— Отлично, прям как надо. А теперь осталось только…
Он стряхивает несколько капель крови на землю — буквально парочку. Зачем им огромный кровавый цветок или даже несколько? Хватит и…
Но тут Дерек подхватывает Коула на руки, опуская на безопасном расстоянии от него, и начинает:
— Он не хотел, он же просто ребёнок, ты в порядке? Лора, где же ты ходишь?! — и с этими словами он хватает Стайлза за руку и обхватывает окровавленный палец губами.
Стайлз ошарашенно моргает, не успевая договорить. Ему приходится сглотнуть, и каждый выдох вырывается писком. Дело в том, что до этого он даже никогда не целовался. В Бикон Хиллз с ним вообще практически никто не хотел общаться, а поэтому об устройстве личной жизни, не говоря уж о романтических отношениях, не шло и речи. Как бы унизительно это не звучало, дальше, чем сейчас, Стайлз ещё ни с кем не заходил.
Но он не чувствует себя так жалко, как ожидалось. А всё потому, что Стайлз не может отвести взгляд от губ Дерека и от того, как они сжимаются вокруг его пальца, пока тот зализывает несущественную ранку. Может, это нормальное поведение для оборотней, или для пар, или ещё как-нибудь. Он ощущает лишь влажный шершавый язык Дерека на чувствительной подушечке, и от этого на лице разгорается румянец, дыхание сбивается, а колени подкашиваются.
Если губы Дерека так сильно влияют на него в таком невинном жесте, то что было бы, прикоснись он ими к губам Стайлза? Или к шее? Или к любому другому месту на теле?
Но не то чтобы это было важно, ведь Стайлз здесь не останется, а сбежит как можно скорее. Эти вопросы так и останутся без ответа, даже если Дерек и захочет ему показать.
Внезапно тот переводит глаза на лицо Стайлза, и его зрачки расширяются при виде румянца и приоткрытых губ, только что бессознательно облизанных. Дерек вдыхает через нос, и даже думать стыдно, о чём ему только что сообщило обоняние.
— Для… для этого, вообще-то, есть пластыри, — дрожащим голосом замечает Стайлз. Дерек с покрасневшими кончиками ушей наконец выпускает палец изо рта и обследует ранку.
— Тебе всё ещё больно, — хрипло говорит он, тяжело дыша, — я уловил это по запаху. Он же просто ребёнок… а с тобой постоянно что-то случается. Тебя так просто поранить. И ты не исцеляешься.
Стайлз забирает руку и судорожно напоминает:
— Пластыри, Дерек. Серьёзно, всё нормально.
— Круто! — восклицает Коул, подбираясь мимо них к только что проклюнувшемуся плотоядному цветку. Тот тут же кусает его за палец, заставляя залиться смехом.
И пока Лора бежит в их сторону, Дерек приказывает Скотту принести аптечку, а Коул пытается уговорить цветок отпустить его палец, Стайлз осознаёт, что в подобной неразберихе легко будет сбежать.
Но эта идея приходит слишком поздно — Дерек уже забрал пластыри и теперь сосредоточенно и аккуратно обматывает один из них вокруг пострадавшего пальца, — так что Стайлз упускает свой шанс.
Этим вечером Дерек приводит его на чердак и задерживается в дверях, как будто хочет что-то сказать. Но Стайлз так и не успевает спросить — тот просто качает головой и уходит, заперев за собой замок.
***
Следующим утром Стайлза бесцеремонно сгружают в кресло со строгим наказом вообще не шевелиться, а то опять поранится.
И это оказывается зверски скучно.
Однако ближе к обеду из ближайшего коттеджа вываливаются Коул и его близнец без видимых бородавок, аккуратно держа в руках разрисованные вручную горшки с ещё недосохшей краской. На каждом изображены различные сцены резни с участием плотоядных цветков.
Мальчишки оставляют свои горшки сушиться на солнышке, а потом Коул провозглашает:
— Дядя Питер учит нас, как кормить и заботиться о домашних растениях! Им нужен солнечный свет, как и тебе, — и расплывается в широкой улыбке перед Стайлзом.
— А ещё вода, — говорит Деклин, а потом добавляет со зловещей ухмылкой: — И костная мука. Дядя Дерек, а что такое костная мука?
— Перемолотые кости животных, — хмуро объясняет Дерек. — Разве вы двое сейчас не должны заниматься уроками? Или играть во что-нибудь? Или просто находиться в другом месте? — он всё продолжает обстругивать свою деревяшку.
— Не-а, — отмахивается Коул, — нужно заботиться о цветочках. Дядя Питер сказал, что Стайлз знает о них всякие интересные штуки.
На его лице отражается такая надежда, что Стайлз не выдерживает и говорит:
— Ну, я знаю немножко…
— Круто, — выдыхает Коул, а Деклин согласно кивает. Мгновение спустя малыши забираются к Стайлзу в кресло и пристраиваются по бокам, требуя от него рассказов.
Дерек застывает в шоке, и от этого вся ситуация становится ещё прекрасней.
— Ну… — протягивает Стайлз, чтобы подогреть их интерес. — Однажды мне довелось увидеть целый сад из кровавых цветков, и попробуйте догадаться, чем их подкармливала Королева эльфов?
Он выжидает, пока глаза близнецов как можно сильней расширяются в предвкушении, и продолжает:
— Кусками плоти прямо с костей!
— Стайлз, — пытается остановить рассказ Дерек, но близнецы смотрят на него с восторгом и даже некоторой кровожадностью. С внезапно напавшим вдохновением Стайлз начинает выдумывать долгую и запутанную жестокую сказку про армию кровавых цветков, которые борются эльфами-повстанцами, обожающими выдавать невинных мальчиков замуж за других невинных (но очень сердитых) мальчиков просто ради развлечения.
Чем кровавей становится история, тем беспокойней выглядит Дерек, но близнецов она очень увлекает. В течение некоторого времени подтягиваются и другие оборотни, как бы невзначай находя причины остаться поблизости.
Вскоре Кора, Айзек, Скотт, Бойд, Эрика, Джексон, Эйден и Итан — все забывают притворяться, что не прислушиваются, ведь сказка захватывает их точно так же, как и Коула с Деклином.
Выглядит просто уморительно. И совсем не очаровательно. Особенно когда Дерек начинает волноваться на моменте, где невинному герою приходится отбиваться от полчищ диких зверей и кровожадных растений в отчаянной попытке вернуться домой к своей семье.
Нетушки. Это просто приятный способ скоротать день в ожидании подходящего момента для побега, вот и всё.
***
— Я знаю, что ты задумал, — тихо роняет Дерек этим вечером, провожая его на чердак. Стайлз тут же впадает в панику: о чём он догадался? О спрятанных осколках зеркала, о пресс-папье, о зажигалке, о постоянно растущей верёвке из пелёнок?
— Правда?
— Пытаешься внушить нам ложное чувство безопасности, завлекая детей и притворяясь милым.
— Я целый день рассказывал им кровавую сказку, от которой у них, наверное, будут кошмары до конца жизни, — напоминает Стайлз. — Что же здесь милого? — Обычно Дерек запирает дверь и уходит, стоит ему только зайти в комнату, но в этот раз он задерживается в дверях.
— Дети тебе доверяют, — замечает Дерек. — Их доверие легко заслужить — они ещё ни разу не обжигались. Прошу, пожалуйста, не стань для них причиной бояться незнакомцев.
Стайлз фыркает:
— Чего ты от меня ожидаешь? — удивляется он. — Я не собираюсь причинять им вред, это же просто дети! Давай-ка посчитаем, кто тут больше всех пострадал. Если я правильно припоминаю, то для тебя и твоей семьи всё обошлось без боли.
Некоторое время Дерек молчит, а потом признаётся:
— Мне больно каждый раз, когда ты пытаешься убежать. Не должно быть… Я понимаю, что не должно быть. — Он прижимает кулак к груди. — Но мне больно вот здесь. Я не был уверен, что именно ждёт меня после связывающей церемонии. И когда соглашался, то представлял всё совсем не так. Я надеялся, что… что хоть и будет сложно, но я смогу построить хорошие отношения с кем угодно, кого пошлёт Королева.
— Ты ожидал другую наречённую, — напоминает ему Стайлз.
— Если честно, мне было наплевать на её личность. И на то, что вместо неё приехал ты. Но Королева нарушила своё же обещание, и я решил, что все шансы на хорошие отношения пропали. Что это просто ещё одна из её шуток. — Дерек отводит взгляд, потирая затылок и прикрывая глаза, а потом осторожно продолжает: — Но ты всё ещё здесь. И ты храбрее, чем ожидалось. И сильнее. И умнее. И с тобой интересно. И… ты хорошо относишься к детям. — Он смотрит на Стайлза так неуверенно и уязвимо, как никогда раньше. На секунду его взгляд падает на губы, но стоит только дыханию Стайлза немного сбиться, как он тут же отводит глаза и добавляет, облизнувшись: — Может быть, у нас всё ещё есть шанс на отношения.
Стайлз лишь таращится на него, потеряв дар речи.
— Только… только не делай больно детям. И… и стае. И… — Дерек прерывается, будто не считает своим правом сказать «и мне». Вместо этого он осторожно продолжает: — Ты можешь остаться. С нами. Мы можем стать одной семьёй.
— Дерек… — отвечает Стайлз, — у меня уже есть семья. — Он сглатывает ком в горле. — Мне нужно вернуться домой.
В повисшем молчании Дерек, занимающий практически весь дверной проём своими широченными плечами, осматривает его потемневшим нечитаемым взглядом. Стайлз изо всех сил старается дышать ровно, но неподконтрольное ему сердце всё равно несётся в бешеном ритме. Наконец Дерек резко кивает и выходит из комнаты, запирая за собой дверь.
Грохот опустившейся щеколды в полной тишине ставит точку во всей этой ситуации.
***
Стайлз не может заснуть. Вечер только начался: кто-то разжёг костёр во дворе, вокруг которого сейчас и собираются оборотни, смеясь, крича и гоняясь друг за другом, — в общем, развлекаются. И Стайлз убеждает себя, что не чувствует ни капельки зависти или одиночества, или чего-то подобного, а просто хочет вернуться домой.
Садясь на кровати, он закрывает глаза и медленно выдыхает, надеясь, что у папы всё в порядке.
В конце концов стая завывает и обращается в волков, а потом уносится в лес. Стайлз падает обратно на кровать, не сдерживая вздоха.
Некоторое время спустя что-то начинает тихонько шкрябать по двери.
Только Стайлз успевает нахмуриться, как задвижка щёлкает и дверь открывается нараспашку, а за ней стоит широко улыбающийся Коул. У него в руках скрученная железяка, стопка цветочных горшков и совок, а у ног стоит ведро с землёй.
— Взломал замок, — заявляет он без всякого чувства вины. — Хочешь заключить сделку?
Стайлз выглядывает в окно. Некоторые оборотни всё ещё жарят зефирки в костре, или чем они там занимаются, но никто не обеспокоен отсутствием Коула.
— Ну ладно, — отвечает он. — Что предлагаешь?
— Завтра я пойду в школу, — начинает Коул, — и все мои друзья заходят купить себе кровавые цветки, это точно. Я продам их по доллару за штуку и разделю с тобой прибыль. — Он с нетерпением перекатывается с носков на пятки.
Стайлз не может сдержать смеха.
— Но что если твои одноклассники не будут о них заботиться? — интересуется он. — Откуда ты знаешь, что отдаёшь цветки в хорошие руки?
Коул, расставляющий горшки на каждую свободную поверхность, нахмуривается:
— Может, нам с Деклином и правда стоит проверить их знания. Удостовериться, что они хорошие хозяева и не будут жалеть насекомых для цветочков.
— Замечательная идея.
Коул раскладывает поровну земли во все двадцать горшков, пристукивает каждый и выпускает свои волчьи коготки.
— Теперь нужна кровь.
— Погоди-ка минутку, — осаждает его Стайлз. — Как вы собираетесь принести цветки в школу? И где они будут храниться до этого? Если они останутся здесь, это вызовет у Дерека подозрения.
— Я только один завтра принесу! — объясняет Коул. — И все, кто захотят такой же, смогут записаться и принести по доллару на следующий день в обмен на цветок. Мы с Деклином спрячем их в рюкзаках. А пока они поживут в сарае, — и он указывает рукой в сторону небольшой постройки во дворе.
— Ладно, хороший план, — одобряет Стайлз. — Но если ты меня снова поцарапаешь, Дерек будет сердиться. Как думаешь, он может учуять кровь с такого расстояния?
Коул хмыкает, обдумывая его слова:
— Нет, — наконец решает он, но видно, что возможность попасться немного поубавила его пыл. — Её же будет совсем чуть-чуть, а Дерек и другие взрослые не вернутся до утра.
— Знаешь что, давай-ка я сам себя порежу, — предлагает Стайлз, доставая свою заначку для побега из-за коробки. Может, если он поможет ребёнку разбогатеть, то это отвлечёт его от собственных тревог. — Так Дереку не за что будет на тебя сердиться.
Он выкладывает зажигалку, старые свечи и ворох связанных пелёнок — из всего этого так и не получился действенный план побега — и наконец находит подходящий осколок зеркала.
Пока он аккуратно прокалывает палец и стряхивает первую каплю крови в горшок, Коул интересуется:
— А это для чего?
Стайлз оглядывается через плечо:
— Не трогай, — предупреждает он. — Зажигалки могут быть опасны.
— Опасность — моё второе имя, — бормочет себе под нос Коул.
Стайлз сосредотачивает внимание на том, чтобы капать кровью в горшки. Некоторые ростки уже проклюнулись и начали щёлкать своими крошечными челюстями. От этого ему становится не по себе, но маленьким мальчикам должно понравиться.
После этого Коул раз десять ходит туда-сюда, унося в сарай по два горшка за раз, пока Стайлз прячет связанные пелёнки, свечи и осколки зеркала обратно в тайник.
Забрав последние горшки, Коул и не думает запереть за собой дверь.
***
Стайлз помнит, что Кира предупреждала не ходить в лес, но в этот раз у него есть хороший план и больше времени. Он обыскивает столик в прихожей, пока не находит связку ключей от какой-то из машин, после чего прокрадывается на улицу.
Уже стемнело, и не слышно ни звука. Стайлз старается двигаться как можно тише, опасаясь, что в любой момент из тени может выскочить оборотень в волчьей форме и опрокинуть его на землю. Что это просто проверка.
Он тихо-тихо отпирает дверь пикапа и забирается внутрь, а затем мягко закрывает её за собой и вставляет ключ в замок зажигания. Дальше замирает на несколько секунд, делая глубокий успокаивающий вдох, и поправляет зеркало заднего вида. В нём отражаются его собственные широко распахнутые от волнения глаза и бледное лицо.
Стайлз включает зажигание, разрывая ночную тишину рокотом двигателя.
Но вдруг раздаётся ещё один звук — быстрый, пронзительный и полный ужаса крик.
Сердце Стайлза ухает в пятки, а сам он подскакивает на месте, ожидая увидеть оборотня или эльфа, или ещё что похуже, но вокруг лишь тишина и мрак… который вскоре озаряется отблеском пламени где-то позади.
Стайлз медленно оглядывается через плечо. Обычно оборотни тушат костёр перед тем, как превратится в волков и убежать в лес. Почему он всё ещё горит?
Однако горит не костёр. Горит сарай.
И Стайлзу всё равно. Ему нужно вернуться домой. Нужно позаботиться о папе. Нужно…
Но сарай в огне. Тот самый, куда сорок минут назад ушёл Коул с проросшими кровавыми цветками и капиталистическими планами, объявив, что опасность — его второе имя.
Он забрал зажигалку с остатками бензина, а Стайлз даже не заметил.
— О чёрт, — выдыхает он, пока пламя разрастается и полностью охватывает крышу сарая.
С другой стороны, это не его проблема.
Коул же оборотень. Всё с ним будет в порядке. Даже если он и остался внутри горящего сарая с плотоядными цветками, даже если ему как-то удалось утащить зажигалку прямо у Стайлза из-под носа и поджечь эту чёртову постройку, даже тогда. Коул оборотень и сможет исцелиться.
А Стайлзу нужно вернуться домой к папе.
Он в последний раз оглядывается на сарай. Может, Коула там вообще нет.
Но кто тогда кричал…
Теперь воцарилась пугающая тишина.
Стайлз закрывает глаза. Пора уезжать. Пора…
Вдалеке захлопывается дверь, и Деклин выбегает во двор в пижаме с растрёпанными волосами, задрав голову. Он воет, ну, или пытается выть дрожащим и пронзительным писком, полным отчаянья. Где-то глубоко в лесу раздаётся ответный вой.
Но они слишком далеко, а малыш бежит напрямую в горящий сарай.
— Блядь, — шипит Стайлз, вываливаясь из машины.
Всё ещё матерясь, он несётся в сторону сарая, едва успевая подхватить Деклина на руки прямо перед объятой огнём дверью.
— Стой здесь, — рявкает Стайлз, опуская его подальше от пожара.
— Коул внутри, — сообщает тот срывающимся голосом, — и он уже не может даже выть.
— Ладно.
Стайлз просто в ярости — на себя, на Коула, на Дерека и Королеву эльфов, на идеальные для побега обстоятельства и на то, что не смог оставить малыша-оборотня в горящем сарае.