— Какие уж обиды. Если она сама не хочет, то и сердцу не прикажешь, — пожал плечами Тёмный.
— Прости за печальную новость. Я думал, принцесса сама тебе скажет. Ты ведь оставил то кольцо. Странно, что она им не воспользовалась. Может, это какая-то уловка? — не унывал Леопольд.
— Кольцом она воспользовалась, — ответил маг. Меньше всего на свете ему хотелось говорить об этом.
— Мне жаль, — только и смог сказать король и, будто прочтя его мысли, больше не поднимал эту тему.
На сердце всё равно было тяжко. Но времени сожалеть у Румпеля снова не нашлось. К вечеру того же дня вернулись близнецы и, как издёвку, бросили к ногам Белоснежки окровавленный мешок с двумя тролльими головами, что не понравилось принцессе чуть больше, чем если бы кто-то из братьев вообще вернулся. Ничья.
— Следующее испытание будет загадкой. На этот раз, чтобы вы не дали мне одинаковых ответов, на время раздумий вас запрут в разных темницах. Если к завтрашнему утру ни один из вас не даст правильного ответа, то к тролльим головам в этом мешке прибавятся ваши две.
— Загадывайте, принцесса, — Джеймс снова гримасничал, как будто у него ещё одна запасная голова дома лежала. Дэвид стоял ровно и не сводил глаз с Белоснежки.
— Тогда слушайте. Что это такое, что люди теряют и обретают, когда становятся старше, и нет ничего на свете ценнее этого, и это самая желанная вещь в мире, и если ты не родишься с желанием её обрести, то никогда её не получишь?* А теперь разведите их в разные камеры и смотрите, чтобы они даже перестукиваться между собой не могли.
Стража повела братьев в подземелье, а Румпельштильцхен подошёл к королю.
— Думаешь, они отгадают, Румпель? — Леопольд особенно не обольщался. — Они фермеры, наверняка даже читать не умеют…
— Загадка принцессы может иметь несколько разных ответов. Особенно для глупца. Но всё зависит от них, — пожал плечами Тёмный.
— Но Снежка посчитает верным только один ответ.
— Мой король, вы болеете за кого-то из этих двоих или кандидатура крестьянина на роль зятя вам уже не кажется такой заманчивой?
— У нас уже давно никому не отрубали голову, Румпель. Не хочу, чтобы традиция возобновилась.
— Вы до такой степени не верите в свою дочь? — удивился маг.
— Верю, — помолчав, ответил король. — Именно потому и опасаюсь.
— Так которому из братьев лучше дать подсказку?
— Не нужно никому ничего подсказывать, — предостерёг его Леопольд. — Просто убедись, что хотя бы один из них близок к истине. Они сами должны справиться. Не хотелось бы, чтобы жених моей дочери оказался дураком.
Слово короля — закон. Дождавшись ночи, Румпельштильцхен прокрался к дворцовым подземельям и, приняв облик юркой ящерицы, пополз искать камеры братьев. В самой ближней темнице безмятежно спал Джеймс. Румпельштильцхен теперь мог их отличить: у Дэвида после стычки с троллями на подбородке осталась царапина. Что ж, если Джеймс спит, значит, верный ответ знает или думает, что знает. Рассчитывать на него Румпельштильцхен бы не стал, а потому пополз дальше.
Дэвид в своей камере бодрствовал. Сидел на куче соломы и задумчиво постукивал глиняным черепком по каменным плитам пола. Глаза его уже слипались, но он упорно продолжал думать над ответом.
— Не спится тебе, бедолага? — спросил Румпельштильцхен, юркнув в кучу соломы, чтобы его не заметили. Голос его изменился, стал совсем старческим и звучал, будто из-за стены.
— Кто здесь? — Дэвид подпрыгнул на своём месте.
— Такой же пленник, как и ты! — ответил Тёмный. — Твой сосед.
— Да? За что же ты сидишь?
— За свою беспечность, — Румпель с интересом наблюдал, как Дэвид приник к решётке, чтобы увидеть своего соседа. — И глупость.
— Разве за это сажают? — удивился пастух.
— Когда твоей прабабки ещё на свет не народилось, могли неволить и за меньшее. А за что тебя посадили, что ты так нервно стучишь?
— Как тебя, за беспечность, — мрачно хохотнул Дэвид, снова усаживаясь на кучу соломы. — А если не разгадаю загадку принцессы, то ещё и казнят. За глупость.
— Может, я смогу тебе помочь? — спросил Румпельштильцхен. — Как звучит загадка?
— Что люди теряют и обретают, когда становятся старше? И это самая ценная и желанная вещь в мире, и если не родишься с желанием её обрести, то никогда её и не получишь, — повторил по памяти Дэвид.
— И у тебя уже есть мысли по этому поводу? — поинтересовался Румпель. — Что одни теряют, а другие обретают к старости? Что нельзя получить, если не желать этого?
— Сначала я думал, что это счастье, но все люди независимо от их желания могут быть счастливыми или несчастными. И возраст тут не при чём. Это что-то другое.
— Жаль, я тоже не могу помочь тебе с ответом. Когда-то я прочитал много книг, знал множество историй, а сейчас даже забываю собственное имя. Я уже слишком стар, — Румпельштильцхен умело изобразил старческую зевоту. — Прости, что не смог тебе подсказать. Если ты ищешь ответ, то найдёшь, а мне надо вздремнуть… Устал…
— Ничего страшного, старик, — ответил Дэвид. — Спи… а я ещё подумаю. Ночь длинная…
Румпельштильцхен пополз вон из темниц. Если Дэвид не дурак, то догадается. Он и так дал ему довольно жирную подсказку. Но едва маг принял свой облик и хотел пойти в башню, чтобы закончить проклятый перевод, как снова почувствовал сигнал с кольца.
Чёрт, он и забыл снять с него чары. Не хотелось нарушать обещание и снова показываться на глаза своей несостоявшейся невесте, но это мерзкое попискивание в голове, которое невозможно было игнорировать, грозило свести его с ума. Если, конечно, кольцо не снимут. Или он не явится и не уберёт сигнальные чары у источника.
Для порядка Тёмный подождал минут пять… хорошо, будем честны — он сосчитал ровно до трёх и сразу же переместился к источнику сигнала.
К его удивлению, он очутился в комнате принцессы. На диване лежала объёмная стопочка книг, одна из них лежала открытой и была часто переложена закладками. Сама Белль стояла посреди комнаты и, прежде чем заметила мага, гневно смотрела куда-то в стену.
— Ой! — буквально подпрыгнула Белль, обнаружив в своей комнате незваного гостя. — Что вы здесь делаете?
— Простите, что напугал вас, — склонился Тёмный, пытаясь продемонстрировать мирные намерения, — но не могли бы вы ненадолго отдать моё кольцо?
— У меня нет ничего вашего, — пожала плечами Белль, искренне не понимая, в чём дело. Испуг прошёл, она лишь смущённо посматривала на нежданного визитёра.
На руках принцессы действительно не наблюдалось ни одного украшения. А вот в углу комнаты что-то блеснуло. Маг стремительно прошёл мимо принцессы и проворно подцепил с пола то самое кольцо.
— Так оно ваше? — удивилась Белль, подойдя ближе.
— Да, — он убрал с кольца чары и протянул Белль. — Теперь можете спокойно носить. Прошу прощения за вторжение. Я вас больше не побеспокою.
Румпельштильцхен уже хотел исчезнуть, когда Белль порывисто схватила его запястье, кажется, сама испугавшись своего жеста.
— Постойте, пожалуйста! Простите!.. Я… Я ничего не понимаю! Если это было ваше кольцо, то почему мне подарил его Гастон?
Теперь заинтересовался уже Тёмный.
— Значит, до того, как Гастон вручил вам его, — Тёмный старательно проговаривал слова, хотя и так уже всё понял, — вы его не видели, и ваш отец, король Морис, вам его не показывал?
— Да нет же! Гастон сейчас приходил, делал предложение, — Белль нахмурилась. — И кольцо это буквально силой на палец надел. Говорил, что всё уже решено и мой отец нас благословил. Целоваться полез… Хорошо, что Марта, моя горничная, его выгнала. А я разозлилась так, и швырнула это кольцо об стену… — и, извиняясь, добавила, — я не знала, что оно ваше. Правда.
— Ничего страшного, леди Белль, — заверил её Румпель. — Это всего лишь кольцо.
— Может, тогда объясните, как оно оказалось у Гастона? И зачем мой отец должен был мне его показать?
Румпель неохотно рассказал ей всю историю. С одной стороны, он почти смирился с отказом, а тут выяснялось, что принцесса даже не знала о его предложении. Ей сказали, что маг сам отказался: не понравилась ему, мол, излишняя привязанность будущей жены к чтению.
— Никто не любит читающих женщин! — нравоучительно погрозил пальцем король Морис, ещё помня, как, спасая книги во время пожара, погибла его собственная жена.
— Так значит, вы оставили это кольцо, чтобы я сообщила вам свой ответ на предложение, — подытожила Белль довольным голосом. Её малость уязвил мнимый отказ Тёмного — получалось, что она была недостаточно хороша. А ещё этот необычный мужчина с золотыми глазами её немало заинтересовал, особенно после их первого танца. Жаль, что больше на балах он не появлялся, Белль так старалась быть на виду, чтобы он её заметил. Она хотела продолжить знакомство.
— Да, — кивнул Румпельштильцхен, старательно разглядывая ковёр перед собой. — Оно было волшебным.
— Скажите, а почему вы посватались именно ко мне? — Белль подошла ближе и загородила чудный вид на ковёр. Ей безумно хотелось услышать, что и она приглянулась магу.
— Моему господину, королю Леопольду, показалось, что мы мило смотрелись во время танца, и ему взбрела в голову эта идея, — выпалил на одном дыхании маг и поспешно отвернулся. Никогда с тех пор, как он стал Тёмным, женщины не приближались к нему настолько близко по собственной воле, и их лица при этом не выражали такое трогательное любопытство.
— Значит, это только инициатива короля? — как будто даже разочарованно вопросила красавица. Да нет, наверняка показалось. — Значит, я вам не нравлюсь, и вы на самом деле не хотите этой свадьбы?
— Не говорите глупостей, моя леди, — мягко улыбнулся Румпельштильцхен, мысленным взором разглядывая принцессу. — Вы очаровательная девушка. Безумно милая, трогательная и невероятно добрая… Вы покорили моё сердце. И если бы вы согласились стать моей женой и смогли бы привыкнуть к этому, — он развёл руками, представляя свою персону, — то я… вы сделали бы меня самым счастливым чудовищем на свете.
В этот момент любовь закрыла его глаза на прошлые страхи и переживания, и всё стало казаться простым и возможным. И единственное, что его могло напугать в этот момент — то, что она откажет ему. Отказ казался самым страшным из возможных вариантов. Он обернулся убедиться, что встретит со стороны Белль лишь отвращение в ответ на свои слова. Что может быть смешнее, чем признание в любви от такого, как он? Чешуйчатое ничтожество, которое даже себе не принадлежит, говорит красавице о своих чувствах. Она, наверное, сейчас рассмеётся, просто до неё ещё не дошло, насколько нелепо и смешно выглядит Румпельштильцхен. Белль не смеялась, только подошла ближе, снова заглядывая ему в лицо, будто видела что-то удивительное за чешуйчатой маской и выпуклыми жабьими глазами.
— Зачем же вы говорите такие печальные слова? Почему так принижаете себя? Или вы думаете, я сужу о людях по внешности? Кто вас так жестоко обманул? Кто вам наговорил таких гадостей? Разве я хоть раз дала вам повод думать о моей неприязни к вам? Разве я… Разве на моём лице было написано отвращение?
— Многие умело скрывают свои чувства, хотя бы из вежливости, — в жалкой попытке защититься ответил Румпель, не понимая, был ли он уже отвержен, или его ещё собирались мучить этими душераздирающими словами.
— Значит, вы обвиняете меня в лицемерии?
Это была очень умело расставленная ловушка.
— Нет! Конечно же, нет! Простите меня! Вы… — поспешно заверил он и осёкся, заметив её улыбку.
«Почему она так нежно улыбается? Это издёвка или?..»
— Это вы простите меня, Румпельштильцхен, — смущаясь, Белль смотрела в пол, как до того сам Румпельштильцхен. — Я просто хотела сказать, что вам не нужно робеть передо мной и унижаться. Вам это не нужно. Мне приятно ваше общество…
— В таких предложениях в конце обычно следует «но» и объяснение, почему таковое невозможно, — с горечью заметил Румпельштильцхен.
— Нет-нет! Вы нравитесь мне, и тут нет никаких сомнений. Только прежде, чем дать вам мой положительный ответ, я хотела бы познакомиться с вами получше. Узнать, — торопливо объяснила принцесса. — Более всего на свете я боюсь выйти замуж за незнакомца. Это, наверное, глупо, да? Вы понимаете меня?
— Это… это разумно, — вынужден был признать маг. — Мне бы тоже хотелось узнать вас лучше.
— А ещё, — Белль проказливо улыбнулась, — я бы хотела наказать двух лгунов…
— Месть? — не поверил своим ушам Румпельштильцхен.
— Слишком громко сказано, — покраснела Белль. — Небольшой розыгрыш в стиле принцессы Белоснежки. Заставит поволноваться, но и только.
— Принцесса Белоснежка сегодня загадала своим кандидатам в мужья загадку, и обещала отрубить им головы, если ни один не даст верный ответ, — нервно хохотнул Румпельштильцхен.
— Нет, я не дойду до казней. И Белоснежка, мне кажется, тоже не способна на подобное. А что за загадка? — поинтересовалась принцесса.
Тёмный процитировал головоломку.
— Забавно, — улыбнулась Белль. — Эту загадку я загадала Белоснежке тогда на балу, и она только на следующий день дала ответ. Аврора и Эбигейл вообще какую-то чепуху предлагали.
— Почему-то совсем не удивлён.
— Вы никуда не торопитесь? Может, выпьете со мной чаю? Или просто поговорим, — предложила принцесса, ужасно волнуясь. — Все уже, наверное, легли спать. Нас никто не побеспокоит… Или я веду себя неприлично? — Белль, совсем смутившись, прижала ладони к пылающим щекам. Ей сделалось страшно, что Румпельштильцхен посчитает её распутной.
— Ну, если нас кто-то и застанет, то вы наверняка будете скомпрометированы, — уверенно кивнул маг. — Но я вас уверяю, это нисколько не изменит моего отношения к вам.
— Ещё бы, — успокоившись, фыркнула Белль, и, наконец, смогла спокойно сесть на диван, подвинув стопку книг с сидения на пол. — Это же вы меня скомпрометируете.
— Вы так сказали, как будто рассчитываете на это, — в свою очередь усмехнулся Румпель, усаживаясь рядом с принцессой.
— Ну вот. Теперь вы совсем не стесняетесь и заставляете смущаться меня, — попеняла ему Белль.
— Вы должны меня понять. После того, как девушка, которой делаешь предложение, падает без чувств, всякое приходит в голову, — маг опустил взгляд. Не только обморок Белль был причиной сомневаться в собственном успехе.
— Обморок? — Белль наклонилась к выдворенной с дивана стопке книг и подобрала тот самый справочник редких заболеваний. — Я прислушивалась к вашему разговору внизу и совсем не ожидала увидеть подобную иллюстрацию. Вот, — Белль сунула Румпелю в руку злополучную книжку и поспешно отвернулась. — На семьдесят шестой странице.
— Да уж, — маг разглядывал гравюру, изображавшую человека, поражённого на редкость скверной болезнью, и тоже инстинктивно поморщился. — Этому бедолаге в уродстве проигрываю даже я.
— Ну вот, снова вы на себя наговариваете, — рассердилась Белль, отбирая книгу и забрасывая её подальше под диван. — Когда я в тот раз приглашала вас на танец, знаете, чего я боялась? Не ваших глаз или кожи, или что там ещё обсуждали Эбигейл и Аврора. Я боялась, что вы поднимете меня на смех.
— Значит, вы всё-таки тщеславны?
— Вот видите. Никто не идеален, — пожала плечами Белль. — Да и кто бы не боялся получить отказ?
— Да, — улыбнулся про себя маг.
Они проговорили почти до утра и не заметили этого. Белль, не таясь, рассказывала о себе и расспрашивала мага о его жизни. Румпельштильцхен внимательно слушал и неохотно рассказывал о себе. Вскользь упомянул, что был женат, что когда-то у него был сын, и что служил он вот уже семи королям. Когда Белль начала расспрашивать об этом, Румпель поспешно сменил тему. Поведал о первом задании Белоснежки, а Белль сделала предположение насчёт третьего. Болезненные темы были успешно обойдёны.
— Это ведь логично! Первое задание на силу и смелость, второе — на ум и сообразительность, и третье — на сердце и волю. Третье задание решит всё! — с жаром убеждала Тёмного принцесса, на что он только улыбался.
— Она наверняка придумает что-нибудь ещё. Ты думаешь, Белоснежка захочет выходить замуж за пастуха?
— Почему бы и нет? — пожала плечами Белль. — После этих испытаний он докажет, что способен стать её королём. Думаю, это куда важнее, чем звания и чины. Да и какая разница, какого он сословия, если действительно любит?