…
— Ты в порядке?
Крокодил сидел рядом и встревожено заглядывал ей в лицо.
— Я жива.
— Естественно. Это же пневматика.
— У меня грудь болит.
— Это очень хорошая пневматика. Пластиковый штендер насквозь пробивает. А если в глаз попадёт, то и убить может. Смотря какое расстояние ещё будет. Ты почему к колодцу не отошла?
— Я его не видела. Снова очутилась «там».
— Снова гоблины?
— Нет. Стрелял в меня ты. Зачем ты в меня стрелял? Зачем вообще ты говорил всё это? Что за шутка такая мерзкая? Если это вообще шутка? В колодце что, действительно чей-то труп? — Белль закрыла лицо руками и перекатилась на бок, сглотнув, застрявший комок в горле.
— Это был обещанный урок. Помнишь, ты спросила, как спастись, если в тебя целятся из пистолета? Вот это он и был.
— Почему ты сразу мне не сказал?
— Ты должна была поверить в опасность и бороться за свою жизнь до последнего.
— Как я должна была бороться, Крокодил? Ты сам сказал, что мне не спастись!
— Мало ли, что я сказал? Противник в жизни не скажет тебе правды! Я сначала подумал, что ты попытаешься меня уболтать. Иногда болтовня помогает оттянуть время. И я тебе указал на колодец. Ты могла спрятаться за ним и потом скрыться по тропе. С той стороны…
Белль подорвалась и стала беспорядочно колотить его в грудь, по рукам и по лицу.
— Ты в меня стрелял!
— Я же не знал, что ты опять выпадешь из реальности. Ну прости меня. Хреновый из меня учитель!
— Я думала, что умерла! Ненавижу! Крокодил!
Крокодил даже не пытался защититься, только улыбался как дурак, а потом вытащил из-за пазухи пистолет и протянул Белль.
— Хочешь в меня шмальнуть?
Белль перестала его колотить и нерешительно уставилась на протянутый рукоятью вперёд пистолет.
— Покажи, как стрелять.
Она выстрелила в него трижды, но попала только один раз. В шляпу.
========== Часть 4 ==========
19
После того случая в лесу Белль больше не выпадала из реальности, и гоблины её тоже оставили, но теперь ей частенько снился тот магазин. Она бродила по нему, вдыхая цветочные запахи, но стоило ей открыть дверь и попытаться выйти на улицу или в подсобку магазина, она просыпалась. В самом магазине больше никто ей не угрожал и не преследовал. Кроме неё самой там теперь никто не появлялся. Только прохожие продолжали сновать туда-сюда за стеклом. Вместе с пропажей гоблинов, отпала нужда учиться от них защищаться. Та Белль, что в ужасе съёживалась от невнятных теней с пистолетами, умерла на поляне от своего страха. Новой Белль теперь хотелось узнать: почему ей продолжает сниться этот магазин.
Доктор Хоппер продолжал уверять, что для Белль это место — укрытие от её страхов и сомнений. Он до сих пор считал, что своими улучшениями Белль обязана исключительно лекарствам. Ну и прогулкам на свежем воздухе, естественно.
Через неделю их маленький городишко засыпало первым снегом, а Белль перестала покупать газеты. Теперь она помогала Мэри-Маргарэт в библиотеке. Получилось как-то случайно. Белль принесла прочитанные книги, и когда выбирала новые, предложила Мэри-Маргарет залезть на стремянку, чтобы поставить том энциклопедии на место. И как-то незаметно для себя продолжила помогать дальше.
Это была ещё не работа, но Мэри-Маргарет ходила с огромным животом, оставалось два месяца до знаменательного события, и, пока было время, готовила себе замену. Белль старалась изо всех сил. Уже сейчас на стажировке это казалось работой мечты. Всюду были книги, светло и тихо. С системой формуляров и каталогов она уже разобралась. В перерывах можно было читать какие угодно книги. И ей уже доверили ключи от чердака, так что теперь возвращаться домой можно было не по пожарной лестнице, а по нормальной и даже обитой ковролином, не боясь сломать себе ноги на железных ступеньках, к зиме к тому же обросших наледью.
Новая лестница нравилась Белль безумно. При проходе через хранилище ею больше никто не пользовался. Здесь она была довольно тёмной и пыльной. Ступеньки поскрипывали в тишине, и нужно было брать с собой фонарик, чтобы нигде не споткнуться. Особенно вечером, когда на улице темнело рано, даже уличного освещения не хватало. Лестница заканчивалась пролётом под потолком, в котором и была та самая дверь, открывающаяся вверх, как крышка у погреба. Заветная дверь на чердак. И ключ от неё был только у Белль.
Крокодил ворчал, что это нечестно, ведь это его квартира, почему он тоже не может пользоваться вип-входом, на что Белль не переставала повторять, что лестница идёт через хранилище, а туда посторонним нельзя.
— Да что вы там такое храните, что честному крокодилу туда путь заказан?
— Мы туда складываем тела читателей, которые забывают возвращать книги, — Белль погрозила ему томиком Штильмарка, который Крокодил должен был вернуть ещё месяц назад.
— Это «Наследник из Калькутты»! — ответил Крокодил, как будто это всё объясняло.
Белль только вздохнула. Это действительно всё объясняло. Она сама пыталась прочитать наследника не единожды, но книжка не давалась ни в какую. Будто заколдованная.
Работа отнимала много времени, но в полдень Белль исправно брала с собой пакет с едой и бежала в зоопарк — обедать вдвоём, глядя на террариумы с кайманами. Кайманы в это время тоже иногда обедали тощими белыми курицами.
— Жалко цыплят, — пробубнила Белль, обсасывая куриное крылышко в кляре.
— Бессмысленная жизнь, мучительная смерть, — поддакнул Крокодил. — Именно поэтому мне нравится идея реинкарнации.
— Перерождение, — Белль задумалась. — Мне попадалась недавно книга про это. Мне кажется, слишком много вероятностей.
— Ну да. Ты бы могла оказаться консультантом в магазине бытовой техники, а я вообще кактусом!
— Мы бы всё равно встретились. Ты бы стоял у меня на подоконнике, я бы поливала тебя и подкармливала вкусными удобрениями. А ты бы радовал меня своими колючками и иногда цвёл.
— Звучит неплохо. Но я бы всё равно предпочёл что-то более… осмысленное.
— Хорошо. Я договорюсь.
20
Сегодня у Крокодила был выходной, но идти за продуктами всё равно был черёд Белль. Так утверждал Крокодил, хотя Белль подозревала, что он так настаивал на этом только для того, чтобы его соседка поднималась домой по пожарной лестнице. Как будто ревновал к внутренней лестнице. По счастью, сегодня работы было не особенно много, и Мэри-Маргарет отпустила её пораньше. Белль купила по списку всё, что могло уместиться в их новый компактный холодильник, который Крокодил сегодня обещал притащить. Белль пыталась разузнать, откуда он его возьмёт, но он только поклялся, что холодильник совершенно точно не краденый. Большее Белль не волновало.
Дома её ждали гости. Вернее, гость. За их любимым обеденным столом Крокодил сидел в компании Франкенштейна. Несмотря на то, что чёрный хирург сидел спиной, Белль сразу его узнала по светлым всклокоченным волосам, как у панкующего подростка, и побитому чемоданчику, прислоненного к керосиновой бочке. Ещё перед ванной стоял неподключеный «новый» холодильник. Холодильник Белль понравился, он был чуть больше, чем старый, с красивым пятном ржавчины в форме пятиконечной звезды на верхушке и парой дешёвых магнитиков на дверце.
Когда Белль вошла, мужчины о чём-то глухо разговаривали, но при её появлении заговорили ещё тише.
Крокодил сидел такой же, каким утром его оставила Белль — в застиранных трусах, зелёной футболке и с её резинкой на отросших седых волосах, которые торчали на затылке неаккуратным хвостиком.
Воздух был сизым от сигаретного дыма. Они оба курили. Франкенщтейн свои сладковатые вонючие сигареты, а Крокодил — трубку, как будто копируя дёрганую манеру Франкенштейна, резко подносил её к губам и с удовольствием выдувал вереницы мелких пузырей, после чего подливал мыльной воды из консервной банки. Перед Франкенштейном тоже стояла такая, только до верху заполненная бычками и пеплом. В последнее время у них скопилось довольно много жестяных банок.
— Привет! Я дома! — постаралась беззаботно поздороваться Белль.
Крокодил только кивнул, а Франкенштейн смерил её оценивающим взглядом и отвернулся.
Белль скинула пальто, отставила пакет со съестным в сторону и воспользовавшись тем, что гость не видит, стала переодеваться в домашнее — тёплую толстовку, которую отвоевала у Крокодила. Тот чуть её не выдал, когда засмотревшись, как она эротично — Белль очень надеялась, что это выглядело эротично — снимала колготки. Вместо того, чтобы выдуть пузырь, он чуть не нахлебался мыльной воды и закашлялся. Франкенштейн продолжал что-то мрачно бубнить, выдыхая сиреневые клубы дыма. Судя по тому, что на чердаке и так стоял кумар, сидели они уже давненько.
Белль не очень представляла, как себя вести при гостях, тем более таком госте, а потому прошла к Крокодилу и с удовольствием облизала ему ухо.
— Фу, уйди хламидиозная, — Крокодил, насуплено отгородился от неё плечом. Так по-детски. — У меня ещё после того раза сыпь на заднице не прошла.
— Не будешь задницу подставлять, сладенький, — Белль по-хулигански показала ему язык и, отобрав трубку, сама выпустила пару пузырьков.
— Кончай придуриваться, Крокодил, — хмыкнул Франкенштейн, стряхивая пепел почти докуренной сигареты. — Я таких чистеньких проституток даже в элитных борделях не видел. Библиотекарша какая-нибудь.
Белль прыснула. А Крокодил нахохлился ещё больше.
— Как будто тебя, оборванца, когда-то пускали в элитные бордели! — проворчал он и, по-хозяйски обняв Белль за бёдра, усадил к себе на колени.
— Я тебе историю рассказываю, а ты на свою девку пялишься, — даже как-то обиженно процедил Франкенштейн. — Короче, слушай, и я пойду. На чём я остановился?
— Ты проснулся и ничего не помнишь. У тебя все истории одинаково начинаются. Наверняка, потом обнаружил рядом какую-нибудь девку.
— Не. Тут другое. Я тогда чуть не спятил, когда глаза открыл, — Франкенштейн утопил в пепельном кургане очередной бычок и зажёг следующую сигарету. — В общем, просыпаюсь я на следующее утро, а на соседней подушке лежит парень. Представь моё лицо, когда я его увидел! Я так охренел, что с кровати упал. Кое-как встал, голова чугунная. Я ещё понадеялся, что он мне приснился. Что встану, а его там уже не будет. Смотрю — остался. Обдолбанный — ну просто в ноль! И главное, откуда он взялся — в душе не ведаю! Вообще после той дури не помню, что вчера было… А тут парень этот. Ползает по одеялу, как личинка, мычит что-то… Вся рожа в слюнях-соплях, глаза открыть не может, а на заднице у него…
Крокодил закашлялся, будто снова подавился мыльной водой, хотя трубка всё ещё была у Белль. Франкенштейн затянулся очередной порцией никотина и задумчиво уставился в завитки дыма.
— Так что у него на заднице? — участливо спросила Белль, потому что Крокодил уже откашлялся, а Франкенштейн всё не торопился с продолжением.
— У кого?
— У парня, с которым ты проснулся.
— Белль, мне кажется, тебе не стоит… — сердобольно вклинился Крокодил.
— Татуировка у него там была, — пожал плечами Франкенштейн и похабно улыбнулся. — На всю гладимус максимус…
— На что? — снова переспросила Белль.
— Это — большая ягодичная мышца на латыни. И на ней, на ягодице его, весёленьким мультяшным шрифтом написано — «Кроличья нора» и такая жирная стрелка к этой норе. А из норы белый-белый…
— Франки, вали уже домой! — Крокодил отобрал у Белль трубку и убийственным взглядом уставился на гостя. — Поздно уже.
— Вот никогда ты мои истории до конца не дослушиваешь, — Франкенштейн совершенно не расстроившись, затушил сигарету и поднялся с бочки. — Совсем ты не чуткий. Не радушный. Не ласковый.
— Крокодил очень ласковый! — не согласилась Белль и толкнула его в бок.
Крокодил неохотно ссадил её на кровать и пошёл провожать гостя.
— Спасибо за холодильник и что втащить помог. Буду должен.
— Сочтёмся, — Франкенштейн кивнул и искоса глянул в сторону Белль. — Ты только потише себя веди. Сам понимаешь, Ведьма в городе.
21
Как только Франкенштейн ушёл, Крокодил занялся подключением холодильника, а Белль — созерцанием этого священнодейства.
— Отмыть его надо бы с мылом. Жаль, хлорки нет. Мало ли, что Франкенштейн в нём хранил…
Белль без уговоров налила в тазик немного воды и, пока Крокодил не включил холодильник в розетку, стала его отмывать. На одной из полочек и впрямь налипло что-то бурое. Белль постаралась отмыть это пятнышко в первую очередь.
— А о чём вы говорили?
— Да опять Виктор свои байки травил.
— Когда я пришла, вы шептались, как два заговорщика. Он рассказывал о призраках? Это должно быть, очень мрачная история.
— Ну да. Не особенно весёлая.
— Она имеет какое-то отношение к нам с тобой?
— Если повезёт, то нет.
Белль сменила в тазике мыльную воду для контрольной зачистки. Крокодил сидел рядом на бочке, согнувшись, как будто ему на спину положили невидимый кирпич, и задумчиво выдувал мыльные пузыри.
— Может, расскажешь? — спросила Белль, заметив, что протирает одну и ту же полку слишком долго. Этот холодильник уже не станет чище.
— Придётся много рассказывать. Это из прошлого.
— До тюрьмы или после?
— После.
— Странно. А я почему-то думала, что сразу после отсидки ты устроился в зоопарк.
— Нет, — Крокодил покачал головой, сплюнув в газеты на полу попавшую в рот мыльную воду. — Нет. Я после этого довольно долго занимался… чем попало.
— Чем попало?
— Ну да. Я был в поиске.
— И как это связано с тем, что сказал тебе Франкенштейн?
— Один мой бывший работодатель меня разыскивает.
— Для чего?
— Самому интересно. Я был незаменимым работником. Если брался за работу, то всегда старался делать её, если не идеально, то очень хорошо, — Крокодил пожал плечами. — Думаю, они хотят, чтобы я вернулся.
— Об этом стоило упомянуть, когда мы хвастались самым худшим.
— Извини, не хотел, чтобы ты завидовала.
Белль вздохнула, елозя тряпкой по тазику, отчего в середине закрутился мутный водоворот. В груди всё сжималось в предчувствии чего-то непонятного и оттого ещё более пугающего, похожего на гоблинов, от которых были видны лишь очертания в тумане. Белль не нравилась эта неопределённость. Не понятно было, что делать? Бежать? Затаиться? Достать все рецепты, что скопились у неё от психиатра, и взять по ним столько колёс, чтобы навсегда уйти в тот магазинчик, пахнущий розами? Белль отодвинула тазик с водой и, хотя на чердаке было натоплено, неуютно поёжилась, как от холода.
— Скажи мне просто: как у нас дела на самом деле? Чего нам опасаться?
Крокодил продолжал сидеть, сгорбившись, бездумно вертя в руках злосчастную трубку. Белль даже подумалось, что он её не услышал, и хотела спросить повторно, когда он всё же заговорил.
— Помнишь, Франкенштейн рассказывал про парня, с которым он проснулся? Это было самое начало истории, но Виктор всегда рассказывает с конца к началу. Дурацкая манера. Моя покойная жена тоже этим грешила… Так вот, тот парень, с которым он тогда проснулся, начал болтать всякое, пока был под кайфом. В основном бредил. Удивительно, что Франки из этого смог узнать что-то полезное. Всё-таки опыт… В итоге выяснилось вот что: одна неприятная дамочка собирается по делам в наш городишко. Этот парень… неважно, кто он, мы с ним были знакомы раньше. И вот этот придурок был здесь проездом и видел меня, когда я куда-то шёл. Может, с работы… Главное, что он видел только меня одного. Увидел и увидел. С Джеффом у нас никогда тёрок не было. Если он кому-то про меня и проболтался, то так же, как Франкенштейну, под кайфом. Когда-нибудь эта дурь его прикончит… Чёрт. Слишком много всего, — Крокодил снова замолчал, вцепившись руками в волосы. Резинка соскочила и седеющие пряди рассыпались неаккуратными сосульками между пальцев.
— Если тебе неприятно вспоминать, можешь остановиться, — предложила Белль. — Мы выпьем чаю. Хочешь, я поставлю чайник? Я же купила масла. У нас снова будут бутерброды, какие ты любишь…