– Пса? О чём ты? Ох, душенька, если бы ты знала. Это не пёс, это паразит сущий!
– Да, да. Послушайте, там за валуном…, – Девочка махнула рукой в сторону каменной массы, но Аманда вновь её перебила:
– Шерлок его зовут. Опять он сбежал. Сколько его не наказывай, сколько не привязывай, всё без толку.
Мо мгновенно захлопнула рот. Ледяной испариной её прошибла догадка. Грозная крупная женщина с куском ремня в руке, разыскивающая Шерлока, чтобы привязать его и наказать, стояла перед ней. В девичьих ушах ещё звучали слова незнакомца о страшной санитарке, той, что бьёт людей током, как скот.
– Ты чего притихла, душенька? Конечно же, я всё болтаю и слово не даю тебе вымолвить. Ты что-то хотела мне сказать?
– Эм… нет, нет. Ничего!
Сжав губы, художница для верности замотала головой, но дама как назло стала допытываться:
– Не сердись на меня. Вечно я рта не закрываю. Ну, говори, что у тебя стряслось? Ой, погоди, ты это слышала?
Художница метнула взгляд за валун, откуда только что донёсся тихий стон. Молчи, Шерли, молчи же!
– Да что там такое? Душенька, ты постой пока здесь.
– Да нет же там никого! – Мо ухватилась за рукав Аманды, тщетно пытаясь её остановить - для дородной дамы она была словно пушинка на манжете. – Вам почудилось.
Словно в насмешку над потугами девочки, незнакомец закопошился и вновь тихо простонал. Секунда, и санитарка увидела Шерли, распростёртого на песке. Озабоченность на лице сменилась бледно-восковой маской.
– Шерлок! Что с ним?
Аманда с довеском на рукаве из Мо бросилась к Шерли и, несмотря на его вялые недовольные попытки отбиться, уложила его голову себе на колени. Как по волшебству, достала откуда-то из-за пояса несессер с медикаментами и принялась обрабатывать царапину на виске.
– Да в порядке я, в порядке, – пробурчал Шерли, принимая сидячее положение. – Просто камнем попало. Вскользь. Хватит надо мной кудахтать.
– Это мы ещё проверим, – осадила мальчика санитарка, делая быстрый осмотр. Но, похоже, что Шерли действительно быстро пришёл в относительную норму. – А теперь пошли!
– Пожалуйста, не забирайте его! – задыхаясь, тараторила Мо. – Я… я его вылечу, только не забирайте. Ему будет плохо в местной лечебнице!
– Что? – вскинула густые, как и у Шерли, брови Аманда.
– Он сказал… что за ним погоня. Потому что он раскрыл одно страшное убийство. Если его схватят, то свяжут и изобьют! Я знаю! – обличительно воскликнула девочка.
Глаза дамы расширились то ли от гнева, то ли от ужаса, а мощная рука ухватилась за сердце. Глаза её обратились к мальчику.
– Что же ты натворил…
Шерли как-то странно примолк, упорно глядя вдаль, на купающееся в море солнце.
– Сами знаете что. Просто Шерли знает больше других. Но я его не отдам. Никакой свирепой санитарке, которая будет бить его током и запрёт в клетке!
– Да объясните же мне толком, кто гонится за Шерлоком!
– Вы! – выпалила, наконец, Мо. – Вы та самая санитарка из лечебницы для душевнобольных, откуда сбежал Шерли! Он же ваш пациент. Все считают его психом, потому что он умеет раскрывать причины смерти. Вы же знаете, что за ним снарядили целый отряд в погоню. Шерли мне всё рассказал!
Аманда захлопала накрашенным ресницами, всё также держась за сердце, переводя взгляд с художницы на мальчика. Потом, будто что-то сообразив, прикрыла глаза, медленно облегчённо выдохнула… и закатила Шерли подзатыльник.
– Не смей больше так меня пугать! Ох…
Однако вслед за подзатыльником дама тут же крепко прижала к себе кудлатую голову и почти мягко пробубнила в смоляные кудри:
– Всё рассказал ей, да? Артист… Не сбегай больше никогда. А ты, душенька, добрая душа, я смотрю. Не чета ты ему. Но я рада, что вы подружились. Будет теперь тебе, Шерли, компания по сердцу.
Мо оказалась совсем сбита с толку. Теперь дама вела себя уже совсем не как злобная санитарка.
– Не забирайте его, – только и повторила девочка и добавила, ухватившись за соломинку. – Моя тётя… моя тётя вылечит его. Вы же о ней знаете.
Аманда только гортанно усмехнулась.
– Слышишь, Шерлок? Вылечить тебя хотят. Сама Джинни Хупер, которую ты читаешь взахлёб. Чем же ты так увлёк эту девочку?
– Объяснил ей, как погиб этот альбатрос. – Шерли указал на мёртвую птицу.
Дама несколько мгновений, нахмурясь, рассматривала тушку.
– Приезжие застрелили, – выдала она. – Черти, загубили бедное животное, лучше б здесь вообще пансионатов не было.
Мальчик же лишь с самодовольным видом кивнул в подтверждение своей догадки.
– И зачем они вообще на сеанс живописи оружие взяли? – не успокаивалась женщина. – Кровью пейзаж собрались писать, что ли?
– А? – удовлетворение слетело с лица Шерли, уступив место удивлению. – Почему ты решила, что убийцы – художники?
– А кто ж ещё с собой на природу берёт растворитель? Им они и вычистили перья несчастной птицы от крови.
Мальчик закусил губу, досадуя, что не догадался сам.
Дама же, наконец, обернулась к Мо, что так и застыла с глазами, огромными, словно полные луны.
– Ну, душенька, не беспокойся за Шерлока. Я сама его «вылечу». – Снова хохотнула Аманда. – Справилась же я как-то с его братом, отцом и даже псом.
– Так ты… вы… всей семьёй лечитесь?
Мальчик и «санитарка» как-то странно переглянулись и вдруг прыснули, склонив головы друг к другу и оборачиваясь к Мо.
- Ну что, родной, объяснишься с Молли?
– Да, конечно. Мама.
Пара белозубых улыбок и две пары ясных, как рассветное море, глаз с одинаковым озорным блеском обратились к девочке.
Растерянность, недоумение, догадка и, наконец, ярость сменяли друг друга на лице Мо. Мама!? Выходит, этот Шерли всё время водил её за нос?!
– Да вы… да вы, – заикаясь от негодования начала она, но Аманда её опередила, проворно встав и прижав обманутую девочку к своей необъятной груди.
– Не сердись на него, душенька, – словно, прочитав её мысли, проговорила дама. – Мой сын большой фантазёр, это верно. Но он и вправду умный, чертёнок, за что многие ребята зовут его психом. Люди, в большинстве своём, невежественны, и то, чего они не в состоянии понять, боятся и травят. А ты не такая. Тебе дано видеть… красоту и понимать других.
Мо молчала, только напряжённо сопя, и тогда дама предложила:
– Ну, хочешь, закати ему хорошую оплеуху, если тебе от этого полегчает, душенька? Только не покалечь, болезного.
Шерли тут же недовольно фыркнул:
– Я не стеклянный, между прочим.
– А я бы на твоём месте так не хорохорилась. У Молли удар поставлен что надо, сама видела. Ну, так как, душенька, врежешь Шерли?
Художница встретилась глазами с тёплым взглядом Аманды, глянула на нахохлившегося, словно, воронёнок, Шерли, представила его себе с расквашенным носом, и не выдержала. В следующую секунду, все трое уже покатывались от хохота.
Уже сидя на песке, обнимая с одной стороны сына, с другой - Мо, Аманда утёрла с раскрасневшегося лица слёзы смеха и посчитала нужным объясниться перед Молли:
– Шерли наш, конечно, не блаженный, но я его и вправду привязала к себе. Посадила, так сказать, на поводок. Дело в том, что стоит мне оставить Шерлока без присмотра, как он сбегает на Острый обрыв. Днями там пропадает, а мои и отцовские запреты для него – пустяк. Стоит мне чуть только отвернуться или отвлечься, как он, буквально, растворяется в воздухе и несётся туда.
В пансионате Мо, как и других детей, предупреждали, что Острый обрыв – самое опасное место на побережье. Сорваться с края вместе с нестойким грунтом и свернуть себе шею – легче лёгкого. Кроме того, давным-давно местные власти использовали его в качестве места казни заключенных, пока силы природы не прогнали их оттуда. Но до сих пор на обрыве высятся иссохшие костыли пяти виселиц и ангар с полуобвалившейся крышей, где хранились ржавые рабочие инструменты и прочая рухлядь.
Естественно, детям постояльцев было строго воспрещено ходить туда. И, естественно, каждый мальчишка в пансионате считал своим долгом хотя бы раз посетить этот обрыв. Но не больше. Мо не смогла бы вспомнить никого, кто побывал там и захотел вернуться. Никого, кроме Шерли.
– И ладно он там хотя бы просто гулял или изучал развалины. Так нет же. Позавчера я нашла Шерлока подвесившимся за ногу, без сознания. С тех пор и стала к себе привязывать шального.
– Я всего лишь заснул, пока ставил опыт, – подал голос мальчик. – Пустяк такой.
– Поэкспериментируй мне ещё так, выпорю, – пригрозила Аманда.
– Ой, – воскликнула неожиданно Мо. – Кажется, там моя тётя.
Художница указала в даль береговой линии на высокую женщину в узком слегка старомодном платье.
– Тётя отпустила меня вместе с детьми на утреннюю прогулку, но обещала забрать до ланча. Хотите поздороваться?
– С радостью! – бодро пробасила дама и, покряхтывая, поднялась на ноги, увлекая за собой детей.
Аманда уже махала рукой спешившей женщине, и Вирджиния Хупер, кажется, подала ответный жест даме. Воспользовавшись паузой, Шерли быстро наклонился к лицу Мо и запальчиво прошептал:
– Сейчас они не оставят нас без присмотра ни на миг. Но через неделю приходи к подножию Бежевой скалы, и я покажу тебе настоящую «птицу смерти».
– Но ведь Бежевая скала совсем рядом, – тем же заговорщицким тоном прошептала Мо, – совсем рядом с Острым Обрывом?
– Именно. Твоя тётя идёт! Вот, держи это!
Мальчик быстро сунул художнице в руку клочок то ли бумаги, то ли тряпицы.
– Это карта, как добраться до Скалы. Сам сделал. Запомни: в следующую субботу, сразу после ланча, когда всё отправятся отдыхать.
– Но как же я уйду без присмотра?
– Придумай! Ну, всё…
Шерли резко отпрянул, чтобы мать, чего доброго, не заподозрила заговор между детьми. А Мо вежливо улыбалась двум дамам, сжимая в кулачке клочок, обещающий ей много таинственного…
Лондон, Англия, 20**-й год.
Чёрная вуаль дождя спеленала Бартс в тугие объятия. Спускаясь с ночного неба, струи чернёного серебра хлестали по лепнине фасада, загнав молодую женщину под крохотный козырёк служебного входа. В полуподвальном помещении морга сигнал связи то и дело пропадал, поэтому ей приходилось жаться здесь, тревожно вглядываясь в густой воздух, обитый траурной темнотой дождевой завесы. Будто и не покидала своей обители, вдруг подумала женщина.
– Катафалк прибудет с минуты на минуту. Когда ты подойдёшь? – почти прокричала в трубку она, перекрывая шум стихии. – Шерлок, прошу, не заставляй меня встречать «посылку» одной. Ты ведь знаешь, что это незаконно.
- Боюсь, ничего не выйдет, Молли. Я сейчас в Сиднее.
– Ты сейчас… где!? – Хупер решила, что ослышалась или заснула от усталости, и ей снится кошмар. – А как же наш уговор? И назначенная встреча?
Не мог же, в самом деле, детектив так подвести её, бросив на произвол и даже не предупредив?
Голос Холмса невозмутимо ответил:
– Я предупреждал тебя ещё шесть дней назад. Когда в морг привезли последнюю жертву Свежевателя - вспоминаешь? Мои последние сводки показали, что после этого маньяк немедля бежал в Австралию.
– Шерлок, я тогда лишилась чувств, – горько усмехнулась Молли. – Ты сообщил мне об отъезде, даже не заметив этого?
На том конце повисло долгое красноречивое молчание. Слышен был лишь похоронный марш капель, отскакивающих от асфальта. Подол бежевого пальто безнадёжно промок, ледяной ветер трепал выбившиеся из-под берета волосы. Хупер внезапно почувствовала себя измотанной и одинокой.
Шерлок, совершенно не терзаясь угрызениями совести, с лёгкостью бросил её одну наедине с тяжёлым делом, касающимся, к слову, их обоих.
С тех пор, как закончилось расследование, которое Холмс впервые провёл вместе с Молли, и только с ней, прошло два месяца. Но Хупер казалось, что целую вечность назад они вернулись из Ирландии, этого Изумрудного острова тайн и легенд, куда тянулись нити этого необычного дела. Началось всё с того, что, временно лишившись напарника из-за его травмы, Шерлок взял с собой Хупер, как сведущую в ирландской мифологии. Но Молли и представить себе не могла, чем обернётся им эта поездка. Что те, кого они преследовали, окажутся чудаковатым обществом любителей мифов о русалках. Что у этих полубезумных фанатиков есть особый ритуал – соитие двух влюблённых в честь их богини Дану. Что Холмса и Хупер разоблачат и в назидание заставят его осуществить. И что после, когда Молли сгорала от стыда, Шерлок сам проявил к ней нежность и желание близости.
Хупер стянула ворот пальто от злых влажных укусов ветра, вспоминая и стараясь осознать, что же всё-таки было между ней и Шерлоком. Да, они дважды занимались любовью, один раз поневоле, второй – чтобы изгладить впечатления первого раза и поддержать друг друга после всех злоключений. О любви и отношениях тогда не было сказано ни слова. Лишь лунный свет, мелодия луговых трав и бесконечная ночь на двоих – вот что было у них. Но нечто ещё произошло между патологоанатомом и детективом на Изумрудном острове. Хупер впервые ощутила человечность Шерлока по отношению к ней, ещё до переломного ритуала. Всего лишь несколько порывов заботы, внимания и немного тепла его тела, отданного ей без всякого умысла.
В Лондон молодые люди вернулись обновлённые, неуловимо связанные друг с другом, открытые для… Для чего именно? Хупер ни в коем случае не давила на детектива, но огонёк надежды на счастье в её душе было уже не потушить. Холмс же переменился к ней куда серьёзнее. Иссяк поток его обычных подколок, испарилась небрежность, с которой он раньше принимал её помощь. Шерлок, как человек, увидел в ней близкую душу; как мужчина, он увидел в ней женщину. Обращение детектива с ней было крайне мягким и порой рассеянным. Молли помнила, как Джон Ватсон, забавный добродушный друг Холмса, с открытым ртом встречал эту перемену.
Так продолжалось около месяца, а после Шерлок начал пропадать из Лондона, и никто из его малочисленных знакомых не был в курсе причины. Отлучки становились чаще и длительнее. Детектив объяснял их нуждами нового расследования, но деталями с ней не делился. Тон его становился холоднее и отчуждённее. Лишь из газет Молли узнала, что в окрестностях Лондона орудует маньяк, сдирающий со своих жертв кожу, и что «известный сыщик-консультант с головой погружён в поиски Свежевателя».
Надежды Молли таяли как дым. Возможно ли, что всё происшедшее меж ними было лишь наваждением? А теперь Холмс вернулся к привычному образу жизни и страстям, где есть трупы и кровавые безумцы, а она для него ныне не важнее траектории какой-нибудь далёкой звезды, в лучах которой они когда-то купались?
Молчание в трубке затянулось, но слова горечью встали в женском горле. Шерлок только что невзначай обронил, что разговаривал с бесчувственным телом Молли, даже не заметив этого, настолько ослепило его новое дело.
– Желаю удачи в поисках маньяка, – наконец, выдавила из себя Хупер. И мысленно добавила, что Шерлок мог хотя бы проявить интерес к другому делу, которое поручили им обоим. В конце концов, чем одна загадка хуже другой? Но, главное, как туманно намекнул заказчик, новое расследование могло каким-то образом быть связано с их Ирландским делом, которое, к слову, получило в Лондоне огласку из-за своей необычности. Поэтому женщине было вдвойне больнее, что Шерлок сейчас игнорирует любую связь с их волшебно проведённым временем в Ирландии.
До Холмса же, кажется, наконец, дошло, что его поступок отдаёт подлостью.
– Если бы не Свежеватель, я бы остался. Молли, мне жаль, – с большей, чем прежде в разговоре, мягкостью произнёс баритон. – Я… думаю, ты справишься без меня.
– Правда? Шерлок, я тоже…
Договорить Хупер не успела. Едва поверх её слов прозвучало торопливое «пока», как в трубке раздался сигнал отбоя. Вот и всё. Молли ещё пару секунд, не веря, не отнимала от лица телефона, но слышен был теперь по-прежнему только монотонный марш капель, отбивающих панихиду по её разбитому сердцу.
Или не только он?
Патологоанатом прислушалась и, действительно, сквозь шум ливня различила гул автомобильного мотора. Фары пробили угольно-чёрную водяную завесу, и через несколько секунд длинный тёмно-лиловый катафалк плавно припарковался в паре метров от крыльца. Дверцы открылись, и двое молодых парней неохотно вылезли под дождь.