Но как же иначе? Папа не принял бы его назад, брось он ребёнка в такой ситуации, и правильно бы сделал.
Но ярость всё равно закипает, да такая сильная, что Стайлз одним пинком выносит дверь в сарай.
Он залезает внутрь, пригнувшись, потому что большая часть огня и дыма находятся под крышей. Но опорные балки уже начали тлеть, и до полного обрушения осталось совсем немного.
Стайлз падает на четвереньки, натягивая майку поверх носа и рта, и всматривается в палящий жар.
Сарай совсем небольшой, и это позволяет ему почти сразу же разглядеть Коула, лежащего в углу без сознания. По лицу у него течёт кровь, а рядом валяется тяжёлая металлическая полка — похоже, она и упала ему на голову, — но он всё ещё дышит, а значит, не всё потеряно.
Стайлз осторожно поднимает Коула на руки, прижимая к себе, и под пугающий треск со всех сторон несётся в сторону двери.
Он вываливается наружу, вдыхая живительно чистый и прохладный воздух, за секунды до того, как сарай позади него со скрежетом проседает и обрушивается пылающей грудой дерева.
— Он умер? — рыдает Деклин, пока Стайлз опускает Коула на траву. — У тебя майка горит!
И это правда, поэтому Стайлз быстро стаскивает её и откидывает в сторону. Кашель сотрясает всё его тело, а лёгкие пылают, но в целом с ним всё в порядке.
— Иди принеси воды, хорошо? И какое-нибудь полотенце, — просит он Деклина с напускной улыбкой, пытаясь не дать ему запаниковать. — С Коулом всё нормально. Просто шишка на лбу. Вода поможет.
Деклин тут же уносится выполнять его просьбу, а Стайлз принимается осматривать рану на голове у Коула. Будь он человеком, пришлось бы накладывать швы, а так она уже начинает затягиваться. Как только Деклин возвращается, Стайлз даёт ему задание аккуратно вытереть лицо брата от сажи и пепла.
Отчаянный вой в лесу раздаётся всё ближе.
Глаза Коула распахиваются, и он испуганно втягивает в себя большой глоток воздуха, а потом ещё и ещё, пока его лёгкие исцеляются от повреждений дымом.
— Ты в порядке, в порядке, — повторяет Стайлз снова и снова, ведь обоим братьям, похоже, важно это услышать.
Грудная клетка у него болит. Сердце тоже. Ему кажется, что последняя надежда на побег только что испарилась, поэтому приходится смаргивать слёзы, как можно сильней обнимая Коула и Деклина, которые и сами жмутся к нему в поисках утешения. Они оба дрожат, да и Стайлз, наверное, тоже.
В таком состоянии стая и находит их несколько мгновений спустя.
Воцаряется хаос: Лора отчаянно сгребает сыновей в охапку, Талия приказывает остальным оборотням потушить пожар, пока он не перекинулся на что-то ещё, Эрика рычит, что Джексону — а именно он должен был сегодня следить за детьми, но куда-то запропастился — теперь несдобровать, а Коул и Деклин, рыдая, прижимаются к маме.
Измазанный сажей и пеплом Стайлз с горящими лёгкими просто сидит среди них в одиночестве, будто оцепенев.
— Дерек, — зовёт Талия, когда детей наконец отвели домой, а оставшиеся члены стаи занялись тушением пожара. Её тихий голос звучит очень ласково. — Дерек, ты нужен Стайлзу.
Дрожащий и бледный Дерек опускается на землю рядом с ним. Он оглядывает почерневшее лицо Стайлза, его обуглившуюся майку и ключи от пикапа, зажатые в трясущейся руке, и хрипло шепчет:
— Зачем ты это сделал?
Стайлз моргает.
— Зачем я это сделал? — Он с трудом сглатывает. — Это не… не я устроил поджог, если ты об этом. Но вина всё равно на мне. Коул стащил мою зажигалку, а я даже не заметил. Слишком увлёкся побегом, и… и даже не задумывался, пока не увидел пожар, и тогда… — Стайлз замолкает и устало опускает ключи в ладонь Дерека.
— Нет, нет, я хотел спросить, зачем ты полез в горящее здание, чтобы его вытащить? Ты же… ты не исцеляешься.
— Это был маленький сарай, — срывающимся голосом замечает Стайлз. — А он просто ребёнок.
— Ты не сбежал, — всё так же ошарашенно говорит Дерек. Как будто именно он тут в шоке. — Ты не…
Конечно, Стайлз не сбежал. У него была идеальная возможность, но он остался и теперь больше никогда не увидит папу. Конечно, это его вина, но сердце всё равно разбивается.
— Эй, — тихонько зовёт его Дерек, аккуратно обхватывая ладонью за щеку и поглаживая лицо большим пальцем. Похоже, он вытирает слёзы, но Стайлз даже не заметил, что начал плакать. — Эй, всё хорошо. С тобой всё будет в порядке.
Стайлз вздрагивает и закрывает глаза, шепча сорванным голосом:
— Мне нужно вернуться домой, Дерек.
Некоторое время тот молчит, всё ещё придерживая его за щёку, и потом тихо признаётся:
— Не могу понять, почему ты так отчаянно рвёшься домой, если тебя послали сюда со злыми намерениями. Особенно после того, как ты спас жизнь моему племяннику.
Стайлз поднимает на него широко распахнутые глаза, полные слёз.
— Я никогда бы ему не навредил и не позволил бы чему-то с ним случиться, — опустошённо говорит он. — Так же и с тобой, и с твоей семьёй, и со стаей. Мне очень жаль, что тебе больно, когда я убегаю, но мне нужно вернуться домой, нужно позаботиться о моей собственной семье, прошу, пожалуйста, пойми. Прошу. Мне нужно вернуться домой.
Озарённый пламенем Дерек всё ещё держит его лицо в ладонях, проводя большим пальцем по нижней губе. Некоторое время он пристально смотрит Стайлзу в глаза, ища в них подтверждение правды, которую и так уже давно можно было понять по сердцебиению.
И потом Дерек переводит взгляд на его губы, будто не в силах больше сдерживаться. Стайлз боится даже представить, что он может расслышать сейчас в ритме рвущегося наружу сердца.
— Дерек, — шепчет он, не зная, что сказать дальше.
Но это и неважно — прежде чем он успевает произнести ещё хоть слово, Дерек целует его. Выходит так мучительно нежно, что Стайлзу хватает лишь секундного касания губ, чтобы потеряться. Смесь из боли, безнадёжности и беспомощности тяжким грузом придавливает его к земле, но Дереку всегда так хорошо удаётся облегчать его страдания. Стайлз не выдерживает и отвечает на поцелуй, выдыхая ему в рот и позволяя проникнуть языком внутрь.
Но даже углубляя поцелуй, Дерек делает это нежно и осторожно, а потом и вовсе отстраняется.
— Хорошо, — дрожащим голосом шепчет он. — Хорошо, Стайлз. Я никогда не хотел удерживать тебя против воли.
Стайлз открывает глаза и, уставившись на своего мужа в отблесках пламени, неуверенно переспрашивает:
— Мне можно вернуться домой?
— Да, — отвечает Дерек, отводя взгляд. — Да, конечно можно.
***
Вместе с ним отправляют Скотта, который потом должен привезти пикап обратно. Поначалу Стайлз удивляется, что с ним поедет не Дерек, но потом вспоминает объяснения Талии о парах и понимает, что тому может быть слишком сложно его отпустить.
Но как бы то ни было, Дерек выходит на террасу, провожая машину глазами, но не машет Стайлзу в ответ.
— Ты точно уверен… У тебя же записан мой номер телефона, да? — спрашивает Скотт, бросая беспокойный взгляд в зеркало заднего вида. — Если захочешь, то всегда можешь вернуться, в любой момент. Хорошо?
— Записан, записан, — успокаивает его Стайлз, свернувшись на пассажирском сидении. Он едет домой. И скоро увидится с папой. А со всем остальным можно и позже разобраться.
— Ты ведь не позволишь им на нас напасть? — Скотт быстро его оглядывает. — Эльфам?
— В договоре было написано заключить брак. Никто не говорил, что нам нужно жить вместе, — заявляет Стайлз, надеясь, что это правда. Конечно, ему не сильно понравилось быть пленником стаи оборотней, но вместе с тем оказалось, что это совсем не те монстры, которых он себе представлял.
И вообще, они же его отпустили.
Это самое важное. Поэтому Стайлз старается не думать, как Дерек провожал их машину взглядом. И о связи, которая образовалась во время церемонии. И об их поцелуе.
— Так куда нам ехать? — уточняет Скотт. — Разве ты не можешь просто зайти в лес и найти вход в Королевство эльфов, или как-то так?
— Просто высади меня где-нибудь в городе, — отвлечённо просит Стайлз. В лесу что-то рыскает — какая-то тень — и следует за ними по пятам. На мгновение ему кажется, что это Дерек. — Оттуда я сам доберусь. — Должны же ему помочь в местном полицейском участке.
Вдруг Скотт вскрикивает:
— Это ещё что за херня!
Из леса выступает невиданное создание — издали напоминающее коня, но огромное и состоящее лишь из жил и костей с тёмными провалами вместо глаз. Явно посланное эльфами, оно пробуждает внутри животный страх, и Стайлз поверить не может в свою глупость, ведь он уже решил, что сможет так легко соскочить с крючка.
Скотт давит на тормоза, и машина начинает замедляться.
— Подожди, — впадая в панику, умоляет Стайлз. Он хватает оборотня за руку и впивается ногтями, сам того не замечая. — Подожди, не останавливайся.
— Что происходит? — кричит Скотт. — Это… Это что, твоя семья?
У кромки леса показываются трое эльфов: высоких, бледных и леденящих душу. Стражники Королевы.
— Скотт, — выдыхает Стайлз. — Скотт, Скотт, не дай им меня забрать.
— Это же твоя семья! — паникует тот. — Разве они не твоя семья?
— Нет! Прошу!
Стражники подходят всё ближе и ближе, мечи наголо, и Скотт наконец начинает обращаться, выпуская когти и клыки. Он откидывает голову назад и воет, но уже слишком поздно. Стражник вырывает дверь с пассажирской стороны прямо с петлями и, как бы Стайлз не старался забраться подальше в машину, хватает его за лодыжку.
Стайлз кричит в ужасе, пока Скотт пытается его ухватить.
— Нет, нет, не дай им меня забрать! — умоляет Стайлз. — Пожалуйста, Скотт, прошу!
И Скотт старается изо всех сил, рыча и рассекая когтями ухватившие его руки, но стражников слишком много, а времени — слишком мало. Стайлза отрывают от пикапа; он не успевает даже коснуться земли, как всё вокруг закручивается тошнотворным вихрем и дорога, машина, лес — весь мир — пропадает, и Стайлз пропадает вместе с ним.
========== Часть 3 ==========
Комментарий к Часть 3
Коллаж к части: https://pp.userapi.com/c849320/v849320818/3f4ee/oc0ZUX1f3iY.jpg
В одну секунду Стайлз качается на волнах несвязных снов о цветочных полях и сладком солнечном свете, о мамином голосе и её смехе, эхом отдающемся в шуме ветра, а в следующую его глаза распахиваются, и он, полностью закоченевший, судорожно втягивает в себя воздух.
Стайлз лежит посреди Королевского сада: огромные кровавые цветки беспокойно качаются поблизости, ледяные булыжники цвета кости врезаются в спину, а солнечный свет, пробивающийся сквозь вырезанные из всё ещё живых деревьев колонны, режет глаза.
— Если бы ты оказался под стать моим низким ожиданиям, нам бы не пришлось сейчас разбираться со всем этим балаганом, знаешь ли, — раздаётся голос его бабки, и он тут же вскакивает в сидячее положение, хоть голова и кружится. Королева стоит перед ним, всё такая же высокая и бледная, с нечеловеческой худобой и одетая во множество слоёв прозрачной материи насыщенно алого цвета.
Она подпиливает ногти, дуя губы.
Стайлз осторожно поднимается на ноги, стараясь не делать никаких резких движений, и говорит:
— Я сделал всё, что вы требовали. Свою часть договора я выполнил.
Королева оглядывает его потемневшими глазами, и уголки её губ приподнимаются в ироничной улыбке.
— И правда выполнил, да ещё как, — соглашается она с великодушным кивком. — Намного лучше, чем в самых смелых ожиданиях. Но, к сожалению, я надеялась, что они порвут тебя на части как можно скорее.
— Почему вы… Мы на это не договаривались.
— Разве такой исход не был бы лучше ещё одного бессмысленного мирного договора, м? — интересуется она, уперев руки в узкие бёдра. — Просто подумай, Стайлз. Я исполняю свою часть договора буква в букву и отправляю оборотням своего дорогого наследника для слияния наших кровей, чтобы наши королевские династии навсегда стали неразлучны. А они что? Разрывают мой бесценный подарок на куски, заливая весь лес его кровью. — Королева качает головой с горечью в глазах и продолжает: — Это бы дало мне неоспоримое право напасть на них всей своей мощью и уничтожить всех до одного — мужчин, женщин, детей, — каждую тварь, пока моя земля не очистится от оборотнической заразы раз и навсегда.
— Если вы этого хотите, то зачем подписали мирный договор? — требует Стайлз дрожащим от ярости голосом, пытаясь не представлять себе Хейлов и их стаю, погибающих от рук его бабки.
Она наморщивает нос.
— Я обязана подчиняться законам этого края, а здесь, к сожалению, существует определённое правление, контролирующее отношениями между видами. Охотники следят, чтобы любой, кто нарушит их подробный… Кодекс, — это слово выплёвывается с отвращением, — заплатил за своё преступление крайне высокую цену. Эту цену я пока платить не хочу.
— И вместо этого вы готовы отправить меня на смерть.
Королева терпеливо смотрит ему в глаза.
— Ну конечно готова, — отвечает она. — Почему бы нет? У тебя нет ничего ценного, и ты не представляешь из себя ничего ценного. Просто отродье человеческой мрази, который украл мою дочь и забрал её жизнь.
— Всё было не…
Теряя терпение, Королева взмахом руки приказывает ему замолчать и хмуро продолжает:
— И даже не важно, что оборотни начали привязываться к тебе. Все знают, что важнее стаи, семьи, собственной крови для них ничего нет, так что они никогда бы не приняли эльфа-полукровку как своего. — Вдруг она издаёт смешок: — И вообще, даже мне известно, что у Дерека Хейла свирепый нрав, да и ты к тому же пытался сжечь его племянника живьём…
— Всё было совсем не так, — возражает Стайлз, делая шаг назад. Может, ему удастся отсюда сбежать. Может, если позвать Дерека, то он придёт на помощь.
— Не имеет значения, как всё было, — объясняет Королева низким, бархатистым шёпотом. — Важно лишь, как это выглядит. И мне не составит труда выставить всё так, будто тебя разорвали на части.
Она вздёргивает руку — из ногтей выстреливают смертоносные когти. Её лицо искажается яростью, вселяет ужас. Стайлз не успевает даже шевельнуться — Королева бросается вперёд и рассекает ему лицо до костей, заставляя взорваться криком.
От удара такой силы его отбрасывает назад; кровь льётся вниз по шее и пропитывает майку насквозь, но останавливать её нет времени. Королева подбирается ближе, хохоча, и Стайлзу нужно бежать.
Он вскакивает на ноги и несётся по тропинке глубже в сад, но голос Королевы следует за ним по пятам:
— Беги быстрей, Стайлз. Они обожают охотиться, будет выглядеть совсем по-настоящему.
Секунды спустя она настигает его, впивается когтями в спину, дёргает на себя, разрывает кожу, мышцы, кости. Стайлз вырывается из её хватки и пытается сделать ещё хоть шаг вперёд, но кровь льётся рекой по садовым булыжникам, и нет больше надежды на спасение: тело медленно, но верно сдаётся, и он валится на то же место грудой разорванной плоти, захлёбываясь криком. Вскоре и на крик сил больше не остаётся. В тишине Стайлз слышит клацанье плотоядных цветков, жаждущих его крови.
Бабка цокает языком и вздыхает:
— Ну же, Стайлз, не надо умирать здесь. Это всё испортит.
Не то чтобы у него был хоть какой-то выбор.
***
Стайлз то приходит в сознание, то проваливается обратно в забытьё — чаще всего последнее. На залитой медовым солнечным светом поляне его вновь зовёт далёкий мамин голос, только в этот раз слышно ещё и папу. Но сколько ни беги, родители всегда остаются вне поля зрения.
Потом накатывает волна головокружения, и краем сознания он улавливает под собой дрожь земли — мягкой, как перина, почвы, источающей запах только что проклюнувшихся ростков, которые щёлкают зубами и поглаживают кожу своими бархатными листиками. Лозы обвиваются вокруг его запястий и скользят вверх по рукам, в то время как кто-то где-то кричит.
— Что ты наделал? Что ты наделал?!
Но Стайлз не делал ничего такого, а поэтому вновь позволяет сознанию уплыть, пока его тело грубо выдёргивают из объятий таких родных лоз и росточков.
Он качается и качается на волнах — тепло вокруг сменяется холодом и наоборот, а голоса разрывают тишину и снова стихают: некоторые из них полны злости, а другие же тихие и умоляющие.