И тут же чужой рот накрыл сверху, язык скользнул внутрь. Томлинсон звонко застонал, не отрывая своих губ, и перекинул ногу через лежащего на шезлонге Гарри. Вес его тела приятной тяжестью лёг на бёдра.
— Ты сводишь меня с ума, — хныкающим тоном пожаловался Луи. Он отстранился, а когда завороженный Гарри потянулся следом, тот упёрся ладонями подростку в плечи. — Мы должны обсудить то, что происходит.
Но глядя в мутные, потерянные глаза Луи, на его припухшие вишнёвые губы, Гарри не хотел говорить.
— Пожалуйста, — попросил он, одним словом надеясь донести до Томлинсона насколько сильно он нуждался в продолжении. И тут же с придыханием добавил, видя, как парень над ним неуверенно ведёт плечами. — Я люблю тебя, и хочу быть с тобой сейчас. Самым интимным и сокровенным из способов.
— Грех, Гарри, — покачал головой Томлинсон. Ладонью он погладил горячую, всё ещё пунцовую от румянца щёку. — Не могу избавиться от мысли, что ты церковный мальчик. Ты можешь пожалеть утром.
— Никогда, — выдохнул Гарри.
Может быть уверенность, которой были наполнены покинувшие его рот звуки, убедила Луи, или он так же, как и Гарри, был за гранью и не смог остановиться. Подросток очень хорошо видел в тусклом свете садовых фонариков, как голова склоняется к плечу, и влажный язык облизывает бордовые губы, и подобно кукле, без возможности пошевелиться, словно лишившись костей, лежал под Луи. Разряды электричества прошивали тело насквозь, и мышцы внутри содрогались: пальцы на ногах поджимались и пресс свело судорогой, но внутренние органы казались расслабленными и обмякшими.
Все, кроме одного.
— Чёрт возьми, — удивлённо прошептал Луи, когда его неловкое сопротивление пало под натиском уверенности Гарри. — Я хочу тебя больше всего на свете. Я никогда никого так не хотел.
Может, если бы он был более настойчивым, действительно требовал то, что ему, казалось, так необходимо, может тогда Гарри овладел бы страх. Сковал пальцы льдом и сжал лёгкие в снежный кулак. Но Луи всем своим видом выказывал огонь, распалял поцелуями, и вдруг останавливался, просил одуматься. В момент, когда грешные губы Томлинсона произнесли “церковный мальчик”, Гарри взял на себя смелость столкнуть их обоих с края.
— Как это будет? — спросил он, с трудом формируя собственные мысли: они растекались жалящими медузами на ладонях, почти физически больно сопротивляясь попыткам разума взять контроль. Голос низкий и грубый, будто сорванный криками, показался чужим.
— Я сделаю тебе хорошо.
Последовал поцелуй в щёку, и губы заскользили вниз, к шее. Гарри выгнулся, запрокинул голову навстречу этой ласке. Ловко стянув с него футболку Луи тут же прикусил кожу на плече. Ниже, на груди. Подросток охнул, глядя сверху вниз в светлые блестящие глаза, когда ровные белые зубы сомкнулись вокруг его соска.
— Чёрт, — завороженно выругался Гарри. — Сделай так ещё раз.
Подчиняясь приказу, Луи тут же повторил действие со вторым. Рука скользнула по животу вниз, тёплые пальцы пробежались вдоль пояса джинсов. Весь сжавшись в предвкушении этого запретного прикосновения Гарри едва дышал. Луи нагло улыбнулся и потянул молнию вниз.
Паника вспорхнула над кожей, и Гарри заволновался, почувствовав близость, но отливающие серебром, влюблённые глаза Луи развеяли зачатки сомнений. Томлинсон отстранился, чтобы расстегнуть на себе кофту.
— Будет по-честному, если мы будем в одинаковом положении.
Избавляясь от одежды, он не отрывал взгляда от Гарри, почти не моргал, как будто боялся, что если прервёт этот контакт хоть на секунду, то подросток в ужасе сбежит. Но Гарри бы не побежал. Вес тела Луи на его бёдрах был сильнее любых, самых сильных оков.
Когда Луи пальцами потянул футболку вверх, и светлая ткань поползла, оголяя всё новые, скрытые до этого участки кожи: мышцы пресса, пупок, едва заметную полоску редких волос, уходящую под спущенные вниз бёдра, уже Гарри не смог оторвать взгляд. Он пожирал этот новый для себя вид Томлинсона. Тугой импульс скрутил его тело, и бёдра напряглись под Луи.
Должно быть это выглядело попыткой остановиться, потому что Томлинсон наклонился, упёрся рукой в шезлонг возле головы Гарри, и его шёпот звучал приглушённо, почти умоляюще.
— Передумал?
— Нет, — в подтверждение Гарри толкнулся вверх, и впервые почувствовал силу желания Луи. Твёрдый, горячий. Жар чувствовался даже сквозь ткань штанов. — Просто немного струсил.
В горле пересохло от этого неловкого признания, от понимающей улыбки Луи.
— Я всё сделаю сам, — уверенно произнёс Томлинсон и поднялся на ноги, чтобы избавиться от остатков одежды.
Гарри сжал пальцы в кулаки, борясь с желанием дотронуться, помочь плотной ткани соскользнуть со стройных ног. И к собственному удивлению не почувствовал смущения, когда Луи освободился от белья, лишь пожирающую необходимость. Коснуться, попробовать на вкус, получить.
По ухмылке Луи было видно, насколько плохо Гарри удаётся скрывать свои чувства. Горящее на лице восхищение, приоткрытый рот, застывшие в волнении глаза — всё это значило лишь одно. Возьми меня — кричало тело Гарри, и душа, забывшая в беспамятстве страсти обо всех принципах и моралях, вторила ему.
— Ты такой красивый, — вытянул Гарри руку. Он успел заметить, как нервно тряслись его пальцы, а в следующее мгновение Луи уже сжал его кисть в своей ладони и приблизился.
От него шёл жар. В темноте ночи тело будто светилось молочного цвета аурой, добавляя нереальности происходящему. Гарри не мог оторвать влюблённых глаз.
Поцелуй, который Луи оставил на его раскрытой, вспотевшей от волнения ладони, был целомудренным и полным нежности. Тлеющий.
Следующий, в пупочную впадинку — игривым. Когда Луи наклонился и свет фонарей скользнул по его спине, Гарри не удержался: поднял руку и провёл кончиками пальцев по выпирающим позвонкам. Словно кот, Томлинсон потёрся щекой о его живот, и подросток почувствовал щекочущее ощущение глубоко в костях.
Оно тут же превратилось в пошлое, стучащее в висках желание — под испуганный выдох подростка Луи расстегнул джинсы и стянул их до колен. Сухая тёплая рука легла на твёрдый, давно готовый к действиям член, и слегка сжалась.
— Святой Боже, — выдохнул Гарри, когда новое, доселе незнакомое ощущение овладело телом, ударило сладостью по всем рецепторам.
Никто не обратил внимание на святотатство, так неправильно и противоестественно сорвавшееся с целомудренных губ.
— Ты когда-нибудь дрочил? — спросил Луи.
Стыд появился на кончиках ушей, ярким румянцем и пополз вниз. Почему-то слова Луи были гораздо сокровеннее, чем его рука на члене.
— Нет, — кашлянул Гарри.
— Я не слышу, дорогой, — по-кошачьи улыбнулся Луи, и сделал то, чего Гарри никак не ожидал. Он наклонился и обхватил головку губами.
— Чёрт, — на вдохе произнёс Гарри и выгнулся всем телом навстречу прикосновению губ. — Нет… я, нет…
Внутри было влажно и горячо. Гарри чувствовал, как пульсирует кровь в нём, как в кончиках пальцев дрожит волнение. Тьма поглотила весь мир, звуки исчезли, и единственное, что было слышно — влажный звук, с которым член исчезал у Луи во рту.
— Я не могу… я не справлюсь.
— Хочешь кончить? Уже?
Глаза Луи выглядели такими наивными, когда он задавал этот вопрос: брови чуть приподняты, губы блестят от слюны, в ресницах застыли капли влаги. Всё происходящее, такое волшебно приятное, такое порочное и запретное, заставляло Гарри чувствовать себя взрослым. Детство будто растворялось в ночи, и такими далёкими казались страхи и опасения.
— Нет. Нет, я хочу тебя, — потянулся Гарри за поцелуем. — Всего тебя.
Но Луи отстранился, перехватил вытянутую руку за запястье.
— Как думаешь, ты сможешь дать мне пару минут? — его пальцы пережимали тонкие переплетения вен, и возбуждение, которое, казалось достигло апогея, вновь всколыхнулось, выплеснулось на новый уровень. У Гарри кровь зашумела в ушах.
— Для чего? — заплетающимся языком смог спросить он.
— Чтобы не было больно.
И не вдаваясь в подробности Луи склонился ниже, чтобы поцеловать вновь.
Несмотря на лёгкую ноющую боль в припухших губах Гарри ответил: приоткрыл рот и впустил чужой язык внутрь. Он был каменно-уверен, что не смог бы насытиться вкусом Томлинсона даже спустя сотню лет.
Голова закружилась сильнее, и Гарри потерялся в пространстве: не существовало больше ничего, кроме физических ощущений. Луи что-то говорил, то ли шептал, то ли жужжал. Это жужжание, такое тихое и близкое к его ещё, что Гарри ощущал вибрацию во всех потайных точках.
Пока Луи распадался на части полулёжа на его теле, делая что-то, что заставляло его хныкать и дрожать, а губы бездумно шевелиться и шептать глупости, Гарри смотрел вверх. Луна была полная. Бледная и светлая. И на фоне тёмного неба выделялась крупной блестящей монетой.
Но Луи… Луи был подобен мощному лучу света, пробившемуся сквозь сумрак ночи. Он завораживал и околдовывал. Глядя на его трепещущие ресницы Гарри хотел коснуться их губами, снять скопившуюся влагу солёных слёз, но отчего-то всё не мог трансформировать своё желание в действие. Мог лишь принимать содрогания чужого тёплого тела на нём, хаотичные касания кожи и редкие, случайные поцелуи.
Сердце ёкнуло, когда Луи вдруг замер, откинулся назад. Гарри лежал под ним, придавленный и обездвиженный, облизывал пересохшие в волнении губы — в ловушке дьявольски мягкой, но порочной улыбки.
— Я люблю тебя, — промурлыкал Луи.
Затуманенный новыми наслаждениями мозг успевал обрабатывать информацию — Гарри смотрел, как Томлинсон облизывает его готовый взорваться от сексуального напряжения член, видел капли поблёскивающей слюны, наблюдал, как медленно он переносит вес на руки, приподнимаясь, и никак не мог понять. Пока не оказался внутри тела Луи. Со звуком лёгкого шлепка влажной кожи пришло ощущение: палящий жар и тугое давление. И вместе с тем самое сильное удовольствие, которое Гарри себе даже никогда не представлял.
Словно в одночасье он оказался в раю.
Луи замер, прислушиваясь к творящимся в своём теле ощущениям. Ночь сгустилась в этот миг абсолютной, оглушающей тишины. Паузы, такой ненужной и нежеланной. Гарри, будто дикое животное готов был рычать и царапаться от ощущения неумолимой необходимости двигаться.
Но Луи держал под контролем эти странные, лишающие Гарри разума ощущения. Он обвёл бёдрами неполный круг, как раз в то мгновение, когда подросток готов был взорваться от нетерпения. И он взорвался, но уже снопом искр пронзающего удовольствия, захлебнулся в разрывающем ночь крике.
Невозможность сделать хоть что-то превратила Гарри в игрушку, в пустого мапета, которого покинула хозяйская рука, и он лежал на шезлонге с широко открытым ртом и принимал.
Движения Луи не были медленными и сладкими, нет. Он начал с отрывистых и ритмичных, чтобы растоптать волю Гарри с первой секунды, лишить любого шанса на ответ. На участие. Пассивность и безвольность подростка принимались им, как комплименты. Это блестело в полуприкрытых глазах, во влажных приоткрытых в улыбке губах.
Не было стыда, не было страха оказаться в глупом положении или быть непонятым, поэтому, когда в теле начался внезапный шторм, это вооружённое восстание органов чувств против холодности разума стало набирать обороты, Гарри взмолился:
— Позволь мне кончить!
— Да?
Луи перехватил взметнувшиеся вверх руки, переплёл их пальцы. Крепко, что сама смерть не смогла бы разрушить эту связь. Единение чувствовалось в каждом вдохе, в каждом синхронном ударе сердца. Сквозь влажное прикосновение рук Гарри почувствовал, как финальные вибрации распространились через ладонь и по руке, в грудь, проникли в отчаянно застучавшее сердце. Тайное, сокровенное касание, интимное, как внутреннее беспокойство, как взросление, пронизало его грудную клетку и спустилось к бёдрам. И… ещё глубже.
Не успевший сформироваться вдох, последняя бессильная попытка сопротивления — мускулы свились в тугие комки, как у животного в последней стадии бешенства. Гарри закричал, всё его тело закричало от этого небесного удовольствия, и излился глубоко внутри запыхавшегося, потного Луи.
— Тише, дорогой, — ласковая ладонь легла на лоб, погладила по щеке. Гарри открыл глаза и не сразу смог сфокусироваться на лице напротив. — Ты был великолепен, знаешь? Я даже не коснулся себя. Настолько хорошо ты выглядел.
Суть слов потерялась в прохладном ночном воздухе. Гарри кивнул, мало что понимая, и попробовал пошевелиться. Нега наполнила тело свинцовой тяжестью.
— Это было ошеломительно, — наконец выдавил из себя Гарри.
Луи лишь засмеялся в ответ, осторожно слез с шезлонга. Краем глаза Гарри видел, как тот натягивает джинсы, пытается привести в порядок волосы. Капли пота поблёскивали на его груди. Подросток коснулся собственного тела и обнаружил ту же солёную влагу.
— Хочешь окунуться? — игриво улыбнулся Томлинсон и кивнул на воду.
— Хочу.
Даже после произошедшего единения тел, Гарри чувствовал стыд, но смело поднялся. Одобрительный взгляд Луи скользнул с его плеч ниже, и подросток зарделся, но было в светлых глазах ещё что-то. Непонятное.
Не раздумывая Гарри нырнул в чернильную воду бассейна. Прохладная, она остудила разгорячённое тело, взбодрила разрушенный удовольствием дух. Сквозь плотную толщу Гарри увидел луну. По ней шла рябь.
В воде было спокойно. Она оттеняла испробованные только что ласки, контрастировала с их безумием своей спокойной умиротворённостью. Гарри хотел бы задержаться в этой пучине безмятежности, но тело требовало кислорода.
Он вынырнул у края, отбросил назад тяжёлые от воды волосы движением головы. Взглянул на Луи снизу вверх. Медленно, с затаённой грацией тот подошёл: после случившегося Гарри видел его совсем по-другому, его любовь обрела физическое воплощение, и больше не была романтичной мечтой. Теперь Гарри знал, что именно может дать ему этот парень. И хотел этого.
— В следующий раз я не позволю тебе кончить так быстро, — Луи сел на корточки у края и протянул руку, Гарри прижался к ней щекой, словно котёнок.
— В следующий раз, — счастливо повторил он. — Мы ведь теперь будем вместе?
— Даже не представляешь насколько долго, снежинка.
Улыбка потухла на губах Гарри, чтобы расцвести ядовитым цветком на лице Томлинсона. Воздух покинул лёгкие, но страх не успел прийти — Луи засмеялся. В этом хохоте был ад: жестокость и подлость, коварная ложь и холодный демонический расчёт. Нежные совсем недавно пальцы сжались на волосах, причиняя боль, и Луи толкнул его под воду.
Она сомкнулась над головой, хлынула в уши и нос. Смех растворился в стучащем страхе. Вода перестала быть приятной.
Она потянула вниз.
========== Демон ==========
Комментарий к Демон
Как всегда эпилог. Как всегда потом.
В следующую пятницу, но в целом история закончена <3
Рассекая тяжёлые, будто загустевшие от близости сверхъестественной силы волны, Гарри выплыл. В какой-то момент давление на голову прекратилось, рука Луи исчезла из развивающихся под водой словно морские водоросли волос, и это дало возможность освободиться. Глубокий вдох, такой необходимый горящим лёгким был сделан в последнее мгновение. Лишь секунда отделяла Гарри от неминуемой смерти, и именно Луи подарил ему эту секунду. Позволил выжить.
Пока что.
Луна пролила на сад со спрятанным в его глубине бассейном своё тускло-серебристое свечение, наполнила разыгрываемую сцену магией, вдохнула жизнь в декорации драмы. С усилием балансируя в тёмной воде, Гарри смаргивал влагу с ресниц, пока наконец не смог нормально видеть. Сердце сжалось от ужаса, лучше бы он ослеп, чем увидел то, что происходило с мальчиком, в которого он так беззаветно влюбился.
Луи стоял у края, выпрямившись в полный рост, прямой, словно стрела выпущенная из лука. Блёклый свет луны смешивался с тусклым желтоватым отсветом фонарей, отбрасывая на его меняющуюся фигуру зловещие отблески. Гарри не в силах оторвать взгляда, будто заколдованный, впитывал в себя новый образ, покачиваясь в холодной воде.