Теперь Молли знала это и смотрела на «Эдельвейс» другими глазами. Замок же отвечал ей взглядом узких окон башен, пустых и мертвенных… Постойте-ка! Молли дёрнулась, всматриваясь в башню слева. Что-то показалось ей неправильным. Если другие башенные окна были сквозными, и через них просматривалось небо, то эти были кофейно-чёрные. Приглядевшись, женщина разглядела на них слабый блеск и отражения – так и есть! Тонированное стекло. Зачем оно в пустующей башне?! Первой мыслью было, что у неё вновь начались галлюцинации, как в случае с Шерлоком. Но тонированное стекло никуда не делось, сколько бы Хупер ни сверлила его глазами.
Путь до возвышенности, даже бессознательный, отнял у Молли силы, но спуск она одолела на одном дыхании, в скором времени уже стоя у окованной железом массивной двери, наглухо запертой. Мало надеясь на успех, Молли в поисках ключа стала ощупывать щели между каменной кладкой вокруг двери, отодвигая сухие вьющиеся стебли. Пусто. В сердцах женщина пнула лежащий рядом валун. Пальцы на ноге обожгла боль, в уголках глаз снова навернулись слёзы. Хупер резко отпрыгнула на одной ноге и наклонилась, чтобы скинуть туфлю с ушибленной конечности. Наклонилась, да так и замерла. Камень сдвинулся не больше, чем на дюйм, но в слякотной земле под ним торчало что-то металлическое, похожее на дужку. Патологоанатом подцепила её ногтем и выудила из земли длинный тяжёлый ключ. Не веря такой удаче, Молли двумя руками вставила его в скважину, и тут женщину ждало очередное удивление. Если учитывать, сколько замку лет, дверь своим скрежетом должна была перебудить половину живности в округе. Но та подалась мягко и тихо, открывая проход в тёмное чрево башни. Выходит, ею регулярно пользовались и смазывали петли.
Хупер решительно ступила внутрь, раздумывая секунду, закрыть ли за собой дверь. Вдруг её обнаружат те, кто установил тут стекло? Но что если она здесь застрянет? В конце концов, Молли плотно притворила дверь, но взяла с собой ключ. В башне царила абсолютная чернота, и Хупер пришлось воспользоваться встроенным в мобильный фонариком, который оказался в кармане её пальто. Почти всё внутреннее пространство занимала центральная винтовая лестница. Ничего не оставалось, как подниматься по ней.
После очередного витка Молли тщательно осматривалась, но кроме щербатых стен да небольших ниш с железными макетами щитов и мечей, покрытых зелёным налётом, ничего примечательного не попадалось. Хупер быстро потеряла счёт виткам. Икры ног загудели с непривычки, и от однообразия стала кружиться голова. Иногда из-под ног с мерзким писком убегала мышь, иногда что-то шелестело у ниш, и Хупер даже не хотелось представлять, кто это. Внутри башни воздух был спёртый, и спустя какое-то время к нему стал примешиваться странный тошнотворный матовый запах, какой бывает на мясных рядах Смитфилда*.
Запах усиливался с каждой ступенькой, Хупер ускорила шаг, пока неожиданно не ткнулась головой в дерево. Потерев макушку, Молли посветила на преграду и поняла, что это люк. Запах здесь стал почти невыносимым, да ещё сверху доносился какой-то странный то ли гул, то ли звон. Женщина прижала к лицу носовой платок и взобралась повыше, сгибаясь пополам. Под каблуком вдруг что-то зашуршало, и, посветив вниз, Молли подобрала пожелтевший листок. Это оказалась выдранная из книги страница с каким-то стихотворением на родном английском. Пошарив ещё, Хупер обнаружила маленький окурок и крохотную перламутровую пуговицу, но больше ничего. С этим можно разобраться и позже, а пока надо выяснить, для чего же застеклили и закрыли от чужих глаз башню. Спрятав найденное, патологоанатом толкнула люк и резко выпрямилась, выше, чем по пояс, оказываясь в новом помещении.
Мухи. Вот кто издавал этот гул. Чёрное жужжащее месиво заполняло воздух круглой верхней комнаты башни. Резкий спазм сдавил желудок, и женщину скудно стошнило прямо на каменные ступени.
Лужи свежей крови заливали пол. Жирные насекомые облепили потёки на каменных стенах. Кровь наполняла широкие низкие бочки у узкого окна и вдоль стен. На грязном боку ближайшей бочки налипли мелкие куски мяса, некоторые уже начали гнить.
Ноги Молли одеревенели. Убийственный запах оседал на языке, мешаясь с кислым вкусом рвоты. Прямо напротив женщины, в нескольких шагах от люка, стоял алюминиевый таз. Свернутая шея лебедя свисала из него почти до пола, мёртвые глаза таращились на Хупер. Над другим тазом кружили мухи, привлечённые внутренностями, вывалившимися из вскрытого птичьего живота. Одна с жужжанием мокро шлёпнулась о женскую щёку. Молли качнулась назад, поскользнулась на склизких ступенях и едва не свернула себе шею, но успела расставить руки. Локти заскользили на липком полу, вспугнув звенящее облако, шаль съехала с плеч, но женщина удержалась.
Тихая короткая трель внезапно раздалась в комнате. Хупер тупо посмотрела на мобильный, который продолжала сжимать в безумной хватке. Бледный луч блеснул на окошке камеры. В башне было два узких тонированных окна, и в одном форточка была слегка приоткрыта. Сердце колотилось в горле, внутри опять болезненно крутило, но патологоанатом задавила в себе желание бежать. Если она это сделает, то не докажет себе потом, что эта бойня – не бред.
Оскальзываясь, барахтаясь, Молли взобралась на несколько ступеней и встала на липкий деревянный настил. Нетвёрдой рукой она держала перед собой устройство, обводя помещение и делая снимки. Бадья с тёмной жидкостью на фоне замаранной стены. Птичьи туши в тазах, некоторые уже ощипаны. Выдранные с мясом остовы и белые оперения, торчащие из подставок. Палец Молли бегло скользил по монитору, оставляя нём блёкло-алые разводы.
Трррррррррррррр!
Хупер едва не выронила телефон, когда поступил входящий вызов.
– Где вас черти носят? – прокричал в ухо визгливый голос Персиваля, когда Молли приняла вызов. – Я уже битый час вас дожидаюсь. Вы всё время вне зоны доступа!
– Я…, – Молли схватилась за горло, подавляя панику. – Я на восточном склоне. Присела отдохнуть, и…
– Что вы там пищите? Ступайте на крыльцо немедленно. Нам третий труп на курорте не нужен!
Хупер со смертным страхом посмотрела на свои окровавленные рукава, на замаранный подол и туфли.
– Не молчите! Где вы точно? Что у вас там за звон?
– Я точно не знаю… Я была так подавлена, брела в роще, а потом по склону. Я сейчас приду.
– Нет, стойте! Я сам вас найду, пока вы ещё во что-нибудь не вляпались. Опишите место.
– Тут… тут ещё лежит снег, – Молли судорожно сглотнула, вспоминая хоть какой-то ориентир, мимо которого проходила на восточном склоне. – Я сижу на тумбе из валунов под засохшим орешником, кажется.
– Не вставайте! Я иду.
Хупер вскрикнула:
– Постойте! Мне, кажется, стало нехорошо. Голова кружится. Не могли бы вы захватить аптечку?
Хозяин курорта ругнулся в трубку, согласился и нажал отбой.
Вихрем Молли летела по ступеням башни, молясь, чтобы выигранного времени хватило. Персиваль не дождался её когда-то в Фюгене, чтобы встретить в незнакомом месте и отвезти далеко в горы, зато теперь спешит забрать её из исхоженных окрестностей замка как можно скорее. Хупер навалилась плечом на дверь, заперла замок, а ключ торопливо сунула обратно под камень. Только бы успеть! Где же она видела эту чёртову тумбу? Пачкая подол, Молли напрямик сошла с возвышенности прямо на каменную спину лесистого дракона и старалась держаться поближе к замковой стене, чтобы не сбиться с дороги. Быть не может, чтобы после смерти постояльца, Фрэнка Монтгомери, и прочих инцидентов владельцы не прочесали «Алый Эдельвейс» вдоль и поперёк! Не могли они пропустить башню! В таком случае, зачем же было приглашать сюда их с Шерлоком? Но что если, если…
Краем глаза женщина увидела мелькнувшую в зарослях серую горку и на бегу свернула к ней. Слава богу, это похоже на место, которое она описала Персивалю. Молли свалилась на каменную тумбу и вскрикнула, ушибившись. Голова раскалывалась ещё больше, в носу до сих пор мерещился сладковатый матовый запах крови. Но переводить дух было рано. Туфли успели запачкаться во время бега, но на рукавах и подоле ещё оставались пятна крови. Слава богу, земля вокруг была влажная и рыхлая.
Едва женщина закончила маскировать одежду после пребывания в башне и вновь присела на камень, её окликнул высокий голос.
– Мисс Хупер?
Персиваль шагал к ней, держа в руках небольшой портфель.
– Мистер Персиваль, – Молли попыталась улыбнуться, но вышла скорее нервная гримаса. – Спасибо, что пришли за мной…
– Больше никогда так не делайте!
От мужского крика боль стрельнула сильнее, и женщина прижала пальцы к виску. Коричневая жижа с рукавов закапала на подол пальто.
Персиваль поморщился и попытался согнать с лица раздражение:
– Простите, что срываюсь, но вы сами видите – у нас кризис. Вот, я принёс вам таблетки. Адвил подойдёт?
– Давайте!
Энтони достал из портфеля начатую упаковку обезболивающего и бутылку минералки. Руками, перепачканными в земле, Молли выхватила у него таблетки. С жалостливой ухмылкой мужчина оглядел рваное грязное нижнее кружево ночной сорочки, заляпанное пальто и встретил её полубезумный рассеянный взгляд. Хупер уже положила одну таблетку в рот, мечтая об избавлении от головной боли, но в последний момент что-то в её лице изменилось, и она спрятала таблетку под языком.
– Воды?
– Нет, спасибо.
Под удивлённым взглядом Персиваля Молли сделала вид, что разжевала таблетку и проглотила всухую. После женщина растянула сомкнутые губы в улыбке и вернула Персивалю минералку. На припухших щеках от холода и бега играл нездоровый румянец. Ну вот, теперь мужчина точно примет её за сумасбродку.
– Идёмте.
Быстрым шагом они двигались обратно к замку, причём Персивалю, с его короткими шажками, приходилось всё время догонять Молли. Адвил, или что там было, она незаметно выплюнула. По дороге Энтони выспрашивал у женщины, как именно она обнаружила Николь, и что понесло её с утра в рощу. Молли рассказала всё без утайки. Умолчала лишь о двери в башню, кровавой бойне и всех своих подозрениях.
– Ясно. То есть, вы никого не видели в роще, когда там появились?
– Никого.
Говорить сейчас о призраке Холмса было бы совсем неуместно.
Персиваль в очередной раз нагнал Хупер и произнёс, заглядывая ей в лицо водянистыми рыбьими глазами:
– Пока вас не было, мне звонил Крейвен Эббот. Хочу вас обрадовать – он прилетит в сегодня в 16:00 и сказал, что привезёт в «Эдельвейс» кого-то вам в помощь. Вы довольны?
– Замечательно, - бесцветно отозвалась Хупер.
Тон Персиваля вновь стал таким же сахарным, как и его светлые крашеные пряди:
– Если хотите, Фелиция может сделать для вас ранний завтрак или горячую ванну. А в десять все постояльцы собирались отправиться на лыжную прогулку в Котловине. Рекомендую вам присоединиться – сейчас лучше всего вам будет держаться вместе, заодно и познакомитесь.
– Спасибо за совет. А кто это, Фелиция?
– Вы виделись с ней в роще. Она работает на кухне и исполняет обязанности экономки.
– Ясно.
Молли машинально хотела поправить концы шали, которую набросила на неё Фелиция, и ужас прошил её грудь. Шали не было. Она соскользнула с плеч женщины, когда та была в башне!
***
Тёмно-алые ягоды, растущие на склизком валуне, снились Молли Хупер, когда она вместо раннего завтрака и ванной просто упала на перину в своей комнате. Сон был расплывчатый и тяжелый. Сквозь туманную пелену над валуном появился Шерлок. Он сутулился, отворачивался, пряча в кармане правую руку.
– Шерли… у тебя же кровь идёт… или это не твоя?
– Дурёха, – крикнул он на неё. – Это же просто джем! Джем!!!
Шерлок выпростал руку из кармана и швырнул ей в лицо пригоршню тех алых ягод. Пахли они тошнотворно-сладко и были мокрые. Со слезами на глазах Молли отвернулась к дереву в роще. На сухой ветке болталась раздетая старуха. Морщинистое тело её, нагое и отощалое, не было покрыто перьями, как тело Николь. В зубах у старухи торчала сигара, под ней на серебряном подносе стояла бутылка коньяка. Но, приглядевшись, Молли заметила, что это вовсе не поднос, а начищенная сковорода. «У меня в кабинете есть коньяк», – услышала она голос Персиваля, но самого его не увидела. Перед ней по-прежнему висела только аскетичная старуха со свёрнутой шеей и вытаращенными глазами.
– Шерли, зачем…
Новая волна темноты накатила на спящую женщину, потом ресницы её задрожали, и очень медленно, но Молли поняла, что проснулась. Господи! Хупер дотронулась до головы. Утром она вела себя, как параноик, с этими таблетками, и ей было стыдно. Просто в тот момент, после обнаружения кровавой башни, такое поведение казалось логичным. В самом деле, что Молли могла подумать о владельцах «Эдельвейса», которые скрывали от неё информацию, важную для следствия, буквально вытолкали с места преступления и в чьём замке, прямо под самым носом, находился рассадник всего этого ужаса с перьями.
Первое, что уяснила для себя Хупер, Эббот скрыл от неё правду насчёт первого погибшего дикой смертью постояльца, парня по имени Фрэнк. Оказывается, тот приехал на курорт не просто так, а собрать сведения о мистике, витающей вокруг замка. По словам Николь, Фрэнк рылся в подноготной истории курорта, активно собирал слухи о творящихся здесь безобразиях и собирался написать об этом труд, то есть придать дело широкой огласке. Мелочь, но она бросает тень на обоих владельцев «Эдельвейса».
И во-вторых, патологоанатом не сомневалась, что утром в восточной башне обнаружила логово убийцы, или убийц. Именно в том помещении из птиц выдёргивали длинные белые перья, покрывали их кровью и, возможно, там же шпиговали ими трупы. Зачем кому-то понадобилось такое зверство? Первая приходящая в голову версия – маньяк-фанатик. Но проку от неё было мало, она уводила следствие в тупик. Версия вторая – ищи того, кому это могло быть выгодно. На первый взгляд, Персивалю и Эбботу в этом не было никакой пользы. Даже если допустить дикую мысль, что хозяева курорта подняли шумиху вокруг замка, чтобы привлечь постояльцев, зачем же было тогда приглашать частных сыщиков? Ради алиби, якобы они приложили все усилия для раскрытия убийств? Молли совсем не хотелось подозревать заказчиков, но кто их знает.
В любом случае, ей придётся поиграть в параноика, пока она не разберётся в происходящем. Или пока Шерлок не даст о себе знать. Хупер возлагала последнюю надежду на детектива, сейчас он был единственным человеком, которому она могла бы довериться.
Встав с постели, Молли достала из кармана пальто перепачканный красным мобильный. Протёрла экран, набрала номер Шерлока и, после долгих гудков, оставила лаконичное сообщение после сигнала. Ничего лишнего, без деталей, но, что бы услышав его, детектив обязательно перезвонил.
Ну вот, теперь, в скором времени, что-нибудь непременно прояснится. И как она раньше до этого не додумалась?
Ровно в назначенный срок, с посвежевшей головой, Хупер переоделась в розовый лыжный костюм и отправилась на встречу с остальными постояльцами.
Хотя снег уже во многих местах сошёл, под соснами и в затенённых ущельях ещё можно было совершить лыжную прогулку и даже коротко спуститься с ветерком с уступа перед замком. Утренний дурман рассеялся, и теперь Хупер пришлось иногда даже опускать на глаза солнцезащитные очки при виде слепящего снега. Впрочем, на уступе это было излишне – замок бросал огромную тень, во многом благодаря которой здесь ещё можно было кататься.
Снаряжение Молли одолжила в замке, но держалась на лыжах она, мягко говоря, как ворона на льду. Тем не менее, радости от прогулки этот факт не уменьшил. Чаша, огромная чаша снежной белизны, черноты камня и пёстрых капель весны, наполненная солнцем и тенью одновременно, открывалась перед Хупер. Молли вдруг вспомнилось, что детстве у неё была такая же любимая обеденная миска, на кипенно-белой эмали которой цвел целый яркий сад. Высокие сосны обрамляли убегающую вперёд лыжню, не мешая проезду. Цветы, упругие, атласные, сочные, росли прямо рядом со снежным ковром, почки набухали на низких лиственных деревьях. Соки гор двинулись в каменных жилах, и весна открывалась в цветах, траве, и серебряных лентах ручьёв.