Гарри поспешил стянуть с себя одеяло и огляделся в поисках одежды. Если выбраться из Больничного крыла быстро, то можно туда не вернуться. Если же тебя в процессе поймает мадам Помфри - жди беды.
- Ха… добрый день, мадам Помфри, - погрустнел Поттер, когда увидел перед собой суровое лицо колдомедика.
- Вернитесь в постель, молодой человек, - строго сказала женщина, и Гарри пришлось подчиниться.
Он немного побаивался мадам Помфри в определенном смысле. Тот, кто умеет лечить самые разные увечья, точно знает, как нанести их самостоятельно. Поттер надеялся, что его выпустят отсюда хотя бы к вечеру, но и к вечеру его выпускать не захотели.
«Вам нужен покой, мистер Поттер, это приказ директора».
«И почему я не могу упокоиться в своей комнате?», с грустью подумал Гарри, но ничего не сказал. В Хогвартсе вообще было не принято обсуждать приказы директора.
И если Гарри Поттера не пожелали отпустить из Больничного крыла с миром, к нему с миром пришел Рон. С первоначальной целью – поддержать друга, с второстепенной – возмутиться тем, что Поттер совершенно забросил уроки в Выручай-комнате, а теперь еще и умудрился свалить «в отпуск».
- Чем ты вообще думаешь? – недовольно осведомился Рон, внезапно воспылавший любовью к учебе.
- Ну, не головой, - ответил Гарри примирительно. – Но я все еще думаю, что лидер – Гермиона, так что почему бы ей самой не…
- И позволить тебе заниматься самым интересным? Уж нет, Поттер, будет логично распределить обязанности, а потом, в свободное время, продолжать ставить школу на уши, - категорично заявил Уизли, и Поттеру пришлось смириться.
- Ладно. Можешь занимать постель рядом, мне требуется больше минуты, чтобы придумать что-то достаточно хорошее.
- Нам и одной хватит, - пожал плечами Рон, и Гарри пришлось признать, что хватит.
- Ладно.
Гарри Поттером вообще сложно манипулировать. Он старается распознавать такие вещи и уж точно не согласится сделать что-то просто потому, что его назвали красавчиком, умницей или еще кем-то. В конце концов, озвученные факты – это не повод относиться к кому-то лучше. Профессор Квирелл тоже пару раз говорил Гарри, что он неплох в Защите от Темных искусств, но Поттеру это как-то не помешало распознать в нем злодея мирового уровня.
В общем, Поттером нельзя манипулировать. Ничего просто не получится.
Если ты не Рон Уизли, разумеется.
- А еще нам нужен лозунг. И устав, - поделился соображениями Рон, которого вполне устраивало выбранное положение на кровати – вплотную к Гарри и с головой у него на плече.
- Весь прошлый год не нужен был, теперь стал нужен? Я уже придумал: «Вступил в ОД – получи скотч, чтобы заклеить треснувшую от наглости морду», - мрачно отозвался Гарри, который и так потратил уже половину чернильницы для того, чтобы расписать несколько возможных способов оповещать всех о собраниях в ОД, не привлекая внимания.
Их пришлось расписать подробно, потому что Гермиона вся была по голову в делах старосты, раз Гарри совершенно не вовремя вышел из игры, и у нее точно не было времени на то, чтобы разыскивать живых авроров и выяснять у них, что скрывается под кодовым названием «Жабры трутовика».
- Не все поймут, - пожал плечами Рон, поудобнее устраиваясь и дыша Гарри в шею.
Тот честно старался вспомнить о том, что Гарри Поттером никто не может манипулировать. Но что-то все-таки пошло не так.
- Я тебя ненавижу, ты знаешь? – покраснел Гарри и показательно пересел на другой конец кровати; Рон широко улыбнулся, демонстрируя наивысшую степень невинности – он прекрасно знал, что уже выиграл.
- Я заметил. Как ты умудрился год ни с кем не встречаться? Малфой узнал бы, точно придумал бы гораздо лучшую тактику, чем ту, что использует сейчас.
- Он воспитан Люциусом, значит, у него есть совесть в зачаточной стадии. Это уж точно не позволит ему таким наглым образом об меня тереться, ясно тебе, Уизли?
- Я полностью отрицаю тот факт, что у Люциуса есть совесть.
- У Люциуса? Он понятия не имеет, что такое совесть. Но он позаботился о том, чтобы у его сына было больше хороших качеств, чем у основной версии Малфоя II.
- У него не получилось.
Гарри не смог не усмехнуться, на мгновение поднимая глаза от пергамента. Улыбка Уизли осталась прежней – широкой и наглой – но он хотя бы снова воспринимался как хороший друг.
Гарри был единственным ребенком в семье, одной из самых ярких фигур школы, и Гарри просто не мог долгое время находиться в одиночестве. Это вгоняло его в тоску. И Рон этим нагло пользовался, потому что изучил друга гораздо лучше, чем его собственные родители.
Обнять, взъерошить волосы, прижаться во сне – и Гарри Поттер счастлив. Это было легко, как таблица умножения, которую Гермиона заставила выучить мальчиков на первом курсе. И не важно, встречаешься ли ты в это время с Гарри Поттером, являешься его другом или ты вообще какой-то сомнительный тип с Пуффендуя или любого другого факультета.
Но что-то Рона все-таки беспокоило. Румянец, возможно. Они с Поттером расстались непонятно почему, но все-таки факт был фактом. И Гарри был не из тех, кто гонится за прошлым, даже если прошлое старательно от него скрывается и вообще всячески нарывается на преследование.
«Еще полгода, и он будет виснуть на Снейпе или Малфое», мрачно подумал Рон. Не то, чтобы его возмущали слизеринцы, но тем было под сорок, и Рон считал, что его друг может получить что-то получше, чем профессор и темный маг из министерства.
- Гарри?
- Что? Еще какие-то пожелания? Иди к Мерлину! – тут же отозвался гриффиндорец, не собираясь брать дополнительную нагрузку; он вроде как должен отдыхать, а не напрягать редко используемый мозг.
- Тебе стоило сказать: «Да, Рон? Я с удовольствием тебя послушаю».
- Мама тоже часто говорит мне: «Гарри, тебе стоит меньше влезать в неприятности». Как видишь, это не работает, - огрызнулся он.
Рон с задумчивым видом взял подушку и взвесил на руке. Раздраженный Поттер? Им нужен твердо стоящий Хогвартс, а не непонятные развалины, поэтому раздраженного Поттера должно быть как можно меньше. Когда подушка прилетела ему в лицо, Гарри подался назад, ударился затылком, разлил на себя чернила и полузадушено шумно вдохнул, как делают это утопающие, не понимающие, как они вообще оказались под водой. Рона это совершенно не смутило, поэтому через секунду в Поттера полетела вторая подушка. И тогда Гарри решил, что одеяло – снаряд с большей площадью поражения.
Через минуту все рядом стоящие кровати оказались без подушек и одеял, а шестикурсники свалились на пол, разорвав пергамент, полностью измазавшись в чернилах и точно перепугав мадам Помфри. Гарри решил, что терять ему уж точно нечего, поэтому применил запрещенный прием – обхватил Рона поперек груди, прижал к полу и защекотал.
- Т…ты меня прикончишь! – с трудом прерываясь от смеха, взвигнул Рон пытаясь столкнуть с себя Гарри.
Тот только сильнее сжал коленями бедра Рона, хохоча и совершенно не собираясь прерываться раньше, чем Рон раскраснеется так сильно, что станет похож на перезревший помидор. У того ушло полминуты – Уизли выглядел так, будто на нем можно жарить яичницу, уже сорвал голос и готов был умереть только для того, чтобы это закончилось. Гарри тяжело дышал, но у него в груди трепетало что-то, очень похожее на счастье. Он уже неделю не дурачился с кем-то просто так.
Гарри подозревал, что во всем было виновато именно это странное чувство. Во всем, что случилось дальше. И в том, что гриффиндорец подался вперед, прижимаясь сухими губами к губам хватающего воздух Рона. Да, именно оно.
Рон умудрился подавиться чужим языком, и это уже превратилось в предумышленное убийство, поэтому Гарри поспешно отпрянул назад, скатываясь с друга и пялясь в белый потолок. Сердце у него стучало где-то в голове, так громко, как никогда не стучал даже хогвартский колокол.
Ну конечно, они расстались. И, вроде бы, именно Гарри был инициатором – он не особо помнил, как это случилось – но сейчас Рон казался таким правильным и знакомым, что гриффиндорец и сам не сразу осознал, что делает. И это не показалось ему хорошим знаком.
- Гарри?
- Да, Рон? Я с удовольствием тебя послушаю, - выдавил Поттер, приподнимаясь на руках и виновато смотря на Рона; тот не выглядел особо злым, но и счастливым тоже.
- Блейз тебя убьет, если узнает об этом, так что будь добр, больше не выкидывай чего-нибудь подобного, - посоветовал Уизли.
- Блейз? А он-то здесь откуда? – непонимающе моргнул Поттер, и не подозревая, сколько всего интересного пропустил за неделю «отсутствия».
Личная жизнь его друзей как-то слишком стремительно менялась в слизеринскую сторону, и Гарри очень надеялся, что хотя бы Гермиона не пойдет по стопам Рона. Надежды Гарри обычно не оправдывались.
Рон ушел через час, когда они восстановили все с помощью репаро, а Гарри все-таки написал устав и велел отдать его Луне Лавгуд, чтобы она размножила его и, возможно, украсила красивыми значками. Уизли согласился – ему не особо хотелось возиться с этим самому, а у Гермионы и так едва ли найдется время на средства связи.
Мадам Помфри заявила, что выпустит Гарри из Больничного крыла не раньше, чем завтра днем, поэтому он с большим страданием понял, что ему предстоит пялиться в белый потолок целую ночь. В Больничном крыле было совершенно нечем заняться.
Гарри терпеть не мог больницы. От них веяло стерильностью, неприятными воспоминаниями и… смертью, пожалуй. Когда Гарри было тринадцать, отец внезапно появился в доме в Годриковой лощине с истекающим кровью аврором на руках. Он ожидал найти дома Лили, но та куда-то ушла еще с утра, и тогда единственное, что мог сделать Гарри – это крепко держать раненого аврора, чтобы тот не покалечил себя еще сильнее при перемещении в больницу Св. Мунго. Гарри понятия не имел, кто этот человек, понятия не имел, почему отец кричал на докторов, которые говорили, что ничего не могут сделать. И Гарри понятия не имел, что тот умрет через несколько часов.
Впечатления, полученные в детстве, одни из самых ярких, но Гарри почти не помнил подробности того случая. Зато он помнил, что там, где больницы, рядом всегда бродит высокий тип с косой. И когда Гарри очень долгое время проводил в Больничном крыле, то действительно начинало казаться ему больницей.
Чтобы отвлечься, Гарри перевернулся на бок и замер. В углу стоял Альбус Дамблдор. Раньше за ним такого не водилось.
- Профессор? – аккуратно позвал Гарри, не уверенный в том, что Дамблдор не ходит во сне; когда-то он читал, что лунатиков лучше не будить резко.
- Доброй ночи, мой мальчик, - отозвался директор Хогвартса, тут же выходя из тени и добродушно улыбаясь. – И ты не спишь в эту чудесную ночь?
- Сон как-то не идет, - рассеянно пробормотал Поттер, разглядывая Дамблдора.
Тот был в розовой ночной мантии и забавной шапке с помпоном. Очень похоже на то, что директор просто забыл заклинания и отправился на кухню за стаканом воды, но по дороге решил заскочить к Гарри.
- Вы не могли бы сказать мадам Помфри, чтобы она отпустила меня сейчас? Я плохо сплю в Больничном крыле, - решил воспользоваться ситуацией Гарри, но Дамблдор покачал головой.
- Мне хотелось бы, чтобы ты провел здесь еще одну ночь. Профессор Снейп рассказал, что с тобой произошло, и я обратился к министру, попросив выслать небольшую группу невыразимцев, чтобы они осмотрели Хогвартс. Сейчас, когда все ученики спят, они находятся в подземельях. Днем, когда проходили занятия – осматривали окрестности и верхние этажи.
- Значит, теперь вы мне верите? Это существо опасно, кем бы оно не было.
- Пока я не могу согласиться с этим, Гарри. Разве оно причиняло тебе вред?
- Оно разбивало столы и вообще вело себя так, будто хотело меня сожрать как минимум, как максимум – медленно расчленить и развесить внутренности на стенах Хогвартса. Да, думаю, оно причинило мне вред хотя бы моральный.
- Нельзя судить только по внешнему облику, мой мальчик. Я позабочусь о том, чтобы ученики были в безопасности, но я хочу, чтобы ты не вмешивался. Позволь мне делать свою работу.
Дамблдор серьезно посмотрел на Гарри, будто на коллегу по очень опасной и важной миссии, которого просил «поверить ему хотя бы раз». Гарри поежился. Если Дамблдор стал обеспокоен, значит – есть из-за чего. И если раньше боялся не столько Гарри, сколько его инстинкт самосохранения, то теперь и до остальных уголков сознания начала доходить серьезность ситуации.
- Хорошо, профессор, - наконец согласно кивнул Гарри.
- Спасибо, - кивнул директор, а потом задумчиво оглядел кровать Гарри, остановившись на тумбочке, заваленной сладостями, половину из которых принес Рон, половину – непонятно кто. – Знаки внимания от твоих друзей и поклонников, верно?
Гарри хотел было кивнуть, но внезапно замер.
- Простите, сэр? Я не расслышал.
- О, я предположил, что сладости принесли тебе твои друзья, которые заботятся о тебе, - добродушно повторил директор.
Гарри непонимающе прислушался к себе. По телу прошлись холодные мурашки. Но почему?
- Да… наверное, - неуверенно ответил он, незаметно пытаясь растереть холодные руки, чтобы прогнать озноб. – Простите, сэр, кажется, я уже засыпаю.
- Все в порядке, мой мальчик. Я решил нанести визит слишком поздно, чтобы занимать твое внимание долго. Добрых снов.
- Добрых снов, профессор, - эхом отозвался Гарри, лихорадочно соображая, что же произошло; еще никогда раньше он так резко не чувствовал слабость и отголоски дежавю.
Дамблдор ушел из Больничного крыла, и Гарри пролежал еще пару минут, смотря на закрытую дверь. Он медленно успокаивался, и теперь все упорнее пытался найти причину, пока не пропало ощущение чего-то чужеродного. Ему не удалось, и Гарри с досадой фыркнул в подушку. Теперь он точно не сможет уснуть еще неизвестно сколько! С Дамблдором хотя бы поговорить можно было…
- Вечно мне не везет, - прошептал Поттер, и потянулся к лакричной палочке, соблазнительно выглядывающей из коробки.
И едва не выронил ее, когда в коридоре раздались быстрые шаги.
«Да во имя Мерлина», раздраженно выругался Поттер, поспешно засовывая несчастную сладость в рот, чтобы та все-таки не оказалась на полу. «И кто опять игнорирует время отбоя? Очень надеюсь, что с него снимут баллы. Нечего бегать по замку и будить всех».
Он надеялся, что шаги станут максимально громкими, а потом начнут стихать, но те не только стали громким, но еще и оказались совсем рядом с дверью. А потом дверь распахнулась, и Гарри чуть не подавился лакричной палочкой.
- Ты вообще бессмертный, что ли? – поинтересовался главный нарушитель спокойствия, когда другой нарушитель спокойствия закрыл дверь за собой и огляделся в поисках чего-то.
- Я думал, что Филч сейчас ходит в подземельях! – с жаром воскликнул первокурсник, с повышенным интересом оглядывая ширмы и свисающие с кроватей покрывала.
- За тобой Филч гонится, что ли? - присвистнул Гарри, невольно вспоминая, что наученный горьким опытом общения с самим Поттером Филч в первую очередь заглянет под кровать и уж точно осмотрит все углы помещения. – Будешь должен.
- Что? – нервно переспросил Том.
- Должен будешь, - повторил Гарри, откидывая одеяло и приглашающе кивая. – Есть идея получше?
Под дверью замяукала миссис Норрис, которая не могла открыть дверь, но которая была быстрее своего старшего товарища, и Том понял, что на решение у него времени совершенно нет. Мальчишка кинулся вперед, замирая у кровати, но потом все-таки забираясь на нее рядом с Поттером и тихо скуля, когда одеяло укрыло его с головой.
- Будь более натуральным одеялом, - посоветовал Гарри, протягивая руку к следующей лакричной палочке. – Будешь?
В этот момент распахнулась дверь, и в Больничном крыле оказался раздраконенный Филч. Гарри философски осмотрел его с ног до головы, а потом сунул лакричную палочку за щеку.
- Фто такое, мифтер Филф?
Тот, совершая в уме сложные расчеты, резко повернулся, игнорируя Поттера, и поспешно пошаркал в сторону кабинета мадам Помфри. Рядом с ним был тайный ход – очень полезный, если знаешь, где отодвинуть каменную кладку – поэтому не было ничего удивительного в том, что у мальчишки было больше шансов убежать туда, чем оказаться ужином Поттера.