Она зашла в комнату, с интересом разглядывая обстановку. А посмотреть было на что. В этой комнате были собраны некоторые вещи из его прошлой жизни. Когда-то многие из этих предметов, что сейчас бессмысленно пылились на полках, были волшебными. Но сейчас они скорее служили памятью, тонкой нитью, что связывала его с прошлым. Белль медленно проходила от полки к полке, рассматривая разрозненную коллекцию хозяина дома. Голд украдкой наблюдал за ней. Ему было любопытно, а вдруг его красавица что-нибудь вспомнит или просто неосознанно чем-то заинтересуется. Но она ни на чём особенно не заостряла внимание. С интересом разглядывала рыцарский меч, торопливо прошла мимо пары жутковатых кукол, хотела прикоснуться к извилистому лезвию клинка с готической надписью, но поспешно отдёрнула руку и прошла мимо надколотой чашки, что стояла рядом с вазой.
Глупо было бы ожидать, что она сразу всё вспомнит, как только увидит чашку. Пока над городом висит проклятие, не стоит и мечтать. Но как бы это облегчило сердце…
Белль обошла уже всю комнату и остановилась у двери, не решаясь ни уйти, ни продолжить разговор. На ней был домашний халат. Наверное, она уже готовилась ко сну, когда решилась зайти к Голду.
— Ты хотела о чём-то поговорить? — спросил он, продолжая крутить колесо прялки. Казалось, что, если он остановится, Белль уйдёт.
— Д-да, — кивнула она, всё так же стоя к нему спиной. — Я хотела спросить.
— Спрашивай.
— Зачем вы купили меня у мадам Миллс?
«Вот ты и добрался до этого разговора, — обречённо подумал Голд. — Давай, расскажи ей, для чего тебе понадобилась танцовщица из борделя. Конечно же, исключительно для интеллектуальных бесед о книгах и фарфоровых изделиях! Для чего же ещё?»
— Хороший вопрос, — проговорил он, чтобы отсрочить ответ. — Мне самому интересно.
— Я не понимаю, — она крепче сжала дверную ручку. Того и гляди, сорвётся и убежит.
— Белль, посмотри на меня, — попросил он. Говорить с её спиной было жутко. Он не видел её лица, а из-за светлых волос складывалось впечатление, что это кто-то чужой.
Белль повернулась, неожиданно смело взглянула ему прямо в глаза, и страшное ощущение тут же пропало. Вот его Белль, его отважная красавица.
— Сядь, пожалуйста, — попросил он.
Белль снова оглядела комнату и села на единственный стул, стоявший у стены прямо напротив прялки. Теперь они были на одном уровне. Теперь можно было поговорить.
— Ты ведь любишь книги? — спросил он, пока Белль снова не повторила свой слишком прямой и жуткий вопрос.
— Не особенно, — неожиданно призналась она.
— Зачем же ты их читаешь? — удивился Голд и даже бросил прясть.
— В «Мельнице» это стало моим способом убежать от реальности, — пожала она плечами. — Ни телевизора, ни радио не было. А другие девушки отвлекались по-своему. Одни где-то доставали наркотики, вторые находили облегчение в алкоголе, более стойкие танцевали до упаду у пилона. Я не особенно любила танцевать. Я выбрала книгу. Это был самый безопасный побег из внешнего мира.
Теперь становилось понятно, почему она так отчаянно держалась за томик «Гулливера» — ей было страшно в доме чудовища.
Побег.
— Наверное, ужасно закрывать книгу и возвращаться в реальный мир, — заметил он, сминая в руке оставшуюся от прядения кудель.
Белль ничего не ответила — она не знала, как с ним говорить. Ей был нужен простой ответ. Наверное, если бы он сам ничего о себе не помнил, ему самому важнее всего было бы узнать истину.
Честность — лучшая политика? Посмотрим. Когда-то же надо пробовать.
— Ты ведь всякого обо мне успела наслушаться. Я не буду убеждать тебя, что не делал всего этого. Я совершал вещи и похуже того, о чём болтают в городе. Никогда не был рыцарем в сияющих доспехах, — он говорил это и продолжал мять в руках этот клочок шерсти. — Но я клянусь тебе, я никогда, запомни, никогда не причиню тебе вреда. Понимаешь?
Опустив голову, Белль смотрела на свои руки и не верила ему. У неё не было причин доверять продажному мэру, вымогателю и садисту, каким она его считала. Никаких.
— Давай заключим с тобой соглашение, — наконец, предложил он. Заключить сделку было всегда легче, чем доверять. — Год и один месяц. Ровно столько ты проживёшь в моём доме. Я клянусь, что за это время пальцем тебя не трону и не обижу. По истечении этого срока ты будешь вольна уйти или остаться. Я же — приму любой твой выбор. Но пока ты остаёшься здесь, ты будешь слушаться меня и выполнять два простых правила — не пытаться сбежать и не бояться меня. Ты согласна?
— А если я не приму это соглашение? Вы запрёте меня на веки вечные и будете делать всё то, о чём горожане даже не догадываются? — вопрос был задан с такой отчаянной издёвкой, что Голд почти восхитился.
— Конечно! — как можно более зловеще оскалился он. — Я запру тебя на веки вечные в своей библиотеке и заставлю читать все эти книги, которые ты так не любишь.
— Это… бесчеловечно! — воскликнула она.
— Значит, ты согласна на сделку?
Белль подошла к нему и смело протянула руку.
— Согласна.
Он с облегчением сжал ладонь вместе с оставшимся в руке клочком шерсти.
========== Часть 2 ==========
Белль постепенно переставала бояться Голда, и это был огромный прогресс. Главный страх, что для Белль проклятие превратит каждый день в особняке мэра в череду страха и ожидания домогательств, не оправдался. Теперь и он начал отличать один день от другого не только датой на календаре. Но как же тяжело ему давалась каждая такая победа.
Первый месяц мистер Голд из кожи вон лез, чтобы заново заслужить доверие своей красавицы, но пока до этого ещё было очень далеко. Он не пытался купить её любовь дорогими подарками. Единственный кулон из лунного камня, что он ей подарил, — по мнению Голда, бижутерия, не стоящая и цента, — так и лежал в футляре на столике перед зеркалом, ни разу не надетый. Она каждую ночь исправно запирала комнату на ключ, который Голд сам ей и выдал. Нет, он не проверял нарочно, сам понимая, как бы это выглядело со стороны, но прекрасно слышал из своей спальни, как поздно вечером проворачивается ключ в замочной скважине. Белль по-прежнему убегала от него в книжные миры. И вздрагивала, когда замечала его появление. Она не стремилась заговорить с ним первой, но, если Голд начинал беседу, охотно её поддерживала. И так же, как и в первые дни, больше доверяла свои мысли суетливой горничной, чем ему.
На второй месяц она перестала закрываться на ключ. И пришла в его спальню. Самоубийственно отважная и уверенная, что именно этого он и ждал от неё всё это время. Только притворялся добреньким.
Вот тогда он и сорвался. Кричал, что ему не нужны подачки. Что, если бы захотел её взять, то сделал бы это в первый же день и не играл бы с ней в кошки-мышки. И больше всего он сейчас разочарован в ней самой, потому что не думал, что она окажется настолько глупой, чтобы не понимать этого. Он почти превратился в себя прежнего — саркастичного Тёмного с дёргаными жестами и жутковатой мимикой. Опомнился, только когда увидел, как подрагивают от всхлипов её плечи. Хотел успокоить, обнять, но заметив, как она вздрогнула при его приближении, разозлился ещё больше и выставил вон. Не хотелось наговорить ещё чего-нибудь, за что потом придётся заплатить дороже.
К утру вся эта ситуация показалась ему ещё более тяжёлой. Встречаться глазами с Белль было одновременно стыдно и страшно. С одной стороны, она нарушила соглашение, придя в его спальню. Если бы она действительно этого хотела! Но она пришла из страха, и это ломало всё. А с другой стороны, он всё равно не должен был на неё кричать. Поэтому утром он встал пораньше и сбежал в город.
***
В Сторибруке в тот день, как и в любой другой, стояла приятная погода, не жаркая, но и не холодная. Голд пришёл в парк уже в конце дня, потому что в мэрии его снова одолел секретарь, а в квартире было слишком тихо и слишком большой соблазн напиться. Он занял свободную скамейку и стал бездумно разглядывать пейзаж и редких прохожих.
Многих из них он знал по Зачарованному Лесу, с некоторыми заключал сделки. Но здесь они знали его только как мэра города, а потому лишь приветствовали быстрыми кивками и ускоряли шаг. Мимо прошёл Арчи Хоппер со своим далматином на поводке, но идиотскую идею записаться на приём к мозгоправу Голд отмёл сразу же. Просить совета у того, кто в своё время не смог разобраться с собственной семейкой? Того, кто вырастил осиротевшего по его же вине мальчика в одинокого бездетного старика — и тот, в свою очередь, так и не смог обзавестись семьёй, и ему пришлось вырезать себе сына из дерева? Ну уж нет!
Да и как бы это выглядело? «Здравствуйте, мистер Хоппер! Я тут на днях купил себе в борделе стриптизёршу! Только понимаете, в чём проблема, у неё ретроградная амнезия и она боится меня, как чумы! Что вы мне посоветуете?»
Да и не только в Арчи было дело. Голд в принципе ни с кем не мог поговорить о том, что его терзало. Не было ни одного человека, которому он мог бы довериться. В общем-то, как и всегда. Только враги или временные союзники, которых он сам же и предавал с завидной лёгкостью.
«Поэтому тебе придётся решать свои проблемы самому, Румпельштильцхен. Как всегда».
Вообще-то, он собирался хотя бы сегодня отвлечься от мыслей о Белль, но они упорно его не отпускали. Само это желание — забыть о ней — казалось ему малодушным, ведь он должен был заботиться о своей красавице и беречь, по крайней мере, пока не сойдёт проклятие, и она не вспомнит. А что он сделал? Мало того, что разбушевался, чем напугал её до дрожи, так ещё и оставил дома совершенно одну.
Что ещё она способна вообразить себе, ожидая его? Возможные варианты ещё больше убедили его в том, что нужно скорее возвращаться.
***
Когда Голд пришёл домой, Белль встретила его весьма взволнованная, отводила взгляд, и в ответ на все попытки извиниться за ночной концерт умоляла не вспоминать об этом.
— Мне самой стыдно.
И он с радостью на это согласился. Это решение оказалось самым приемлемым для них обоих. Разве нет?
Но после этой истории Белль действительно перестала его бояться. Стала реже прятаться за книжными страницами и всё больше проводила время, прогуливаясь в окрестностях особняка. Мистер Голд позволил ей гулять одной, но предостерёг уходить далеко. Да Белль и не стремилась уйти за границу его владений. Она буквально окопалась в заросшем саду, о существовании которого не подозревал даже он сам.
— Неужели там что-то растёт, кроме сорняков? — спросил он как-то, за ужином.
Белль после земледельческих работ всё ещё сидела в джинсовом комбинезоне, в пятнах от земли и травы, и с аппетитом поедала жаркое, которое перед уходом приготовила Молли.
— Вчера мне удалось найти чудные ромашки, но, к сожалению, только лекарственные. Поэтому клумбу из них не соорудишь и букет не составишь, — пожаловалась она. — А вот сегодня я нашла кое-что интересное, но образцы пока только предстоит опознать, — Белль кивнула на несколько ростков в бумажных пакетах вместе с землёй, и ставший уже настольной книгой ботанический атлас. — Мне кажется, что вон те справа — анютины глазки, но я пока не буду загадывать.
— Ты перестала читать приключенческие романы, — заметил он.
— Да. Просто поняла, что не смогу вечно прятаться в книгах, — призналась она. — В «Чёртовой мельнице» это ещё спасало, потому что выхода особенно никакого и не было. А теперь у меня вдруг появился шанс. Да и последняя книга оказалось слишком уж правдоподобной.
— Что за книга? — спросил Голд, в очередной раз подумав о том, что Белль так отчаянно стремится покинуть его дом.
— Сказка. Про заколдованную мельницу, — с мрачной улыбкой ответила она. — Главный герой становится учеником чародея. Мастера. Он учит своих учеников чёрной магии и заставляет работать на мельнице. А раз в год убивает одного из них, чтобы продлить себе жизнь. И не уйти, не убежать с этой мельницы. Всё равно будешь возвращаться обратно…
— И чем же закончилась эта страшная сказка? — Голду действительно было интересно узнать.
— Всё закончилось хорошо, — Белль мягко улыбнулась своим мыслям. — Девушка из деревни спасла его. Она пришла к чародею и прошла испытание. Мастер не знал её имени, а потому не смог зачаровать. Она без проблем угадала вслепую своего возлюбленного среди других учеников. Мельница сгорела, колдун умер, а всем обитателям удалось убежать, но колдовать они уже больше не могли…
— И что же правдоподобного в этой истории?
— Ну, вы ведь тоже вслепую выбрали меня среди других танцовщиц. Хотя и не искали именно меня. Но я всё равно благодарна вам. Если бы не вы, я, наверное, сошла бы с ума в этом клубе…
— Надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт, что только что сравнила меня с безымянной девушкой-селянкой? — попытался обернуть всё в шутку Голд. Белль не должна была его благодарить за это. Именно он был виноват, что его красавица угодила в лапы Регины.
— Действительно, — хихикнула Белль, — я подумала и теперь мне тоже кажется это нелепым. Хотя с другой стороны, мадам Миллс я сравнила с одноглазым злым колдуном. Это ещё более нелепо.
— Не могу с тобой согласиться, — Голд только фыркнул. — Регине невероятно пошла бы повязка на глаз.
Ещё через месяц Голд решился и вывез Белль на экскурсию в город. Оказалось, что она совершенно не помнила Сторибрук, только ту улицу, что была видна из окон «Чёртовой мельницы». Удручающе мало. Голд с готовностью решил восполнить этот пробел. Они гуляли по городу, заходили в магазины, в полдень перекусили в кафе «У Бабушки». До «Чёртовой мельницы», показавшейся в тупике главной улицы, они не дошли и, не сговариваясь, повернули обратно. К концу прогулки Белль сделала вывод, что совсем немного потеряла, если бы и дальше не знала этого города. Голд был вынужден с ней согласиться.
Гулять по лесу Белль понравилось значительно больше.
— Я бы, наверное, всю жизнь могла вот так идти по узкой тропинке, если бы этот лес никогда не заканчивался, — призналась она. — Я читала один рассказ, в нём лес покрывал всю планету. Представляете? Нескончаемый лес!
— Представляю, — шепнул он себе под нос. — Тебе всё равно когда-нибудь наскучило бы это однообразие.
— Может быть, — не стала спорить Белль. — Наверное, было бы ещё интересней в итоге куда-то попасть.
— И куда бы ты хотела прийти? — спросил он, ожидая фантазий о дальних странах и великих подвигах.
— Не знаю. Наверное, домой, — пожала она плечами и ускорила шаг. Каждый раз, когда она вот так сбегала от него, в голове разворачивалась холодная скользкая змея и шептала голосом Регины: «Она никогда тебя не полюбит. Никогда».
Нужно только дождаться прихода спасительницы, напоминал себе Голд. Тогда Белль всё вспомнит и поймёт. Она останется с ним, он сделает всё возможное для этого.
Пока оставалось терпеть и стараться сделать их сосуществование если не идеальным, то терпимым.
Он продолжал вытаскивать Белль на прогулки, иногда в город, но чаще в лес. В городе Белль не нравилось. Она говорила, что он пугает её. Будто всё застыло. Теперь и Голда пугал этот город. И осознание — Белль понимает. Понимает, что здесь что-то не так. Проклятие не застит ей глаза, она чувствует движение времени. Она каждый день читает разные книги, готовит разные завтраки, находит новые цветы в заброшенном саду, ищет новых впечатлений.
Прошёл ещё один месяц. Белль наконец-то расчистила сад от сорняков и непролазных зарослей. Теперь там гармонично пестрели анютины глазки, лоскутные коврики аптечной ромашки и весёлые огоньки календулы, а вокруг дома образовались теперь аккуратно подстриженные кусты дикого шиповника. На этом Белль охладела к садоводству.
Она снова вернулась к книгам, теперь отдавая предпочтение образовательной литературе. История, анатомия, философия, языки, в частности латынь и почему-то немецкий. Она на целый день могла запереться в библиотеке с термосом чая и бутербродами и выходила хорошо, если к полуночи. К концу месяца Белль превратилась в бледный призрак с синяками под глазами. Голд совсем перестал её видеть вне библиотеки, и ему это не нравилось. Такое упорство его пугало.