— Эй, — тихо позвал он. — Грейнджер…
Гермиона потрясла головой активнее, не отнимая ладоней от лица.
— Да плюнь ты! — попытался проявить деликатность юноша. — Помиритесь!
— Не помиримся, — резко ответила Гермиона и обхватила себя руками за плечи. — Я очень сильно обидела его, Драко. Очень сильно.
— Тем, что занималась со мной? — холодно спросил он. Но Гермиона была так расстроена эскападой Рона, что на обиду Драко внимания не обратила.
— Нет, конечно. Тебя он воспринимает исключительно как повод сказать мне что-нибудь неприятное. Сегодня ты просто подвернулся ему под руку, уж прости за это.
— То есть… вы еще летом поссорились?
— Мы не ссорились, — вздохнула Гермиона. — Я его обидела.
— Да что такого ты могла сделать, чтобы он на тебя кидался?
Девушка задумалась. Рассказать о том, что произошло в середине августа, она и хотела, и не могла — слишком это было личное, даже интимное. Она жалобно посмотрела на Малфоя, и он понял, что сейчас Гермиона совершенно не готова выносить сор из избы.
— Ладно, Грейн, захочешь — поделишься.
У самого выхода Драко догнал неуверенный голос Гермионы:
— До завтра?
Юноша обернулся, кивнул и едва заметно улыбнулся:
— До завтра.
Следующий день был первым учебным в новом семестре, и в школу вернулись все, кто в ней учился и работал. Завтрак в обычное время напомнил о дисциплине и распорядке, и Гермиона спешила в столовую, очень надеясь на восстановление нормальной жизни. Ожидания ее не оправдались прямо с порога.
За гриффиндорским столом ожесточенно жевал кусок мяса Рон, рядом с ним сидел слегка растерянный Гарри. К его боку жалась почти испуганная Джинни. Сестра Рона подняла на подругу глаза, и по этому взгляду Гермиона прочитала, что ждут их грозы, вихри и бури. Она посмотрела на слизеринцев.
Драко, как и весь предыдущий семестр, сидел отдельно ото всех. Челюсть упрямо выпячена, взгляд опущен в столешницу. Гермиона уже знала, что это не из гордыни и не от сожалений о проигранной войне — из нечастых оговорок Малфоя она поняла, что ему самому эта война стояла поперек горла с первого же дня. Но сейчас она особенно остро ощутила, как же на него давит одиночество, в котором он оказался. Из чувства противоречия всему миру — и из желания поддержать нового друга — Гермиона, гордо вскинув голову, прошествовала через столовую к столу Слизерина и села рядом с Драко.
Он поднял на нее удивленный взгляд, и девушке почудилось, что глаза его потеплели.
— Доброе утро! — бодро поздоровалась Гермиона и потянула на себя блюдо с овсянкой.
— Утро, — согласился Драко. И нехотя отправил в рот ложку каши.
Столовая Хогвартса замерла в ожидании. Со стороны Гриффиндора исходили флюиды растерянности и волны агрессии (насыщенно рыжего цвета), Слизерин косился на край своего стола со сдержанным любопытством, а Когтевран и Пуффендуй аж прямо вытянули шеи и едва головы себе не сворачивали. Гермиона сидела с очень прямой спиной и невозмутимо ела. А что еще ей оставалось?
После завтрака у дверей столовой Гермиону и Драко перехватил Гарри. Он ободряюще улыбнулся подруге и устремил на Малфоя требовательный взгляд:
— Ты использовал на ней Империус? — с места в карьер начал Поттер.
— З-зачем? — удивился Драко.
— Тогда почему Гермиона столько времени проводит с тобой?
— Э-э-э… по привычке? — Драко пожал плечами и вопросительно посмотрел на девушку.
— Гарри, — вступила в разговор пришедшая в себя Гермиона, — это тебя Рональд накрутил?
— Рон, конечно, не смолчал, — Гарри поправил очки, — но я и сам, знаешь ли, заметил некоторые перемены.
— Ну проверь меня на подавляющие чары! — немного раздраженно воскликнула Гермиона, неосознанно придвигаясь ближе к Драко. Тот хранил молчание.
Гарри окинул подругу полным сомнения взглядом, но экспертизу проводить не стал. Вместо этого он прищурился на Малфоя и куда миролюбивее, чем прежде, спросил:
— И все же, Малфой… Что ты задумал?
Драко закатил глаза и резко подался вперед.
— Да что я задумал? Зажарю ее и съем! Чего непонятного? — и занес над головой Гермионы руки с растопыренными пальцами.
Было совершенно неясно, к каким выводам пришел Гарри, но юный герой войны сверкнул на молодых людей стеклами очков, хитро улыбнулся, покивал головой, сказал:
— А-а-а, ну ладно, — и ушел.
Драко и Гермиона остались в коридоре одни, в полной растерянности.
— Ты прикинь! — обрела дар речи девушка. — Моему лучшему другу говорят, что меня съедят без соли и перца, а он выдает «а-а-а, ну ладно» и сваливает!
— Безобразие, — поддакнул Драко.
Гермиона посмотрела на него, он скосил глаза на нее, и они оба рассмеялись.
— У тебя сейчас что, зельеварение? — спросила Гермиона.
— Не, — Драко мотнул головой, и на лоб ему упала челка, — заклинания.
Они уже почти разошлись каждый в своем направлении, когда Драко окликнул Гермиону:
— Грейн, давай вечером в Хогсмид сходим, а?
Гермиона споткнулась и чуть не упала. Приглашение было неожиданным.
— Жрать хочется, — признался Драко под ее недоуменным взглядом. — Не могу я это месиво есть, хочу нормальную булку и нормальную котлету. А без кого-то из вашей троицы меня не выпустят.
Гермиона согласилась и всю дорогу до своего класса пыталась разобраться в себе: объяснение Драко по поводу еды ее успокоило или разочаровало?
После занятий Гермиона зашла к директору за разрешением на внеочередное посещение Хогсмида и неожиданно быстро, без лишних вопросов его получила. Бедная профессор МакГонагалл с ног сбилась, пытаясь вернуть Хогвартсу былую славу, и даже не спросила, зачем Драко Малфою покидать стены школы. Ей было достаточно того, что с проштрафившимся (очень крупно проштрафившимся!) учеником пойдет лучшая студентка. Пожалуй, такое доверие было лестным, но честная сама с собой Гермиона не могла не признать, что и сам Драко заслужил некоторую поблажку. В приподнятом настроении девушка спустилась в ставший уже привычным подвал, чтобы с головой окунуться в волны скандала.
Посреди гостиной кипели страсти и уже не шел, но все еще отчетливо чувствовался смертный бой. Сцепились, естественно, Рон и Драко.
На Роне висели Гарри и Джинни, Драко держали за руки Невилл и Полумна. Оба противника сверлили друг друга горящими ненавистью взглядами и едва не рычали. Ни один, ни второй не слышали увещеваний, вырывались, явно стремясь продолжить начатое, и неизвестно что удерживало их от портовой брани. У Рона стремительно заплывал левый глаз, на скуле Драко алела ссадина.
— Что здесь происходит?! — Гермиона метнулась в центр комнаты, встала между бывшим возлюбленным и новым другом, готовая защищать их обоих от них же самих.
— А ничего! — со злым весельем в голосе выкрикнул Рон. — Твой разлюбезный Малфой на людей кидается! Что и требовалось доказать…
— Заткнись, Уизел! — прорычал Драко, почти стряхнув с себя Полумну. — Лавгуд, пусти! Пусти немедленно! Я ему!..
— Прекратите! — Гермиона повысила голос. — Вы с ума оба сошли! Баллов с факультетов вам не жалко, так хоть друзей пожалейте!
— Нет у меня тут друзей! — закричал Драко, и Гермиона обиделась бы, если бы не расслышала в его голосе истеричных ноток.
— А кто тебе в этом виноват?! — не отступал Рон. — Это еще что, цветочки!..
— Сволочь! — Драко рвался из рук Невилла и Луны, дышал часто и неровно, и, кажется, готов был вот-вот расплакаться. Видеть его в таком состоянии Гермионе было больно. — Гад тупорылый! Он был моим крестным, ты, дебил! Такое ничтожество, как ты, не смеет касаться его имени!
— Да в чем дело?! — теперь кричала и Гермиона.
— В правде! — засмеялся Рон, не оставляя попыток вырваться из дружеско-сестринского захвата. — И все равно, что это кто-то придумал. Все вы, Пожиратели — извращенцы!
Драко рванулся с новой силой и почти преуспел, но Полумна, у которой внезапно освободилась одна рука, сумела ткнуть в него палочкой и выкрикнуть: «Остолбеней!». Гермиона с трудом сообразила, о чем говорит Рон. Взгляд ее упал на валяющийся на полу приметный свиток, и она моментально догадалась, что стало причиной драки. Наверняка чья-то фантазия разродилась очередным «шедевром», и судя по выкрикам Драко, речь в нем шла о Снейпе. Девушка подняла свиток и медленно развернула, готовая, как ей казалось, к любому повороту.
— Грейнджер! — Драко, даже обездвиженный, умудрился дернуться в ее сторону. — Не смей!
Гермиона мазнула по нему рассеянным взглядом и посмотрела на текст. Короткая ментальная команда — и буквы остались просто буквами, ни движущихся копий, ни звука не появилось. Она пробежала глазами текст и почувствовала, как густо и неудержимо краснеет — от шеи до лба.
— Рон, — сдавленным шепотом произнесла Гермиона, поворачиваясь к другу. — Рон… как же ты… вот это… зачем?
— Ты что же, думаешь, это я придумал? — оскалился Рон. — У меня не настолько больное воображение. И что теперь? Это дает ему право кидаться на меня с кулаками, да еще и со спины?! Так объясни ему, что это подло! Тебя он, может быть, послушает. Вы же так прекрасно спелись!
— Рон! Драко меньше всего виноват в том, что мне некуда было поехать на каникулы!
— Во всем он виноват! — заорал Рональд, и только обхвативший друга поперек туловища Гарри удержал его на месте. — Хорек уродский! Все из-за его предков и таких же мразей, как его папаша! Ты что, уже забыла? Его тетка тебя пытала, а ты теперь его защищаешь! У тебя шрамы остались, а ты говоришь, что он не виноват?! Да ты спятила, Герм!
— Рон… — беспомощно прошептала Гермиона, по щекам ее покатились слезы. — Рон! Все закончилось, ты забыл? Сколько можно жить старыми обидами?
— Рон, — наконец подал голос и Гарри, — Гермиона права. Ты из нас единственный, кто не вернулся с войны. Это саморазрушение…
— Замолкни, Гарри! — рявкнул Рон. — Тебя я вообще не понимаю! Тебя, к драклам, чуть не убили, у тебя никого близких не осталось из-за этих, — он мотнул головой в сторону Драко, — а ты тут философию разводишь!
— Рональд, — Джинни осторожно погладила брата по плечу. — Никто из близких Гарри не желал ему вечной войны и вечной ненависти. И тебе мы тоже не желаем этого. Хватит, а?
За спиной Гермионы громко дышал Драко и смущенно сопел Невилл, но звуков борьбы не доносилось, и девушка приблизилась к Рону. Она знала, что он тяжело переживает их расставание, но сейчас увидела еще и отголоски перенесенных испытаний. Ей было жалко его до слез.
— Рон, — она положила руку ему на сердце, и молодой человек немного отстранился. — Рон, — просительно повторила Гермиона.
— Он у тебя уже «Драко», — процедил Рональд, глядя на бывшую девушку со смесью обиды и брезгливости. — Не «Малфой», не «хорек», а «Драко»! Предательница! — выплюнул он ей в лицо.
Тело Гермионы среагировало быстрее, чем она осознала, что делает. Потрясенно ахнула Полумна, вскрикнула Джинни, поперхнулся и раскашлялся Невилл. Рон, которого от неожиданности выпустили из захвата, схватился за нижнюю часть лица, пошатнулся.
— Охренела? — скорее удивленно, чем гневно спросил он, потирая щеку. — Ты мне челюсть свихнула!
Гермиона смотрела на Рональда холодно и отчужденно.
— Я знаю, что обидела тебя, — сухо проговорила она. — Я готова была чувствовать себя виноватой до скончания дней своих. Но больше я этого делать не буду. Никакая обида, Рон, не сто́ит того, чтобы терять себя.
Сбоку от Рона беззвучно выдохнула Джинни, потупил взор Гарри. Гермиона грустно посмотрела на них и отвернулась. В нескольких шагах от нее печально переглядывались Невилл и Полумна. Драко был свободен, но не двигался, лишь потирал переносицу и отводил глаза от побледневшей и застывшей Гермионы.
— Драклы с тобой, Герм, — проворчал Рон, выпрямляясь и продолжая тереть подбородок. — Если дошло до мордобоя, то склеивать уже нечего. Иди к своему… Малфою.
Гермиона нахмурилась. Мысли текли в ее голове вяло, словно пробивались сквозь шум в ушах, сквозь толщу заледеневших эмоций. Она повернулась к Рону, посмотрела на него недоверчиво.
— Какой же ты дурак, Рональд Уизли, — сказала с горечью.
Рон криво усмехнулся и насмешливо глянул на Драко.
— А хук с правой у нее хорош, правда, хорек?
— Я помню, — невнятно проговорил Драко, глядя только на Гермиону. Потом опустил руку и медленно и немножко деревянно двинулся к своей комнате. Рон зашипел и ушел к себе, за ним, бросив на Гермиону несчастный взгляд, убежала Джинни. Невилл с Полумной, постоянно оглядываясь, покинули гостиную Слизерина в самых растрепанных чувствах, и только когда за ними закрылся вход, Гермиона вспомнила, что так и не узнала, зачем они приходили и как Невилл вообще оказался в Хогвартсе. С ней остался только Гарри. Девушка посмотрела на друга полными слез глазами.
— Гарри… — жалобно проговорила она.
Мудрый Гарри обнял подругу и погладил по голове, как маленького ребенка.
— Все наладится, Герм, — прошептал он. — Так или иначе, рано или поздно. Рон всегда был категоричным, ты же знаешь. Что бы ты там не сделала, он перестанет злиться и вы снова будете вместе.
Гермиона замотала головой, всхлипывая.
— Не будем, — прохныкала она. — Теперь уже точно не будем. Рон прав: ничего уже не склеить. Он так изменился! Да и я тоже. Но я очень надеялась, что мы можем сохранить дружбу.
— Сложно, — не стал врать Гарри, — но не безнадежно. Рон остынет и, когда даст себе труд подумать… Черт! Да что между вами случилось?!
— Не могу я тебе этого сказать! — Гермиона продолжала прятать лицо на груди друга и голос ее звучал приглушенно. — Это заденет Рона еще больше. Не хочу давать ему повод ненавидеть меня сильнее, чем сейчас. Не хочу ранить…
— Он тебя не ненавидит.
— Ага, и все мы видели, как сильно он меня не ненавидит!
— Это пройдет.
— Гарри, — Гермиона сжала в кулачках мантию на плечах друга, — когда все так запуталось?
— Не знаю, Герм, не знаю. Ты помнишь, мы ведь все время думали только о войне, о том, как победить зло. А оказалось, что мир еще сложнее, чем война. Там все было ясно: вот враги, а вот друзья. Теперь, я так понял, кое-что поменялось?
Гермиона наконец посмотрела Гарри в лицо.
— Скажи, а ты и правда не ненавидишь Др… Малфоя?
Гарри усмехнулся.
— Не могу сказать, что никогда его не ненавидел. Но у меня ведь есть глаза, я вижу, что прежний Малфой и Малфой нынешний — это как два разных человека. И потом, я твердо уверен, что ты уж точно не стала бы общаться с подлецом и мерзавцем.
Гермиона шмыгнула носом и неуверенно улыбнулась. Вера в нее лучшего друга заметно умаляла горечь, отравляющую сердце.
— Я все еще пытаюсь разобраться, — призналась девушка, — какой же он стал. Вдруг это маска?
— Все может быть. Но может же быть и так, что маска как раз упала?
— О! — донеслось от входа восхищенное восклицание. И раздался щелчок колдоаппарата.
— Ага, — с придыханием поддержали предыдущую реплику.
Гермиона обернулась, чтобы увидеть братьев Криви. Глаза у Колина и Дэнниса сверкали, лица аж светились.
— Ну все, — обреченно сказала девушка. — Теперь около месяца в этих дракловых магфиках женить будут нас с тобой. Ты бы взялся за модерацию, а?
— Да пожалуй надо, — согласился Гарри. — А то вон какие страсти! Кстати, мне тоже не нравится, что имя Снейпа склоняют вкривь и вкось.
Из комнаты Драко раздался звон стекла, и Гермиона с тревогой посмотрела на его дверь. Гарри понимающе улыбнулся и только головой кивнул в ту сторону. Гермиона вытерла слезы тыльной стороной ладони и направилась к комнате Малфоя.
— Ого! — удивленно высказался кто-то из братьев Криви.
— Так, — строго обратился к ним Гарри, — а ну-ка идите сюда!
Что происходило дальше, Гермиона уже не расслышала, потому что открыла дверь и вошла к Драко.
Драко трясло так, будто в него попала молния. Попала и продолжает жечь, и вырваться нет никакой возможности. Придурок Уизел ухмылялся так мерзко, что не врезать по его конопатой морде было попросту невозможно! В тот момент у Драко перед глазами была кровавая пелена — и ни одной связной мысли в голове. Но после того, как Грейнджер осуществила то, от чего удержали самого Драко, разум немного прояснился — от шока, не иначе, и юноша в один миг представил себе все последствия своего срыва. Ведь мать предупреждала: одна жалоба, одно нарушение правил — и хрупкое равновесие разлетится, и для их семьи, для самого Драко не будет идти речи ни о каком снисхождении.