По сути, у него было лишь одно слабое место — его близкие, но Люциус научился предугадывать возможные проблемы и предупреждать их, если не удавалось обойти. Эта гибкая система прекрасно работала до недавнего времени, пока не вмешался случай. Беда с Мальсибером не укладывалась ни в какие схемы, и перед ней Люциус ощутил себя беспомощным. Если бы только в его силах было что-то изменить! Оставалось лишь довольствоваться малым. Например, прикрепить продуктовые книжки Северуса и Рея к своему магазину без потери талонов.
Люциус не смог даже найти для Северуса достойную работу, не говоря о чём-то существенном, и поэтому чувствовал себя просто отвратительно. Проклятый кризис, которому всё никак не было видно конца! Когда в сорок шестом году неожиданно избранное правительство лейбористов похвалилось займом почти в четыре с половиной миллиарда фунтов, Люциус понял, что ближайшие пять лет в стране будет непросто всем. Каким же оптимистом он был! И всё-таки торговать списанным с учёта парашютным шёлком и есть мясо белок было не так унизительно, как предлагать Северусу место инструктора полётов, жалованье которого оставляло желать лучшего.
Кроме того, проблемы возникали там, где Люциус совсем не ждал. К примеру, он, оказывается, не представлял, сколько сил понадобится, чтобы перевезти гордого Мальсибера из госпиталя к себе домой. Снимать жильё в Лондоне было слишком накладно, а лечащий врач настаивал на еженедельном наблюдении, но Рей упрямо требовал возвращения в Уик, а Северус неосмотрительно пытался его поддержать. Помогла, как ни странно, Нарцисса — она провела с Мальсибером целый день и отыскала аргументы, против которых тот оказался бессилен. Им вообще удалось неплохо поладить, и Люциус не раз замечал, как преображался Рей в её присутствии, становясь разговорчивым и даже иногда весёлым.
— Люци, я только что получила телеграмму от Фрэнка Лонгботтома, — Нарцисса держала в руке сложенный пополам лист бумаги и казалась расстроенной.
— Что-то случилось?
— Августа умерла.
— Она давно болела, — вздохнул Люциус, — к этому всё и шло.
— Наверное. Но я думала, что она нас всех переживёт.
— Когда похороны?
— В воскресенье. Ты поедешь?
— Да. И Северус, наверное, соберётся.
— Не сомневаюсь. Бель и Сириус, скорее всего, тоже поедут.
— А ты?
— А я останусь.
С Мальсибером мог остаться и Драко, и он бы справился, но у Нарциссы это получалось гораздо лучше.
— Спасибо.
Нарцисса улыбнулась и, подойдя к Люциусу, погладила его по руке:
— Драко в воскресенье собирался в Оксфорд на открытую лекцию по аэродинамике.
— Зачем? — удивился Люциус. — Это программа начальных курсов авиашколы.
— Наш сын всегда отличался широтой кругозора, а кроме того, по воскресеньям у Гарри увольнительные.
— Они вместе поедут?
— Я уверена, что да.
Люциус кивнул своим мыслям. Драко с детства опекал Гарри и вполне мог ради него затеять такую поездку. Для их дружбы это было вполне естественно.
После войны Лонгботтомы обосновались в Челмсфорде, где Августа унаследовала большой дом и довольно скромный кусок земли. Предприимчивая миссис Лонгботтом-старшая довольно скоро устроила в доме гостиницу с полным пансионом, которая быстро прославилась неплохой кухней. Где она умудрялась доставать продукты, оставалось загадкой для Люциуса. Ну ладно, овощи — их можно было вырастить рядом с домом! — но откуда мясо? Конечно же, и Фрэнк и Алиса принимали активное участие в семейном деле, а их сын целыми днями копался в грядках, и на учёбу у него оставалось совсем немного времени. Но тут уж ничего не поделать — каждый выживал, как мог.
Бель, по своему обыкновению, опаздывала. Разумеется, Сириус предложил её не ждать, на что Северус тотчас же откликнулся:
— А ты, Блэк, как не умел себя вести, так и не научился.
— Протестую! Маменька в своё время таки вбивала в меня этикет отцовской бамбуковой тростью.
— И совершенно безуспешно! — Северус развёл руками. — Люци, ты не представляешь, как твой профессор глумится над несчастной мисс Амбридж. Никакого понятия о приличиях.
— Мисс Амбридж? Кто это? — заинтересовался Люциус.
— Старая дева! — отмахнулся Блэк.
— Не такая и старая, — не сдавался Северус. — Она работает в библиотеке и очень любит животных.
— Кошек! — презрительно фыркнул Сириус.
— Угу, — подтвердил Северус, — кошек. А твой профессор лаял под её окнами, а потом даже немного повыл на полную луну.
— Полнолуние всегда оказывало на меня тлетворное влияние. А кошек я просто не люблю, особенно когда им скармливают яйца, — Сириус довольно оскалился. — Эта мисс развела у себя целый притон кошек, которые периодически жаждут любви и совершенно непристойно орут.
— Но это ещё не повод подозревать в таком же их хозяйку!
Всё-таки Северус любил спорить, а Люциус — наблюдать, как вдребезги разбивается маска ледяной сдержанности, которая, казалось, навсегда приросла к его лицу. Блэк совершенно точно был полезен, пусть даже и для исцеления депрессии Северуса.
— Мы в ответе за тех, кого приручили, — заявил Блэк со скорбным видом, а потом весело заржал. — Снейп, наконец-то ты стал похож на человека!
Северус снова нахмурился и посоветовал своему коллеге посетить места пожарче, чем унылый железнодорожный вокзал, и, кажется, собирался послать Блэка подальше без всяких экивоков, но подошедшая Бель сбила ему весь настрой.
— Привет, мальчики, если вы не поторопитесь, то поезд уйдёт без вас.
— Если бы кто-то не опаздывал… — начал Сириус.
— Я умею рассчитывать своё время. И могу бегать, — перебила его Бель. — А вы?
В вагон они запрыгивали уже на ходу, и всю дорогу Бель и Сириус беззлобно переругивались по давным-давно отработанному сценарию, на который реагировал только Северус, непривычный к проявлениям приязни в семейке Блэков.
В Челмсфорде на вокзале их встретил Фрэнк за рулём довоенного «Стандарт-Сваллоу». Бель, как леди, полагалось место рядом с водителем, а Люциус оказался зажат между Сириусом и Северусом на узком заднем сидении. И если Блэк всю дорогу пытался отвоевать себе места побольше, то Северус, наоборот, вжимался в стенку. Только это совершенно не избавляло его от тесного контакта с Люциусом. Кажется, он даже перестал дышать, и правильнее было бы не обращать на эту странность внимания, но, вопреки всему, Люциуса она волновала гораздо сильнее, чем позволяли рамки приличий.
Дорога до дома Лонгботтомов показалась Люциусу очень длинной, и он никак не мог понять, радует его это или огорчает. Хорошо, что скорбный повод для встречи и правила приличия позволяли не поддерживать светскую беседу. Впрочем, Бель такими мелочами никогда не озадачивалась, а потому расспросила Фрэнка не только о делах и здоровье Алисы, но и выпытала у него, откуда он берёт мясо для своего ресторана.
— Цыплят мы выращиваем! Цыплят, — не выдержал и раскололся Фрэнк. — Но, сама понимаешь, я этого не говорил, а потому рассчитываю на твою… — он взглянул в зеркало и поймал взгляд Люциуса, — и вашу неразговорчивость.
— Обижаешь! — фыркнула Бель. — А соседи не донесут? Я слышала о грозящих неприятностях.
— С соседями у нас неплохие отношения, они покупают наших цыплят и закрывают глаза на многие вещи, как и наши постояльцы.
— На какие именно?
Фрэнк покусал отросший ус и весело усмехнулся:
— Знали бы вы, как они воняют!
— Догадываемся, — Бель подтянула тонкие перчатки и светским тоном продолжила: — А яйца где берёте?
Автомобиль остановился на дороге у церкви, за которой виднелось старое кладбище. Фрэнк сразу же их оставил, а Люциус удивился количеству людей, пришедших проститься с Августой. Одна леди весьма почтенного возраста, похоже, приехала из Шотландии только для того, чтобы рассказать о том, как они с миссис Лонгботтом-старшей лихо тушили зажигательные снаряды в годы войны. Ещё больше Люциус удивился, когда эта леди узнала Северуса и увлекла его в сторону, чтобы «пошептаться». Причём «шептала» она ему что-то явно интересное — не зря у него так краснели уши.
Но долго наблюдать за Северусом не получилось. Подошёл Артур, и Люциусу пришлось выслушать целый поток благодарностей за поддержку младшего сына. Конечно, это было приятно, но Люциус обошёлся бы без эпитета «сиятельный».
— Сам-то как? — перебил его Люциус. — Летаешь?
— Уже нет, — ссутулился Артур. — Возраст, ранения… осенью списали.
— Ты не говорил.
— Да я не жалуюсь, — попытался оправдаться Артур. — Сыновья выросли, дочь уже на выданье… кому сейчас легко? А старшие все работают, устроены. Молли вон тоже с цыплятами возится… не так успешно, конечно, но не пропадаем. Я мастерскую открыл. В железках-то я всегда любил ковыряться, вот и… — он махнул рукой и улыбнулся: — В детях счастье. Как твой сын поживает?
— Спасибо, хорошо.
— Рон пишет о нём только хорошее. Говорит как об очень достойном молодом человеке.
— Всё так, — согласился Люциус, — и он продолжает опекать Гарри. Как в детстве.
— Как же быстро они растут, — Артур указал взглядом на сына Фрэнка. — Казалось бы, только недавно родился…
— После войны уже почти десять лет прошло. Конечно, дети растут.
— А мы стареем, — вздохнул Артур. — Как-то быстро всё проходит. Думаешь, вот-вот, война кончится, дети вырастут. Кончилась. Выросли. А жизнь прошла.
Люциусу стало не по себе:
— Артур, откуда такое настроение?
В ответ он лишь неопределённо пожал плечами, отчего Люциусу захотелось встряхнуть его хорошенько, чтобы он и думать забыл про такое. Ну да, они уже не юнцы, но и до старости ещё далеко. Очень далеко. Ведь старость наступает, когда угасают желания, а с желаниями у Люциуса всё было в порядке. И не только с желаниями.
Люциус внимательно оглядел тех, кого уже давно привык считать «своими». Какая старость?! Бель всё так же импульсивна и взбалмошна, как в юности, хотя, конечно, научилась сдерживать свои порывы. Но её положение обязывает, а вот Сириус так и не научился. Если, конечно, это он лаял под окнами: всё-таки Северус бывал несколько предвзят, а Блэк ни за что бы не стал отпираться от того, что счёл весёлой шуткой. Алиса и Фрэнк тоже выглядели молодо, и даже траур их не старил. Люциус поймал себя на том, что вполне может представить, как они нянчат долгожданную дочь, с которой у них так и не сложилось… чтобы отвлечься от грустных мыслей Люциус бросил быстрый взгляд на увлечённого беседой друга. К слову, Северус тоже ничуть не изменился. Пожалуй, только проседь на висках и выдавала его возраст, но она ведь появилась после плена, а вот фигура, осанка, наклон головы…
— Люциус, ты меня слышишь?
— Конечно, Артур, и думаю, что ты просто устал.
— Думаешь, пройдёт?
— Не сомневаюсь. А если не пройдёт, то влюбись.
Артур невесело рассмеялся и махнул рукой:
— Этим пусть дети балуются, — но потом вдруг вспомнил о приличиях и сделал скорбное лицо.
Люциус ещё раз оглядел своих близких. Нет! До старости им ещё далеко, даже Артуру, но для спора это был слишком мелкий повод. Люциус поправил шарф и пожалел о том, что не вспомнил о старой лётной куртке — ветер на кладбище был по-зимнему холодным и пронизывающим.
После церемонии Фрэнк вызвался отвезти священника и двух престарелых леди, а к Люциусу подошла Алиса с сыном:
— Вы же останетесь на обед? Нам было бы приятно.
Дом Лонгботтомов стоял на небольшом холме и издалека напоминал вокзал в Уике. Однако сходство оказалось весьма поверхностным — всё же дом был гораздо уютнее, хоть и немного темноватым, на вкус Люциуса. Однако большой камин в гостиной, бархатные портьеры — кажется, ещё довоенные! — и огромное чучело грифа придавали атмосфере дух той самой старины, которая уже могла считаться благородным антиквариатом.
Августу помянули добрым словом, а Северус открыл тайну, почему эта достойная леди его недолюбливала.
— Сев, ты настоящий друг! — с чувством сказал Фрэнк, перестав смеяться. — А я всё гадал, отчего maman так тепло приняла Алису.
— Вынужден тебя огорчить, — румянец делал Северуса лет на десять моложе, — я это случайно ляпнул.
— И получилось очень правдоподобно.
— Снейп, — оживился Блэк, — а ты не мог бы отыграть тот же номер на бис?
— В смысле?
— Ну, допустим, приобнять меня в присутствии мисс Амбридж. Я даже не возражаю против дружеского щипка за задницу.
— Шут!
— Да ладно тебе, Снейп. Это же для дела.
— Странные дела творятся в вашей школе, — Бель цедила вино, разглядывая Сириуса через стекло бокала. — Неужели нашлась, наконец, достойная женщина…
— Я тебя умоляю! — перебил Блэк. — В твидовом костюме и с кошками.
— Как интересно, — Бель старательно кусала губы, сдерживая смех. — Снейп, ты просто обязан рассказать нам всё.
— Ничего интересного! У неё розовый шарфик и кошки, — оправдывался Сириус.
— А Блэк поёт под её окнами серенады, — наябедничал Северус. — Ночами.
— Я лаял! Честно! Это не то, что вы думаете…
Но его никто уже не слушал. Алиса тихо всхлипывала, вытирая глаза изящным платком, а Фрэнк и Артур почти одинаково прятали лица в ладонях и смеялись, как в старые добрые времена. Люциус поймал взгляд Северуса, и несколько мгновений они смотрели друг на друга, пользуясь общим весельем. Несколько очень долгих мгновений. А потом Северус быстро отвернулся и заговорил с Бель, и Люциус заметил искру интереса в её взгляде. Подумать, чем это могло грозить, Люциус не успел — после приступа веселья Алиса, наконец, смогла заплакать, и это тоже было правильно. Жизнь продолжалась.
***
Люциус упустил момент, когда всё пошло не так, и Северус начал старательно выдерживать дистанцию между ними. Кажется, это началось уже в поезде, когда они возвращались с похорон Августы Лонгботтом. Тогда он всю дорогу молчал, а дома сразу же ушёл в комнату Мальсибера. Наверное, он был прав и, скорее всего, просто опередил Люциуса в стремлении не усложнять то, что было возможно, но почему-то эта молчаливая отстранённость задевала. Может быть, потому что слишком контрастировала с тем, что происходило в душе. И чем лучше Люциус понимал неуместность своих мыслей и чувств, тем сильнее злился. Разумеется, на себя, потому что Северуса упрекнуть было не в чем.
Нарцисса тонко чувствовала происходящие с ним перемены, и Люциус мог только восхищаться её мудростью. Ничем другим он не мог объяснить то, что она решила оставить его в покое и никак не комментировала частые отлучки из дома. Люциус делал вид, что работает, а сам бесцельно бродил по улицам и, замёрзнув, заходил в кафе, где сводил самые разные знакомства. Не то чтобы его это сильно отвлекало, но занимало время и позволяло немного отстраниться от ситуации.
— Меня зовут Гаррик, — собеседник выглядел немного сумасшедшим, но Люциуса такие мелочи давно не смущали. — Гаррик Олливандер к вашим услугам.
Называться своим именем Люциус не собирался, поэтому с улыбкой пожал руку нового знакомца и представился:
— А я Северус Блэк.
— Очень приятно. Можно, я буду называть вас Северус?
— Разумеется, Гаррик. Хотите выпить?
— Не откажусь. Шерри, пожалуйста. И шоколад.
С тех пор как отменили карточки на сладкое, шоколад стал той самой доступной роскошью, которую мог позволить себе каждый. При очень большом желании, конечно, потому что цены на него были не самые низкие. Люциус сделал заказ и снял шарф, намереваясь провести сносный вечер. В любом сумасшествии можно было найти отдушину и сбежать от собственного безумия, разъедающего душу.
— Чем вы занимаетесь, Гаррик?
— Я философ, — скромно отозвался тот. — И меня больше всего занимают вопросы жизни и смерти.
— Достойный объект.
— Не то слово! — Олливандер тщательно протёр рукавом толстые стёкла очков и, не мигая, уставился на Люциуса. — Вот вы, к примеру, воевали, и я отчётливо вижу тень смерти рядом с вами. Вы научились с ней жить, вы научились заглядывать ей в глаза, вы научились с ней считаться. И в то же время вы выбрали жизнь. Интересно, правда?
— Да, — рассеянно ответил Люциус, закусывая шоколадом приторно-сладкий шерри. — Я был не прав?