– Просто молчи, Лайтвуд. Это такой словесный оборот. А ты – бесчувственное бревно с нулевым эмоциональным диапазоном.
Алек тихо посмеивается себе под нос. Он любит Стилински, правда. И он может слушать о Дереке хоть до скончания своих дней, но считает, что лучше начать действовать, чем разводить пустые разговоры. Иногда ему хотелось записать все слова Стайлза на диктофон, а потом подкинуть запись Хейлу.
Обычно он отметает эти мысли достаточно быстро.
– Просто пригласи его на свидание и успокойся.
– Что? – Стайлз даже подпрыгивает на стуле от такой дерзкой идеи. Наверняка даже если бы Алек предложил ему напялить пачку и прийти в ней на пары, в его голосе было бы меньше удивления. – Скажи мне честно, ты с ума сошел? Ты хочешь, чтобы я пригласил самого Дерека Хейла?
И почему это имя из уст Стайлза всегда звучит так, будто он говорит о каком-то божестве? Хотя, почему о «каком-то?». О самом главном в его жизни, которому он готов молиться дни напролет и приносить в полнолуние жертвы на алтарь. Ну, жертвы в виде сотен шоколадных батончиков или фирменного яблочного пирога семьи Стилински.
Стайлз все еще остается самым адекватным из всех знакомых Алека. Самым веселым, забавным, умным, любознательным, а благодаря дружбе с малых лет он знает Лайтвуда, как свои пять пальцев. Но стоит в поле зрения появиться Хейлу, как на смену глубокомыслящему, думающему человеку приходит кто-то озабоченный кубиками пресса и мужскими гениталиями.
Молчание за их столиком затягивается. Слышно только, как Стайлз тянет сок из трубочки и причмокивает губами после каждого глотка.
Чтобы заставить Стилински молчать так долго – это надо постараться.
Хотя, он не выдерживает и трех минут. Сминает опустевшую коробочку из-под сока и смотрит на Алека:
– Хорошо. Я приглашу.
Лайтвуд точно не ослышался?
А может ему показалось?
Но нет, Стайлз все еще смотрит и как-то слишком лукаво улыбается.
Тут явно какой-то подвох. И Стилински не заставляет себя долго ждать: улыбается еще шире и пододвигает свой стул ближе, переходя на заговорщицкий шепот:
– Я позову Дерека, если ты позовешь Магнуса.
Магнуса? Магнуса Бейна? Нет, у Алека точно слуховые галлюцинации. Он недоверчиво смотрит на друга, надеясь, что тот сейчас рассмеется и скажет, что пошутил. Но Стайлз молчит. Лишь продолжает усмехаться.
Лайтвуд бросает из-за плеча взгляд на столик Дерека. Рядом с Хейлом, как и всегда, вальяжно расположился Магнус Бейн. Он даже не озаботился найти стул и сидел на краю стола, закинув ногу на ногу. Это тоже относится к тем вещам, которые никогда не меняются.
– Бейна? И кто тут и нас с ума сошел, Стайлз? Он же…
– Ой не надо мне тут. Я же вижу, как ты на него смотришь.
Алек считает, что Стилински очень часто несет какую-то чушь, и это не лечится.
Он смотрит на Магнуса? Еще чего.
Лайтвуд фыркает себе под нос.
Нет, конечно же, он не будет звать Бейна ни на какое свидание. Но вообще-то он мог пригодиться.
***
– Магнус?
– Александр.
Всегда только так. Только полное имя. А Алек позволяет и даже смущенно улыбается, хотя любой другой за «Александра» получал, как минимум, уничтожающий взгляд.
И что Бейн с ним творит?
Лайтвуд берет себя в руки и сгоняет с лица улыбку. Наблюдает, как Магнус плавно ведет плечом, откидывает со лба челку и хитро щурится.
Пижон.
– Посмотрите-ка, кто снизошел до меня. А что без своего дружка?
Как же. Бейн. Бесит.
– А ты без своего? – Алеку самому стыдно за свой ответ. Он никогда не лезет за словом в карман и всегда может остроумно среагировать на самую хлёсткую фразу, но почему-то рядом с Магнусом эта способность улетучивается быстрее испуганной выстрелом куропатки.
Но Магнусу, кажется, все равно. Он иронично улыбается и складывает руки на груди:
– Туше.
Алек нервно сглатывает. Солнечные лучи играют на сильных руках, крепких ладонях и длинных музыкальных пальцах. И не думать о том, что Магнус может делать этими самыми пальцами – непосильная задача.
Взгляд поднимается выше, к рукавам футболки, шее, острым линиям подбородка… И встречается с насмешливым взором карих глаз.
Безголовый Алек. Как можно было так в открытую пялиться на Бейна?
Он чувствует, как кровь приливает к щекам, и пытается убедить себя, что все в порядке. Ну поймали его за разглядыванием, ну и что? Его это не должно волновать, он же вообще-то по делу пришел.
– Магнус, а если серьезно, где Дерек?
– Я, конечно, не знаю, с чего ты заинтересовался, но он был на стоянке.
Ну конечно же. Кто бы сомневался?
– Угу. И Стайлз тоже там.
Магнус закатывает глаза и понимающе улыбается.
– И когда до этих двоих уже дойдет?
– Поэтому я и здесь. Мне нужна твоя помощь.
***
Идея двойного свидания принадлежит Алеку. Он говорит Стайлзу, что пригласил Магнуса, и не оставляет другу возможности отказаться.
Идея пойти в кино принадлежит Магнусу.
В принципе, все проходит неплохо. Кинозал не переполнен, сюжет фильма интригует, Стайлз без умолку болтает и не дает сосредоточиться на экране. Хотя, может быть, сосредоточиться на экране не дает Магнус, который сидит слишком близко и ненароком несколько раз пробегает по предплечью Алека кончиками пальцев.
Проблема в том, что Стайлз болтает с Лайтвудом, с Магнусом, но только не с Дереком, и создается ощущение, что он поставил себе цель игнорировать и даже не смотреть в его сторону.
Хейл с каждой минутой все сильнее хмурится.
Это случается в тот самый момент, когда они вчетвером после кинотеатра идут к небольшому уютному кафе в конце квартала. Стайлз нелепо машет руками, пытаясь доказать, что конец фильма был совершенно нелогичным, Дерек смотрит в землю и пинает небольшой круглый камень носками ботинок, а Алек и Магнус переглядываются между собой.
Вот в тот момент это и случается.
Магнус резко останавливается, хватает Алека за запястье и притягивает к себе. Лайтвуд даже не успевает среагировать, а его губы уже накрывают требовательным поцелуем.
Он оторопело выдыхает в чужие губы. Его руки непроизвольно дергаются, чтобы оттолкнуть явно сошедшего с ума Магнуса, но останавливаются в последний момент.
Почему?
В следующее мгновение даже мысль о том, чтобы оттолкнуть, улетучивается. Где-то под ребрами рождается тепло и распространяется по всему телу. Почти заставляет задыхаться.
Алек несмело приоткрывает рот и проводит языком по нижней губе Магнуса, не без удовольствия замечая, что тот вздрагивает и прижимается еще ближе. Их языки сталкиваются, ласкают друг друга, слишком грубо и на грани приличий. Но у Алека все тело горит, и последнее, о чем он думает – это мнение окружающих.
Он не может сдержать тихий стон.
Бейн с довольной улыбкой отстраняется от него, и в этот момент он как никогда раньше похож на хитрого кота.
Алека словно окатывают ледяной водой. Он затравленно дышит. Хочет побиться головой об стенку из-за того, что его собственное тело его предало… И одновременно хочет вернуться к этим губам, сминать их своими, страстно, влажно, глубоко.
– Ну и что это было?
– Я хотел заставить их действовать, – как ни в чем ни бывало тянет Магнус.
Алек чертыхается себе под нос. Ну конечно, они с Бейном договорились свести своих друзей, и это просто была часть плана. Необговоренная часть плана.
Можно провалиться под землю прямо сейчас? Ведь если раньше Магнус только подозревал о чувствах Алека, то сейчас…
Хотя стоп. Какие это еще чувства? Он действительно только что подумал о чувствах к главной королеве драмы всея Нью-Йорка? Как вообще можно было?
Даже в мыслях его оправдания звучат, как лепет студента, не подготовившегося к экзамену.
Лайтвуд оглядывается за спину и понимает, что там, где недавно стоял Стайлз, пусто. Дерек тоже исчез из поля зрения, но стоило посмотреть немного вправо… В другой ситуации Алек бы победно улыбнулся, увидев, как Дерек тащит куда-то Стайлза, бесцеремонно схватив его за руку. Но не сейчас.
Он оборачивается к Магнусу с ярко-горящим румянцем на щеках. Хочет отступить хотя бы на шаг назад, потому что в чужих объятиях слишком душно, жарко и немного стыдно.
Но Бейн не дает ему этого сделать, крепче сжимая свои руки на его талии.
– Они уже ушли, – с намеком произносит Алек и снова делает попытку вырваться.
– И что?
Магнус лишь закусывает губу, и это совпадение, что у Алека именно в этот момент перехватывает дыхание.
– Почему ты все еще меня держишь?
***
– О боги, это он!
– Да, Стайлз. Это он. Дерек Хейл. Твой парень.
Алек закатывает глаза. И с чего он вообще взял, что что-то изменится? Он все так же вынужден выслушивать про великолепного Хейла, только теперь в двойном объеме. Но он не жалуется, потому что и сам кое-как сдерживает себя, чтобы не начать воспевать оды Магнусу Бейну.
Хотя одно все же изменилось. Стайлз теперь не думает о том, что у Хейла большой член. Он это знает наверняка.
========== Часть 15. Магнус/Мэттью ==========
Комментарий к Часть 15. Магнус/Мэттью
Нестандартный пейринг. Небольшая зарисовка.
– Мэтт, – Магнус хрипит и двигает бедрами вперёд. Умелый рот на его члене, горячий язык и обжигающее дыхание творят невообразимые вещи. По телу прокатывается волна дрожи, доводя до безумства, и Магнус комкает в кулаках простынь.
Ему даже плевать, что она не шелковая.
– Мэтт, – жар рта и розовые пухлые губы на головке.
Мэттью расслабляет горло и берет глубоко, выпускает изо рта, чтобы насадиться вновь, втягивая щеки.
– Мэтт, – Магнус кончает бурно, изливается в рот любовника и обессилено отпускает простынь из ослабевших пальцев.
Даддарио доводит себя до разрядки двумя рваными движениями ладони. Терпкая, теплая сперма попадает на бедро Магнуса, на смятую простынь, и Мэтт падает рядом.
Матрац глухо скрипит.
Комната 23 в дешёвом мотеле на затерянной между проспектами улочке Бруклина давно стала их вторым домом. Потёртые стены, потёртая мебель. Потёртая жизнь.
Номер, как отражение их душ.
В номерах 22 и 24 за тонкими стенами так же скрипят матрацы, спинки кроватей бьются о стены, страстные стоны разрезают тишину ночи. За окном лают дикие, не прирученные собаки, беснуясь под полной луной. По коридору мимо двери проходит консьерж, шлёпая тяжёлыми ботинками по скрипящему полу.
Спертый воздух смешивается с ароматами секса и забивается в ноздри.
Магнус никогда бы не предположил, что будет спать с мужчиной из другого мира в захудалом мотеле.
Магнус никогда бы не признался, что в этом мотеле он почти счастлив.
Почти.
На большее он не может рассчитывать.
Здесь его хотя бы понимают и дарят необходимый покой.
Потому что Магнус в глазах Мэтта видит тот же холод, в прикосновениях читает ту же тоску, в движениях различает ту же рваность и недосказанность.
Они стоят на краю обрыва и умирают от фантомной боли, сдавившей ребра.
Они одинаковые.
И их души одинаково разделены на две части, из которых им принадлежит лишь одна.
***
Их знакомство начинается в одном из многочисленных баров Нью-Йорка, куда Магнус открывает портал. Точнее, он вообще не знает куда открывает портал. Просто хочет убраться подальше от пронзительных голубых глаз и яркой руны союза на руке. Она причиняет почти физическую боль. Заставляет задыхаться от безысходности и тонуть в безмолвной ярости.
Жизнь проваливается в тартарары вслед за попытками ненавидеть или хотя бы держаться подальше. Вслед за доводящим до хрипа криком, разнесшимся над Бруклином. Вслед за злостью на себя за то, что открыл сердце человеку, которому это не нужно.
Точнее, который никогда не признается в том, что ему это нужно.
В ненаправленном портале можно потеряться. И Магнус думает, что теряется, когда оказывается у барной стойки, за которой сидит… Его Александр. Без единой руны на теле.
Их знакомство начинается с глупой ошибки и боли четырехсотлетнего мага, ничего непонимающих взглядов и нескольких шотов текилы.
Их знакомство начинается с тихих признаний.
– У него жена.
Заботливый взгляд и нежная улыбка Шелби.
– У него жена.
Яркая помада на губах и прямая спина Лидии.
***
Родные обшарпанные стены, изученные вдоль и поперек все горизонтальные поверхности номера, вызывающее улыбку число “23”.
Завтра Мэтту с утра вставать на съемки, завтра Магнусу открывать портал и возвращаться в свой мир. Они не увидятся еще неделю, но сейчас они вместе.
Они разбиты, но целы друг для друга.
========== Часть 16. Малек. ==========
Комментарий к Часть 16. Малек.
«Книжный вор» каждый раз выбивает почву из-под ног. Но вдохновляет.
Задумывалось, как нечто крохотное, но что-то пошло не так.
Мы просто есть. Ни люди, ни звери. Ни живые, ни мертвые.
Вершители судеб и злой рок. Карающие за грехи и отбирающие жизнь. Но в то же время ничто из этого.
Мы в тенях, в гранях песка, в отражениях или на дне океана под толщей воды. Сотканные из света и несущие тьму. Или наоборот?
И неважно, боитесь вы нас или ждете, мы неумолимо приближаемся к каждому.
***
Магнус один из них. И даже он считает, что в этом описании слишком много пафоса.
***
Алек Лайтвуд благоговейно проводит пальчиками по выведенным буквам и прикрывает глаза одновременно от страха и восхищения. Он еще не может разобрать написанного сам, но знает значение фразы. Папа с мамой иногда читают эту книгу вслух.
***
Впервые Магнус видит его, когда приходит за девочкой лет шести-семи.
За девочкой с удивительно-рыжими волосами.
Бейн смахивает с лица нависшую челку и оглядывается. Вокруг мрачно – серые стены, грязно-коричневые шторы, черный от копоти пол, даже когда-то светлый потолок сливается с темнотой ночи.
Он наверняка бы поморщился от спертого густого воздуха, если бы мог его почувствовать. Но он глубоко вдыхает на автомате и не ощущает ровным счетом ничего. Делает шаг вперед, туда, куда тянет едва ощутимая связь с теплой душой в пока еще живом теле.
Ему не вредят ни осколки, попадающиеся то тут, то там, ни огромные гвозди, торчащие из деревянного, местами прогнившего, пола, но он видит их. Видит и дает волю тоске по ушедшим временам, когда вокруг было куда больше красок, улыбок и ярких чувств. Но люди – странные создания: всегда губят то, что им преподносится на блюдечке, и в итоге сами не понимают, как их действия привели к концу.
Магнус усмехается. «Конец света!», «Мы все умрем!», «Апокалипсис сегодня!» – он слишком хорошо помнит кричащие заголовки газет, края которых трепал ветер, безнаказанно гулявший в заброшенной бакалейной лавке.
Люди чувствовали, что что-то грядет, и старались как можно больше времени проводить со своими семьями. Даже не увольнялись – просто не выходили на работу.
Но можно сколько угодно ждать наступления беды, а она все равно придет неожиданно. Выпрыгнет из-за угла, словно черная кошка, и перебежит дорогу, навсегда меняя ход жизни. Вырвавшуюся из-под контроля болезнь, выведенную в военных лабораториях, не смогли остановить, и она, распространившись слишком быстро, выкосила почти половину всего населения Земли.
Магнус вздрагивает от воспоминаний: слишком много работы для него, слишком много боли для окружающих смертных, копошащихся, как муравьи в своем муравейнике. Только те знают, что делают и куда идут, а эти слепо бредут, на ощупь разыскивая выход.
И души… Много теплых, трепещущих душ, которые сами плыли в руки и растворялись в холодных ладонях, ступая в новое путешествие. Магнус не знает, что там, за гранью. Никто из них не знает. Они лишь мост, застрявший между реальностями, мост, которому иногда нравится представлять, что бы ждало его там. Они не говорят об этом, да и вообще общаться между собой не видят смысла, но Магнус догадывается, что Катарина, прикрывая глаза, мечтает однажды перейти черту. Наверное, Рафаэль тоже.
Он возвращается в реальность, где на всей планете не осталось и тридцати процентов ее бывшего населения. Кучка людей, до которых болезнь добирается слишком долго, убивая, но не сразу. Словно издеваясь.