И вообще, может, стоит присмотреться к Барашу повнимательнее? Они почти ровесники. Бараш любит ее всем сердцем и уже давно, несмотря на ее переменчивое отношение к его чувствам. Терпит ее капризы, сам, конечно, тоже не подарок, но ведь так и веселее. И только мысли упорно возвращались в заваленный книгами и непонятным оборудованием дом-лабораторию, где она провела несколько самых непонятных часов в своей жизни. Раньше ничего такого не было. Взять хотя бы тот день, когда в творческом энтузиазме она закрасила побелкой книжные полки со всем их содержимым. «Красота требует жертв!» Или когда приходила убираться… сметала пыль метелкой Совуньи и попутно отчитывала Лосяша, который с лихорадочно блестящими после бессонной ночи глазами что-то быстро печатал на компьютере. Как он при таком режиме еще с ума-то не сошел?
Нет, конечно, не Нюше его учить. Она для этого еще слишком ребенок. Просто ей вдруг захотелось быть к нему ближе. Что-то значить для него. Нюша вздохнула и дернула себя за косичку. Да разве нужна ему избалованная вниманием девчонка, не способная отличить графит от графина? Мягкие майские сумерки окутывали долину умиротворением. Хрюшка поднялась по лестнице к дому Совуньи и без стука открыла дверь. Нет, это не говорило о ее плохом воспитании. Сова не любила, когда к ней стучались, говорила, что это напоминает о жизни в большом мире, где все были друг другу чужими. Странноватая точка зрения, Нюша такой подход не разделяла. А вдруг она не причёсана, а к ней вломится, скажем, тот же Бараш? Но Совунья, в ее-то годы, имеет право на маленькие чудачества. Когда Нюше будет столько лет, кто знает, что ей самой в голову взбредет.
Совунья обернулась на тихий скрип открывающейся двери. Взволнованно всплеснула крыльями и вскочила с табуретки. – Нюша! Какой сюрприз. Проходи-проходи, ты как раз к чаю. Знакомься, это Лосиния.
Лосинию хрюшка смерила подозрительно-высокомерным взглядом. Конечно, Бараш мог приуменьшить достоинства ее внешности, чтобы угодить возлюбленной, а таинственная ученица Лосяша – оказаться ослепительной красавицей. Но – нет, слава богу, нет. Вполне обычная, блондинка, кстати. Черты лица правильные, не лишенные изящества, но до красоты – как пешком до другого конца долины. Хоть бы копыта для приличия накрасила… – Очень приятно, - лосиха привстала со своего места за столом. Ее маленькие ушки, торчащие из-под густой шевелюры, заинтересованно приподнялись. – Бараш рассказывал о вас.
Решив продемонстрировать хорошие манеры, Нюша сделала реверанс. – Я рада. Добрый вечер, - и, придвинув табуретку, тоже уселась за стол. Совунья мигом поставила перед ней чашку. – По какому поводу собрание?
В окно были видны розовые в лучах заходящего солнца облака. Чтобы хоть как-то унять свою подозрительность, Нюша постаралась отвлечься на погоду. Пока еще не случилось ничего, что могло бы ее встревожить. Лосиния принцессе долины не соперница, таких не выбирают Мисс Вселенной. Да и возраст уже не тот… Нюша мысленно улыбнулась. Возможно, они даже поладят. А почему нет? Делить им, по сути, нечего, тем более рано или поздно Лосиния уедет. – И с какой целью вы к нам? – поинтересовалась Нюша, решив завязать светскую беседу за чашечкой чая.
- Она хочет сделать то, чего никому из нас не удалось, - хмыкнула Совунья, накладывая себе варенье. – Серьезно, милая, я сомневаюсь, что у тебя получится. Тем более вы сто лет не виделись. Наш Лосяш, образно говоря, корнями прирос к своему бардаку, его отсюда не выманишь. Пока интернета не было, они с Пином еще хоть как-то в город выбирались – за реактивами, за оборудованием… а сейчас-то что, никуда ездить не надо.
Лосиния подперла копытом щеку. Она не возражала. Если бы она с пеной у рта начала доказывать, что уговорить Лосяша – нет ничего проще, Нюша бы только отмахнулась. Золотистые ресницы Лосинии чуть дрогнули, словно она хотела подмигнуть и передумала. Или она что-то недоговаривает?
- Прошу прощения, Нюша… – хрюшка вздрогнула, когда на нее обратили внимание. – Я привыкла обращаться к своим студентам на вы. Как мне обращаться к вам?
- Ой, да она еще маленькая, - снова вклинилась сова. Нюша обиженно надулась. Вот уж чего не следовало делать, так это создавать о ней впечатление как о ребенке! Обычно Нюша не возражала, но почему-то ей не хотелось, чтобы Лосиния перестала воспринимать ее всерьез.
- Как вам удобно, - прибавив церемонности в голосе, ответствовала хрюшка и, набравшись смелости, задала давно интересовавший ее вопрос. – Вы были… его студенткой? Лосяш читал лекции?
А правда… какой она была, когда училась в университете? Как выглядела, как вела себя… Нюша попыталась представить светловолосую Лосинию взволнованной девчонкой, с нетерпением листающей страницы зачетки или торопливо решающей задания за столом в длинной аудитории среди десятков таких же, как она, студентов. Еще, возможно, импульсивную, с подростковой непосредственностью, которая исчезает с годами. Исчезнет и у Нюши, уступив место той броне невозмутимости, которая столь явно чувствовалась в речи и движениях гостьи. А как хотелось бы всю жизнь оставаться молодой!
Лосиния повертела в копытах ложечку. На мгновение Нюше показалось, что в ее взгляде мелькнуло сожаление об ушедшем времени. Возможно, только показалось, но всё же. – Нет, что вы… он не читал лекции, терпеть этого не мог. Одно дело – когда ты рассказываешь вещи, интересующие тебя самого, совсем другое – получить на руки программу курса и быть обязанным ее выполнять. Лосяш ненавидел ограничения. Сейчас, думаю, ничего не изменилось.
Нюша кивнула: это правда. Ничего удивительного, что бывшая студентка знает особенности характера своего преподавателя. Совершенно обычное дело, никаких намеков на более близкие отношения между ними. Да и с чего вообще она взяла, что Лосяша и Лосинию связывало что-то большее, чем профессиональные отношения в области науки? С теми, с кем у тебя личные связи, ты продолжаешь общаться даже на расстоянии. Лосиния же свалилась как снег на голову, и он о ней ни разу не упоминал.
- Подожди, так ты не была его студенткой? – между делом поинтересовалась Совунья, роясь в шкафчиках на стене. Когда она наконец вынырнула на свет, Нюша заметила у нее в крыльях небольшую пузатую бутылочку. – Вишневая настойка! – торжественно объявила сова, перехватив заинтересованный Нюшин взгляд. – Давай-ка за встречу, милая, и за удачное завершение твоего задания. А тебе, Нюшенька, компот, тебе еще рано.
Лосиния растерянно моргнула. – Мне чуть-чуть. Я не говорила, что была его студенткой, - он был моим руководителем в аспирантуре. Благодарю, - она приняла из крыльев Совуньи стопку, полную темно-бордовой жидкости. - Я только поступила, почти ничего не умела, но мне всё было интересно. И Лосяшу пришлось меня учить. Как собирать данные, обсчитывать их, строить графики… самые азы, в общем-то. Иногда мы целыми ночами работали, а утром шли по домам, и коллеги на нас смотрели как на сумасшедших, - она хихикнула, прикрыв рот копытом.
- О-о, узнаваемо, - Совунья рассмеялась и одним махом опрокинула настойку в клюв. – А на твоей защите он присутствовал или проспал?
Лосиния помолчала. Не глядя на стол, она зачем-то перемешивала настойку ручкой чайной ложки. Наконец, словно собравшись с духом, тихо сказала:
- Он не был на моей защите.
Нюша напряглась. Она не разбиралась в тонкостях научной бюрократии, но по тону, каким это было сказано, сумела догадаться, что подобный факт – нечто необычное и… обидное, что ли. Болезненная рана. Лосиния сделала из стопки небольшой глоток. Продолжать она не торопилась, и что-то подсказывало Нюше, что, если пытаться более настойчиво ее разговорить, отношения Лосяша и Лосинии так и останутся тайной за семью печатями. Хрюшка на всякий случай навострила уши.
- Почему так? – у Совуньи, видимо, стратегия была другая. Или просто скука и тоска по собственной ушедшей в прошлое бурной личной жизни заставляли ее с азартом охотника бросаться на чужие истории. И, какими бы бестактными ни казались Нюше подобные мысли, она всё же думала, что второе предположение вернее. В жизни Совуньи и впрямь ощущался недостаток приключений. Однако Лосиния, кажется, не была настроена удовлетворять ее интерес.
- Он уехал, - коротко ответила она и поднялась из-за стола. – В моей диссертации записан другой руководитель. Прошу меня извинить, я хочу выйти на воздух.
За Лосинией закрылась дверь. Совунья, уставившись ей вслед, машинально протирала полотенцем бутылку с настойкой – просто чтобы чем-то занять крылья. Нюша хорошо знала этот взгляд: неудовлетворенное любопытство – страшная штука. Но сейчас ей самой это было только на руку. Совунья умеет добывать информацию. Иногда она действует вместе с Карычем, тоже тот еще старый интриган. Так или иначе, но им удастся выведать подробности этой истории. И уж разумеется, Нюша в нужный момент окажется рядом, чтобы послушать. Непохоже это на Лосяша, кого-то учить и потом бросить на полпути.
- Я правильно понимаю, что смена руководителя – это странно? – уточнила Нюша, придвигая к себе уже остывший чай. Совунья кивнула.
- Более чем. Что-то здесь… нет, не нечисто. Необычно. Как ты думаешь, могла между ними быть любовная история? Помнишь, я как-то рассказывала тебе, давным-давно у меня был очень близкий друг. И всё было прекрасно, пока однажды он не обидел меня. Я ждала извинений, а он…
… а он оказался негодяем. Нюша знала эту историю. Конечно, она сочувствовала сове, но аналогия была в корне неверной. Нюша для верности помотала головой. – Нет! У Лосяша с ней? Ерунда.
- А, собственно, почему нет? – сова хитро взглянула на Нюшу из-под полуопущенных век. – Ты сегодня какая-то бледная, Нюшенька. Наверно, плохо кушаешь…
Последнюю реплику хрюшка пропустила мимо ушей. – Она же младше!
Совунья уселась напротив и, скрестив крылья на столе, опустила на них клюв. – А ты, милая, младше нее. Ты еще такой ребенок… не порти себе жизнь проблемами, которые не сможешь решить.
Нюша вспыхнула. Непонятные намеки Совуньи только добавляли масла в огонь. Хотелось крикнуть, что никакой она не ребенок, что возраст не делает ее ущербной и не ограничивает ее мысли одними игрушками и конфетами, но… она промолчала.
- Пожалуй, я пойду, - Нюша допила уже ставший невкусным холодный чай и встала. Однако, уже взявшись за ручку двери, остановилась. Нужно было собраться с мыслями. – Совунья… ты ведь всё знаешь. Лосяш и правда может уехать?
Сова хмыкнула. – Ну уж этого я знать не могу. Лосиния принесла с собой дуновение большого мира. Если что-то в этом мире до сих пор ему дорого…
- Но ведь она всего лишь зовет его на вручение Нобелевской премии, - напомнила Нюша. Она чувствовала себя тонущей в проруби, и все надежды, за которые она хваталась, оказывались осколками льда в ее копытцах. – Его дом здесь, в долине!
- Мужчины не возвращаются, - из клюва Совуньи вырвался нервный смешок. – Уж поверь мне, милая, а я многое повидала на своем веку. Нет, всё же интересно, что там за история у них с диссертацией…
- Если узнаешь – расскажи, - буркнула Нюша и тихо вышла.
Лосиния сидела на веранде, свесив копыта на лестницу. На звук шагов она обернулась. – А, Нюша… уходите? – Ухожу, - кивнула хрюшка. – Не выспалась страшно. Как вам наша долина? Наверно, тихо после города… но романтично.
- Не знаю… – в голосе лосихи зазвучала неуверенность. – Я никогда не умела определять, что романтично, а что нет. Но здесь и правда тихо. Словно попадаешь в другой мир, - она встала, пропуская Нюшу к лестнице. Проходя мимо, хрюшка смерила гостью оценивающим взглядом из-под полуопущенных ресниц. Проведя всю сознательную жизнь в долине, где титул первой красавицы безоговорочно принадлежал ей, Нюша лишь по книгам знала, что бывает, когда в одном королевстве оказывается больше одной принцессы. И считала себя к такой ситуации подготовленной. Так что, появись в долине какая-нибудь юная прекрасная незнакомка, Нюша мигом бы показала ей, где раки зимуют. Но Лосиния… На первый взгляд Лосиния казалась непрошибаемой. Уже не девочка-подросток, впадающая в депрессию от недостатка внимания. Рюшечки-бантики тоже побоку, а при таком раскладе даже несомненное первенство в количестве нарядов Нюшу не радовало. Могло ли что-то быть между ними… Лосяш и Лосиния. Нюше хотелось хорошенько ее встряхнуть и потребовать объяснений на этот счет. Но зачем? Какое ей дело до того, с кем и когда был вместе Лосяш?
Никакого. Решительно никакого, повторила про себя Нюша и, не оборачиваясь, направилась по тропинке к дому. Ей нужен принц, который будет совершать для нее подвиги, петь под луной серенады и восхищаться ее красотой, а не погрязший в своем бардаке гениальный ученый с его вечной рассеянностью, бутербродами и напрочь сбитым распорядком дня.
Просто видеть его настолько сломленным ей довелось впервые. Впервые она поняла, что Лосяшу нужен кто-то близкий, кто сумеет пробить стену отрешенности и стать его опорой в нестабильном мире науки. И вряд ли этот кто-то – первая красавица долины. Нюша чувствовала свою жизнь как никогда пустой. Была ли Лосиния хоть когда-то такой опорой? Думать об этом не хотелось. Пойти и спросить Лосяша? Ему сейчас только беспочвенной ревности не хватает. Потом, как-нибудь потом… когда красивая розовая хрюшка займет хоть какое-то место в его жизни.
***
Ночью пошел дождь. Сквозь дрему Нюше казалось, что бьющие в окно струи воды забирают с собой ее тревоги, а беспорядочные лоскуты ушедшего дня раскладывают по местам. Хочет ли она пытаться и дальше следовать по пути странных, но таких волнующих и уже почти взрослых чувств? Преграда, не позволявшая никому из обитателей долины проникнуть в душу гениального лося, была куда хитроумнее, чем стандартная нелюдимость, столь часто описываемая в книгах. С Лосяшем все было сложнее. Он неизменно радушен с гостями, общителен и лёгок на подъем – и в то же время никто из них не мог похвастаться тем, что связан с ученым узами более крепкими, чем простая соседская дружба. Сменив место жительства, он и не вспомнит о них. Нюше смутно казалось, что она неумело расплетает копытцами петли плотной кольчуги. А толстая проволока, сопротивляясь, оставляет порезы на розовой шкуре. В эту ночь Нюша спала беспокойно.
Проснулась она, однако, как обычно – в половине девятого. Дождь лил и лил, даже не думая прекращаться. Тропинка у крыльца превратилась в ручей, сырой блеск клумб в мутных струях тоже не добавлял радости. Хрюшка решительно влезла в резиновые сапоги, набросила дождевик и вышла из дома. Совунья, Крош и Ёжик обычно в это время уже не спят. Однако игры на свежем воздухе погода отменила одним решительным жестом, так что закадычные друзья наверняка сидят дома. Сова тоже без особой надобности в дождь не высовывается – разве что днем пойдет к Карычу жаловаться на радикулит. Есть ещё Копатыч, но этот грядки свои небось от дождя закрывает. Что он там сажает в мае, капусту? Вероятность встретить по дороге кого-то из обитателей долины была минимальна.
Нюша решительно дернула пятачком, убеждая уже саму себя, что обратной дороги нет, и бодро засеменила к дому Лосяша. Просто возможность хотя бы недолго побыть вдвоем.
Она потопала на крыльце, стряхивая с сапог налипшую грязь, постучалась чисто из вежливости и решительно вошла. – Лосяш! А я иду мимо, дай, думаю, сверну к тебе. Ливень-то какой! – затараторила хрюшка с преувеличенной живостью, сбрасывая сапоги и вешая плащ на крючок у двери. Если она не будет непрерывно болтать, смущение окончательно поглотит ее, - это Нюша понимала каким-то шестым чувством. Только она и Лосяш… и больше никого. «Ты ведь уже забыл свою бывшую аспирантку, правда?»
Лось сидел за компьютером. Ритмичные щелчки копытом по клавиатуре свидетельствовали о том, что он снова играет в «Кто первый?». Нюше нравилась эта игра: Крош там был такой яркий, такой… летний. Летом, как известно, все проблемы отступают до сентября. Хрюшка подошла ближе, заглянула Лосяшу через плечо. На экране – и уже, по всей видимости, давно – мигала красная надпись «Игра окончена». А он… щелкал копытом по пробелу с интервалом, необходимым для преодоления барьеров. Нюша охнула и зажала копытцами рот.
Нет, так дело не пойдет. Она решительно тряхнула косичкой. – Лосяш! Только второго лунатика нам тут не хватало, - хрюшка изловчилась и пнула копытцем рычаг вращающейся табуретки, разворачивая ученого лицом к себе. – Ты как? Я могу помочь? Спеть, может… – вроде у Кар-Карыча действовало.