Если бы шестнадцатилетняя Лианна была склонна к самоанализу, она могла бы прийти к тем же выводам, к которым пришли ее отец и брат, но Лианна просто реагировала на то, что встречалось на ее жизненном пути, и делала это пылко и искренне. Когда Рейгар с его печальными балладами, красивыми победами и венком из ее любимых цветов появился на турнире, она влюбилась в Рейгара и не только была готова отправиться с ним на край света, но и отправилась. И только потом, когда Рейгар и Лианна добрались до этого самого края света, Лианна стала замечать на краю света некоторые неполадки.
Во-первых, песни принца все как одна были трогательны и печальны. Лианна была жизнерадостной неунывающей девушкой – когда печальные песни, поразившие ее своей новизной, пошли на четвертый круг, Лианне они надоели, и она предложила спеть хором про медведя и прекрасную деву. Рейгар такой просьбе удивился и даже обиделся.
- Что не так-то? – спросила Лианна, не любившая недомолвок. – Я ж не про бочонок эля и не про пятьдесят четыре бутылки с тобой собираюсь петь.
В окружении принца девушки не знали даже названия таких похабных песен или по меньшей мере хорошо свое знание скрывали, и Рейгар в первый раз задумался о том, сможет ли он сам воспитать себе вторую жену или стоило все же брать уже правильно воспитанную.
Во-вторых, Рейгар идеально выбрал место для романтического уединения, но не подумал о том, что его избраннице уединение и покой могут быть и не по нутру. В Винтерфелле многие полагали, что у Лианны есть сестра-близнец или даже две, потому что ей постоянно удавалось оказываться в нескольких местах сразу. Стоило повару закричать о том, что у него из котла пропало мясо, как конюхи тут же начинали жаловаться, что из конюшни кто-то только что вылетел на самом быстром коне, а караульные со стены замка докладывали, что дочь лорда Старка уже скрылась в лесу. Было неудивительно, что такая девушка решилась на дерзкий побег с женатым принцем и смогла его осуществить, но достойным удивления, что она смогла высидеть даже неделю посреди голой степи в практически безлюдном замке.
В результате обладавший таргариенским упрямством Рейгар предавался мечтательности и романтично бренчал на арфе, как изначально и задумывал, а вырвавшаяся из-под опеки семьи Лианна носилась по окрестной степи замысловатыми зигзагами, самостоятельно учась джигитовке. Наконец, спустя пару недель Рейгар осознал, что романтика без дивчины – признак дурачины, и ему стало казаться, что он что-то в своих планах забыл.
Забывчивость вообще была свойственна принцу, мысль которого быстро уносилась к горнему. Например, Рейгар провел немалое время на развалинах Летнего Замка, сочиняя баллады и размышляя о конфликте рыцарского и сыновнего долга. Мысли принца были благородны, возвышенны и бесконечны, а его полусумасшедший отец продолжал тем временем бить и тиранить мать Рейгара, садистски казнить своих подданных и доводить державу до ручки. Но Рейгар, паривший духом в эмпиреях, как-то забывал о том, что происходит в его семье и его королевстве прямо сейчас, а злые языки уже начинали поговаривать, что, поди, куда приятнее размышлять на тему «Рейгар Таргариен и его трагедия» или «Роль Рейгара в судьбах Вестероса», чем исполнять свои прямые обязанности.
- Йээхуууу! – прозвучало почти над ухом Рейгара, потому что Лианна оставила попытки убиться при помощи лошади и решила научиться бегать по вертикальным стенам. В первой же попытке ноги Лианны, как и всегда, обогнали голову, и она совершила красивое сальто, на свое счастье приземлившись на ноги, а не на живот. Рейгар от неожиданности уронил арфу себе на ногу, выглянул в окно, проследил за второй и третьей попыткой Лианны получить травмы, несовместимые с жизнью, и к нему стали подкрадываться мысли о том, что если Элия не могла родить принцу нужного для исполнения пророчества третьего ребенка по слабости здоровья, то у Лианны здоровья даже как-то многовато, и с детьми ей стоило бы погодить лет этак с пяток.
«С другой стороны я, не будучи мужем, не могу требовать от нее, чтобы она изменила свое поведение, - начал спорить сам с собой Рейгар, воздев очи горе, а Лианна тем временем действительно чуть не свернула себе шею и разбила руки. – О боги! Я же должен на ней жениться, я же совсем забыл!» - и принц бросился писать Верховному септону, требуя расторжения своего первого брака.
«Я рад вашему благородному поступку, - отвечал Верховный септон на следующий же день, - и молюсь о том, чтобы Семеро сподобили меня в должный срок принять ваше покаяние. Бракоразводный процесс будет начат немедленно и должен завершиться весьма скоро».
«Опять забыл!» - подумал Рейгар и написал Верховному септону второе письмо, испрашивая благословение на брак с Лианной Старк.
«Возлюбленный принц! – отвечал на другой день Верховный септон, который был крепок в вере и не боялся даже короля Эйриса. – Я всегда знал вас за начитанного и порядочного человека. Брак расторгается неверностью одного из супругов, после чего второй супруг может вступить в другой брак. С вашей стороны было очень великодушно признаться в своем проступке и дать принцессе Элии свободу. Но виновная в расторжении брака сторона может вступить в новый брак разве что после долгого покаяния – или вы об этом забыли? Кроме того, согласно обычаям, церковь благословляет брак только после родительского благословения – я предвижу тут трудности с обеих сторон».
Рейгар тяжело переживал отказ септона обвенчать его с Лианной и даже сочинил новую балладу о трагедии своей любви, но реакция Лианны на его печальный рассказ об этой трагедии поразила его еще больше.
- Понятно, - сказала Лианна, которой было не занимать решительности и жесткости, и этим она походила не на даму сердца для благородного рыцаря, а скорее на полковника кавалерии. – Я-то думаю, что со мной не так, что ты ко мне даже не прикасаешься. Ты, когда женился, Старым богам клятву приносил?
- Нет, - ответил опешивший принц.
- Ну и пошел твой септон в задницу, - резко сказала Лианна и встала из-за стола. – Где ближайшая богороща?
Выражение лица Лианны говорило о том, что в отсутствие коней она бы взнуздала конюха и отправилась в богорощу на нем, но Рейгар был храбрым человеком и решился на пространное объяснение связи престола, веры в Семерых, престолонаследия и святости брачных уз.
- Тебе кто важнее, твой Верховный септон или я? – ответила на это Лианна, которую трудно было сбить. – Если он, то на нем и женись!
Ответить на это задумавшийся Рейгар не успел, потому что Лианна опрокинула стул, выбежала из залы и грохнула дверью.
Жизнь в Вестеросе была тяжелой и суровой, но многие его жители, включая Старков, Баратеонов и даже светлой памяти сэра Дункана Высокого, как-то не умели красиво страдать. Даже получив множественные раны на душе и теле, они пытались отползти в сторону и отлежаться в безопасном месте, словно дикие звери. Возвышенный же принц Рейгар страдал открыто, величаво, он черпал свое горе целыми кубками и упивался им. Великая скорбь давала ему возможность лишний раз поразмыслить о значении Таргариенов и о трагедиях вестеросского феодализма.
«А может быть, так надо, – думал Рейгар в ночной тишине, и вопросы о том, куда побежала обиженная его нерешительностью несдержанная девушка, исчезали из его головы сами собой, – может быть, это искупление, и я выйду из него очищенным, рожденным заново среди соли и дыма! Не такова ли судьба обещанного принца?» - и мысль Рейгара сворачивала на протоптанную дорожку рассуждений о том, является ли он сам реинкарнацией Азор Ахая, или же легендарный герой воплотится в его старшем сыне, еще не зачатом младшем сыне или вдруг каким-то образом проснется во всех троих детях Рейгара сразу.
В результате нападения на Рейгара важных и судьбоносных мыслей Лианна увидела своего рыцаря только спустя два дня. Рейгар нашел свою даму сердца на сене в конюшне, опустился перед сеном на одно колено и задвинул пространную речь об обещанном принце, который обязательно, кровь из носу, должен быть зачат в следующее полнолуние, поскольку мудрые мейстеры обещают к тому времени явление кометы. Из всей этой речи Лианна лучше всего поняла то, что в любовницы она принцу сгодится, но жениться на ней не собираются, и с грустью подумала, что надо было сначала тащить принца в богорощу, а потом уже убегать с ним из дома.
- Знаешь, - сказала Лианна неожиданно серьезно. – Когда ты ехал с венком из голубых роз, я не думала, что ты отдашь его мне – и поэтому была так рада. А если бы я с самого начала знала, что ты мне его отдашь, мне было бы просто скучно, и я бы досадовала на то, что ты так медленно тащишься. Понимаешь?
Рейгар был из тех спокойных и философских натур, которым важен процесс и ритуал, а не результат, и потому чувства Лианны он разделить не мог и почувствовал от этого горечь.
- Ладно тебе тащиться до следующего полнолуния, - пояснила Лианна непонятливому принцу и даже немного примяла рядом с собой сено.
- Я не смею, моя госпожа, - ответил благородный и рыцарственный принц, которого покоробило такое открытое приглашение, и Лианне захотелось вмазать ему чем-нибудь тяжелым.
========== III ==========
Тебе твердят твои подруги,
Что я немного не в себе,
Но я убью того, кто скажет,
Что я не пара тебе.
(с) Секрет
Будь он магом, Роберт Баратеон мог бы легко проходить сквозь стены, потому что он видел цель, верил в себя и не замечал препятствий. Впрочем, и без магии облаченный в доспехи и оборудованный молотом Роберт мог сокрушить любую преграду, благо сил и упрямства ему было не занимать. Молодой Роберт упрямо не верил, что Лианна могла польститься на меланхоличного блондина, когда рядом был такой образец мужественности, как он. Молодой Роберт не хотел ждать и был уверен в том, что в одиночку одолеет Рейгара, а про конюха, оруженосца и прочую верную принцу челядь Роберт даже не задумывался. Делить славу победителя и освободителя Роберт тоже ни с кем не хотел и поэтому выехал к Башне Радости следующим же утром после приезда Брандона из столицы, не дожидаясь собиравшихся в поход Старков.
Стройный и юный, состоящий из сплошных железных мышц Роберт вихрем пронесся через Речные земли, и уже спустя пять дней подъезжал к спрятавшейся в дорнийских горах Башне Радости. Если бы Роберт знал о том, что там происходит на самом деле и как подходит к концу неудачное романтическое приключение Лианны, он бы, возможно, поехал шагом, но Роберт распалял свою ярость мыслями о невесте в руках насильника, гнал, не разбирая дороги, и только поэтому успел ровно вовремя.
Лианна, столь благородно отвергнутая принцем, несколько часов находилась в том настроении, в котором ничему живому к ней лучше было не приближаться, и наконец прибила сунувшегося к ней с меню на завтра повара. Погоня за поваром, пытавшимся укрыться в кухне, Лианну несколько утешила, а тот факт, что под горячую руку подвернулся и Рейгар, прибежавший на шум и получивший от Лианны поварешкой, и вовсе привел Лианну в почти мирное состояние духа, в котором от возобновления романа принца отделял еще один удар поварешкой и пара оплеух во искупление прошлых грехов.
На беду ли или на счастье Лианны Рейгар относился к вразумлению поварешкой совсем не так, как относились к этому на Севере, где дружеская зуботычина не считалась за обиду, а в доме Амберов и на оттяпанный палец не принято было дуться. Семья же Таргариенов отметилась в истории Вестероса периодически применявшимся законом о том, что ударившему особу королевской крови надлежит отрубить дерзновенную руку, а психически неустойчивый отец Рейгара еще до плена орал как потерпевший, стоило кому-то дотронуться до него без разрешения, а уж от того, что в плену его пару раз потаскали за бороду, сошел с ума со скоростью кометы. Словом, Рейгар, получив поварешкой, смертельно обиделся, а Лианна так никогда и не поняла, с чего это он.
Когда Роберт подъезжал к Башне Радости, Лианна уже увязала в мешок свои пожитки и объявила Рейгару, что уезжает домой. Разочарованный принц, почитавший себя оскорбленным в лучших чувствах, наконец среагировал на это более-менее по-человечески, если не считать того, что доругивался он с Лианной пятистопным ямбом.
- Волчица! – театрально говорил Рейгар, и его голос казался ему трагическим. – К Баратеону ты уходишь от меня!
- А ты меня отбей, - предложила Лианна. – Встань с кровати-то да вызови его на поединок.
Предложение Лианны было явно несвоевременным, потому что на такие решительные действия Рейгар был бы способен, только если бы страну уже второй год раздирала гражданская война и вся королевская рать тщетно искала бы своего принца и главнокомандующего. В данный же момент Рейгара больше занимал пятистопный ямб, а руки его сами тянулись к арфе.
- К земному лишь стремишься ты, волчица! – обличающим тоном пропел Рейгар, добравшись до арфы и отдавшись вдохновенному потоку поэзии. – К ничтожному Баратеону ты уходишь. Ты похоти предаться хочешь с ним!
- Дурак! – крикнула Лианна и ринулась вниз по лестнице на двор, и Рейгар на секунду усомнился в том, что последняя строфа была уместна. «А может, именно в этой строфе была великая сермяжная правда!» - утешил себя Рейгар и повторил свою новую песню сам себе на бис, подбирая мелодию.
Когда разозленная Лианна вылетела во двор, в середине двора стоял спешившийся Роберт, прислушиваясь к музицирующему принцу и постепенно теряя охоту его бить – Роберт уже пробовал бить менестрелей, высмеивавших его попойки и любовные похождения, и выяснил, что от этого их песни только расходятся по Вестеросу еще шире.
- К Баратеону ты уходишь от меня! – доносилось из башни. – Ты похоти предаться хочешь с ним!
- Че, правда? – радостно спросил Роберт, потому что он не умел держать язык за зубами и вообще не почитал грубую шутку за грех, и тут же получил от Лианны хлесткую звонкую оплеуху.
В отличие от Рейгара, который до сих пор не мог пережить удара поварешкой, Роберт как начинающий донжуан на оплеухи не обижался и для хорошей девчонки всегда был готов рискнуть своей мордой. В ответ на оплеуху Лианны Роберт осклабился и применил семейный прием «Смеющийся Вихрь»: с хохотом подхватил Лианну на руки, покружил ее по двору, попытался защекотать, получил за это несколько раз по голове и наконец закинул Лианну на плечо, в довершение всего шлепнув ее по заднице. Ошарашенная натиском Лианна пришла в себя только тогда, когда Роберт уже вскочил вместе с ней в седло и снова переложил ее на руки.
- Ты там держись за что-нибудь, только не за это, - посоветовал Роберт, усаживая Лианну боком перед седлом и поддерживая ее за спину. – Извини, никакой кареты я тебе не пригнал, да и дорога тут для всяких таких рыдванов херовая. Извини еще раз.
- Обойдусь, - резко ответила Лианна, спрыгивая вниз. – А будешь руки распускать, съешь репку, как Фоссовей.
- Ты что, действительно верхом поскачешь? – немного удивленно спросил Роберт, наблюдая за тем, как Лианна сама тащит свое седло, отпихнув пытавшегося ее удержать конюха.
- А ты думаешь, седло у меня, чтобы на мне ездить? – огрызнулась Лианна, на что Роберт ответил гоготом, потому что он был смешлив и пошловат, а Лианна в свою очередь запустила в Роберта скребницей.
- Я тебе двести футов на первой миле привезу, - пообещала Лианна, заскакивая в седло, и с гиканьем вылетела со двора, а восхищенный и раззадоренный Роберт вскоре последовал за ней.
В конце первой мили Лианна обернулась и с удивлением увидела, как из тучи пыли всего в двух корпусах за ней вырастает громадный всадник в доспехах, рогатом шлеме и на коне, больше похожем на небольшого слона. Лианна перебрала поводья, пустила свою сухую и резвую лошадь размашистым галопом, но несколько минут спустя Роберт с ней поравнялся, хлопнув Лианну тяжелой лапой по спине. Лианна пыталась оторваться еще несколько раз, рассчитывая на то, что скачка в доспехах утомит Роберта, а его конь не вынесет такой ноши, но Роберт и его конь, похоже, не знали усталости вовсе, и бешеная скачка прекратилась только тогда, когда самолюбивый Роберт вырвался вперед и резко осадил коня прямо на пути у Лианны.
- Хорош! – скомандовал Роберт. – Лошадей загоним. Да и дорогу найти надо.
- Не надо, - упрямо сказала Лианна, собираясь потребовать реванша.