Риддл надавил на макушку льва чуть сильнее. Неожиданно послышался тихий треск. И Лорд перевернул Гарри на спину, желая понять, что именно сломалось. То ли к радости мужчины, то ли к несчастью, то были всего-навсего очки. Лорд быстро избавился от проблемы, отшвырнув поломку в сторону, без которой Гарри ощутил себя совершенно беспомощным. И проблема была не только в отвратительном зрении, которое уже на расстоянии вытянутой руки давало сбой, а в том, что без драгоценных очков Герой ощущал себя чуть ли не обнажённым, вывернутым наизнанку, представшим перед Лордом в самом неприглядном свете.
Наверно, впервые за всю свою жизнь Гарри почувствовал то, насколько он на самом деле был зависим от этой безделушки.
— Ничего личного, Поттер, — проворковал мужчина. — Я ведь должен как-то отомстить тебе за те долгие годы скитаний, за разбитое пророчество… за тот убогий пеньюар и твою не менее убогую фантазию, — это фраза заставила Гарри удовлетворённо фыркнуть, ибо той угрозы, которая всегда имела место быть в любой брошенной Томом фразе, на этот раз, что удивительно, не было. Была лишь игра. Но всё это продолжалось ровно до того момента, пока мужчина не упомянул тот злосчастный пеньюар. Казалось, это трогало колдуна больше, чем собственное развоплощение, отшельничество и, в конце концов, проваленная Пожирателями операция, часть которых в итоге засадили в Азкабан.
…Проваленная операция, которая унесла жизнь последнего, кому Гарри был нужен по-настоящему.
Неожиданно перед глазами льва предстало лицо Сириуса, Арка Смерти и тихий умиротворяющий шёпот, что звал Гарри за собой…
Удушающая тоска вытеснила из головы все мысли. Только осознание того факта, что если бы не этот мерзкий змей, всё могло бы быть по-другому, продолжало терроризировать сознание Гарри Поттера, освобождая его на миг от этих порочных оков.
В какой-то момент брюнет даже смог услышать перепуганный голос Молли, но затем всё вновь погрузилось во тьму, а его тело вновь стало непослушным, неподвижным и таким приятно расслабленным.
— Ох, — где-то сбоку прозвучал наиграно-печальный голос Лорда, возвращая Гарри в построенную змееликим реальность, — я очень сожалею об этом, честно. И я могу сказать тебе наверняка, что Беллатрисе сильно досталось за смерть её чистокровного братца, — мужчина провёл коготком по шраму Гарри. — Ты не представляешь, насколько мне неприятна сама мысль об убийстве чистокровных. Однако потерянное лишь раз уже никогда не вернуть, но всё же… — послышался довольный смешок, а затем колдун резво уселся Гарри на бёдра и, нагнувшись к его уху, прошептал: — Позволь же мне тогда загладить свою вину, — с этими словами мужчина расстегнул несколько пуговиц на своей мантии, оголяя ключицы, грудь и торс.
Вид был столь захватывающий, что если бы Гарри в самом деле мог хоть что-нибудь разглядеть, он бы точно подавился слюной. Но так, сколько бы парень не щурился, ничего кроме размазанных очертаний он, увы, не видел. Это заставило Поттера сполна подавиться собственной досадой. А слова Лорда насчёт наказания и мести стали приобретать смысл. Ко всему прочему мужчина уселся на Гарри слишком уж удачно так, что брюнет вновь задёргался и учащённо задышал, но не от желания сбежать, а от всё того же неконтролируемого желания кончить.
— Какой нетерпеливый мальчишка, — сипло произнёс колдун, обхватив напряжённый фаллос заклятого врага ладонью, медленно водя пальцами по налившемуся стволу и заставляя Гарри изгибаться под ним.
Несмотря на то, что с первого взгляда фигура Лорда казалась непомерно хрупкой и лёгкой, на самом деле всё было в точности до наоборот. Гарри казалось, что мужчина весил даже больше, чем взятые вместе Крэбб и Гойл. Посему, вопреки возможности двигаться, кричать, царапаться и пинаться, Национальный Герой только натужно попискивал в перерывах между стонами и ахами, а также отчаянным желанием рассмотреть хоть кусочек тела Лорда. Ведь, несмотря на все знания Гарри об эрогенных зонах на теле мужчины, голым Поттер видел его лишь раз, и не его, а до ужаса холодного боггарта, ибо раздеваться колдун явно не любил. За весь прошедший месяц Гарри видел обнажённым лишь член и ноги Воландеморта. Добавить к этому ещё и то, что качество картинки порой здорово подкачивало, и ситуация становилась совсем безрадостной. Но зрение парня было ни к чёрту как не старайся, и вскоре Гарри просто решил расслабиться и плыть по течению, не вдаваясь в подробности происходящего.
И чем больше парень отдавался во власть своей похоти и желаниям Лорда, тем лучше и реальнее становилось всё то, что он ощущал. Разнообразные эмоции и жар прокрадывался в самые потаённые уголки сознания Гарри. И его охватило самое подлинное чувство эйфории. В один момент все печали и тревоги окончательно покинули гриффиндорца… поэтому он даже не сразу обратил внимание на то, что зал, а точнее его стены, стало ощутимо потряхивать, будто при землетрясении, а свечки, что парили в воздухе, стали гаснуть одна за другой.
А затем Лорд резко прервал свои ласки.
В голову Гарри закралось нерадостное подозрение о том, что и на этот раз ему не дадут кончить. Вслед за этим мужчина недовольно огляделся по сторонам, и Поттер последовал его примеру, впервые заметив произошедшие с залом изменения. Из примерно полусотни свечей гореть продолжало лишь около тридцати, а стены с каждым мгновением дребезжали всё сильнее и пуще, покрываясь трещинами и угрожающе громыхая.
— Кто посмел? — недовольно и безрадостно протянул Воландеморт, но вопрос явно был адресован не Гарри. — Что ж, — выплюнул мужчина, — теперь у нас не так много времени, — после этих слов маг вновь обхватил трепещущий орган Поттера и сразу же направил его к своим бёдрам, медленно опускаясь вниз. Гарри широко раскрыл глаза и замычал, подавившись воздухом. Узкая глубина приняла его полностью, но сама мысль о том, что мужчина добровольно позволил ему это, отчаянно отказывалась стать правдой. Поэтому следующие несколько секунд на лице Национального Героя была взволнованная, но до боли глупая мина.
— Гарри, — тяжело прошипел тёмный маг, недовольно хлопнув юношу по щеке, — немедленно сделай лицо поумнее, — эти слова в ту же секунду вырвали гриффиндорца из секундного оцепенения.
Руки Поттера, словно сами по себе, легли на талию колдуна, а его бёдра стали покачиваться навстречу бёдрам Лорда, увеличивая скорость толчков. Тело льва и в самом деле действовало само по себе. И в какой-то момент дрожащая рука брюнета легла на достоинство тёмного колдуна и стала медленно его массировать. Гарри прекрасно знал, что змееликий не любит спешки (а сейчас что-то явно заставляло его спешить) и, вероятно, хотя бы в этом он решил найти отдушину.
Гарри вообще многое знал.
Жаль, что эти самые знания никому даром были не нужны!
И гриффиндорец не преувеличивал, ему действительно было очень обидно от того, что он не мог самостоятельно приласкать Лорда. Да и вообще, горделивая натура юноши вновь принялась неприятно скрестись в сердце, лишний раз напоминая о себе. И Гарри с удовольствием продолжал бы негодовать, если бы в один момент перед его глазами не предстала чёткая картинка того, что творится там, где было его тело.
Там, в комнате Рона, что удивительно, было тихо и спокойно. Словно со стороны он слышал свои вульгарные постанывания, а рядом с ним сидел Снейп, сосредоточенно смотря прямо на него, что-то беспрерывно бормоча. В один момент Гарри показалось, что он вернулся восвояси, но затем громкий стон Лорда вновь вернул его обратно в полуразрушенный зал.
— Я хочу поцелуй, — скомкано проворочал языком Гарри, поняв, что с секунды на секунду всё это великолепие действительно может прерваться, а уйти без поцелуя он ну никак не мог. И хоть из-за плотно сжатых губ Гарри донеслось лишь что-то совершенно нечленораздельное, колдун, видимо, всё прекрасно понял, молча вцепился в непослушную шевелюру льва и буквально потянул Гарри на себя. Парень недовольно скривился, но грубый требовательный поцелуй всё же принял, покорно закрыв глаза на боль и не протестуя.
Да уж, по сравнению с неучастливым и неумелым боггартом, Лорд был даже слишком опытным. Его язык был столь же умел, как и его движения бёдрами, неторопливые, но многообещающие и оправдывающие себя. И вот вскоре сквозь пошлые шлепки и учащённые вздохи стали прокрадываться жадные причмокивания.
В тот же миг, словно поощрив покорность своей жертвы, змееликий вернул Гарри контроль над телом. Или же это было из-за того, что мир вокруг них всё ещё стремительно рушился, и чары Лорда постепенно теряли свою силу.
А удовольствие всё нарастало. Лорд ухватил Гарри за шею и вновь придавил парня к земле. Вслед за этим мужчина, наконец, полностью снял с себя мантию. Отбросив её в сторону, он с насмешкой посмотрел на отчаянно щурящегося льва. Щелчок пальцами, и зрение брюнета стало лучше. Взгляд юноши скользнул по острым, скорее даже костлявым плечам, груди, которая казалась ещё более белой, чем у боггарта, напряжённым, предательски чувствительным сосочкам и наконец к члену, который поблёскивал капельками спермы и выделившийся смазки на тусклом свету.
Поттер слегка привстал на локтях, вытянул одну руку вперёд, изучая трепещущее тело, горящее и притворно податливое, такое нежное и искушающее… В нём не было чего-то красивого, но оно точно не было уродливым, кто бы что ни говорил. Оно очаровывало. Юноша провёл кончиками пальцев по розовым ареолам, тут же уловив тихий полустон-полувздох, и продолжил ласку смелее. Жаркие тиски сжали достоинство Гарри туже, также вырвав из Поттера судорожный вскрик. На мгновение Воландеморт замедлился, а потом и вовсе остановился. Змееликий прикрыл глаза и закусил нижнюю губу, словно желая прочувствовать член внутри себя и руки на своей груди лучше.
К тому времени продолжало гореть всего восемь свечей, что были разбросаны по разным углам зала. Света от них было немного, и Гарри старался прикоснуться ко всему, увидеть всё, что только было возможно, пока у него это не отняли.
За пару секунд до того, как всё окончательно прервалось, Гарри услышал лишь тихий абсолютно спокойный шёпот прямо в своей голове.
— Слушай внимательно, Гарри Поттер, — эти слова на пару мгновений вернули юношу обратно к тёмному колдуну. Вокруг был кромешный мрак, но даже так кроваво-красные глаза Воландеморта было прекрасно видно. — Ты слышишь меня? — Герой заторможено кивнул. — Пятнадцатого октября ты должен будешь прийти в Визжащую Хижину. Я убью каждого, кто придёт с тобой, поэтому хорошенько подумай, прежде чем сделать что-то опрометчивое. Пятнадцатого октября. Только ты и я, Гарри, — проведя коготком по щеке гриффиндорца, повторил маг, будто боясь, что в первый раз его не услышали.
Всё исчезло.
Некоторое время после этого юноша всё ещё пребывал в забытье, а затем медленно раскрыл глаза и сразу же пожалел об этом. К его губам прижались чужие губы, а в плечи упиралась пара грубых ладоней, которые крепко держали льва, придавливая к прогнувшемуся матрасу. Но теперь-то Гарри мог двигаться и он не побрезговал этим воспользоваться, оттолкнув в сторону Снейпа.
— Поцелуй истинной любви, чтобы разбудить спящую принцессу, — с невероятно серьёзным лицом проговорил зельевар, надменно оглядев напряжённую фигуру Гарри и поднявшись со скомканных простыней. — Что ж, на этом моя работа закончена. Кошмары Вас больше не побеспокоят, мистер Поттер. Доброй ночи, — доброжелательно проговорил Северус, чему-то неприятно ухмыляясь.
Отчего-то взгляд Гарри сразу же метнулся в сторону маленького, пыльного зеркала в углу небольшой спальни.
— Очень смешно, — недовольно фыркнул гриффиндорец. — Ваша работа?
— Я бы не посмел, — сотрясаясь от беззвучного смеха, проговорил Северус.
Из отражения на Гарри смотрел выряженный в балетную пачку силуэт. На щеке же юноши красовался небольшой порез, словно напоминание о последних словах Воландеморта. Единственное, что было непонятно: был ли это вызов на дуэль или же желание продолжить начатое?
— Поттер, я советую Вам либо переодеться, либо побрить ноги, — вновь заговорил стоящий у двери зельевар. — Согласитесь, что эти волосатые кривоножки на фоне этой безукоризненной красоты выглядят более чем просто убого.
— Не нравится — не смотрите, — взвился Гарри, чувствуя, как к нему возвращаются мигрень и неудовлетворение.
Он обязательно придёт туда.
К нему.
Один.
========== Часть 3 ==========
Если увидите ошибки, отметьте их, пожалуйста, в ПБ ;)
Гарри всегда необычайно радовался началу учебного года. Однако на этот раз парня одолевало и какое-то странное непонятное чувство, сжирающее его изнутри. Оно состояло из страха, трепета и какого-то нехорошего предвкушения.
Признаться честно, подобное парень уже испытывал. И не раз. Эта сладостная тревога, как правило, появлялась перед очередным опасным приключением, которое сулило юноше море проблем и ничего, кроме них. Одно из таких, к примеру, закончилось возрождением Тёмного Лорда. И если в прошлом, испытывая страх перед неизвестностью, для Гарри существовала хоть какая-то интрига, сейчас гриффиндорец был на сто процентов уверен в том, что его нынешнее состояние целиком и полностью было делом рук никого иного, как Воландеморта.
Поддавшись искушению, парень добровольно впустил злодея в своё сознание и чуть не совершил одну из самых непростительных ошибок в своей жизни. Однако понял это Гарри лишь тогда, когда будоражащая его тело нега отступила, и он, наконец, внял голосу собственного разума. А тот говорил о весьма безрадостных вещах. Он говорил о том, что если бы не Снейп, который вывел парня из того жаркого оцепенения, и не его щиты, что теперь весьма удачно спасали Гарри от новых ночных «кошмаров», то стоило Воландеморту копнуть чуть глубже, и все планы Ордена накрылись бы медным тазом. Вспоминая же о том, какой властью обладал мужчина в том чудесном, но, к сожалению, абсолютно реальном сне, Гарри пробирала дрожь…
Даже мысли о Сириусе тот смог так легко вытеснить из его головы! Гриффиндорец почувствовал укол совести. Однако, несмотря на стыд, он уже ничего не мог с тем поделать. Те несколько месяцев, когда ему снился Воландеморт, почти полностью изгнали из сердца Гарри скорбь по крёстному отцу. Сейчас же лев вновь к ней возвращался. Хорошо это было или плохо, но юноше казалось, что это отвратительное чувство воздаётся ему с процентами за все те дни, когда единственное, о чём он мог думать так это нагое костлявое тело, прижатое к полу. И что самое ужасное — думал Гарри о нём без всякой ненависти. Было лишь какое-то неопределённое, не похожее ни на что другое чувство, теплившееся отныне где-то глубоко в сердце юного мага.
Всё же между Гарри и колдуном произошло то, после чего, по мнению Поттера, просто нельзя было друг друга ненавидеть, ведь так? Но, конечно, это было лишь мнение самого гриффиндорца, и он, увы, не мог навязывать его другим. И всё же, несмотря на отсутствие этой самой ненависти, юноша прекрасно понимал одно: он больше не должен вспоминать о том, что произошло этим летом. Ведь даже если это не Воландеморт убил Сириуса, в том, несомненно, была именно его вина. Так же, как и в том, что до одиннадцати лет гриффиндорец был лишён всякой заботы. И хотя бы поэтому Гарри вопреки всему сущему должен был ненавидеть его. Но почему-то, сколько бы парень ни взывал к гневу, ничего, абсолютно ничего не происходило.
В итоге юноша просто решил сдаться и сделать вид, будто их с Лордом и впрямь связывало лишь пророчество и ничто другое. Лишь пророчество, по пути которого Гарри шёл всё это время и собирался идти впредь и с которым он уже почти смирился. В любом случае, какие бы мысли ни были сейчас в голове Воландеморта, тот вряд ли собирался отступиться от своих планов ради недруга. Того же не собирался делать и Гарри. Предать друзей, предать мир, который так радушно принял его и дал ему шанс прожить нормальную жизнь, он никогда не сможет. Хотя от мысли убить тёмного мага Гарри не легчало. Мысль о том, что ему вообще когда-либо кого-то придётся убить, претила и неприятно давила на сердце.