Потом снова раздаётся голос мамы, которая ласково поёт: «Если пойдёшь сегодня в лес гулять, скройся и не дай им себя узнать…»
Стайлз зовёт её сорванным голосом, но она слишком далеко, и вскоре песня затухает, сменяясь касанием холодных рук к его лбу и щекам и женским голосом, который он слышит впервые.
— Я не смогу вылечить такое, — говорит женщина, но это не его мама, и поэтому Стайлз начинает метаться в её хватке.
Кто-то удерживает его, шепча:
— Ш-ш-ш, я с тобой, ш-ш-ш, Стайлз.
Женщина продолжает.
— Если он эльф, так может, эльфы смогут ему помочь? Нужно передать его семье…
После этого Стайлз срывается на крик — кричит и кричит, пока вновь не проваливается на ту поляну, но теперь тишину нарушает лишь его собственный голос, умоляющий маму, папу, хоть кого-нибудь, кого угодно прийти и отыскать его.
Но никто не приходит, и солнечный свет постепенно теряет краски.
***
Стайлз просыпается медленно и с опаской. Поначалу он ощущает лишь тепло солнечного света на лице, потом начинает слышать поющих где-то вдалеке птиц, и наконец различает силуэт папы, склонившегося рядом с ним на коленях.
— Вот так, — тихо говорит шериф, сжимая обе его ладони в своих. — Молодец. Дыши, Стайлз. Просто дыши. Ты в порядке.
Сознание всё ещё мутное, будто подёрнутое дымкой, и Стайлз через силу бормочет:
— Пап, я умер? Мы на небесах? Но если это небеса, то где мама?
Шериф смеётся, но его голос надламывается на полпути.
— Ты не умер, сынок. Хоть и очень старался.
Стайлз пытается подняться и не может. Охваченный паникой, он начинает вырываться из удерживающих его на земле пут.
— Ш-ш-ш, — успокаивает его папа. — Всё в порядке, Стайлз. Осторожней, ты потерял много крови.
Стайлз падает обратно, тяжело дыша, и поворачивает голову набок. Всё его тело покрывают перекрученные лозы, а вокруг сердито щелкают зубами плотоядные цветки.
— Что?.. — бормочет он.
Папа поглаживает рукой по его волосам и говорит:
— Помнишь, когда мама была уже очень больна, практически за гранью, и врачи говорили, что больше ничего нельзя сделать?
Стайлз кивает, крепче сжимая папины руки. Дрожь начинает сотрясать его тело, пока он, охваченный ледяной волной страха, пытается преодолеть слишком чёткие и жуткие воспоминания о своей последней встрече с Королевой. Это последнее, о чём ему хочется думать в данный момент — в безопасности, рядом с папой посреди залитого солнечным светом леса.
— Мы с ней пошли в лес; там она опустилась на колени у подножья огромного дуба и закрыла глаза, позволяя своим растениям — таким же, как у тебя, — толстенными копнами обвить ствол дерева и укрыть её всю. Но для неё уже было слишком поздно — больше ничего нельзя было сделать, даже с эльфийской магией.
— Помню, — шепчет Стайлз, снова видя перед глазами тот каскад из лоз и цветов, идеально прекрасных, как и сама мама. А вот у него получались лишь бобовые росточки, плющ да кровавые цветки.
— Когда Дерек заявился ко мне домой и сказал, что ты при смерти, я уж было подумал… Они решили, что больше ничего нельзя сделать. Я понадеялся, что ещё не слишком поздно, поэтому мы принесли тебя сюда. А потом я отправил их обратно и принялся ждать. И вот ты здесь.
Дрожь и не думает останавливаться, а только усиливается, заставляя зубы Стайлза клацать друг о друга.
— Но как он тебя нашёл?
— Не знаю, — вздыхает шериф. — Когда незнакомец с безумно горящими глазами вваливается ко мне на порог и заявляет, что мой сын при смерти, расспросы отходят на второй план.
— Ты же шериф, — парирует Стайлз. — Ты в любой ситуации расспрашиваешь, что да как.
Он снова пытается подняться, и в этот раз ему даже удаётся продвинуться немного дальше — похоже, лозы начали ослаблять свою хватку. Стайлз старается их распутать, но нежно и аккуратно, чтобы не навредить. С папиной помощью он наконец оказывается на свободе и поднимается на ноги, покачнувшись.
Его майка полностью пропитана кровью, хоть она и новая — не та, которую разорвала Королева. Под засохшей кровавой корочкой зудит кожа, и раны всё ещё ноют от каждого движения.
Папа придерживает его за плечи и помогает удержаться на ногах, но любое давление на кожу отдаётся болью, от которой Стайлз сгибается со сдавленным стоном.
— Больно, — объясняет он.
— Нужно вернуться обратно в дом. Сможешь дойти сам? Или я могу…
Внезапно перед ними возникает Дерек, всем своим видом источая то ли ярость, то ли беспокойство, а может, вообще неловкость — чёрт его разберёт. Дыхание у него сбито, а вокруг рта собрались напряжённые морщинки.
— Я могу помочь, — отрезает он. Стайлз и хотел бы съёжиться, но усталость и боль не дают ему это сделать. Вроде бы в этот раз он не сделал ничего, чтобы разозлить своего мужа.
— Мы справимся, — отвечает шериф, но ведь тот и вправду может помочь.
— Пусть обопрётся на меня, — продолжает Дерек, уже делая шаг к другому боку Стайлза. — Я смогу забрать боль и… да чёрт с ним!
И с этими словами он подхватывает его на руки, одной рукой поддерживая за плечи, а другой — под коленями, прямо как невесту. Стайлз уж было приготовился к боли, но она не успевает даже начаться — Дерек забирает её целиком. Со вздохом облегчения он опадает своему мужу на грудь, закрывая глаза и обвисая у него на руках.
Пальцами одной руки Стайлз хватается за воротник рубашки Дерека, греясь теплом его кожи, пока тот пинком открывает дверь и переносит его через порог, и потом едва слышно шепчет:
— Наконец-то мы соблюдаем хоть какие-то свадебные традиции.
— Свадебные? — шокировано переспрашивает шериф у них за спиной. — Свадебные?!
— Да тише вы, — бормочет Дерек и сжимает объятия ещё крепче, когда Стайлз тихонько хихикает и случайно (или совсем не случайно) зарывается носом ему в шею.
Дерек опускает его на восхитительно мягкий матрас с горой подушек, и это явно не та кровать на чердаке.
— Пойду за Мелиссой, — нехотя сообщает папа. — А потом поговорим обо всей этой… свадебной ситуации.
После его ухода Дерек, беспокойно маячащий около кровати, предпринимает несколько попыток отодвинуться (не терпится, наверное, опять затаиться где-нибудь в темноте, не иначе), но Стайлз каждый раз цепляется за его запястье и просит:
— Нет… только не отпускай.
Так что Дерек продолжает одной рукой забирать боль, а второй — укрывает его потеплее. К тому моменту, когда незнакомая женщина заходит в комнату, Стайлз погребён под горой одеял, но всё ещё дрожит.
Мелисса, которая оказывается мамой Скотта и медсестрой по образованию, быстро раскутывает его и с помощью Дерека срезает с него испачканную майку.
— Вон сколько крови натекло, — тихо отмечает она, прикасаясь к груди Стайлза. — Но раны уже зарубцевались и почти затянулись. Не думала, что такое возможно, учитывая, что ещё несколько часов назад ты терял кровь литрами.
— М-магия, — содрогается тот.
— Даже не представляю, чем тебе ещё помочь, — признаётся Мелисса.
— Нужен мёд, — отвечает папа. — Вода с сахаром. Любые сладости. Он потерял очень много крови.
— На кухне, — сообщает Дерек и пытается отправиться за ними сам, но Стайлз не отпускает его руку. — В шкафу рядом с холодильником. Там должно быть банок шесть — мы купили их сразу же после подписания перемирия.
Несколько минут спустя шериф приносит две банки в виде медвежат, полные мёда.
— Вот и славно, — отмечает Мелисса, поднимаясь на ноги. — Стайлз, используй их, как тебе заблагорассудится. Дерек, останься с ним и постарайся согреть. Я пойду за полотенцем и тёплой водой — попробуем смыть засохшую кровь, а то под ней, наверное, уже всё чешется.
— Лучше я с ним посижу, — предлагает шериф, с опаской посматривая на Дерека.
Мелисса лишь качает головой.
— Дерек справится, куда ему деваться. И к тому же им есть, что обсудить, — может, после этого станет легче. — Несколько мгновений она оглядывает их обоих, а потом добавляет: — И кроме того, температура у Дерека выше, как и у всех оборотней. А нам с тобой нужно о многом поговорить, Джон, вместе с Талией.
Так что шериф нехотя уходит, перед этим взяв со Стайлза слово позвонить, если что-то будет нужно. Мелисса заносит в комнату тазик с тёплой водой и мягким полотенцем и следует его примеру.
Когда они наконец остаются наедине, Стайлз позволяет глазам закрыться, всё ещё дрожа и цепляясь за руку своего мужа. Дерек присаживается на кровать и начинает осторожно оттирать засохшую кровь, и тёплая вода немного помогает согреться.
— Мы не в моей комнате, — бормочет Стайлз.
— Это моя, — отвечает Дерек, проводя полотенцем вниз по его груди. — Здесь удобнее, и лестница не такая высокая. И… и мне легче, когда ты здесь.
— Легче? — повторяет Стайлз, пока Дерек аккуратно вытирает каждый его палец.
Тот прочищает горло, но это не особо помогает — его голос всё ещё звучит хрипло:
— Было… тяжело, когда Скотт вернулся и рассказал нам, что случилось. У нас не получалось тебя найти — мы все вышли на поиски, но бесполезно. Я… не знал, что делать и что вообще происходит, а Скотт сказал, что ты был в ужасе. Но почему ты боялся собственной семьи?
Стайлз потирается о его бедро, которое так и притягивает исходящим теплом, всё ещё купаясь в замещающей боль мутно-сладкой эйфории.
— Они мне не семья, — бормочет он себе под нос. — Только папа.
— Надо было мне рассказать. Переворачивайся, буду спину мыть.
Стайлз так и делает, слегка морщась, но при первом же отголоске боли Дерек касается его рукой и снова её забирает. Полотенце скользит по позвоночнику, а потом очерчивает лопатки.
— Я думал, что ты эльф. Что… что ты приехал сюда, чтобы служить Королеве.
— Я приехал, чтобы она не причинила вреда папе, — шепчет Стайлз, снова опуская веки. — И я эльф. Ну, частично. Немножко.
— Стайлз, — вздыхает Дерек, — если бы я знал о твоём папе и что ты беспокоился именно за него… ты бы мог ему позвонить. Или можно было устроить разговор по Скайпу. И мы бы защитили его. Ты же член стаи, Стайлз, и он теперь тоже. Он — наша семья. Надо было мне рассказать.
Стайлз вздыхает и приоткрывает веки, поднимая на него глаза.
— Если бы вы знали, что я для неё ничего не значу, то незачем было бы оставлять меня в живых.
Дерек встречает его взгляд в ужасе.
— Как это незачем? Стайлз, ты же моя пара. Мы женаты. Ты же… ты же член стаи. Очень даже зачем.
Дерек отставляет тазик с порозовевшей водой и полотенцем в сторону и поднимается на ноги. По нему видно, что он чувствует себя не в своей тарелке, весь напряжённый и дёрганный, но такой тёплый, да и без него Стайлз снова окажется в море боли.
— Не уходи, — просит он с широко распахнутыми глазами, сворачиваясь в клубочек и всё ещё держась за руку своего мужа. — Пожалуйста. Мне очень-очень холодно и больно без тебя.
Дерек медлит пару секунд, но потом снова хмуро усаживается на кровать со словами:
— Тебе нужно поесть мёда.
— Хорошо, — отвечает Стайлз. — Но только если ты останешься.
Дерек закатывает глаза и открывает крышку на одной из банок. Вдруг на его лице отражается нерешительность, и Стайлз решает взять дело в свои руки. Он зачерпывает немного пальцем и отправляет себе в рот, наслаждаясь концентрированной сладостью, согревающей язык, как солнечный свет после долгих тёмных дней. Глаза закрываются сами собой, а из горла вырывается довольное мычание. Стайлз слизывает оставшийся мёд, который прокатывается по горлу тёплой ласковой волной и расходится дальше по телу, успокаивая каждую охваченную болью клеточку.
Эффект гораздо более сильный и пьянящий, чем у способностей Дерека.
И чтобы почувствовать улучшение, требуется совсем немного: маме мёд был нужен в той же степени, что и солнечный свет, а вот Стайлзу хватало и капли тут и там, чтобы побороть усталость, подавленность или болезненные ощущения.
Вот и сейчас мёд буквально творит чудеса, позволяя ему откинуться на подушки с расслабленным вздохом, попутно отпустив руку Дерека, и открывая дорогу к глубокому сладкому сну.
Дерек поднимается на ноги, и глаза Стайлза тут же распахиваются.
— Ты же обещал остаться, — напоминает он.
— Я тебе больше не нужен.
Стайлз продолжает смотреть на него широко распахнутыми глазами, и мгновение спустя Дерек сдаётся и с рыком забирается к нему в кровать.
Становится так тепло, что Стайлз, уже расслабленный и полусонный, тут же пристраивается к нему под бок, утыкаясь носом в плечо и просовывая руку под рубашку.
— Помнишь, как ты меня поцеловал? — бормочет он, не в силах больше держать глаза открытыми.
Дерек медлит, но в конце концов тихо отвечает:
— Помню, Стайлз.
Стайлз расплывается в улыбке, потираясь щекой о его тёплое плечо. Уже проваливаясь в сон, он ощущает, как Дерек накидывает одеяло ему на спину и заботливо окружает своим телом, прижимаясь лицом к виску и судорожно вдыхая его запах.
***
Когда Стайлз выздоравливает достаточно для подробного допроса, то решает поступить как нормальный взрослый человек и собирает всех не у своей кровати, а в столовой, хоть всё ещё и чувствует себя, как после столкновения с автобусом.
Кроме папы и Дерека, между которыми он неловко присаживается, за столом расположились ещё Талия и Питер с Лорой. Стайлз рассказывает им всё: про маму и как она умерла, как он необдуманно решил срезать путь через лес, как согласился на требования Королевы, чтобы спасти папу. Даже о своём пребывании с оборотнями, хоть эту историю Стайлз и смягчает ради папы — зачем давать ему повод злиться на Хейлов, которые и так изо всех сил пытаются выкарабкаться из этой ситуации живыми.
— А потом случился пожар — один из мальчишек игрался с зажигалкой, — рассказывает он, уставившись на свои лежащие на столе руки. — Я вытащил его из огня, и… Дерек меня отпустил. Как раз когда Скотт ехал в город, нас остановили эльфы и вытащили меня из машины. — Его голос становится тише и неуверенней: — Королева хотела обставить всё так, будто Хейлы нарушили… Кодекс? — Стайлз замолкает и бросает нерешительный взгляд на своего мужа, сомневаясь, правильно ли вспомнил название. Дерек в ответ кивает с небольшой ободряющей улыбкой, и поэтому он продолжает: — Это дало бы ей вескую причину уничтожить стаю. Она планировала инсценировать, что Дерек потерял самообладание после пожара и разорвал меня на части.
Рядом с ним Дерек начинает рычать, заставляя его инстинктивно вздрогнуть. Стайлз поднимает взгляд на Талию — её радужки сверкают алым, а губы сжаты в тонкую линию.
— Что дальше? — спрашивает она, едва сдерживая рык.
Стайлз прикрывает глаза и сообщает:
— Я попытался убежать. Она догнала меня, и когтями… и… — он замолкает и тяжело сглатывает. — Ну, вы видели.
— Ну, — прерывает напряжённую тишину Талия, — очевидно, она недооценила тебя, Стайлз, и этого просчёта хватит, чтобы спасти нашу стаю от её дальнейших козней. Мы тебя защитим, даю слово. И твоего отца тоже.
— Я сам смогу его защитить, — отвечает шериф. — Если оставаться подальше от леса…
— Ситуация уже зашла слишком далеко, — тихо парирует она. — Ваши офицеры не смогут выстоять против неё. Нам самим придётся обратиться к охотникам.
— Ни за что! — рявкает Питер. — Справлялись без них раньше, справимся и сейчас.
Удивлённый его резкостью, Стайлз поднимает взгляд, но тут же замечает, как Лора смотрит на своего брата с беспокойством на лице. Дерек не сводит с Талии потемневших глаз, которые ярко выделяются на внезапно побледневшем лице.
— Дерек, — тихо зовёт его Стайлз. Похоже, тот даже не слышит, так что ему приходится взять его за руку под столом. — Ты?..
Но он не успевает договорить — Дерек срывается с места и уходит из комнаты, не проронив ни слова. За ним никто не следует, и после нескольких неловких секунд Стайлз осознаёт, что теперь это, наверное, его дело.
***
Дерек обнаруживается на улице — он весь на взводе и меряет шагами поляну у кромки леса, но тут же поворачивается, стоит Стайлзу только выйти на террасу.
— Возвращайся в дом, — приказывает он с грубыми, рычащими нотками в голосе.