Здесь его никто не тронет. Никто не спросит документы. В конце концов, с его даром он тут точно не пропадет!
Полет мысли прервало странное шуршание.
Ветви на одном из деревьев вдруг начали стихийно расти, и притом не совсем нормально — закручиваясь чуть ли не в спирали.
Ханнес этого не хотел.
— Стой! Хватит!
Но, будто назло, перекручиваться вокруг себя начало и само дерево.
Это прекратилось только тогда, когда омега от души хлестнул себя по щеке.
— Ух ты ж… — этот стихийный выброс магии заставил голову немного кружиться.
Несчастная жертва его дара теперь выглядела, как творение художника-авангардиста.
Как оказалось, магия отнюдь не всегда желала слушаться своего хозяина.
Когда он ради интереса попытался увеличить в размерах ягоду черники, не отрывая ее от куста, она раздулась до размера его кулака — и взорвалась, обдав незадачливому колдуну все лицо своим соком.
Попытки вырастить что-то с нуля, как ни странно, дались ему лучше, чем усиление роста того, что уже пробилось из земли — но все равно, до совершенства было еще так далеко!
Парень совсем выбился из сил, но самого главного еще не сделал.
Сплетя вместе несколько совсем еще тоненьких, молодых деревьев, он создал шалаш.
Само собой, он не собирался жить в нем всегда — только до тех пор, пока не построит себе новое жилище.
Внутри весь “пол” был специально покрыт мхом.
Поджав ноги, Ханнес закрыл глаза, чувствуя себя уставшим, но счастливым.
Он приспособится. Обуздает магию и продолжит дело Господне. Станет защитником слабых и невинных, карающим мечом и орудием справедливости.
Нужно всего лишь немного времени.
========== Часть 5. Новый друг ==========
Шампанское приятно охладило горло.
Сквозь золотистую жидкость, играющую пузырьками воздуха в бокале, Абрахаму хотелось бы созерцать этот несчастный мир всегда.
Со времени вынужденного переезда ему пришлось сильно ограничить себя в тратах, и он стойко держался, но шампанское… экономить на святом было бы выше его сил.
На столе лежали копии материалов дела, фотографий с места происшествия — поля с растительностью, вытоптанной копытами, скорее всего, бежавших в ужасе лошадей, отчета патологоанатома…
Абрахам лично посетил прозекторскую, и при других обстоятельствах предпочел бы об этом не вспоминать, ведь кому понравится вид вскрытого черепа человека, из самых глубин мозга которого проросла обыкновенная трава?
Никаких сомнений не осталось — ему придется иметь дело с самым настоящим монстром!
Мало было этого, так еще и нехорошие слухи распространялись, как лесной пожар, многие горожане уже всерьез верили в злого духа природы, бродящего по округе и жаждущего людской крови…
Не так далеко отсюда, говаривали, был дом каких-то маргиналов, который зарос вьюнками буквально за одну ночь, и в полицейском участке на этот счет только шутили, но — Абрахам уже был готов ехать туда прямо завтра.
Чтобы добиться разрешения на обыск, ему пришлось долго убеждать, просить, угрожать и даже — это было особенно тяжело — искать помощи у отца, но, в конце концов, у альфы получилось.
Утонувший в зелени дом и двое убитых растительной магией полицейских были не только подозрительно похожими друг на друга событиями, они еще и произошли примерно в одно и то же время, так что — кто знает, может, и того дома коснулась рука мага?
А даже если и нет, даже если слухи окажутся всего лишь слухами — все равно, Абрахам должен был проверить все, что хоть отдаленно имело отношение к делу.
Больше зацепок у него не было.
— Все в порядке?
Нежный голосок вывел мужчину из задумчивости.
— А? Прости, киса, задумался…
Черт возьми, он попытался расслабиться, а вместо этого снова ушел мыслями в работу!
Проститутка была хороша — голубоглазая блондинка с короткой стрижкой, маленького роста, но с формами что надо…
Надо было срочно переключиться на нужный лад.
Девочка хлопала длинными ресницами, смотря на него, как ей, наверное, казалось, глазами, полными страсти — выглядело это несколько глуповато, но Абрахама это не раздражало.
Он дал проститутке отпить шампанского, бутылка которого стоила где-то месяц ее упорного труда, и, глядя в вырез яркой кофточки, почувствовал легкий укол совести за то, что забыл, как его сегодняшнюю “даму” зовут.
Но переспрашивать все равно не стал.
Он отдал команду — и девчонка, поднявшись с колен клиента, отошла от него на шаг и принялась раздеваться, попутно принимая соблазнительные позы.
Она старалась так сильно, что было даже немного смешно.
Абрахам не хотел тянуть долго — поманив девушку обратно к себе, он дал волю рукам.
Сквозь полупрозрачную комбинацию, отделанную кружевами, виднелись две довольно большие груди — сжав их в ладонях, альфа почувствовал, что мысли о преступнике наконец-то начали отходить даже не на второй, а на десятый план.
“Ишь ты, как выделывается”, — подумал он, залезая одной рукой в такие желанные сейчас черные кружевные трусики. — “Актриса!”
Не знай он, что имеет дело с проституткой, подумал бы, что перед ним скромная девочка, воспитанная в пуританской семье и ждущая своего принца — так мило она краснела и постанывала.
С бетами у Абрахама пока еще не было, но он был готов вот-вот это исправить.
Внутри у нее оказалось горячо и мокро.
Двигать пальцами в тесноте жесткого белья, не предпринимая большего, оказалось не так-то просто, и Абрахама хватило ненадолго. Оставив на время это занятие, он услышал недовольный стон, вырвавшийся у шлюшки против воли — но скучать ей не пришлось, ведь ее уже тянули в сторону спальни.
Маньяк мог и подождать до завтра, а пока альфу волновал только один вопрос — стоит ли оставить сегодняшней гостье “на чай” сверх заработанного или она обойдется?
***
Ханнесу хотелось лишь рвать и метать.
Сидя на остатке поваленного дерева, он, тяжело дыша, в который раз пытался уменьшить еловую шишку, не замечая, что под его ногами разрастаются во все стороны крошечные белые цветочки.
И как это должно работать?!
Почему у него то получается колдовать нормально, то нет?
Всю литературу, хоть как-то связанную с магией, правительство в лучшем случае хранило в засекреченных архивах, а в худшем — уничтожало, поэтому Ханнес даже не надеялся, что сможет узнать больше о своем даре из авторитетных источников.
Он просто пытался научиться этому собственными силами, и пока что его успехи были весьма… неровными.
Если так пойдет и дальше…
Омега рассчитывал, что сможет хотя бы частично разобраться с магией к зиме, пока жизнь в лесу не станет затруднительной, но теперь он понимал, что всерьез переоценил свои возможности.
— Я же умный, — прошептал он, закрыв глаза. — Я был умным, я схватывал все на лету… Так почему же сейчас я не могу ничего?
Ханнесу не хотелось признавать тот факт, что брат и отец, которые сейчас благополучно горели в аду, за три года успели выбить из него все мозги.
— Ну неужели это так сложно?..
Вдруг что-то начало щекотать юноше ладони.
Разжав их, он в ужасе шарахнулся назад, выронив шишку — и та, упав, тут же встала и побежала прочь, смешно покачиваясь на тоненьких ножках.
— Что за…
И тут Ханнес увидел, что вокруг него метров на десять минимум земля покрыта цветами, которых еще несколько минут назад и в помине не было.
— Ндааа… — юноша потянулся, выпрямляя затекшую спину. — И почему я вечно колдую совсем не то, что хочу?
Магия — магией, но бытовые заботы никто не отменял.
Поэтому Ханнес, подобрав толстую ровную палку, стал затачивать ее конец ножом — он хотел сделать гарпун и наловить рыбы на обед.
Стружка летела во все стороны, и, немного успокоившись после учебных фиаско, он переключился на мысли о еде — пока не услышал странное шуршание и тихий рык…
По спине невольно побежал холодный пот.
Вцепившись в гарпун так сильно, что побелели пальцы, Ханнес начал судорожно оглядываться по сторонам — но никого не увидел.
Показалось?
Рычание повторилось, и Ханнес обмер от страха.
Оно было совсем близко.
Рядом с ним.
Под ним.
Ханнес даже не успел ничего понять, как очутился на земле, потому что бревно, на котором он сидел, поднялось.
У него были короткие кривые ноги, будто сплетенные из множества веток, и такие же, только очень длинные, будто у обезьяны, руки.
На верхнем конце ствола торчали во все стороны более пышные и зеленые ветви, напоминающие своего рода волосы, а еще у него было лицо, будто вылепленное ребенком — длинная расщелина рта, бугристый выступ носа и две черные вмятинки вместо глаз.
Несколько секунд это создание просто стояло неподвижно, глядя на Ханнеса, пока Ханнес глядел на него, больше всего на свете желая проснуться.
А потом бревно снова заревело, будто медведь, но в звуках, которое оно издавало, не было слышно агрессии.
— О, Всевышний… — еле встав на подгибающихся ногах, омега подошел к своему нечаянному творению. — Это… это я? Неужели это я?
Значит, он может не только забирать жизнь, но и давать! И причем, давать чему-то посерьезнее, чем обычная шишка…
Ханнес даже не знал, стоит ли радоваться таким новостям или нет.
Дерево заурчало, будто довольная кошка, когда он приблизился, и положило руку ему на плечо.
Ветви больно царапнули щеку, но парень даже этого не заметил.
— Ты… ты знаешь меня?
Его ноги оторвались от земли, и воздух был насильно выжат из легких — бревно полезло обниматься.
— Пусти, пусти! Убьешь же!
Оно улыбалось.
Это схематичное лицо улыбалось так, что даже стало неловко.
— Я… — Ханнес хрипло откашлялся. — Меня зовут Ханнес, и я, кажется, случайно тебя создал… — он нервно засмеялся. — Не знаю, понимаешь ли ты меня вообще…
Зеленые ветки закачались назад и вперед — кажется, оно кивало.
— О, мой бог…
Ханнесу стало немного дурно.
— Кто я теперь — отец?.. Наверное, я должен… должен дать тебе имя, да…
Одинокий лист спланировал с бревна прямо на макушку Ханнеса, и он, машинально взяв его, призадумался.
— Знаю, знаю! — он помахал этим листком. — Тебя будут звать Дубком. Тебе нравится?
Дубок закивал так энергично, что с него даже свалилась парочка желудей.
- Я… я рад познакомиться с тобой, Дубок, хотя наша встреча была несколько неожиданной, хе-хе… Пойдем со мной?
Кажется, у Ханнеса появилась компания, пусть и весьма странная.
Сам того не желая, он создал себе друга.
И теперь его отшельническая жизнь обещала быть не такой одинокой…
========== Часть 6. Справедливость и добро ==========
Абрахам не мог поверить глазам своим.
После того, как они вместе со членами следственной группы кое-как разорвали вьюнки, что опутали входную дверь не хуже, чем паутина, и вошли в дом, в нос сразу ударил смрад гниющего тела, смешанный с ароматом роз…
Контраст оказался просто убойный — во всех смыслах.
Труп неизвестного мужчины, лежавший у порога, был одет в приличную дорогую одежду, насколько можно было разглядеть из-за цветов, разросшихся по всему его телу, будто диковинный паразит, и уж точно не напоминал представителя семейства “этих Раммелей”, как их называли соседи…
Отец и старший сын — алкоголики и дебоширы, с которыми в деревне предпочитали не иметь никаких дел, младший же член семьи — омега, который когда-то был одним из лучших учеников местной школы, но пошел по кривой дорожке, как и вся его родня, и начал зарабатывать на жизнь торговлей собственным телом. Если отбросить всю словесную шелуху, то картина вырисовывалась примерно такая.
Заполнение протокола давалось мужчине с трудом.
Он поспешил уйти подальше от мертвого тела, на второй этаж.
Обстановочка вокруг ему не нравилась — слишком грязно, слишком пыльно, слишком неуютно. Похоже, хозяева этого дома особо не заботились о быте…
А вот и они!
Зрелище было покруче того, что им пришлось увидеть в коридоре, но…
Разложение еще не успело затронуть внешний облик этих людей настолько, чтобы не было возможно понять — один из них был уже пожилым человеком, а второй — в среднем возрасте, но молодого омеги, вероятно, занимавшегося проституцией, не было и в помине. Ни живого, ни мертвого.
Нигде.
Абрахам специально велел обыскать дом в поисках других жертв, но, кроме этих троих, полицейские не нашли больше никого.
Раздутые синюшные тела, вокруг которых летали мухи, по обыкновению, не вызвали у альфы никаких добрых чувств, но ему нужно было держаться.
Отец часто говорил ему, что он нежен, прямо как омега, и Абрахам не мог с этим поспорить.
И кто только раскидал по всей комнате сухую фасоль, и зачем?
Эти двое, судя по рассказам о них соседей, отнюдь не были примерами для подражания — но все равно, разве они заслужили такую жестокую смерть?
Тряхнув головой, чтобы отогнать неуместные мысли, Абрахам снял очки и потер переносицу.
“Заслужил — не заслужил” — это слишком субъективная материя, а он должен быть беспристрастным.
И все равно, при виде мужчины, которого в двух местах проткнули насквозь деревянные колья, выросшие прямо из пола, ему становилось не по себе.
Пока трупами занимались другие, Абрахам оглянулся вокруг — и только сейчас заметил, что комната, в которой произошло убийство, отличалась от других.
Весь остальной дом был бедно обставлен — здесь же не было вообще ничего. Только грязный матрас и ворох газет на полу.
Подойдя ближе к этой “постели”, Абрахам увидел на стене ближе к полу тоненькие полоски отодранных обоев — будто бы следы ногтей.
А сам матрас был щедро покрыт бурыми пятнами, причем, судя по их виду, остались они уже довольно давно…
— Что вы делаете, мистер Раиб?
Но молодой следователь уже никого не слушал, изо всех сил внюхиваясь в убогое ложе, и…
К щекам невольно прилила кровь, и рот наполнился слюной, вопреки неуместности ситуации, и Абрахам поспешил отойти подальше от матраца, который пах — хоть и слабо, но пах — естественной смазкой.
Какой-то омега переживал здесь течку, и, похоже, не один и не два раза, так часто, что даже матрас пропитался его духом…
Поднявшись, Абрахам снова оглянулся на мертвецов. И на матрас. И снова на мертвецов…
Омега, который был отличником, а потом пошел по кривой дорожке? Как интересно!
По крайней мере, Абрахам теперь знал его запах — и не перепутал бы его ни с каким другим.
К тому же, растительная магия — явление, которое встречается отнюдь не на каждом шагу, ее носителей можно едва ли не пересчитать по пальцам, поэтому поимка убийцы — лишь вопрос времени!
Справедливость восторжествует.
Как там его звали?
“Мы скоро встретимся,” — подумал Абрахам. — “Мы очень скоро встретимся, Ханнес. И я хочу посмотреть прямо тебе в глаза, прежде чем застегну на твоих руках наручники…”
***
Этой ночью Ханнесу снились кошмары.
Отец и брат были пьяны… но не настолько, чтобы не понимать, что они делают.
— Как не хочешь? — делано изумился Алекс. — Из тебя же смазка хлещет водопадом! Не дергайся, ты, сука! Зубы выбью, падаль!
Событие, которого так ждут все молодые омеги, обернулось для него настоящим кошмаром.
Им было все равно, что Ханнес был их сыном и братом. Им было все равно, что он умолял оставить его в покое. Им было все равно…