Художница заставила себя подойти поближе, забралась на камень повыше и стала осматривать древние кости. Где-то здесь должна быть зацепка. Девичья ладонь протянулась к позвонкам длинного хребта, и вдруг подушечка пальца завязла в чем-то мягком и липком. Мо понюхала оставшийся чёрный след. Похоже на мазут или на дёготь… Это же креозот! Она как-то видела такую бочку в углу ангара! Отпечаток пальца, след слабый, но совсем свежий, оставлен довольно высоко, но Шерли ведь выше неё ростом.
Воспрянув духом, Мо достала из кармана шерстяную охотничью шапку с двумя козырьками и нахлобучила её на голову. Шерли достал убор для неё в шутку, сказав почему-то, что в нём она больше похожа на полицейскую ищейку, рыскающую по следу убийцы, как сеттер по лисьим следам. Сам мальчик носить шапку отказался, а вот художнице она приглянулась. Надев её, Мо придала лицу серьёзный суровый вид, и, ликуя в душе от ощущения приключений, поспешила к ангару. Обрадовавшись находке, девочка не заметила в жухлой прошлогодней траве под ногами мальчишечий перочинный ножик. Лезвие было открыто, и на нём засох млечный сок первых жёлтых цветов из зарослей с западной стороны, что были срезаны как улика для неё…
Лондон, Англия, 20**-й год.
– Оригинальное появление, мистер Эббот. Простите, но я уже стала беспокоиться, что придётся вести это дело без заказчика.
– К чёрту оригинальность! – ворчливо отозвался «покойник», оправляя на высокой статной фигуре порядочно измявшийся в гробу костюм. – Я едва не задохнулся в этом чёртовом ящике. Но иначе доставить «контрабанду» в ваш чёртов бастион невозможно.
«Помяни чёрта…» Молли мысленно улыбнулась, глядя на раздражённого полуночного гостя с всклоченной смоляной бородой и раздражённо сверкающими глазами, будто и вправду явившегося из пекла. Крейвен Эббот, не так давно обратившийся к Холмсу и Хупер с туманным делом, представился им как наследник и нынешний владелец горнолыжного курорта в Альпах. Сам Эббот был англичанином, но его дед по материнской линии был выходцем из старинного рода австрийских дворян. После его смерти основанный дедом курорт перешёл к внуку, и вот уже больше пятнадцати лет Крейвен Эббот, совместно с деловым партнёром, управлял курортом с таинственным названием «Алый Эдельвейс». Само собой, за такой срок на их долю выпадало немало проблем, но в целом бизнес шёл удачно. Годы «Алый Эдельвейс» процветал, пока, за какие-то несчастные три недели, всё стремительно не покатилось в пропасть. Несчастные случаи с постояльцами и персоналом курорта, и суеверный страх, посеянный благодаря легендам местных жителей – тот росток, чьи корни способны были разрушить монумент, на котором годами держался курорт.
– Что поделаешь, конфиденциальность требует жертв, – выдохнул, наконец, Эббот, приведя себя в относительный порядок.
Дождавшись, когда ночной визитёр успокоится, Хупер прокашлялась и робко начала:
– Мистер Эббот, пожалуйста, вы не могли бы объяснить суть дела подробнее. Сейчас самое время и…
– А где Холмс? – резко перебил женщину бородач, оглядываясь. – Я собирался вести дела с детективом, а не с… – мужчина смерил Хупер взглядом, которым обычно награждают неумелых секретарш или сломанные органайзеры, – с его ассистенткой.
Выслушав объяснения Молли, Эббот нахмурился больше прежнего.
– Как неудачно, – цыкнул он. – Из всех возможных вариантов, к кому обратиться, я выбрал ваш «дуэт» именно из-за Шерлока Холмса. Конкретно ваша кандидатура стояла последней в списке.
– Признательна за честность, – тихо буркнула патологоанатом, проглотив унизительное замечание. – Но так уж сложилось, что придётся удовольствоваться только мной.
– Ладно, это всё же лучше, чем ничего. Итак, к делу. – Бородач извлёк из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо газету и протянул её женщине. – Читайте.
Хупер развернула издание и пробежалась глазами по первой полосе:
– «Чудесное исцеление! Современная наука может спать спокойно. После затяжной болезни профессор Стефан Уилксон вновь встал на ноги…»
– Не это. Дальше.
– «Продолжаются поиски пропавшей в пустоши директрисы, которые пока что не увенчались успехом…»
– Боже, не это! Дайте мне.
Эббот раздражённо выхватил из рук Молли газету и ткнул пальцем в колонку на третьей странице:
– «Слухи о том, что в «Алом Эдельвейсе», происходят исчезновения людей, не имеют под собой никакого основания» – заявляет Энтони Персиваль, второй совладелец «Алого Эдельвейса», приватного горнолыжного курорта близ долины Циллерталь*, – тихим голосом прочла Хупер. – Однако имеются заявления жителей близлежащих деревень, сделанные независимо друг от друга, о том, что со стороны курорта неоднократно доносились человеческие крики, а также о том, что на снегу ими были обнаружены и засняты (фото в приложении) следы крови на снегу. Следы представляли собой отпечатки человеческих ног, а также птичьих лап. Огромных птичьих лап. Среди местных жителей ходят легенды о том, что на этой горе издавна обитают оборотни, люди-птицы, обращающие других людей в себе подобных. Разумеется, народные суеверия всерьёз принимать не следует. Это всего лишь небылицы, истории древнего края, записи о которых хранятся в библиотеке Тироля уже не одну сотню лет. «Небылицы и россказни местных глупых гусынь» – как несколько резко высказался мистер Крейвен Эббот, первый совладелец «Алого Эдельвейса». Однако ни он, ни мистер Персиваль никак не объясняют тот факт, что один из постояльцев, молодой человек по имени Фрэнк Монтгомери, наш соотечественник, пропал без вести неделю назад, и никто, включая его родных, не имеет представления о его местонахождении. Руководство «Алого Эдельвейса» молчит, однако нам удалось узнать о возможной несчастной судьбе Фрэнка от владелицы молочной лавки в Фюгене*. Женщина охотно пошла на контакт и сообщила, как она и четверо сопровождавших её человек из деревни отправились ранним утром за водой и обнаружили возле источника следы крови, ведущие к старой засохшей ели, что растёт около восточного крыла курорта. Как описывает жительница и другие очевидцы, на ветвях ели висело обнажённое распятое тело. В нём можно было узнать погибшего Фрэнка Монтгомери, однако человеком он уже в полной мере не являлся. Видимо, владелица молочной лавки, как и остальные, находилась в состоянии шока от увиденного, и нельзя воспринимать её слова как чистую истину, но, бесспорно, они не могут никого оставить равнодушным: «Ничего подобного я в своей жизни не видела. Несчастный мальчик. Какая жестокость! Руки его были раскинуты в стороны, как крылья. А из тела, из каждого дюйма, торчали длинные белые перья, так что не осталось ни одного не истерзанного клочка кожи. Кровь, что ещё осталась в его бедном хлипком теле, капала с них на снег, будто она сочилась из тела, где они проросли. Кто же мог сотворить такое с невинным парнем?» Получить ответ на этот вопрос очевидцам, увы, не удалось. В скором времени на том месте появился персонал «Алого Эдельвейса», который в не слишком тактичной форме выпроводил жителей деревни с территории курорта. Ко времени прибытия на место представителей правопорядка, вызванных бдительными жителями, тела, к сожалению, не было найдено, как и следов его пребывания там. «Ситуация находится под контролем», убеждают нас, однако, так ли это? С вами была специальный корреспондент «Daily Mirror», Элен Франсуа, с места событий».
– Как вам такая реклама для «Эдельвейса»? – с тенью мрачной иронии спросил Эббот, когда Хупер оторвалась от статьи. – Спорим, на следующий сезон от постояльцев у нас отбоя не будет.
– Умно написано, – отозвалась Молли. – Вас выставили скрывающими улики «злодеями» просто с помощью цитат и фактов. Журналистка подчёркивает, что не верит в местные легенды, но умело вставляет упоминания о мистике, чтобы добавить красок.
– Эта Элен Франсуа у меня в печёнках сидит! – зло выпалил бородач. – Если бы хоть раз лично встретил эту вертихвостку, выпустил бы из неё дух. Тоже мне «соотечественница». Лягушатница! Стервятники теперь не слезут у нас с хвоста. Я дал вам прочитать, чтобы вы понимали, с кем нам приходится иметь дело.
Молли пропустила мимо ушей гневную тираду.
- О какой легенде шла речь в статье? Вы знаете о ней?
- Уж не думаете ли вы что я стану заниматься подобным абсурдом? Для этого я нанял вас.
– Но…, – скромно предположила патологоанатом, – это ведь может быть так захватывающе. Зарываться с головой в древние тайны, на мгновения поверить в существование сказочных тварей. Разве нет?
Эббот глянул на женщину как на еретика, которому давно пора на костёр.
– Так поясните, чего же конкретно хотите от нас? – потребовала Хупер. – Чтобы мы нашли пропавшего без вести постояльца? Или раз и навсегда пресекли деревенские сплетни?
– Ни то, ни другое, – мрачно покачал головой мужчина. – Чёрт возьми! Я хочу, чтобы вы, не приплетая чуши о ведьмах и оборотнях, объяснили мне вот это.
Эббот наклонился и, приложив усилие, сдвинул в сторону крышку второго гроба. Молли заглянула из-за его спины, и невысказанный вопрос повис у неё на языке.
Молодое бледное мужское лицо смотрело на Хупер. По фотографии в газете она поняла, что его владельца когда-то звали Фрэнк Монтгомери. «Не осталось ни одного не истерзанного клочка кожи на его бедном хлипком теле» – звучали в ушах строки из статьи. Как точно сказано, отстранённо подумала Молли, рассматривая запёкшиеся багровые капли на остовах огромных белоснежно-голубоватых перьев, что покрывали всё тело погибшего парня.
Истборн, Англия, 19**-й год.
Ангар на Остром Обрыве представлял собой грубую прямоугольную постройку из дерева и кирпича, благодаря наличию которого он ещё до сих пор окончательно не разрушился. В те времена, когда виселицы были действующими, здесь хранились мотки бечёвки, доски и инструменты для поддержания места казни в целости и исправности. Бывало, сюда заходили сопровождавшие заключённых солдаты, чтобы в непогоду согреться у крохотной металлической печки, что стояла в центре. Но даже когда Острый Обрыв не впал в запустение, ангар был малопривлекательным местом. Подвешенные на крючья в стенах кандалы, что были сняты с осуждённых после исполнения приговора, и забытые здесь, визгливо стенали всякий раз, когда ветер влетал в ангар сквозь щели. Холщовые мешки и другие тряпки колыхались на сквозняке, словно лохмотья мятежных душ преступников. Что же говорить об ангаре сейчас, когда силы природы проели бреши в его стенах и потолке, но даже самое яркое солнце не способно рассеять мертвенный полумрак внутри.
Подол девичьего платья весело развевался в воздухе, когда окрылённая находкой Мо подбегала к зловещей дыре в передней стене ангара, которая раньше была дверным проёмом. Ещё пара шагов, и она окажется внутри, где её ждёт очередная улика, подброшенная Шерли. Ещё один шаг…
Художница затормозила настолько резко, что носки лаковых башмаков вспороли землю у стены возле прогнившего дверного косяка. С колотящимся сердцем девочка покосилась внутрь. Нет, ей не показалось. На северной стене снова вспыхнула и пропала тень человека, а затем послышался лёгкий жестяной скрежет. Дневные лучи просачивались в ангар крайне скупо, а значит, источник света находился внутри. По тому, как тень дважды появлялась и пропадала, и по едва различимым звукам чирканья, Мо догадалась, что причиной появления теней были зажжённые спички. Интересно, зачем Шерли это делает? И вообще, как-то быстро он решил закончить игру, сразу спрятавшись в ангаре. Художница-то рассчитывала найти там только очередную ниточку, а не самого «беглеца». Ладно, как бы там ни было, хороша же она была, если бы полминуты назад с разбегу залетела внутрь и обнаружила себя, упуская возможность взять Шерли с поличным. А сейчас же Мо уже предвкушала, на что могла бы склонить Шерли после такой победы. Подкрадываясь к дыре в стене с колотящимся сердцем, художница заметила, как подрагивают от возбуждения её пальцы, казалось, покрасневшие от слабых всполохов огонька внутри ангара.
Ах, эта их игра в погоню за преступником, в последний полёт, в котором один скользит по лезвию, спасая свою оперённую душу, а другой ловит блаженство в том, чтобы её медленно и изящно отобрать…
Миг, и Мо уже стояла в проёме с суровым криком приговора, застывшем на губах. Миг, и сердце рухнуло её в пропасть с обрыва. Сидевший возле металлической печи человек молниеносно вскочил на ноги во весь свой почти двухметровый рост. Посеревшая грубая ткань мешковато висела на его отощавшем, но жилистом теле. Жесткая чёрная щетина покрывала щёки и раздвоенный подбородок, обрамляла расплывшиеся в следующую секунду в улыбке губы, из которых торчала сигарета.
– Ну, привет, детка! – с облегчением выдохнул мужчина вместе с дымом и двинулся к Мо, вытягивая вперёд обожжённую, будто окровавленную, руку. – Присоединишься ко мне?
_________________________________________________________
Примечания автора:
* Циллерталь (нем. Zillertal) — долина в Тироле, Австрия. В долине Циллерталь расположены небольшие деревушки и городки — Фюген, Целль ам Циллер, Финкенберг и Майрхофен. Все они образуют единое горнолыжное пространство трасс, подъемников, альпийских отелей.
========== Глава 3. “Алый Эдельвейс” ==========
Комментарий к Глава 3. “Алый Эдельвейс”
Внимание читателям - в части появились небольшие изменения/дополнения касательно Фюгена и долины Циллерталь в связи со свежими впечатлениями автора, который недавно там побывал:)
Истборн, Англия, 19**-й год.
Уже добрых три четверти часа прошло с тех пор, как Шерли затаился около огромного валуна в западной части Обрыва, где тот переходил в «материковую часть». То и дело осторожно высовываясь из-за каменной громады, мальчик наблюдал за зарослями жёлтых весенних примул, где оставил для Мо вторую улику, но его подруга всё не появлялась. Неужели Мо до сих пор не обнаружила перочинный нож под скелетом? Шерли грызло странное беспокойство – что бы он ни говорил художнице в лицо, мальчик всё же был более высокого мнения об её умственных способностях. Хотя часто он как раз высказывал девочке вслух обратное. И чтобы заслужить потом прощение, Холмсу приходилось позировать художнице в различных вариациях, отвечая её прихотливой фантазии. Шерли поежился, вспомнив последнюю угрозу Мо. Если она в ближайшее время не явится, то он точно не сможет держать язык за зубами, ведь первая подсказка совершенно очевидная! А если мальчишка опять скажет Мо, что думает, то тогда ему придётся прямо здесь, на Обрыве, снять с себя всё, и злой ветер будет прогуливаться по его абсолютно голому…
Бррр! Шерли, с трудом выждав ещё пару минут, пулей выскочил из укрытия и, подгоняемый пугающе-ярким образом, отправился по следам своих подсказок. Скелет гигантской птицы всё также мерно покачивался в воздухе рядом с кромкой обрыва. Мальчик наклонился и, порывшись в траве под ним, быстро отыскал свой перочинный ножик. Очень странно. Земля кругом была усеяна слабыми отпечатками туфель Мо. Что же стряслось с этой девчонкой? Шерли начинал сердиться всерьёз, но сквозь это чувство пробивалась ещё тревога за подругу. Холмс принялся рыскать вокруг, словно гончая, изучая каждый клочок земли. Ведь должно же быть объяснение, где-то здесь наверняка кроется разгадка…
Внезапно Шерли встал как вкопанный, увидев один след на твёрдом грунте. Это был свежий отпечаток грубого мужского ботинка. Мальчику был знаком этот характерный рисунок протектора. Такую обувь носили заключённые Клинктонской тюрьмы, что находилась в десяти милях от Истборна.*
Через несколько секунд над землёй возле скелета колыхалось только облачко пыли, взвитое в воздух ботинками Шерли, а сам мальчик мчался без оглядки к ангару, куда вели две дорожки следов…
В голове Холмса билось одно слово: «Доигрались». Изображая день ото дня головорезов и отравителей, они с Молли, в конце концов, наткнулись на одного из них. Шерли прижался к стене ветхой постройки, с лисьей осторожностью заглядывая внутрь и прислушиваясь, так же как и Мо за полчаса до него. Из глубины до него долетал горловой, немного гнусавый мужской тенор и, боже, тихий слабый возглас юной художницы. Вот дурёха! Даже наедине сам с собой мальчик старательно маскировал рассерженностью дикую тревогу за Мо. Вывернув голову ещё, Шерли сумел увидеть спину своей подруги, робко, если не испуганно ссутулившуюся за металлической печкой. А напротив вольготно развалился долговязый небритый тип, одетый в истёртое форменное трико Клинктона. Мальчишеские кулаки непроизвольно сжались, когда мерзавец, небрежно сжимая спичку в зубах, наклонился через печку и отпустил Мо какую-то фразу. Та вздрогнула и издала какой-то странный прыскающий звук.