Майтлин крепко обвил руками мои ноги и резко двинул бедрами. Боже, миг проникновения, когда он растягивал меня, заполнял… этому нет названия, просто вспышка, невероятное наслаждение, которое затмевало все мысли и чувства. Ничего не оставалось, только твердость внутри. Но измученный ожиданием Майтлин не дал насладиться мигом и стал быстро двигаться. Не заботясь об осторожности, с силой шлепаясь о мои ягодицы и постанывая, он толкался все быстрее и глубже. Как хотелось обнять его, поцеловать, но нельзя было останавливаться. Только не когда кровать так соблазнительно скрипела, а грудь колыхалась.
Я сминала в руках простынь и выгибалась. Удовольствие не было острым, оно заполняло как кипяток, приятно жгло и пульсировало. Еще немного, уже скоро станет совсем хорошо, скоро…
Вместо поглощающего блаженства была короткая вспышка. Вдруг я ощутила собственные мокрые пальцы между ног, свет потух, и на потолок вернулись неторопливые тени. Не верилось, что все происходило под душным одеялом и не было Майтлина, его властных прикосновений и стонов. Проклятье, снова пришел стыд и понимание своей испорченности. Все это время я извивалась от собственных ласк и воображала. Стало обидно, гадко, ну кто так делает? Арантак сделал людей хозяевами мира, велел быть гордыми и сильными, а я тонула в похоти, как шлюха!
Плевать на Майтлина и то, что хотелось понять. Нужно учиться терпеть, не то упаду в его объятия и позволю играть собой.
***
В утро отъезда меня трясло. Нужно было ходить по замку и прощаться с родными стенами, проверять багаж — что угодно, только бы двигаться. От волнения все падало из рук, Мышка и кузины тоже суетились и нервировали. Пришлось сбежать из замка, и неважно, что времени оставалось мало. Наспех надев высокие ботинки и простое платье из коричневой шерсти, я выскользнула через Южные ворота.
Как мне нравилось наше болото на рассвете, мост был влажным из-за тумана и блестел, словно зачарованная тропинка. Сквозь белую дымку четко виднелся полукруг солнца и силуэты деревьев с раскидистыми ветвями. Листья шептались на ветру, и я чувствовала себя гостьей в каком-то новом мире. Он действительно ждал меня впереди, на холме. Там будет столько удивительного и прекрасного, сколько и представить нельзя.
Тогда отчего было жутко? Сердце болело при мысли о чужой постели, о людях, не все из которых будут добры. Вдруг случится плохое и о нашей вере узнают? Или меня погубит Майтлин?
Я куталась в шаль, спасаясь от утренней прохлады. Впереди показался человеческий силуэт — Погребальный лик отца. Каменная статуя стояла шагах в двадцати от моста, рядом сияла водная гладь, над которой развеяли его прах. Отсюда не разглядеть, но у статуи не было лица, а руки и ноги мастер обозначил в общих чертах. Ничто не должно было напоминать покойного, иначе дух привяжется к нему и не обретет покой. Запрещалось даже оставлять его вещи, только пара безделушек, над которыми ворожили чародеи.
Прачка говорила, что в деревне негодуют из-за нашего поступка. Обычно Погребальные лики ставили вдалеке от посторонних глаз, на маленьких речушках или озерах. Якобы они навевают тоску. Какой вздор, это же мой отец, я была рада видеть статую, возле которой он нашел покой. И где развеивать его прах, если не у родного дома? Он долго болел, но находил силы прогуливаться по парапету крепостной стены и любоваться своей землей. При этом отец рассказывал про иву, возле которой провалился в топь и едва вылез. У той-то лужицы много кочек, а к соседней не стоит подходить. Вон там пробивается дерево, вот то скоро упадет. Он все знал о своем болоте и говорил о нем с нежностью.
Какая тоска могла появиться от вида лика родителя? Только воспоминания и трепет. Странные там жили люди, как и все отступники — так мы называли не разделяющих веру в Арантака. Боги у нас были одни, просто его считали злым. Тоже вздор, он только не требовал слепой веры и сгибаться под ударами судьбы. Мой бог учил нас бороться и быть сильными, а другие десять… про них даже сказать нечего. Суеверия, какие-то ритуалы, вечное присутствие чародеев, будто недостаточно веры.
Я застыла перед ликом отца и наблюдала, как солнце поднимается за ним. Хотелось попрощаться, но мысли крутились вокруг холма и Майтлина. Кваканье лягушек отвлекало и пришлось вернуться, чтобы не тратить время напрасно.
Поздно. Давно наш маленький замок не видел такой суеты: стражники Дони грузили сундуки и тюки в телегу господина Фармара — крестьянина из деревни. Раздавался стук, лошадь била копытом, воздух прорезал звонкий голос матушки. Среди серого камня странно смотрелось ее сиреневое платье со шлейфом и длинными треугольными рукавами. Прошмыгнуть мимо нее не удалось, матушка заметила меня и потащила в замок.
— Боже, Кэлла, где ты пропадала? А если бы господин Лоус уехал без тебя, ты об этом подумала? Да очнись же!
Я только что была в тишине со своими мыслями, а тут налетел ураган. И когда мы очутились в моей комнате? Все плыло перед глазами, а матушка не унималась, распахивала сундуки и копалась в них.
— Да где платье, которое мы приготовили для поездки? Неужели в сундуке в повозке?
Найдя нужное, она подлетела ко мне и принялась расшнуровывать завязки на спине. Голос, резкие движения, а мне нужно было попрощаться с комнатой. Я рассматривала голые стены, кровать с серым балдахином, ротанговые сундуки на полу. Нужно было все запомнить, это мое, моя… жизнь!
— Зачем ты выбрала темно-синее? Ты и так темненькая, нужно было что-то посветлее, — журила матушка, натягивая на меня шерстяное платье.
Благодаря хорошей ткани оно выглядело красиво, хоть и просто — свободная юбка, узкие лиф и рукава. Из украшений только кожаный пояс и перчатки… Боже, о чем я думала? Нужно смотреть, запоминать, прощаться.
— Оно больше подходит для дороги, — пролепетала я.
Сундуки, старый шкаф с резными дверцами, голос матушки. Все сливалось, сердце колотилось.
Стоило сесть на стул, как он знакомо скрипнул. Этот звук сопровождал меня всегда, а я даже не обращала внимания. Пока воспоминания роем бились в голове, матушка заплела мои волосы в косу и надела на голову тонкий золотой обруч. Затем плотную белую вуаль, она проходила под подбородком, а концы заправлялись под обруч на затылке. Дамы надевали подобное в дорогу, чтобы не растрепались волосы.
— Все, давай скорее.
Слишком внезапно матушка схватила меня за руку и потащила к выходу. Стул опять скрипнул, звук стрелой пронзил сердце — нельзя уезжать, не так внезапно!
— Мама! — взвизгнула я и застыла.
Хотелось какой-то точки, чтобы спокойно начать новое.
Матушка нервно мотнула головой, и вдруг ее глаза застыли.
— Кэлла, — выдохнула она и обняла меня, — я так боюсь отпускать тебя, боюсь думать, что ты окажешься одна, без нас.
Голос стал надрывным. Это и было нужно — прощание, понимание страха, простое тепло. Я изо всех сил прижалась к матушке, пока она отрывисто говорила:
— Но держать тебя здесь тоже нельзя. Я бы бросила все, собрала твоих сестер и поехала следом, но нельзя оставлять замок. И доброту Тибо не стоит искушать. Нет, мое место здесь, на болоте, а ты должна найти себе новый дом, где не будет так сыро и тоскливо.
— Ты доверяешь Тибо?
— Почему нет? Мы так давно его знаем.
Он не рассказал матушке о кладовой, она бы не смолчала. Это и смущало — вдруг Тибо знал секреты и других членов семьи? Знал о нас больше, чем мы сами?
Я бы подумала над этим, но матушка гладила меня по волосам и успокаивала. Напоминало колыбельную, и волнение затмевала уверенность. В голове крутилась молитва:
«Не опозорю твоё я учение,
Буду хранить тебе верность всегда.
Пламенный бог, ты пошли мне терпения,
Чтоб стороной обходила беда».*
Каждое слово наполняло меня огнем. Бояться не стоит, на холме жили люди, а не чудовища, бог поможет с ними поладить.
Комментарий к Глава 3
*молитву написала несравненная Вика Белоусова, полную версию можно прочитать здесь: https://litnet.com/reader/vremya-geroev-b65351?c=696965
========== Глава 4 ==========
Карета Тибо ждала в деревне. Она походила на ящик с покатой крышей и квадратными окнами. Голубые шторки ярко выделялись и напоминали украшение, а внутри стены обтягивала небесно-голубая ткань. Фигуры сов и девятиконечных звезд на ней казались красивее, чем узоры моих платьев. Я ощутила себя в тронном зале, когда села на мягкое сиденье с бархатной обивкой. Все выглядело просто, но так роскошно!
Наш арданир занимался земледелием, и за окнами виднелись только поля. Одни покрывали ровные борозды, другие только вспахивали с помощью волов или лошадей. Даже на расстоянии чувствовалось, с какой силой мужчины давили на рукояти плугов, пока женщины подгоняли скот.
Поля, крестьяне, акведуки на высоких каменных арках — это усыпляло. Мышка и Сениа с Вламией решили выделиться и вместо обручей надели остроконечные шляпки. Те задевали стену кареты, провоцируя поток жалоб. Дони ехал верхом и веселил меня, но исчез, стоило начать расспросы. Вот хитрюга, знал же, что задумал Тибо, и молчал.
Скоро пропало и любопытство, осталось только желание вытянуть ноги, встать в полный рост, походить. Тело наливалось свинцом, кузины жаловались, а карета все ехала, ехала и ехала. Даже еда не радовала — у отступников снова был пост.
Это показалось мелочью, когда мы приехали в порт Танцующей реки. Она и впрямь танцевала, волны прыгали и сверкали в оранжевых лучах заходящего солнца. Река в деревне была узкой и илистой, а эта сливалась с горизонтом. В воздухе парили чайки, по воде скользили баржи с грудами камней, угля и бревен, повсюду сновали маленькие лодки. Сколько людей, никогда не видела так много вместе. В мире их еще больше — кому-то же везли этот товар.
Больше всего поразила галера, нанятая Тибо: красная, с желтыми веслами и белым парусом. Она называлась в честь нашего арданира — Нарекс. Уже на борту показалось, что мы стоим на огромном плоском листе, который качался и готовился коснуться воды. На Дони было жалко смотреть, он побелел и широко расставил ноги, словно боясь упасть.
— Галера легкая, мы поплывем по течению, — потерянно говорил он, — и ветер попутный, капитан сказал, что мы приплывем быстро.
Быстро, как же, мы приплыли к холму ночью, измученные ожиданием и качкой. Стоило вдалеке показаться огням, как все внутри затрепетало — это был холм Виттилии и дом Майтлина, мы скоро встретимся. Не представляю, что почувствую, воспоминания умиляли, но страсть обострила близость смерти, а сейчас ее не было. Огни поднимались выше и выше, показывая, как он далек от меня.
От Танцующей реки тянулся канал прямо к холму. Он огибал его с трех сторон, чтобы врагам было труднее подобраться. Я все гадала, как люди попадают наверх, ведь склон холма сделали вертикальным. Хорошо, что мне не сказали заранее, не то осталась бы дома.
Видя вокруг только факелы и держась друг за друга, мы с кузинами спустились по трапу. Дони проводил нас к деревянной клетке, в таких держали медведей на ярмарках. От нее вверх тянулись веревки, исчезая во мраке.
— Это подъемный механизм, он доставит нас на холм, — заявил он и с гордостью посмотрел на меня.
Заходить в медвежью клетку не хотелось, но что оставалось? Стражник с грохотом закрыл за нами дверцу, отошел и принялся размахивать факелом. А потом… Боже, потом клетка начала подниматься! Я сперва не поняла, думала, чудилось из-за качки. Веревки трещали, клетка тоже, ветер свистел и раскачивал нас. Совсем немного, но это было жутко! Высота чувствовалось под ногами, земля тянула к себе, вот-вот пол проломится или еще что. Хорошо хоть в темноте ничего не было видно.
— Духи меня выд… Неужели нельзя использовать чары? — взвизгнула Доанна.
Она вцепилась в прутья, как в сокровище.
— Чары? — переспросил Дони. — Чародеи не занимаются такими мелочами, да и опасно. Вдруг чужой чародей все испортит? Механизмы надежнее.
Тут клетка ударилась о склон, и на нас посыпалась земля, крошки падали на пол с мерзким звуком, будто крысы скреблись.
Мы поднимались вечность, когда склон оборвался и показалась крепостная стена. Она стояла шагах в десяти от обрыва, а перед ней… что-то странное. Вокруг собрались стражники, их факелы озаряли огромное колесо, до того широкое, что внутри поместилось двое мужчин. Они неторопливо шагали, колесо крутилось на месте и скрипело, трещало, стучало.
— Видите, — Дони указал на них, — это ступальное колесо. Люди крутят его, и веревка наматывается на ось. Колесо большое, поэтому весь вес распределяется по нему. Вы не представляете, какую тяжесть поднимает механизм с помощью пары человек!
Да, я не представляла, точнее, не верила. Из-за колеса выглядывала длинная конструкция из досок, она была под наклоном и обрывалась над пропастью. К ней и крепились веревки от нашей клетки. Выходит, ее поднял этот скрипящий и шатающийся механизм?! Земля опять потянула меня, захотелось сбежать, сломать прутья, хоть зубами прогрызть!
Даже выйти оказалось непросто. Я ожидала трапа или чего-то такого, но стражники приблизились к нам без всего. Они открыли дверцу клетки и протянули руки, хотели, чтобы мы просто перешагнули через бездну! При всем желании я не вспомню этого момента, в голове помутилось от страха. Помню только, как ступила на земле и прильнула к стражнику. Он был таким твердым, так прямо стоял, боже, не отпускала бы никогда.
— Простите, это было последнее неудобство, — виновато протянул Дони, — все сделано так, чтобы не впускать чужаков.
— И не выпускать своих, — буркнула я.
— Леди Кэлла Леменкор, — раздался ледяной голос.
Я отскочила от стражника и увидела высокого господина в черном плаще. В руке он держал факел, пламя извивалось на ветру, а незнакомец не двигался, у него даже лица не было, его скрывала тень капюшона.
— Меня прислал лорд Эймирит, следуйте за мной, — так же холодно бросил господин и развернулся.
Он двигался быстрее мыслей. Почему не представился? Дело не в приличиях, просто кто это? Кузины и Мышка затравленно смотрели на меня, а я на Дони. Тот радостно улыбнулся и посеменил за незнакомцем, пришлось идти следом.
Он привел нас к распахнутым воротам. Вряд ли парадные — слишком низкие, наверняка для таких полуночных гостей. Стражники возле них недоверчиво рассматривали нас, кольчуги на них блестели почти яростно. Огромное колесо, новые люди, и воздух такой свежий — все чужое. Я опустила голову и не смела озираться.
Пройдя за ворота, незнакомец повел нас вдоль стены. Словно наугад он протянул к ней руку, раздался скрежет, затем скрип, и в стене появился черный прямоугольник. Это была дверь, а за ней узкий коридор, мы быстро прошли по нему и спустились по лестнице. И снова коридор, снова лестницы и двери, впереди виднелся только мрак.
Скоро в нем исчез потолок, стены отдалились, по ним поползли тени. Они напоминали призрачную дымку, из которой показывались то руки, то ехидные оскалы. Где-то капала вода, звук напоминал всхлипы и я искала глазами несчастное, потерянное здесь существо. Пришлось долго собираться с силами, чтобы задать вопрос Дони.
— Мы в тоннеле под городом, скоро будем в замке арданира, — ответил он.
— Почему под городом?
Я едва слышала свой голос. Казалось, что нужно скрыть разговор от черного незнакомца, слишком грозно звучали его шаги.
— Так быстрее. И безопаснее, мы… — Дони замялся и опустил голову, — мы же не хотим, чтобы с вами что-то приключилось в таком большом и опасном городе.
Клянусь, он повторил заученную фразу. Не мог этот искренний и застенчивый юноша сказать что-то столь лукавое.
Мы шли невероятно долго, прежде чем вновь попалась лестница. Я бы вырвала факел и побежала вперед, но вернулись двери, и все были заперты. Незнакомец стучал, за ними раздавались шаги и звяканье ключей. Как же долго открывали все эти стражи с каменными лицами и в блестящих кольчугах.
Коридоры сужались, каменные стены становились гладкими. Мы поднялись по десятку лестниц, когда очередной коридор привел нас на винтовую лестницу.