Окинув Джеймса долгим внимательным взглядом, Брок поднялся.
— Ты доедай, а я пока тебе всё подготовлю, — сказал он. — Вынесу котёл, стол, и вообще чувствуй себя как дома, но не наглей. Травы, посуда, склянки бери всё, что надо, но сунешь нос в сундуки, не взыщи, тут же выставлю. И если захочешь жрать, ешь всё, что есть на кухне, к вечеру вернусь, либо принесу что-нибудь, либо печь растоплю и приготовлю.
Развести костёр подальше от забора, установить треногу и вынести во двор из сарая вполне себе такой приличного вида стол не заняло много времени. Брок даже покопался в вещах, доставшихся от прежних хозяев и вынес тяжёлую медную ступку с пестиком, какие-то баночки с кореньями и прочие склянки, которые свалил в сарай за ненадобностью, набрал ведро колодезной воды и поставил рядом, и только потом спохватился. Вот за каким лешим он так беспокоится о нуждах какого-то пришлого мужика, с которым его мало того что ничего не связывало в прошлом, так и в настоящем ничего, кроме проблем, не ожидалось? Одёрнув самого себя, Брок сплюнул под ноги, накинул на плечи куртку и подхватил корзину. Как раз выдалась хорошая погода для сбора молодой крапивы, да и подумать в тишине хотелось, разобраться в самом себе, в тех чувствах, что в нём будили внимательные серые глаза Джеймса.
Едва Брок вышел за околицу, как что-то дёрнуло обратно, заныло в груди, но он лишь зло рыкнул, плотнее запахнул куртку и двинулся глубже в лес.
Джеймс смотрел, как Брок суетится, подготавливая для него рабочее место, хотя совершенно был не обязан этим заниматься, мог выдать котел и сказать, где что лежит, но было приятно, о нем словно заботились. И это было правильно. Это было так, как надо.
Когда Брок уходил, Джеймс хотел окликнуть его, задержать, пожелать удачи, но только протянул живую руку вслед и опустил, отпуская чужого, но такого своего человека куда-то на целый день. Внутри заныла странная тоска.
Чтобы отогнать её, Джеймс принялся разбирать то, что было у Брока для варки отваров и зелий, хотя, какие из тех пучков можно было сварить зелья? Да никакие особо, в этом он был уверен. Многого не хватало. Но из того, что было, должен был выйти вполне пристойный отвар от интоксикации. Слово пришло само, легко ложась на язык. И не было случайно услышанным, Джеймс точно знал, о чем думал. Но опять даже намека на то, кто он, не получалось.
Рука, сделанная магом, знания травничества и алхимии, живая ладонь без мозолей от работы, тренированное тело… Нет, не складывалась картинка. И Джеймс решил не заморачиваться, не думать о том, чего не мог постичь, а просто занялся делом.
Он принялся варить простенький отвар от жара, тот, что был ему нужен. Руки сами брали нужное, хотя он и чувствовал, что непривычной была расстановка вещей, неудобно, многого не хватало, но сам процесс он знал прекрасно. Были у него и склянки, куда можно было разлить готовый отвар.
Весь в работе, Джеймс не заметил, как пролетело время и стало смеркаться. Он успел наварить разного, что позволяли имеющиеся у него травы, использовал все склянки и последнюю порцию отвара, которым можно было промывать раны, просто слил в крынку. Привычно прибрал все за собой, ощущая потребность держать в порядке рабочее место, и сел на крыльцо, всматриваясь в дорогу.
Он ждал Брока. И сейчас, когда Джеймс больше ничем не был занят, он не хотел ни есть, ни пить, хотя за целый день только и выпил, что отвар от жара, ощущение отсутствия приютившего его человека было особенно сильным.
Почти половину дня бесцельно проблуждав по лесу, копаясь в самом себе, Брок, хоть и набрал целую корзину крапивы, но так ничего и не решил, что делать дальше с самим собой, своей тягой к Джеймсу, определёнными реакциями своего тела на него.
В трактире Марианка его словно бы ждала. Стоило Броку переступить порог, разулыбалась, заалела щеками, смущённо отводя взгляд, заставив замереть на месте и заподозрить недоброе. Нет, он и правда в последнее время что-то зачастил в таверну, но только лишь потому, что почти все запасы съестного подъел за зиму, да и что-то сложнее каши для себя одного готовить было неохота.
— Крапива, — оскалился Брок, протянув ей корзину одной рукой, убирая только что купленные ярко-синие ленты другой во внутренний карман.
Марианка сверкнула синими глазищами, ярче вспыхнула и, передав крапиву отцу, протянула ладонь к Броку.
— Я так рада, что ты пришёл.
Сегодня отделаться от неё удалось намного быстрее, да и сам Брок, находившись по лесу, слишком хотел уже вернуться домой к Джеймсу.
Во внутреннем кармане лежали купленные специально для него ленты, в корзине стояли горшочки с жарким и пирог с прошлогодними яблоками, а Брок шёл к своему дому и улыбался.
Джеймс разглядел Брока и поднялся ему навстречу со странным желанием заключить его в объятия. Он понимал, что не могло быть столь бурной реакции на чужого человека, вот только Брок не спешил тянуться к нему, не говорил, что знал, не хотел быть нужным Джеймсу.
С одной стороны, было понятно, что Брок бы и выставил гостя, была бы возможность, но с другой… С другой, Джеймс бы нашел, как остаться.
Брок подошёл к нему и Джеймс потянулся, чтобы обнять, но почувствовал снова запах той женщины. И его как ударили, так стало почти больно от этого.
Джеймс отошёл в сторону, пропуская Брока в дом. Даже говорить с ним не хотелось. Странное тяжёлое, едкое, горьковатое чувство ворочалось в груди, оставляя на языке противный желчный привкус. И не мог он даже самому себе объяснить, что такое с ним происходит.
Стоило увидеть Джеймса, губы Брока дрогнули, растягиваясь в приветливой улыбке.
— Чего ты не в доме? Вечера всё ещё холодные, побереги себя.
Он прошёл по маленькой кухоньке, чиркая огнивом, зажигая свечи, впервые чувствуя себя действительно дома. Будто бы этот практически незнакомый человек наполнял его теплом и светом, делал деревянный косоватый старый сруб настоящим домом, где тебя ждут. Хотя тут додумывать Брок не хотел. Понятно, что Джеймс, скорее всего, только хотел есть.
Поставив корзину на стол, Брок стянул с неё расшитое цветами полотенце.
— Садись давай, я горячего принёс.
Захотелось показать свою обиду, свое негодование тем, что Брок снова был у женщины, но Джеймс сел за стол, почти спокойно, почти ровно.
— Ты был у женщины, — не сдержался он.
Он не понимал, почему это ему было так важно, что это за странное чувство одолевало его, откуда оно взялось к незнакомому человеку. Которого он хотел назвать своим.
Брок вздрогнул, дёрнул плечом, облизал враз пересохшие губы, словно его поймали за руку на горячем, словно он изменил, нарушил обещание, предал. Чувство гадливости, поселившееся ещё со вчерашнего вечера в душе, только усилилось, разливая во рту горькую полынь, отравляя. Захотелось извиниться, сжать в ладони тонкие пальцы живой руки, поднести к губам и клясться в верности, объяснить, что это было и зачем. Брок скрипнул зубами, совершенно перестав понимать, что вообще с ним происходит.
— Больше не пойду, — против воли пообещал он. — Не пойду. Ты ешь давай.
И выскочил на улицу, едва не снеся стол со склянками, выстроившимися в ровные ряды. Брок остановился, дёрнул себя за волосы, но морок не отпускал, как и ненависть на самого себя за обиду в серых глазах Джеймса. Так неправильно, так не должно было быть.
— Да что за нахуй происходит? — рявкнул он в ночное небо и пошёл смывать с себя запах Марианки, прекрасно понимая, что больше к ней действительно не подойдёт.
Оставшись один, Джеймс сидел и ждал, когда Брок вернётся. Его обещание больше не ходить к той женщине казалось искренним, и Джеймс был рад, что Брок обещал. Но что заставляло его так реагировать, он не знал.
Горели свечи, порождая мириады теней, за окном было темно и тихо, а Джеймс сидел и ждал Брока, чтобы лечь спать, поужинав. Чтобы снова почувствовать в руках-лапах сильное тело, такое тёплое и родное.
Джеймсу казалось, что они с Броком на самом деле знакомы всю жизнь, что знают друг друга так хорошо и полно, как не знают иные любовники. Но у Брока была какая-то женщина, к которой он ходил, а Джеймс ничего не помнил даже о себе. Было горько, потому что хотелось того самого чужого тепла, а не жара магического огня.
Он сидел один в пламени свечей и ждал, сам не зная чего.
Отмывшись до скрипа, Брок встряхнулся, пригладил ладонью мокрые волосы. После сказанного в доме словно камень с души свалился, даже дышать стало проще. Хохотнув, он вытянул из внутреннего кармана куртки яркую атласную ленту синего цвета, уверенный, что Джеймсу она невероятно подойдёт, несмотря на то, что мог купить серебристую, под цвет глаз, но именно синяя запала в душу.
— Много ты наварил, — совершенно искренне улыбнулся Брок, проходя на кухню как был, в одних штанах, мокрый, положил перед Джеймсом на стол ленту.
Он понимал, что надо бы ещё и сказать что-то, но слова никогда не были его сильной стороной.
— Это мне? — удивился Джеймс, беря в руки ленту, поглаживая пальцами шелковистую ткань.
Подарок был таким простым и от этого еще более приятным, совершенно неожиданным и невероятно дорогим. Он протянул ленту Броку.
— Ты мне поможешь? — спросил Джеймс, держа в одной руке ленту, а другой распутывая косу из узла на голове.
Почему-то казалось, что у Брока получится лучше, чем у него самого, что руки Брока созданы, чтобы вплетать ленту в его волосы.
И снова странно знакомое ощущение правильности накрыло Брока. Перебирая тяжёлые шёлковые пряди, он бездумно пропускал их сквозь пальцы, массировал кожу головы Джеймса, совершенно не замечая ничего вокруг: ни как истаивают, догорая, свечи, удлиняя тени по стенам, ни как остывает жаркое в горшочках. Брок чувствовал себя магом, творящим самое сложное колдовство, вплетая яркую ленту в сложную вязь косы, словно подбирая слова, закрепляя их синими каплями атласа, давая обещания, нарушить которые подобно смерти.
— Красиво, — зачарованно прошептал он, перекинув тяжёлую косу через плечо Джеймса, провёл по ней ладонью, даже не стараясь разобраться, как у него она вышла.
Стоило отойти в сторону, словно пелена спала, отпуская Брока из магического плена. Он кашлянул, прочистил горло.
— Завтра в лес пойду снова. Хочешь со мной?
— Что? — не сразу выплыл из завораживающего марева Джеймс.
Он погрузился в какой-то невероятно приятный транс, который почти открыл ему дверцу в его прошлое, в то, кем он был. Он почти ухватил за хвост какое-то очень тёплое воспоминание, которое должно было сказать ему что-то о нем, о Броке. Но нет, видение упорхнуло, так и не дав разглядеть себя.
— В лес со мной пойдёшь? — переспросил Брок. — Травок можно тебе пособирать.
Брок, уплетая жаркое, рассказывал о весеннем лесе, о том, что там можно найти, каких увидеть животных, и никак не мог оторвать взгляда от Джеймса… Джейми… Джея, непроизвольно подбирая ласковые прозвища.
— Пойду, — согласился Джеймс.
Он ел, стараясь не смотреть на Брока, но у него оказалось прекрасное периферийное зрение, что позволяло разглядывать Брока, не поворачивая головы в его сторону. Но внешность ни о чем не говорила, только шрамы рассказывали историю.
Вот длинный вдоль левого предплечья, кажется самым свежим, еще красноватый, он выглядит рваным, словно Брок за что-то зацепился, может, изгородь чинил. Вот через грудь проходит длинный, ровный, явно залеченный клириком, но не сразу, вот и осталась светлая полоса, скорее всего, от меча. Вот три черточки рядом, похоже, от катара.
Джеймс смотрел на Брока, читая его шрамы как книгу, и каждую черточку на его теле, что оставило то или иное оружие, хотелось потрогать, провести пальцами, коснуться губами.
— Что тебя обожгло? — спросил Джеймс, потому что шрамы на спине и плечах были похожи на ожоги от магического огня, а не простого. Магия оставляла свой очень определенный след, видимый не всем. Как, почему — не знал, но видел.
— Дракон, — потемнев лицом, буркнул Брок, поднимаясь. — Ненавижу драконов, — и скрылся в спальне.
Ответ больно резанул по сердцу, словно это его ненавидели, словно это он был тем драконом, который обжег Брока. Но ведь он человек, а драконы — исполинские ящеры с огромными крыльями. Он не мог быть драконом, но странное чувство не покидало его, и он пошел за Броком, который уже сидел на кровати, собирался ложиться.
— Я наварил много разного, — решил перевести Джеймс тему. — Ты можешь продать, этого хватит, чтобы покрыть расходы на… меня.
Брок потёр лицо ладонями, стараясь отогнать воспоминания, призраками вырастающие за спиной, сдавливающие гортань, забивающие ноздри серым пеплом.
— Ты мне не в тягость, — признался он, похлопал ладонью по облюбованному Джеймсом месту у стены. — Ложись, завтра рано вставать.
Брок чувствовал странное от своего гостя, будто бы обидел его, расстроил своими словами. Хотелось извиниться, заверить, что конкретно к нему его застарелая ненависть не имеет никакого отношения, погладить по голове, уложить рядом с собой, а лучше так же, как было утром.
Скинув одежду, совершенно не стесняясь своей наготы и не думая, что может причинить неудобства Броку, Джеймс грациозно забрался на кровать, закинул косу на грудь и лег на бок, лицом к Броку, рассматривая его. Укрываться он не стал, почему-то желая, чтобы Брок рассмотрел его внимательно, хорошо рассмотрел. Джеймс хотел посмотреть в его глаза, когда он будет скользить по нему взглядом. Что он там хотел увидеть, он не представлял, но что-то там обязательно должно было быть. Что-то важное.
Брок замер. Джейми был слишком близко, слишком красивый и желанный, слишком горячей была его кожа, гладкой, белой. Даже змеящиеся от левого плеча шрамы не портили, скорее наоборот, притягивали взгляд, манили коснуться губами, кончиком языка попробовать их на вкус. И Брок смотрел, не в силах отвести глаз, взглядом скользил по изгибам тела, сходя с ума от разделяющего их даже минимального расстояния.
Сил сопротивляться не было, как и желания. Они почти не знали друг друга или, наоборот, знали слишком хорошо. Брок был на все сто уверен, что потянись сейчас вперёд, коснись губами острых ключиц, его не оттолкнут, лишь сильные руки обовьют шею, притянут, прижмут ближе.
— Джейми, — сипло шепнул Броку качнулся вперёд и тут же отпрянул, так и не коснувшись, отвернулся спиной, укладываясь на своей половине кровати. — Добрых снов, Джеймс.
Магия момента разрушилась. Брок не прикоснулся, а Джеймс хотел, очень хотел. Но тому что-то мешало, вот только что? Та женщина? Он обещал больше не ходить к ней. То, что они не знали друг друга? Но как иначе они узнают? Или Броку не нравились мужчины? Но Джеймс видел, что нравится ему. Так в чем же дело? Ведь сам он не против.
— Почему нет? — спросил Джеймс, тронув Брока за плечо.
— Спи уже, — выдавил из себя Брок.
Если бы он сам знал почему нет. Будь на месте Джейми кто-то другой, он бы не стал ждать, думать, разбираться в себе, а повалил бы желанное тело на постель, вылюбил бы как в последний раз и пошёл дальше. Но с Джейми так было нельзя. Его хотелось любить, хотелось себе надолго, навсегда. Но такие, как Джейми, всегда оставляют таких, как Брок, за спиной, стоит их жизни наладиться.
— Спи.
— Спокойной ночи, — прошептал Джеймс ему на ухо, жарко дохнув, погладил по плечу и отодвинулся на свою половину кровати, прижавшись спиной к стене.
Он понимал, что провоцирует Брока, но у него было ощущение, что Брок его, и ему нужно было только признать это, и все будет хорошо, все наладится. Обязательно наладится. Ведь он же не дракон, он обычный, может и не самый, с такой-то рукой, но обычный человек.
А может быть, нужно было просто подождать, ведь они знакомы всего два дня, но Джеймс чувствовал, что они знакомы всю жизнь, просто еще не поняли этого. Да, нужно было немного подождать.
С этими мыслями он закрыл глаза и провалился в сон, в котором летел над землей, чувствуя Брока рядом-рядом. И холодный ветер бил в морду, колол нос, но это было только в радость. Проснулся Джеймс, так же чувствуя Брока рядом, но не так, как во сне. Он просто опять обнял его, сжал, притиснув к себе, и не собирался выпускать. Не сейчас, когда так хорошо, невероятно хорошо.
Да и Броку было неплохо.