— Не зарекайся, — посоветовала Туу-Тикки. — Если я хоть что-то смыслю в музыке, играть с кем-то просто круче, чем играть одному. Хотя бы и для души. Концерт — это интересно, давай сходим. И еще давай походим по местным музеям. И просто по городу.
— И фильмы по вечерам, — улыбнулся Грен. — Ты такая уютная, когда вяжешь.
Туу-Тикки смутилась.
— Хочешь, я свяжу что-нибудь для тебя? — предложила она.
Грен долго смотрел на нее.
— Хочу, — сказал он наконец. — Может, я наконец-то смогу отогреться.
========== 5 ==========
— Адриана Бейкер прелестна, — заявила Туу-Тикки, всходя по неровным камням на высокий парапет и вышагивая по нему.
Грен шел рядом по тротуару. Туу-Тикки пританцовывала, раскинув руки. Ветер трепал ее юбку и волосы. Они вдвоем были на джазовом концерте, третьем совместном и, как подозревал Грен, не последнем. В этих пятничных походах в клубы было что-то от его студенческих лет. Только тогда он был не с красивой девушкой, а с компанией приятелей, и зачастую сам стоял на сцене.
— Очень романтичная музыка, — сказал Грен.
— Даже чересчур, — рассмеялась Туу-Тикки. — Самое то для вечера пятницы. Ты заметил, сколько в клубе было парочек?
— Не обратил внимания, — признался Грен.
У него кружилась голова: сегодня за рулем была Туу-Тикки, и он позволил себе слегка напиться.
— Дай мне руку, — потребовала она, дойдя до угла. — Сейчас спрыгну.
Грен рассмеялся, крепко обхватил ее за талию и снял с парапета. Звонко стукнулись об асфальт каблучки. Туу-Тикки оказалась совсем близко, так что он окунулся в аромат ее духов — более сладкий и чувственный, чем в начале вечера. Она любила духи и никогда не пользовалась одними и теми же два дня подряд. Казалось бы, местный парфюм для Грена должен был бы ощущаться таким же старомодным, как большинство местных технологий и транспорта. Но запахи были ясные, свежие, удивительно сочетающиеся с Туу-Тикки. Иногда чистые — ваниль, жасмин, зеленый чай, иногда сложные, смесовые. Ароматы были одной из составляющих очарования Туу-Тикки. Как вечерняя трубка, совместный просмотр фильмов, летящие по ветру юбки, подчеркивающие тонкую талию пояса, свободные свитера, вечно сползавшие с плеча, любовь к фолку и фолк-року, манера зачитывать наиболее интересные куски из актуальных книг вслух, песенки по утрам, щелканье спиц, привычка ходить по дому босиком и то, как отблески огня, горящего в камине, румянили ее щеки.
Некоторое время они так и стояли — руки Туу-Тикки на плечах Грена, его ладони у нее на талии. Наконец Туу-Тикки повернулась и пошла вперед. До стоянки, где она оставила машину, осталось всего полквартала. Грен пошел рядом, приноравливаясь к ее шагу.
— Давай как-нибудь выберемся на концерт по моему вкусу, — предложила она. — Через две недели «Грегорианцы» будут в Сан-Франциско. Я заказала билеты.
— Давай, — согласился Грен. — А что они играют?
— Поют. Я включу в машине. Хоровая обработка популярной музыки последних лет. Потрясающие голоса. Я очень люблю хоровую музыку, но неклассическую.
— Да ты вообще меломанка. Я и не ожидал.
— И то, как ты играешь, нравится мне больше, чем сегодняшний саксофон, — заметила она. — Хотя, конечно, я совершенно не разбираюсь в джазе.
— Но мне все равно приятно, — улыбнулся он.
Туу-Тикки села за руль, подождала, пока Грен пристегнется, нашла нужные треки в плеере и включила. Салон, как большая музыкальная шкатулка, заполнился музыкой. Грен не в первый раз восхитился тем, какая акустическая система стоит в этой небольшой машинке. Туу-Тикки с самого первого раза за рулем ездила с музыкой.
Первую песню Грен прослушал молча. Между первой и второй спросил:
— Что это за стиль?
— Нью эйдж, — ответила Туу-Тикки, останавливая машину на светофоре. — Мне не все в этом жанре нравится, но вот они — очень.
Грен молча кивнул. Он вслушивался. Мелодии были простые, ритмическая линия — откровенно примитивная, но аранжировки с раскладкой на вокальное многоголосье завораживали. А солирующее сопрано, слабое, неглубокое, было все же очень приятным.
Грен не мог припомнить ничего подобного ни этому стилю, ни такому многоголосью в своем мире. Не в первый раз у него появилось ощущение, что эта Земля — не прошлое его человечества. Она просто другая. Сколько он ни искал, так и не нашел никаких упоминаний о технологии гиперпространственных порталов. В его мире в десятых годах двадцать первого века уже начали осваивать Венеру и Марс, хватало промышленности и на Луне. Здешнее человечество космосом интересовалось очень мало. Всю свою энергию люди тратили… да на что они ее только не тратили! Ежедневно несколько часов Грен проводил за ноутбуком — Туу-Тикки помогла настроить программы и сориентироваться в местном интернете. Сетевой серфинг оказался самым простым, быстрым и доступным способом познакомиться с этим миром как следует. Оказывается, здесь тоже существовал софт, позволяющий записывать музыку и видео, и сервисы для выкладки роликов. Два-три раза в неделю Грен записывал свою музыку и выкладывал ее на Ютуб. Он даже завел блог — на том же сервисе, что и Туу-Тикки, хотя сервис был русский, большинство пользователей тоже были русские и с его повседневной жизнью были связаны очень и очень слабо. Это и привлекало. Грен не рвался заводить приятелей в Сан-Франциско. Он слишком отвык от того, что вокруг люди — свободные, беспечные, доброжелательные. Привычка к одиночеству впиталась в кровь, и Туу-Тикки с избытком хватало, чтобы удовлетворить потребность в близком общении. Кроме того, Грен никак не мог придумать достоверную и непротиворечивую легенду. Он выглядел моложе своих лет, да и по документам был моложе. Он не знал, какие учебные заведения Земли обеспечивали то образование, которое у него было. Он опасался, что его военное и тюремное прошлое будет всплывать, а он не сможет ничего объяснить. Его опыт был богаче, чем предполагали его «паспортные» двадцать три года. Нет, Грен знал, что люди по большей части нелюбопытны, но неприятностей не хотелось. Так что он удовлетворялся сетевым общением — отвечал на комментарии в собственном блоге, комментировал записи Туу-Тикки, выкладывал сделанные ею фотографии, писал рецензии на концерты и альбомы, которые слушал, делился впечатлениями о Сан-Франциско.
Город Грена очаровывал. Мягкий и яркий, дружелюбный и веселый, со своей историей, с мелкими еженедельными землетрясениями, утренними туманами, льющимися в Долину, местным вином, морскими котиками прямо на городских пирсах, пустынными песчаными пляжами, звенящим мостом, крутыми подъемами и спусками, десятками ресторанчиков и джазовых клубов, он был прекрасен. Место, в котором Грен был согласен прожить всю жизнь.
А еще здесь не было зимы. Времена года были, а зимы не было. Похоже на Альба-сити, но лучше, потому что здесь был океан.
Туу-Тикки влюбилась в Сан-Франциско, кажется, еще сильнее, чем Грен. Он напоминал ей город детства, но был светлее, просторнее и цивилизованнее. Ее радовало отсутствие типовой многоэтажной застройки, обилие парков, продуманная архитектура и мягкая зима. Она мечтала о том, как посадит виноград во дворе и разведет хризантемы и розы. Слово и дело у Туу-Тикки не расходились: по понедельникам она ездила по цветочным магазинам и привозила оттуда саженцы, удобрения, инструменты и просто растения в горшках. Кое-что она высаживала сразу, кое-что — на следующий день. Огороженный забором участок вокруг дома был достаточно велик, чтобы развести на нем хоть фруктовый сад. Туу-Тикки пробовала советоваться с Греном, но он не имел дела даже с комнатными растениями и полностью отдал будущий сад и цветник в ее распоряжение. Ему хватало удовольствия слушать, как Туу-Тикки рассуждает о том, где что посадит, хотя он совершенно не представлял, как выглядит большинство перечисляемых ею растений.
— Мы приехали, — сказала Туу-Тикки, загоняя машину в гараж. — Заслушался?
— Немного, — смутился Грен. Он действительно не заметил, как доехал до дома. — Пойдешь спать?
— Не хочу пока, — покачала головой Туу-Тикки. — Посижу в сети, повяжу немного. Почитаю. А ты?
— Поиграю с полчаса.
— Ты голодный?
— Если я скажу «да», ты поужинаешь со мной?
— Символически, — кивнула Туу-Тикки. — Ты же знаешь, я стараюсь не есть за четыре часа до сна.
Грен знал. Туу-Тикки, на его взгляд, еды откровенно избегала. Завтракать она обычно не хотела — обходилась кофе или чаем. Была склонна забывать про обед, зачитавшись, загулявшись по городу или завозившись в саду. Ужинала мало. Грен взял за правило не позволять ей гулять по городу одной и в обеденное время под любым предлогом затаскивал ее в ближайший ресторан. Собственно, предлог и искать не приходилось: сам Грен на аппетит не жаловался.
Иногда Туу-Тикки пропадала на целый день, и тогда Грен тревожился. Понимал, что она взрослый самостоятельный человек, понимал, что она не обязана отчитываться ему о своих действиях, понимал, что она осторожна и не забредает в опасные районы, но все равно тревожился. И эти ее платья, делающие Туу-Тикки похожей на девочку из аниме… Кажется, в этом городе никто, кроме нее, не носил таких многослойных, отделанных кружевами платьев и оборчатых пальто, таких лаковых туфелек с атласными бантами, таких беретов и шляпок. Она выделялась. Она притягивала взгляды. И, кажется, сама не понимала этого. А Грен не знал, как объяснить. Каждый раз, когда Туу-Тикки возвращалась домой затемно, он обещал себе поговорить с ней, и каждый раз не решался. Потому что темнело сейчас всего-навсего в шесть вечера, Туу-Тикки после таких прогулок выглядела совершенно счастливой и — Грен точно знал — ее всегда сопровождал кто-нибудь из домашних духов. Они и его сопровождали, Грен научился их видеть — нечеловеческие силуэты, видимые уголком глаза и исчезающие, если посмотреть на них прямо. Грен по опыту знал, что присутствие духов отпугивает людей. Духов не замечали, но чувствовали, и этого было достаточно. Были взгляды — восхищенные, заинтересованные, иногда — очень заинтересованные, но ничего более. Духи оставались дома, только если Грен и Туу-Тикки покидали дом вдвоем. Они могли разойтись в городе, и вот тогда хватало и желающих познакомиться, и желающих поставить выпивку, и желающих рассказать о музейной экспозиции, истории того или иного здания, парка, улицы… Внимание мужчин и женщин делилось поровну, и это относилось не только к Грену — Туу-Тикки, смеясь, рассказывала о дамах, оказывающих ей внимание. Почему-то к женщинам Грен чувствовал ревность. Может быть, потому, что, появись у Туу-Тикки подруга… Дальше он не додумывал. Он вообще не был склонен к рефлексии.
Туу-Тикки копалась в земле. Что-то высаживала, рыхлила, поливала. Длинная, туго заплетенная коса лежала на ее спине, а Грен смотрел. Сидел на качелях, заваленных гобеленовыми подушками в пестрых птицах, и смотрел. Когда Туу-Тикки закончила, она сняла и бросила перчатки, потянулась и тоже устроилась на качелях. Легла вдоль, скинув смешные прозрачно-зеленые башмаки. Грен похлопал себя по колену:
— Вытягивай ноги.
Туу-Тикки тут же положила ступни в полосатых носках ему на бедро. Штанина джинсов немного задралась, открывая тонкую щиколотку. Туу-Тикки поерзала, устраиваясь поудобнее, и спросила:
— Как тебе в этом свитере?
— Потрясающе, — улыбнулся Грен. — Уютно и тепло. Жаль, у меня не было такого на Каллисто.
— Там всегда холодно?
— Иногда бывает около ноля по Цельсию, но обычно холоднее и ветер. Я все время мерз.
Синий свитер, шелковистый, в выпуклых узорах, Туу-Тикки связала Грену за неделю. С высоким воротом, длинный — в самый раз, чтобы сидеть на качелях во дворе, еще не ставшем садом, этой зимой. Для дома он был слишком теплым, но Грен все равно иногда надевал его по вечерам.
— Что ты сажала в этот раз? — спросил он.
— Анемоны. Белые. Посмотрю, как примутся и прорастут. Завтра высажу хризантемы.
Туу-Тикки закинула руки за голову и потянулась. Под тонкой зеленой хлопковой водолазкой обрисовался лифчик. Джинсы она надевала только, чтобы копаться в саду. Грен присмотрелся к туго затянутому поясу и спросил:
— Ты сегодня ела?
— Ты меня об этом спрашиваешь по три раза на дню.
— Ты похудела за последние две недели. Ремень застегнут на одну дырочку дальше.
— Ну да, и что?
— Я беспокоюсь.
— Я не анорексичка.
— Пока нет. Сколько ты сейчас весишь?
— Сорок восемь килограммов.
— А роста в тебе?
— Сто шестьдесят.
— Ты легче нормы на два килограмма.
Туу-Тикки заворчала.
— Тебя послушать, ты должен весить семьдесят семь кило.
— Я столько и вешу. Тикки, я серьезно. Ты стала быстрее уставать, ты заметила? Полчаса в саду — и ты уже ложишься отдохнуть. Вчера мы гуляли по городу всего ничего, но ты вымоталась так, что вечером ничего не могла делать.
Туу-Тикки вскинулась было, чтобы что-то сказать, но задумалась.
— Наверное, в чем-то ты прав, — неохотно согласилась она. — Просто понимаешь… Когда я умерла… в общем, я всегда хотела быть тонкой и звонкой. Чтобы талия шестьдесят сантиметров и все такое. И никогда не удавалось. С тех пор как я выросла, я не бывала легче пятидесяти килограммов, даже после трех недель пневмонии.
— И какая у тебя талия сейчас?
— Пятьдесят восемь, — гордо ответила Туу-Тикки. — Я всегда любила поесть, мне еда заменяла все на свете. А тут — такая возможность!
— Умереть от истощения? Ты и так тонкая, легкая, грациозная и красивая. Пара килограммов на бедрах тебя не испортят.
Она рассмеялась.
— Ну… я избавилась от старых дурных привычек и немедленно завела новые. Хорошо. Спасибо, что видишь все это. И я действительно не завтракала. Но я правда никогда не бываю голодная с утра.
— Уже давно не утро. Я попросил духов приготовить мясо на обед.
— Я не люблю говядину.
— Запеченная свинина тебя устроит?
— Ты соблазнитель! Слушай, все собиралась с тобой поговорить.
— О чем? — против воли напрягся Грен.
— Да о работе, о чем еще. Месяц прошел, мы его очень неплохо провели, завтра опять концерт… Но надо же и делом заняться, а у нас конь не валялся.
— Какой конь?
— Это поговорка такая. Я к тому, что меньше чем через месяц начнутся гости, а у нас ничего нет, чтобы их встретить. Ну, кроме еды.
— Кстати, ты заметила: ты с огромным удовольствием покупаешь продукты, а потом их не ешь? Я нашел в холодильнике заплесневевший апельсин.
— О черт! Ну ладно, я не об этом. У нас даже постельного белья нет для гостей, и аптечка не собрана. Давай подумаем и напишем список необходимого. Я буду думать для женщин, а ты для мужчин, а потом подумаем вместе. Счет для ведения дома у нас есть, денег на нем чуть больше, чем до фига. Надо пользоваться.
Грен погладил ее по ступне.
— Щекотно!
— Мужчинам нужны бритвы и носки, — сказал он. — Бритвенные принадлежности.
— Дезодоранты, — добавила Туу-Тикки. — Без запаха. Вообще уходовая косметика без запаха.
— Полотенца и халаты.
— Постельное белье, три комплекта на спальню, и запасные одеяла.
— На всякий случай — сменная одежда. Нательное белье разных размеров, футболки, толстовки, джинсы, — Грен задумался. — Алкоголь и сигареты.
— Женщинам тоже нужно белье и одежда. Платьев надо каких-нибудь размахаистых, колготок, спортивного белья…
— Да, точно. Хлопковые спортивные костюмы. И расчески, разные. Заколки, резинки для волос и всякое такое.
— Надо бы на всякий случай пару систем для внутривенного вливания. Шприцы, бинты, пластыри, всякие средства от ожогов, антибиотики, антигистамины… Я напишу список.
— Идеально было бы где-нибудь взять полную спасательскую аптечку, — вздохнул Грен. — Нам ее продадут?
— Я спрошу Йодзу, — кивнула Туу-Тикки. — Мы переписываемся. Он мне емэйл оставил. Правда, он не сразу отвечает.
— Вряд ли магическое существо проводит все свое время за компом. Но я рад, что у нас с ним есть хоть какая-то связь.