Мысли Шерли вороньём заметались в голове. Что делать? Бежать за помощью? Не успеет. Да и к кому бежать?
Пока Шерли лихорадочно соображал, подглядывая за преступником, тот отклонился от Мо и опустил руки на металлическую поверхность, где стояла кружка и разбросанные вокруг, кажется, банки консервов. Движение, частью скрытое от мальчика, и в руке у незнакомца сверкнула сталь. Нож.
Не думая, Шерли молнией влетел в ангар и, едва не опрокинув стул вместе с юной художницей, втиснулся между ней и краем печи так, что острие ножа оказалось направленным ему в грудь.
– Ох, ты ж блин!
Беглец из Клинктона резко отпрянул.
– Шерли! – раздался за спиной возглас Мо.
– Держись позади, – сурово скомандовал мальчик ей и напряжённо глянул на преступника.
Мужчина, видя, что перед ним всего лишь ребёнок, быстро оправился от удивления.
– А смельчак – твой хахаль, – мерзко осклабился он и, как ни в чём не бывало, плюхнулся обратно на табурет.
– Шерли не мой… хахаль, – сконфуженно подала голос Мо. – Мы друзья.
– Да, да, уяснил. Друзья до гроба и после.
Ничего не понимая, Холмс обернулся было к художнице и вновь остановил тяжёлый взгляд на беглеце, готовый в любую секунду отразить удар. Неприятное небритое лицо мужчины чем-то отдалённо напоминало Шерли обезьянье и заставляло, не отрываясь, рассматривать каждую странную черту.
– Ну, чего уставился? – протянул беглец тем же горловым гнусавым тенором. – Или я тебе так приглянулся?
– Ты ар…, – голос Шерли постыдно сорвался, – арестован и вернёшься обратно в Клинктон!
Незнакомец откинул голову и внезапно расхохотался над потугами мальчишки. Холмс вперился в дёргающийся на длинной шее кадык, на выступающие в широком вороте трико ключицы, и непроизвольно пальцы его дрогнули по направлению к острой вилке.
– Лихой парень, и смекалистый, – отсмеявшись, мужчина крутнул в пальцах нож. Холмс заметил, что кожа правой руки мужчины по цвету больше напоминает клешню варёного рака. Нахал тем временем зачерпнул из одной банки тёмной полутвёрдой массы, пахнущей мясом, намазал на ломоть хлеба и протянул куда-то за спину Шерли.
– Спасибо. Я же вам сказала, что он знает почти всё на свете. – На глазах абсолютно шокированного мальчишки Мо приняла сомнительное угощение, другой рукой придвинув к себе вторую металлическую кружку, и тут же спрятала руку на коленях.
В голове Холмса щелкнуло жуткое подозрение: а что, если этот мерзавец опоил Мо? Но, внимательно всмотревшись в подругу, он не заметил в её глазах дурмана или хотя бы страха, только обычное для неё стеснение. Однако это показалось Шерли неубедительным, и мальчик схватил кружку, принюхался и осторожно попробовал жидкость на вкус:
– Но это же просто чай?
– Ну, извини, приятель, виски в ассортименте не было, – насмешливо отозвался мерзавец, всё это время с интересом наблюдая за мальчишкой.
Художница издала тот же самый прыскающий звук, что и до внезапного появления Шерли. Она смеялась. Точнее, тихо хихикнула, что окончательно вывело Холмса из себя:
– Что за грёбаное чаепитие ты тут устроила? И я тебе не местоимение, чтобы обсуждать меня с этим мерзавцем. У тебя голова или тыква?
Шерли был возмущён до крайности: да что эта Мо себе возомнила? Пока он изводится в её ожидании, девчонка тут прохлаждается! Да и чего вообще ему она сдалась? Последнего Шерли не желал понимать.
Беглец при словах Холмса мгновенно подобрался на табурете:
– Полегче с этой девочкой, приятель. Не то язык отрежу.
Но ярость и бессознательная ревность вскружили мальчишке голову, лишив страха. Его чёрные зрачки распирал адреналин.
– Тебя не спросил! – выплюнул Шерли в лицо незнакомца.
Одним движением он зашвырнул кружку Мо в дальний конец ангара. Обернувшись, Холмс собрался было в запале смести с импровизированного стола всё остальное, но мужская рука вмиг жёстко ухватила его за воротник свитера. Художница взвизгнула, когда беглец рванул Шерли на себя, молниеносно развернулся, протащил его несколько шагов и впечатал опешившего мальчишку спиной в стену.
– Не зарывайся. И не закатывай истерик, словно баба, – процедил мужчина в лицо Холмса, удерживая того на месте, будто куклу. – И НИКОГДА не трожь мою еду. Теперь дошло?
Шерли в ответ лишь тяжело дышал, злобно сверкая глазами. Все его самоуверенные надежды, что он сумеет дать отпор мерзавцу, пошли прахом. Постепенно, мальчик попытался придать лицу непробиваемое выражение и нехотя кивнул, всё-таки не снисходя до словесного ответа.
Однако незнакомцу этого оказалось достаточно. С зычным смешком тот отступил от парня и грубовато хлопнул его по плечу:
– Тогда присаживайся.
Мрачнее тучи Шерли двинулся к металлической печке и, не глядя на Мо, вопросительно буркнул:
– Может, ты расскажешь, что делаешь в нашем ангаре? И за что ты угодил в Клинктонскую тюрьму?
– А чего ты всё твердишь, будто я оттуда?
– Ботинки с таким плоским рисунком на подошве выдают только там. Я видел твой отпечаток возле «Птицы Смерти».
– Ты о том здоровенном скелете?
– О нём. Я искал там вообще-то твои следы. – Холмс укоризненно покосился на Мо. – Неужели так трудно было найти перочинный ножик в редкой траве?
– Какой ещё ножик?
– Который я оставил тебе в качестве подсказки!
– Не видела я никакого ножика! Только креозотный отпечаток пальца на птичьих костях. Вот и решила, что ты прячешься за прохудившейся бочкой. Но…
– Но там прятался я, – усмехнулся беглец. – Девочка, ты капнула глубже, чем ожидал твой приятель.
Преступник насмешливо подмигнул Шерли, отчего тот насупился ещё больше:
– Тогда почему ты не убежала?
– Я растерялась! Легко тебе рассуждать, представь себя на моём месте.
– А представь, как опешил я, – со смешком вклинился беглец, – когда ты ворвалась сюда с криком: «Попался, душегуб!» Я едва не подавился паштетом.
Холмс про себя решил, что лучше бы тот подавился по-настоящему.
– И что было потом? – допытывался мальчик уже вслух.
– Сообразив, что это не полиция, я вспомнил о манерах и предложил гостье чаю, – с улыбкой протянул беглец.
– И ты согласилась? – изумился Шерли.
– А что было делать? Тем более что на всякий случай я ничего не ела и не пила, только вид делала, – робко призналась Мо, и мужчина шутливо-укоризненно покачал головой. – Да и Ник убедил меня, что не собирается нападать.
– Да как ты вообще могла ему поверить? – воскликнул мальчик, возмутившись ещё и тому, что у преступника внезапно появилось имя.
– Я предоставил ей стальной аргумент, – выдал Ник, в голосе которого уже начали сквозить жёсткие ноты. – Покажи ему.
Под пристальным взглядом двух мужчин Мо подняла вторую руку, которую до того держала на коленях под столом. Ладонь вспотела от непривычной тяжёлой ноши, пальцы слегка занемели из-за крепкой нервной хватки.
– Ого, – только и выдохнул Шерли, когда его подруга смущённо выложила на стол вороной ствол беретты.
– Он, – Мо кивнула на Ника, – положил пистолет на пол и пнул в мою сторону. Чтобы я не боялась.
Холмс недоверчиво покосился на преступника:
– С чего такая щедрость?
– А с того, кем бы меня ни считали в Клинктоне, я не убийца детей, – Ник метнул взгляд в сторону Мо и вновь осклабился: – И всё же мне не хотелось, чтобы ты, красавица, подняла крик и упорхнула отсюда прямиком в полицейский участок. Так почему бы просто не скоротать время за беседой и чаем?
– А что дальше? – не унимался Шерли. – Неужто вы вот так просто нас отпустите? И, в конце концов, – мальчишка набрал в грудь побольше воздуха и задал самый животрепещущий вопрос, – за что вы оказались в тюрьме?
На несколько мгновений повисло неловкое молчание:
– Ну, парень, ты сам спросил…
Лондон, Англия, 20**-й год.
Туман застал Лондон врасплох. Казалось бы, это так же невозможно, как напугать чёрта пеклом. Однако Молли с грустью подумалось, что соберись она хоть в жерло преисподней, с её-то везением, и там пошёл бы дождь. Из-за погодных условий и крайне плохой видимости её утренний рейс в Австрию отложили на несколько часов, и на обратной дороге автобус, на котором добиралась Молли, казалось, умудрился посетить каждый затор на дороге. Хупер с тоской взирала на улицы сквозь стёкла, к которым липла густая белая шерсть тумана. Едва различимый Мост Ватерлоо теперь чудился призрачной дорогой между реальностью и загробным миром, нависшей над невидимой серой гладью Темзы. Болезненно-мутный воздух был пропитан зыбкими шумами просыпающегося города, скрипящего и бряцающего старыми костями.
Ради поездки в «Алый Эдельвейс» Хупер взяла отпуск, однако, когда она ещё в дороге попыталась связаться в фейсбуке с владельцами курорта и сообщить о задержке, вместо них на появление Мо в онлайне отреагировала её коллега. Узнав, что патологоанатом ещё в городе, женщина слёзно умоляла помочь ей в подготовке какой-то клинической демонстрации к приезду известного химиотерапевта, уверяя, что много времени это не займёт. Хупер нехотя согласилась, но посреди рабочего дня у коллеги внезапно схватило сердце, и Молли пришлось спешно доделывать работу самой. В итоге, Хупер едва успела в аэропорт к регистрации.
В автобусе, доставившем пассажиров к посадочной площадке, было зверски холодно, и когда Молли, наконец, заняла своё кресло у иллюминатора, отогревая окоченевшие пальцы в тёплом салоне, она ощутила едва ли не блаженство. В особенности, когда стюардесса подала ей с тележки сок, салат и крохотные бутерброды. Все два часа полёта Молли наблюдала сквозь округлое стекло, как под белым брюхом easyJet расстилалось сплошное клубящееся поле небесной манны, словно воздушный творог, залитый солнечно-лимонным сиропом. Позже комковатое поле сменилось отдельными вихрастыми облачными замками с золочёными солнцем арками, целыми кучевыми башнями и крепостными стенами в безупречном голубом атласе неба.
Хупер оставалось лишь немного сожалеть о том, что запас времени, который она оставила на изучение старинного города и альпийских деревушек, пропал. Но женщина надеялась, что успеет на встречу с Энтони Персивалем, вторым совладельцем «Эдельвейса», вовремя. Постепенно патологоанатома стало клонить в сон, и в голове всё вертелся последний странный разговор с Эбботом накануне дня её отлёта…
– Если честно, я удивлён, что Шерлок так поступил с вами, – проговорил бородач, вручая ей билеты. – Всё же вы друзья детства.
Хупер мгновенно замерла:
– Откуда вы знаете?
– Так информация верна? – вопросом на вопрос ответил Эббот. – Да перестаньте сверлить меня взглядом. Неужели вы думаете, что я не навёл бы подробные справки о тех людях, которым поручаю столь щекотливое дело?
Под напором мужчины Молли сделала вид, что поверила его запутанному объяснению насчёт источника информации, но вытравить невнятные подозрения у женщины Эбботу не удалось. Она была уверена, что лишь три человека на свете точно знали о том, что патологоанатом Молли Хупер и известный детектив Шерлок Холмс были знакомы в детстве, и одного из этих людей, скорей всего, уже не было в живых.
– Всё верно, – кивнула Мо Эбботу. – Но только сейчас прошлое мало что значит. По крайней мере, для Шерлока. Мы были товарищами в течение пары месяцев, пока наши семьи гостили в Истборне. Во всяком случае, так нам говорили родители Шерлока и моя тётя.
– Не понял. Что значит, «вам говорили»? А сами вы не помните, что ли?
Губы Молли дрогнули в невесёлой улыбке. Впервые ей удалось ввести этого мужчину в замешательство:
– Именно так. Ни я, ни Холмс не помним этого. Отрезок времени, который мы провели на морском курорте, стёрся из нашей памяти. Сама я смутно помню тот день, когда родители укладывали мои чемоданы перед поездкой, а после только как я очнулась на койке среди белых стен больницы святой Марии. Помню, как мама и тётя Вирджиния тревожными голосами рассказали мне о сокрушительном шторме, в который я, оказывается, попала, когда гуляла на каком-то обрыве у берега. О нём даже писали в газетах. Понятия не имею, что я там делала. Врачи уверяли, что частичная амнезия была вызвана шоком, и сработала как защитный механизм: всё, связанное с отдыхом в пансионате, выпало из моей памяти. Врачи могут придумать многое. Чуть позже я узнала, что вместе со мной шторм попал также один мальчик. Только спустя годы случайно выяснилось, что этим мальчиком был Шерлок Холмс, когда он впервые явился в Бартс за помощью в расследовании. Тётя Вирджиния узнала его и восстановила старые контакты с его родителями. Но если вы думаете, что это может повлиять на отношение Холмса ко мне, то это не так.
– Видимо.
Добравшись от аэропорта до станции Енбах, Молли села на забавный, будто игрушечный, узенький красный поезд из нескольких вагонов, курсирующий по долине от Енбаха до Майрхофена. Узкая и длинная, Циллерталь вытянулась между альпийских склонов благодаря сформировавшей её реке Циллер. Если горные пики были облиты снегом, то в долине вовсю зеленели луга и щебетали птицы, подпевая колоколам церквушек.
До Фюгена оставалось полчаса пути, и Хупер то и дело с беспокойством поглядывала в окно. Спланированная фора во времени теперь уже пропала окончательно, и Хупер опасалась, что и вовсе может опоздать в деревню, терзаясь сомнениями, дождётся ли её обещанный транспорт. Солнце, будто назло, спешило закатиться каменный массив, впопыхах просыпая из карманов горсти блестящей меди над зубастой кромкой гор.
– Простите, вы не подскажете, здесь ли ещё мистер Персиваль? У него должен быть припаркован тёмно-синий внедорожник, – обратилась патологоанатом к местному администратору придорожного отеля, около которого и была назначена встреча. – Энтони Персиваль, невысокий молодой мужчина со стриженными мелированными волосами, на тёмно-синем внедорожнике?
– А он, случаем, не хозяин ли «Алого Эдельвейса»? – уточнил администратор, облокотясь на регистрационную стойку в приятно прохладном полутёмном холле.
– Верно, именно с ним у меня и назначена встреча. Он должен был отвезти меня в «Эдельвейс».
– Чумное место, – буркнул откуда-то из глубины бармен
– Так мистер Персиваль здесь?
– Уехал. Часа полтора тому назад. У него ещё три золотых месяца на капоте, так? Ну, точно. Не дождался вас, стало быть.
Хупер убито наклонила голову.
– Шустрее надо было, дорогуша. Вечно, вы, красавицы, опаздываете. А машинка-то уже ту-ту, – насмешливым тоном протянул какой-то осоловевший старик, вольготно расположившийся на кожаном кресле в холле.
– Хах, дело говоришь, – осклабившись, внезапно поддакнул официант, выходя на свет из глубины холла, ведущего, судя по звону посуды, в столовую. Администратор лишь растянул губы в тонкой улыбочке.
Молли сердито оттолкнулась от стойки ладонями. Смеяться над ней вздумали! Сама найдёт выход. Однако подумать об этом оказалось легче, чем сделать. Только спустя ещё час, обив пороги на всех стоянках, женщине удалось договориться с одним водителем грузовика, который как раз собирался везти провизию в «Алый Эдельвейс».
Хупер теснилась в кабине, зажатая между водителем, нелюдимого вида мужчиной, и его дремлющей женой, то и дело роняющей тяжёлую голову ей на плечо. Однако Молли было не до жалоб. Едва перед путницей возникла колоссальная, отливающая тёмным кармином на закате, туша горы, все невзгоды испарились из её памяти. Патологоанатом жадно всматривалась через лобовое стекло, как бледно-алые снежные сугробы изящными эдельвейсами распустились на крутых зеленеющих склонах. Теперь до Молли постепенно стал доходить смысл причудливого названия курорта. Жительнице Лондона странно было видеть эту цветущую посреди снегов весну в Альпах. Грузовик, натужно охая мотором, медленно взбирался по спиральной дороге, извивающейся на скалистой стене гор. Их далёкие засахаренные верхушки овевались румянцем исчезнувшего солнца.
– Так вы, стало быть, отдыхать едете? – внезапно спросил водитель, не оборачиваясь к Молли. – Сезон-то уж почти кончился, припозднились вы.
Хупер уже порядком надоело, что каждый встречный местный житель взял моду с издёвкой упрекать её в опозданиях.
– Вообще-то я еду в «Эдельвейс» по работе, – отрывисто бросила та. – У меня безотлагательное дело.
– Молодчика что ль пропавшего нашли? – оживился мужчина. – У нас вся деревня по этому поводу гудит, что пчелиный улей.
Хупер прикусила язык, поняв, что сболтнула лишнего, но водитель не унимался:
– Вот все встрепенутся, когда я им про вас расскажу. Так что, насчёт оборотней, правду народ болтает?
– Нет, нет. Вы ошибаетесь, я совсем по другому делу, – заторопилась отговориться женщина, помнящая об Эбботе и его угрозе задушить прыткую журналистку за распускание слухов. – Я… занимаюсь изучением редких растений. Здесь, неподалёку от курорта, нашли исчезающий вид цветка, – выпалила Молли первое, что пришло в голову.