– Я слыхал, бывают цветки, что бабочек да пчёл едят, когда те за нектаром на них садятся. Ваш не такой, случаем?
– А? Не знаю, возможно. Их осталось на земле так мало, что никто об этих цветках ничего точного не знает.
– Ну и бес с ними, верно? – оглушительно хохотнул водитель и вновь сосредоточился только на дороге. Разговоры о ботанике его совсем не развлекали, потому беседу он быстро забросил.
Хупер облегчённо выдохнула, когда снова спокойно смогла наблюдать за сменой пейзажа без назойливого допроса. Последние всполохи заката потухли над кромкой гор, и небо быстро наливалось синевой. Беловатая краюха луны, едва надкушенная сбоку, уже взошла на востоке. К тому времени, как жена водителя встрепенулась и сонно пробормотала, что они почти приехали, сумерки сгустились настолько, что Молли с трудом различала каменные вершины, плывущие в чернеющем воздухе. Грузовик миновал очередной поворот, и из-за отвесной стены справа показалось что-то вроде глубокой чуть не до неба ниши протяжённостью с полкилометра. Патологоанатом зачарованно разглядывала сколотые угловатые пики, на которых сверкал зловеще-синий лёд, и, казалось, подсвечивался изнутри самим сердцем горы. Величественная стена посредине выпирала в нишу щербатыми выступами, и в ней, хоть и с трудом, можно было угадать затейливый и до странности правильный рельеф.
– Приехали, – объявил водитель, глуша мотор.
Хупер непонимающе заозиралась по сторонам, ища хоть что-то похожее на здание респектабельного курорта, пока неожиданно в каменной стене не полыхнули томным оранжевым огнём два полубезумных глаза. Патологоанатом решила, что из-за высоты у неё начались галлюцинации.
И только спустя несколько мгновений она поняла, что свет льётся не из ожившего каменного массива, а просто-напросто из окон. Гора же щербатилась вовсе не выступами, а фасадом высокого здания из тёмного камня. Вот чего уж точно не ожидала увидеть Молли: выстоявшего сражение со временем и тьмой замка в качестве помещения для любителей горнолыжного спорта.
– Многие, бывая тут первый раз, теряются. Не стесняйтесь, не вы первая, – протянула жена водителя, с покряхтыванием выбираясь из кабины. – Этот замок стоит тут ещё со времён рыцарей. Не больно уж он и большой, так, владение какого-то мелкого дворянчика без титула. Однако всё ж таки достопримечательность.
Задирая голову, чтобы рассмотреть замок, пока они втроём преодолевали подъём до крыльца, Хупер готова была поспорить с женщиной. Строение, чьи башни терялись в бархате неба, отнюдь не казалось ей «скромным». В скудном лунном свете трудно было что-то детально рассмотреть, но тёмные бугристые громады двух боковых башен проступали отчётливо. Острый шпиль каждой уходил в головокружительную высоту, и казалось, что тускло отблёскивающие наконечники накололи на себя по далёкой звезде из чёрных глубин космоса. Между этими столпами монолитной стеной протянулся фасад, на котором зловеще серели в бледном свете выступы тяжёлых балконов и барельефы. А внизу в центре угадывался свод парадных двустворчатых дверей, словно запечатанная пасть всего этого чудовищного строения, пугающего и притягательного одновременно.
Миновав подъём, Хупер, не задумываясь, направилась к высоким парадным ступеням, проступающим в полумгле, однако водитель поспешно кашлянул ей вслед:
– Вы куда? Не достучитесь же не до кого. Все уж по постелям тёплым разбежались. Идёмте.
Вслед за супружеской парой патологоанатом свернула влево с тропинки к крыльцу на другую, которая привела их тыльной стороне каменной громады. Впереди, призывно скрипя, покачивался над дубовой дверью электрический фонарь, обещая, наконец, немного уюта и отдыха. Вскоре на стук водителя дерево устало заскрежетало на петлях, и в проходе возник высокий, вытянутый в струнку, тонкий мужчина с висками, которых уже коснулся иней времени. Затянутый в тёмно-зелёную форменную ливрею, он вдруг дико напомнил Молли почтенного кузнечика.
– Продукты привезли, – отчеканил водитель. – И девушку… как вас?
– Молли Хупер. Из Лондона. Я к мистеру Энтони Персивалю от мистера Крейвена Эббота. Сам мистер Эббот просил передать, что задержится в Лондоне по служебным делам.
Ох уж эти его дела, вздохнула Молли. Если бы Эббот перестал темнить и отправился вместе с ней в «Эдельвейс», Хупер уже давно была бы на месте, а не скиталась, словно потерявшийся щенок.
– О, мисс Хупер, рады вас видеть! – почти пропел «кузнечик», пропуская гостей внутрь. – Мистер Персиваль просто места себе не находит из-за того, что не сумел встретить вас в Фюгене. Чудесно, что вы удачно добрались. Мы так беспокоились!
«Да неужели», – подумала про себя Молли, вспоминая все безуспешные попытки связаться с курортом из деревушки.
– Надеюсь, по пути вы успели насладиться чудом цветущей весны в снежных горах. Я сейчас пришлю к вам Джека, – обратился «кузнечик» уже к супружеской паре. – Можете подождать на кухне. А вы, мисс Хупер, следуйте за мной. Меня зовут Альберт Лоури, мисс, к вашим услугам.
- Рада знакомству, мистер Лоури. Вы, э… - Молли пыталась подобрать нужное слово, - портье?
- Я предпочту скромное звание дворецкого, если вы не возражаете, мисс.
Когда дела с продуктами были окончены, Альберт повёл Хупер в приготовленный для неё номер. Её чемоданы дворецкий сразу отправил наверх с каким-то мальчиком. Сам же, рассыпаясь в извинениях и мольбах, настоял, чтобы женщина пошла в его сопровождении, и он мог посвятить её в таинства истории замка.
Молли жалела, что кругом полутьма, и она не может рассмотреть гобелены и доспехи у стен коридоров, но мысли об уютной кровати в самом ближайшем будущем быстро лишили её всяких сожалений. Да и дворецкий не давал ей скучать, мелодичным голосом выдавая исторические ремарки обо всех знаменитых гостях и жителях этого замка:
– Осторожнее, мисс, не запнитесь о доспехи справа. Они когда-то принадлежали сэру Маверику, вашему соотечественнику, который останавливался здесь в 1764 году, когда…, – и так далее.
Наконец, после того, как Мо, уже засыпая на ходу, прослушала краткую историю жизни брата жены предпоследнего дворянина, жившего здесь, Альберт невзначай заметил, что комната, приготовленная для мисс Хупер, будет уже за следующим поворотом в конце коридора.
– Думаю, теперь я сама смогу дойти до своей комнаты, – подавляя зевок, произнесла патологоанатом. – Благодарю, мистер Лоури.
– Просто Альберт, прошу вас. Держите, мисс. Глубоко извиняюсь, но вам придётся воспользоваться вот этим, – дворецкий протянул Хупер громоздкий бронзовый подсвечник. – К сожалению, незадолго до вашего приезда молния ударила в трансформатор, и «Эдельвейс» временно остался без электричества. Но не тревожьтесь, скоро всё починят. И потом, в подобной обстановке романтика, присущая времени рождения этого замка, чувствуется острее. Скромно надеюсь, что вы останетесь удовлетворённой этим сумрачным вечером.
Хупер кивнула и приняла из рук Лоури источник света, в первый момент едва не выронив его.
– Ох, как я не подумал! Для такой хрупкой девушки это должно быть тяжело. Давайте я вас провожу? Сам-то я не заблужусь здесь, уже столько лет наслаждаюсь работой в «Эдельвейсе». Эти коридоры стали практически мне родными. Знаете, вот также живший здесь Фабиан Бюркель в 1843 году…
– Нет, нет, нет, – поспешно пробормотала женщина, перебивая мечтательный монолог Альберта. – Я сама справлюсь. Не буду больше вас задерживать, доброй ночи.
– Доброй ночи.
Когда Молли уже обернулась уходить, Альберт позвал её тихим покашливанием:
– Последнее слово, мисс. Вы позволите? Вам необыкновенно идёт ваш наряд. С первого взгляда, как я вас увидел, мне показалось, что благородные дамы вновь вернулись сюда, позабыв крикливую современную моду. Что вновь сюда вернулась неспешная, печально-задумчивая красота.
Хупер взглянула на своё неброское палевое пальто и на испачкавшийся подол длинной юбки, которую она мужественно надела накануне, и внезапно женщине стало совестно за тон своей последней фразы:
– Спасибо вам, Альберт… спасибо за всё.
С полминуты Молли провожала взглядом теряющуюся во мраке лестницы тёмно-зелёную ливрею, а затем направилась вглубь коридора. Стук женских ботинок скрадывал плотный палас на каменном полу. Ореол свечного пламени выхватывал на правой стене портреты суровых мужей и дам, жутковато приплясывая отблесками на золочёных рамах. Слева же тянулся ряд широких окон, из которых впереди стелилось голубоватое свечение. После ухода Альберта в коридоре воцарилась мёртвая тишина, и сейчас истории об оборотнях и прочие легенды уже не казались Хупер глупыми байками. Ругая себя за трусость, Молли всё же ощущала некий трепет перед этой первозданной стариной.
Жгучая капля свечного воска припечатала кожу на руке Молли, и женщина замешкалась на повороте, отвлекшись на возню с подсвечником. Краем глаза она заметила, что, когда повернула, на стене слева полыхнула огненная вспышка. Новая бисеринка воска отлетела патологоанатому на щёку, та ругнулась, вскинула голову, и в следующую секунду в тёмной зеркальной глади на левой стене увидела себя в рыжем огненном ореоле.
А за спиной отражения, напротив одной из глухих дверей, колыхался в воздухе бледно-фарфоровый силуэт.
Не помня себя, Мо с придушенным вскриком рефлекторно шарахнулась назад. Уже в пол оборота женщина столкнулась с чем-то белым, выронила подсвечник (благо, отлетел он на камень, а не на палас) и по инерции повалилась на пол. Фарфоровый призрак оказался как раз придавленным Молли. Хупер разомкнула глаза и в полумраке пыталась разглядеть, что же материализовалось за её спиной, судорожно шаря руками по призраку. Дух же оказался отнюдь не бесплотным, и через пару мгновений Молли поняла, что чувствует под ладонями мягкий изгиб женского бюста, а в паре сантиментов от своего носа видит абрис полных, вовсе не прозрачных губ и маленького подбородка.
– Оу, – сорвался с этих губ тихий укоризненный стон. – Мне, конечно, лестно такое внимание. Но всё-таки я предпочитаю вначале знакомиться.
Хупер, как могла, быстро вскочила на ноги и протянула «фарфоровому видению» руку. Узкая тёплая ладонь ухватилась за неё, и девушка, чуть ниже Молли ростом, встала, наконец, на ноги перед ней. Поверх ночной сорочки на ней был наброшен белый шёлковый халат. Ноги, начиная от тёмных тапочек, затягивали чёрные шерстяные гольфы, потому и казалось, что фигура девушки парит над полом.
– Ради бога, извините мою выходку. Мне так неудобно. Я просто…, – робко пролепетала патологоанатом, отводя глаза. Она поблагодарила полумрак, в котором не было видно прихлынувшей к её лицу краски.
– Приняли меня за привидение? – закончила за неё незнакомка, и невесомый переливчатый смех тихо расстелился по коридору. – В таком случае, и вы меня простите, что напугала. В подобном месте, да после тяжёлой дороги, и не такое может привидеться.
– Как вы угадали о дороге?
– Ну, у вас лондонский выговор, я вас здесь раньше не видела, да и прибыли вы ночью. А дорога сюда, в любом случае, нелёгкая.
– Боже мой! – вдруг опомнилась Хупер, кидаясь к подсвечнику на полу. – Надо же затушить пламя!
«Фарфоровая» незнакомка поспешила ей помочь, но когда после Молли попыталась собрать огарки вместе и стала прикидывать, куда бы это пристроить, девушка мягко удержала её за запястье:
– Оставьте, как есть. Вот, давайте положим на эту металлическую подставку. Альберт завтра всё уберёт. Если что, у меня есть карманный фонарь.
– Нехорошо это.
- Глупости, – отмахнулась девушка. – Он обожает свою работу. Хотя, в общем-то, вы правы. Постояльцы курорта сразу поняли, какой Альберт услужливый, и быстро сели ему на шею. Я потому не стала беспокоить его, чтобы выпить воды. Решила сама прогуляться до кухни. И, честно говоря, – Мо проследила, как незнакомка скользнула ладонью по халату чуть ниже груди, – у меня желудок подвело от голода. Обед закончился аж в шесть часов, и с того момента не видали мы больше еды.
При этих словах Хупер поняла, что и сама голодна как волк. Кроме закусок, что подавали на борту авиалайнера, да купленного и съеденного на скорую руку в Фюгене сандвича, за сутки у неё во рту ничего не было.
– Можно мне с вами?
– Нужно! – оживилась «фарфоровая» девушка. – В таком месте компания точно лишней не будет.
– Я мигом. Только проверю свою комнату и вещи…
Уже спустя пять минут женщины, следуя за пятном света от фонаря незнакомки, миновали несколько запутанных поворотов и подкрадывались к узкой стальной двустворчатой двери.
– За ней находится помещение кухни? – вопросительно шепнула Хупер. Кругом не было никого, кто бы мог подслушать их и поймать с поличным, однако женщине всё равно каждый звук в этой звонкой тиши мерещился разоблачающим криком.
Незнакомка наклонила к ней голову и с лёгким французским акцентом пояснила:
– Почти что. Это служебный лифт для официантов и повара. Основная-то дверь заперта, а вот для лифта персонал «Эдельвейса» не озаботился защитой. Не смотрите на меня так! Разве курорт сильно обеднеет, если раз за ночь лишится крохотной порции ужина?
Однако Молли и не думала осуждать девушку, когда они оказались в помещении, поблескивающем сталью разделочных столов и отливающем полировкой деревянных шкафов, наверняка, до краёв забитых едой. И в особенности, когда «фарфоровая» незнакомка, уже порядком освоившаяся здесь, достала из большого холодильника огромный, запечённый с пряностями и чесноком, окорок.
– Думаю, от постояльцев не убудет, если вы приготовите ещё и небольшой омлет, – подмигнула девушка, отрезая два ломтя с тонкой прослойкой сала. – Яйца хранятся в подвесном шкафу слева, а свежие овощи вы найдёте в ящике рядом с разделочным столом.
– И хто придумал, што вредно ешть пошле шешти? – удивлялась позже Молли, уплетая за обе щёки золотистые куски омлета с сочными ломтиками томатов.
– И не говорите, – согласно кивнула незнакомка, налегая на холодное мясо. – Глупое правило, которому, к сожалению, в этом курорте непреклонно следуют. Кстати, мы ведь так и не познакомились. Я Николь, томлюсь тут уже третью неделю.
– Молли. Молли Хупер. Вот, решила, мм, посмотреть, что такое чудо весны в горах.
– Это вам Альберт подсказал? – улыбнулась Николь. – Он раз сто повторял эту фразу, чтобы подбодрить постояльцев, приехавших сюда не в сезон. Ладно, а на самом деле?
Хупер помолчала, с задумчивой грустью глядя на открытую собеседницу:
– Я не могу сказать. Правда. Меня просили о полной конфиденциальности.
– Понимаю, – Николь опустила ресницы. – Но… может, я попробую угадать? Это как-то связано с неприятной историей, что разыгралась вокруг «Эдельвейса» и его владельцев?
Поколебавшись секунду, Хупер молча кивнула.
– Из-за пропавшего постояльца и витающих слухов о мистике? – продолжила Николь. – Некоторых это отпугивает, а, некоторых, наоборот, так и тянет. Бедный Фрэнк был как раз из разряда последних, так его увлекали здешние всколыхнувшиеся слухи. Он мне как-то признался, что буквально помешался на легендах, связанных с этой долиной. В деревне поговаривали, будто любопытство парня и сгубило – сам, мол, лез на рожон, вороша прошлое.
– Разве слухи пошли не из-за исчезновения Фрэнка? – удивилась Молли.
– Нет-нет, намного раньше, что вы! Парень как раз из-за них и приехал на курорт. Он мечтал написать какую-то литературную работу о полулюдях-полуптицах, о соприкосновении преданий и современной реальности и о роли «Алого Эдельвейса» во всём этом. Фрэнк активно собирал слухи воедино, зарылся в подноготную истории курорта, и тут-то, видимо, высшие силы его и накрыли.
Хупер мысленно крепко обозлилась на нанимателя – Крейвен Эббот ни словом не обмолвился об этом важном факте, просто выложил перед ней тело из разряда фантастики и потребовал рационального объяснения.
– А вы сами, Николь, верите в эти легенды? – спросила Молли, прерывая затянувшееся молчание.
– Не верю. Но это не значит, что легенды лгут, – пожала плечами девушка. – Истинное положение дел ведь совершенно не зависит от моей веры. В любом случае, читать легенды мне нравится.