— Боюсь спрашивать, при каких таких ситуациях тебе могло это пригодиться.
— Ты что думаешь, я недостаточно симпатичен, чтобы на мою задницу никто не позарился?
— Не сомневаюсь, ты был тот ещё сердцеед… — пробубнила Белль. — И что, тебе всё время приходилось быть начеку?
— Естественно! Но после того, как я отправил одного здоровяка на тот свет, интерес ко мне резко поубавился. Хотя срок мне и накинули… Так, на чём мы остановились?
— Ты предлагал мне пластырем прилепить на бедро бритвенное лезвие.
— Точно! При случае можно полоснуть им по горлу.
Белль задумчиво потыкала ткань бывшей пижамки ножиком. Газеты внутри зашелестели, но ткань под тупым лезвием рваться упорно не желала. Кажется, кроме своего личного крокодил принципиально кухонные ножи не точил.
— Я тут подумала. Вот ты меня учишь-учишь справляться с гоблинами. А вдруг во время приступа я тебя самого пораню? Приму за гоблина. И что тогда?
— Телефон у тебя теперь есть — позвонишь Франкенштейну.
— А если он не сможет тебя спасти?
— Значит, продолжу жить в других людях.
— А я?
— Ну что ты? Совсем не веришь в меня? Меня не так просто убить. Многие пытались и не раз. И взгляни на меня! Жив всем гоблинам назло!
Белль недоверчиво на него посмотрела и снова принялась вяло тыкать ножом в предполагаемое межреберье. Крокодил, кажется, действительно жил только для того, чтобы кому-то насолить.
— Ну, что ты с ним возишься?
Он отобрал ножик и одним движением всадил в манекен. Хруст газетных комьев внутри жутковато напомнил хруст костей.
— Ну, положим, чучело, набитое бумагой я смогла бы победить даже голыми руками. А что, если оно будет угрожать мне пистолетом? — спросила Белль.
— А это будет тема нашего следующего урока!
17
На следующий день Белль решила отвлечься от поисков работы и заняться домашними делами. Нужно же было иногда заниматься этими делами.
С основной уборкой Белль уже закончила. Развесила на гвоздики в стене верхнюю одежду. Протёрла кухонный стол, собрала с пола совсем уж затоптанные газеты — собираясь в следующий раз отнести их в пункт сдачи макулатуры. С хлама, лежащего в глобусе, смахнула верхний слой пыли, стараясь не вглядываться в содержимое, и собрала в коробку грязные вещи.
В прачечной сегодня, к радости Белль, было свободно. Работала всего одна машина, напротив которой сидел мужчина с газетой. Но, как только Белль принялась загружать в барабан все тряпки, и он засобирался. Его машинка уже закончила отжим, и Белль невольно обратила внимание, как он торопливо перекидывает мятую одежду в пакет, даже не глядя. И весь он был какой-то напряжённый, дёрганый. Белль закинула в прорезь монеты, выбрала режим и нажала на кнопку, проделывая это уже на автомате. Что-то в этом человеке казалось ей подозрительным. На первый взгляд обычный, серенький. Лицо одутловатое, глаз не видно из-за козырька кепки. Одежда неприметная, хотя…
Белль уже в открытую разглядывала его. На кармашке серой форменной куртки был вышит какой-то цветок с надписью по низу — какой, не разглядеть. А потом этот подозрительный тип закончил перекладывать вещи, поднялся, и Белль поторопилась отвернуться. Мужчина, угрюмо глядя себе под ноги, прошёл на выход. Белль была готова поклясться, что это был тот же самый мужик, что вчера в кафе пялился на неё.
Так вот значит, где она его видела раньше. В прачечной. Это открытие немного её успокоило. Просто случайный человек, с которым она иногда сталкивается в прачечной. Наверняка и он в тот раз в кафе смотрел на неё, силясь вспомнить, где видел раньше.
Это ведь достаточно нормальное объяснение? Белль постаралась себя убедить, что да.
Со стиркой было покончено. До возвращения Крокодила была ещё уйма времени, а потому Белль решила немного за собой поухаживать. Подстричь ногти на ногах, почистить уши, сделать интимную стрижку. Почему бы и нет? Большую часть из этого списка она могла спокойно сделать и при крокодиле, но вот подстригать волосы на лобке Белль как-то стеснялась и всегда закрывалась для этого в туалете. Но вот сегодня лампочка там, как назло, постоянно мигала, точно светомузыка в лунопарке. У крокодила же не доходили руки разобраться с проводкой. Так вдруг погаснет лампочка, и отстрижёшь себе чего-нибудь от неожиданности.
Оставшись в одной толстовке, Белль расположилась на краю медной ванны, закинув одну ногу на бортик. Достаточно открытая поза. И принялась за дело.
Эшли, продавщица из магазина игрушек, как-то убедила Белль, что обязательно нужно брить. Что парням так больше нравится. Но тогда у Белль не было парня.
— Всё равно! А вдруг появится! А у тебя там джунгли!
На всякий случай Белль попробовала. После единственного раза на коже высыпало раздражение, и, пока отрастало, жутко чесалось. С тех пор она ограничилась ровным газоном. Её это устраивало, а крокодила, похоже, не волновало вовсе.
Большая часть растительности была уже подстрижена. Осталось только чуточку подравнять сверху. Скрипнула входная дверь.
— Представляешь, к нам нагрянула инспе…
На пол грохнулись пакеты. Белль подняла голову. Крокодил стоял в дверях и не отрывал глаз от её междуножия.
— Вот это поворот.
— Упс.
Белль демонстративно бросила ножницы в ванну и скатилась с бортика следом. Первым делом свернула бумажку, куда складывала срезанные волоски. Почему-то стыднее казалось не то, что крокодил видел её расставленные ноги, а то, что он мог увидеть эти чёртовы волоски. Крокодил наконец-то отмер и, не глядя, подбирал с пола, пакеты.
— Я думала, ты придёшь позже, — Белль как можно небрежнее выбралась из ванны и незаметно выкинула бумажку в урну.
Крокодил продолжал гипнотизировать подстриженный лобок.
— Я сегодня раньше освободился. Инспекция нагрянула. Нашли какое-то нарушение… пингвинам льда недодавали…
— Перестань туда смотреть.
— Ты просишь о чём-то невозможном. Это сильнее меня.
Белль влезла в пижамные штаны.
— А теперь?
— Не помогает. Эти воспоминания ещё слишком свежи в моей памяти.
— И что, ты теперь в глаза мне смотреть больше не будешь?
— Буду. Но из вежливости.
Крокодил сложил пакеты на обеденный стол. Белль задумчиво разглядывала ножницы. Перфекционист в ней требовал завершить начатое, а наличие в доме похотливого Крокодила этому очень мешало. Нужно было что-то с этим делать. Она давно видела, как Крокодил на неё смотрит. Да он, в общем-то, и не скрывал своих желаний, только Белль ещё побаивалась. Особенно после того раза, когда он притворился гоблином. Что там говорилось про постепенное развращение? Что-то Крокодил совсем не старается.
— А хочешь ещё раз посмотреть?
Пакеты попадали на пол повторно.
— Если это шутка, то с чувством юмора у тебя большие проблемы, — Крокодил с досадой наблюдал, как консервная банка закатывается под кровать.
В доказательство своих серьёзных намерений, Белль обратно стянула пижамные штаны и забралась на койку. Крокодил не растерялся, тут же скинул коричневое пальто, с грохотом подволок к кровати бочку и сел напротив, приготовившись смотреть.
— Как тяжело нам приходится без телевизора, — вздохнула Белль, широко раздвигая ноги.
— Ни у одного телевизора в мире нет такого 3-дэ эффекта, — прошептал крокодил и потянулся рукой.
Белль шлёпнула его по пальцам и сама коснулась розовых складок. Помассировала и чуть надавила. Было приятно, хотя до этого Белль не пробовала мастурбировать. Это не казалось необходимым, тем более, когда она принимала лекарства.
— Что там такого? Как будто ты раньше этого не видел, — вздохнула Белль, поражаясь реакции Крокодила.
Он смотрел на розовую щель неподвижным взглядом и потирал ширинку своих штанов.
— Видел. Но это как несколько лет сидеть на диете, а потом пройти мимо витрины кондитерской…
Белль только глаза закатила, продолжая поглаживать набухающие складки. Мастурбировать перед кем-то казалось довольно странно. От всех этих манипуляций появилась влага. Пальцам стало скользко, они легко стали проникать внутрь. Белль сама не заметила, как начала постанывать и сжиматься внутри. Хотелось прикрыть глаза и откинуться на кровать. Пальцы уже не слушались и ритм сбивался. Крокодил тем временем уже вовсю надрачивал член.
— Ты смотришь мне в лицо, — на пределе слышимости прошептала Белль.
— Ты такая красивая… детка… У тебя глаза закатываются от удовольствия. И рот открыт, как будто ты собираешься застонать. И вот-вот… сейчас застонешь от кайфа…
Взгляд у Крокодила был до того шалый, что Белль всё-таки упала на кровать, выгнулась дугой и, продолжая двигать пальцами между ног, застонала.
— Технически мы могли бы просто потрахаться, — Крокодил завалился рядом с ней поперёк кровати.
— Могли бы, — Белль с удовольствием потянулась и обняла его за шею. — А ещё мы могли бы угнать вертолёт и полететь в страну фей.
— В бордель, что ли?
— Ты не исправим.
18
В следующие выходные они наконец-то отправились в лес.
— Надо обязательно сходить, пока не выпал первый снег, — мрачно пошутил Крокодил. — А то до следующего года придётся ждать.
Последние осенние деньки догорали жёлтой листвой. Она ковром устилала землю, жухла, скручиваясь корявыми коконами, и шуршала под ногами. Белль специально выбирала тропинки, где опавших листьев было навалено больше всего. Будь её воля, она бы упала в самую большую кучу листвы и зарылась в неё с головой. В ярко-жёлтом пальто, которое они вместе купили в секонде, Белль и сама была похожа на кусочек осеннего леса.
— Осенний лес мне всегда нравился намного больше, — заметила Белль, подобрав с земли жёлтый листик и присоединила его к остальному букету.
— Ты же никогда не была в лесу, — напомнил Крокодил. — По крайней мере, не помнишь об этом.
— Ну, мне кажется, что если бы помнила, то мне бы он всегда нравился больше. Сейчас нравится. Смотри, сколько красок! Всё такое яркое, тёплое.
— Торжество смерти…
— Ты сегодня какой-то мрачный, — Белль смерила его — затянутого в тёмно-коричневое пальто и чёрную шляпу, как у гангстеров шестидесятых годов. Вжав голову в плечи, он смотрел себе под ноги. — Мрачнее обычного.
— Есть повод.
— Расскажешь?
— Сейчас, только выйдем на поляну…
Крокодил свернул с тропы и пошёл через заросли голых веток молодых клёнов.
— А я где-то читала, что в лесу не рекомендуется сворачивать с тропы. Может случиться что-нибудь непредвиденное.
— А если не сворачивать, то ничего и не случится. Ты разве не любишь приключения?
— Не помню, — искренне ответила Белль и полезла за ним. — Но если бы помнила, то обязательно любила.
— А долго ещё идти? Мы далековато забрались для обычного пикника.
— Я ищу идеальную поляну.
— Для чего?
— Если я скажу, это испортит сюрприз.
— Ещё и сюрприз.
Они прошли ещё метров сто и действительно вышли на поляну. Сбоку стояла какая-то непонятная кирпичная конструкция. Полуразваленная. Не то остатки какой-то беседки, не то колодца.
— Это идеальное место. Разбиваем лагерь.
Лагерь состоял из большого покрывала, постеленного прямо поверх нападавших листьев, и корзинки с едой, содержимое которой они с крокодилом попытались сервировать поверх бугрящегося одеяла.
— Жаль, костёр нельзя развести, — посетовала Белль, разливая по чашкам горячий чай из термоса.
— Почему? Можно, — пожал плечами Крокодил. — Только сгорим вместе со всем лесом. Но не замёрзнем. Нет, не замёрзнем.
— Лучше пей чай, — Белль передала ему в руки дымящуюся чашку. — Не думала, что ты такой мерзляк.
— Я не мёрзну.
— Как же. В шарф закутался почти до носа. Даже перчатки надел. Давай сядем поближе. Так теплее будет.
— Давай.
Какое-то время они просто валялись на одеяле, поедали бутерброды и солёные помидорки, прихлёбывали чай и смотрели куда-то перед собой. Почти не говорили. Поляна и впрямь казалась слишком волшебной, чтобы нарушать её тишину своими голосами. Большая часть съесного была уже уничтожена, что не удивительно. Много еды они не брали. Белль постаралась устойчиво поставить в ямку покрывала чашку с недопитым чаем и встала, чтобы размяться. Она обошла поляну по кругу и остановилась у непонятной развалины. Всё-таки это был колодец. По облупившемуся бортику что-то пробежало, Белль показалось, что она видела бурундука.
— Ты ведь знаешь, что я сидел за убийство жены?
Белль оглянулась по сторонам, как будто на поляне был кто-то ещё, кроме них с крокодилом.
— Да. В день знакомства ты говорил об этом.
— Но ты никогда не спрашивала, почему я это сделал.
Больше никого не было. Они слишком далеко забрались в лес.
— Почему ты спрашиваешь меня об этом, когда мы в таком месте? Почему сегодня?
— В этот день она умерла. Спроси, почему же я убил свою жену?
— Давай вернёмся домой? Я не хочу этого знать, Крокодил.
— Ты уверена в этом?
Что-то щёлкнуло, и Белль наконец-то взглянула прямо на крокодила. Он теперь ещё больше был похож на гангстера, стоял напротив в пальто и шляпе и целился прямо в неё.
— Теперь нет, — ответила Белль и медленно подняла руки. — Почему ты убил свою жену, крокодил?
— Она предала меня.
— Предательство — это серьёзная причина.
— Ты так думаешь?
— Да. Я так думаю.
— Ты стала мне очень близка, Белль. Ты стала мне очень близка…
Белль переступила с ноги на ногу и глянула по сторонам. Глухой лес. Она не запомнила ни одного ориентира и бежать по щиколотки в листве быстро не получится.
— …И выстрела никто не услышит. Всё правильно, — кивнул Крокодил. — Можешь покричать, если не веришь.
— Ты не выстрелишь в меня, — ответила Белль, всё ещё стоя с поднятыми руками.
— Что мне помешает?
— Меня будут искать. А ты не хочешь в тюрьму.
— Тебя не будут искать. А если и будут, то ко мне не приведёт ни один след. Ты даже своему мозгоправу обо мне не говорила. Твоему начальнику всё равно, куда ты делась. Он не особенно расстроился бы даже, если бы его последний полоумный работник куда-то запропал…
Неожиданно жёлтый лес пропал. Запахло розами. Только теперь всё стало чётким, без туманной дымки. Белль совершенно точно оказалась в цветочном магазине. Только никаких гоблинов не было. На их месте стоял крокодил и целился в неё из пистолета. Хорошо, что это был он. Если бы это снова оказались чудовища, Белль бы совсем убедилась в реальности этого места.
— Я не предавала тебя, Крокодил. У тебя нет причин меня убивать, — это была правда. Она вернулась бы домой с ним вместе, собрав остатки пикника. Как будто ничего не было, и он не целился в неё из пистолета. Как будто не напугал до ступора своим вопросом о жене. Как будто ничего этого не было. Просто её очередная галлюцинация.
— Но ведь предашь когда-нибудь. Все женщины приходят к этому.
— Я не приду к этому. Ты был единственным, кто был со мной честен.
— Это прекрасные последние слова. Мне будет приятно вспоминать о тебе.
Белль всхлипнула и крепко сжала кулаки так, что ногти впились в кожу, и зажмурилась.
— Крокодил! Пожалуйста, скажи, что это привиделось мне. Я поверю тебе!
— Но это будет ложью.
Белль открыла глаза, всё ещё пребывая в цветочном магазине.
— Нет. Ты не сделаешь… — она больше не знала, как переубедить его.
— Давай проверим сейчас? — крокодил жутковато выпучил глаза и по собачьи склонил голову на бок. — Знаешь, что будет с тобой после? Ты останешься лежать на этом жёлтом ковре листьев. На прощанье я закрою твои прекрасные глаза, чтобы их не выклевали птицы, и уйду. Устрою истерику, как будто это не я тебя убил. Разобью что-нибудь. Буду горевать, но со временем оправлюсь. А в следующем году найду себе новую жену. Хочешь напоследок познакомится со своей предшественницей? Она на дне колодца. Загляни туда.
Белль не видела колодца. Она всё ещё была в цветочном магазине, и крокодил стоял перед ней с пистолетом. А позади него за стеклянной витриной как ни в чём ни бывало шастали прохожие.
— Я тебе верю.
На какое-то мгновение Белль показалось, что крокодил передумал, лицо его стало каким-то испуганным, даже жалким, как будто его жестоко обидели. Белль даже показалось, что сейчас он опустит пистолет. А потом он выстрелил, но женщина, что до этого в видениях, закрывала её собой от угрозы, не появилась. Пуля ударила в грудь, опрокинув её навзничь. Белль упала в мягкий жёлтый ковёр, пахнущий розами, а с неба на неё смотрела синяя бездна с облупившейся краской.