- Конечно, невозможно, – едва слышно фыркнул Дейдара и снова вернулся в укрытие.
- Что там? – прошептал альбинос.
- Это дело рук Сасори. Он разбил патрульный отряд и засыпал их тела грунтом.
- Что за бессмыслица, там повсюду кровь. Зачем он тратил время, чтобы их закопать?
- Говорит, что раскапывание тел по одному вселяет больше ужаса, – пробормотал Дейдара и сразу вспомнил, как Сасори рассказывал ему об этом своем ритуале. – Увидев сразу множество тел, нашедшие узнают лица и видят сколько убитых. А когда тела закопаны в землю, каждый раз им приходится испытывать чувство леденящего страха.
- Сасори – настоящий псих, – усмехнулся Хидан.
- У Тоби уже всё тело затекло здесь сидеть… – пискнул Тоби, про которого Дейдара успел забыть.
- Сиди тихо и не высовывайся, – пригрозил ему подрывник и окинул взглядом местность. Хидан тоже оглядывался по сторонам.
- Надо уходить сейчас. Они могут осмотреть тут всё, – сказал Дейдара. Альбинос кивнул и жестом указал в сторону спуска к ручью.
- Вода заметет следы и замаскирует шум шагов. Главное добраться туда как можно быстрее.
- Это мы устроим, – кивнул Дейдара и выпустил на траву слепленного из грязи паука.
- Разве эта фигня взорвется как надо? – усомнился Хидан.
- Не знаю. Должна, – сказал Дейдара глядя, как земляной паук переползает дорогу по направлению к отряду Конохи. – Материала лучше у меня нет с собой. Как только раздастся взрыв – спрыгиваем к ручью и уходим в сторону, противоположную которой они пришли. Ясно?
- Ясно, – прошептал Тоби, а Хидан напряженно кивнул. Паук преодолел более половины расстояния. Дейдара сконцентрировался на токе чакры.
- Катс, – прошептал он, однако за этим не последовало даже хлопка.
- Не сработало? – спросил альбинос. Дейдара прищурился, но не смог увидеть своего земляного подопечного.
- Что теперь, семпай? – переспросил Тоби, как вдруг со стороны дороги раздалось пронзительное «Ой!».
- Какой холодный! – взвизгнула Ино, отряхивая ногу от намертво прицепившегося насекомого. – Сай! Сними его! Что это вообще такое?
- Спокойно, не дергайся! – запротестовал Сай, однако Ино была полна решимости сбросить с себя паука немедленно. На поднявшийся шум подбежало ещё четверо шиноби, включая обеспокоенного Наруто. Однако, как только Сай собирался снять злосчастного паука с коленки Ино, насекомое, как ему показалось, рассыпалось на части.
- Странно, – пробормотал он.
- Вечно ты возишься, сразу не мог? – фыркнула блондинка недовольным тоном. Сай устало вздохнул.
Тем временем трое нукенинов уже благополучно миновали опасную зону.
====== Глава 6. Освободи меня от. ======
Сакура не могла выбраться отсюда. Она вычислила, что в коридоре находятся трое патрульных, что смена караула происходит через каждые четыре часа. Она знала, что если потребуется, она вынесет эту дверь силой, она пробьет стену, она снимет этих патрульных, она сможет пробежать по коридору, возможно даже до самого выхода, но то, что она могла видеть в окно, ей было не миновать.
Камень, словно разворошенный муравейник, представлял собой одно сплошное движение, но в этом движении не было паники. Сакура всегда думала, что ужас может внушать только нечто хаотичное, непредвиденное, внезапная атака, рана, посреди кипящего поля боя, крики о помощи. И после каждой схватки она анализировала себя и знала, что в ней не было страха. Уверенность в том, что она сможет держать себя в руках, предавала ей сил перед каждым новым боем. Лишь сейчас Сакура поняла, что только в слабого ужас внушает беспорядочность, перед которой сильный собирает волю в кулак. А сильную волю точит безысходность. И сейчас ощущение этой безысходности удушающими парами переполняло комнату, в которой она оказалась узницей. Узницей своего бессилия перед неизбежным. Сакура никогда не вздрагивала, когда в битве рядом с ней разрывалась взрывная печать, но сейчас она вздрагивала каждый раз, когда за окном устанавливалась очередная заградительная балка. Камень превращался в крепость. Куноичи то не могла оторваться от этого чудовищного процесса, то не могла продолжать смотреть на него. Утром она наблюдала за установкой сложной печати на одном из складов. Девять шиноби устанавливали её несколько часов. Они сосредоточенно шептали содержимое свитков, потом кто-то держал дверь, а кто-то склонялся перед ней и пытался приложить к ней ладони. Несколько раз что-то шло не так и их отбрасывало взрывной волной. Двоих раненых оттащили в больничное крыло и на их место пришли новые. В этот момент Сакура отскочила от окна и села на пол рядом с дверью.
За время её пребывания в плену, в голове всё вдруг стало на свои места. Она вдруг поняла, в какой иллюзии она пребывала всё это время. Она думала, а знал ли Сасори обо всем этом, когда хотел обойти Камень стороной? Она ненавидела его за то, что он не сказал ей, очевидно не желая выдавать какой-то секрет, более значимый для него, нежели её жизнь. А ведь его жизнь она спасала несколько раз. Как он мог поступить с ней так? Как он мог промолчать? Он должен был сказать ей! Не из привязанности, но из какого-то чувства долга? Должно же в нем быть хоть что-то внутри, хоть что-то. Хоть какое-то проклятое чувство. Она так злилась, что не заметила, как до скрипа стискивает зубы. Она бросила своих близких просто не желая позволить этому человеку умереть.
- Человеку, – неожиданно произнесла она вслух. Она так давно молчала, что звук собственного голоса показался едва знакомым. – Нет, – возразила она самой себе, – это не человек, Сакура. Он никогда им не был.
Она поднялась с пола и принялась ходить взад-вперед по комнате. От воспоминаний о Сасори кровь закипала в венах. Ей казалось, что этой ярости могло бы хватить на то, чтобы пробить не только стену её темницы, но и все другие стены разделяющие их, сколько бы их не было.
На смену этим мыслям тут же приходили другие, ещё более болезненные. Сакура думала, а знают ли в Конохе о назревающей войне? Знают ли об этом в Суне? Вернее сказать, она не думала, она умоляла небо, чтобы знали. Она готова была выпрыгнуть из окна своей темницы, если бы могла иметь уверенность, что её душа полетит в Деревню Листа и предупредит их об этом кошмаре. Под эти мысли ярость внутри неё угасала, и ей на смену приходило осознание реальности, тогда Сакура снова подходила к окну. Когда она вернулась к беспомощному созерцанию военной подготовки, печать уже была установлена. Теперь все силы были брошены на установку защитных баррикад. Сакуру пронимал ужас при виде массивных плит и балок, сплошь испещренных символами и печатями. Она была уверена, что это не просто железо и камень. Сколько же лет, а возможно, десятков лет готовилось это событие? Кто это начал? Кто стоит за всем этим? Может быть, Пэйн и его организация? Этого нельзя исключать. Тогда Сасори точно знал, что здесь происходит. Подумав об этом, Сакура снова стиснула кулаки и сделала глубокий вдох. Она должна была что-то делать. Хоть что-нибудь. Сакура огляделась в поисках бумаги и карандаша. Она решила, что может хотя бы составить схему того, что видит в окно, если ей в какой-то момент удастся вырваться, это может оказаться полезным. Однако ни бумаги, ни карандаша, конечно, не оказалось. Тогда она принялась просто вглядываться в мельчайшие детали обстановки за окном, силясь запомнить их. Так она провела остаток дня.
Когда солнце опустилось за горизонт, дверь в палату резко распахнулась. В комнату шагнул Таку, а вслед за ним и целый отряд вооруженных шиноби.
- Чего-то ты не рассказала нам, принцесса, – сказал он, мрачно заглянув Сакуре в глаза. – Ты пожалеешь об этом.
Сакура поняла, что что-то произошло. И хотя она точно знала, что не имеет к этому никакого отношения, было ясно, что ей никто не поверит. А потому она не издала ни звука, ни пока её связывали, ни пока вели по коридорам, ни когда лестница из подвала больничного крыла привела их в целый потайной город, который, по всей видимости, связывал практически все здания Камня подземными ходами. И когда захлопнулась дверь темницы, и Сакура погрузилась в темноту, она была горда своим молчанием.
Он смеялся в голос. Кровь ссохлась на руках приятно стягивающей кожу пленкой. Боже, как он давно не испытывал это чувство! Как они, эти безвольные, не представляющие никакой ценности патрульные, как они задыхались от страха, когда поняли, что им некуда бежать. Они были готовы служить ему, подчиняться, признавать его жестокое превосходство. Сасори не мог остановить приступ истерического хохота, адреналин зашкаливал, его сердце билось так уверенно и быстро, а ведь совсем недавно у него вовсе не было сердца. Он стоял на берегу огибающей Иву мелководной речки. И в спокойной воде отражалось его безумное лицо. Впервые за долгое время он узнавал себя, он снова обрел понимание цели. Он хотел власти над человеческой жизнью. Отражение Сасори улыбалось ему с поверхности воды кривой улыбкой. Дыхание почти восстановилось, но сердце униматься не желало, и он даже приложил ладонь к груди, чтобы ощутить это торжественный стук.
- Я все верну, – прошептал Сасори, обращаясь к своему отражению. – Я снова буду побеждать целые деревни, страны!
Он сел на камни, чтобы смыть кровь с дрожащих рук. Река тонкими струйками окрашивалась в красный, а затем снова прояснялась. Сасори набрал в ладони ледяной воды и омыл ей свое обманчиво юное лицо. Он думал о том, что даже не знает, куда теперь идти. Он не мог и дальше искать Сакуру. Это было глупостью с самого начала. Сасори знал, что это не совсем так. Ведь он правда хотел её найти, правда хотел посмотреть, как она застынет, увидев его, в удивленном восхищении. Возможно, даже кинется ему на шею, и её тонкое тельце будет прижиматься к нему в порыве благодарности. Он хотел снова безобидно пугать её принудительным вальсом, он даже хотел научить её всем тонкостям медицины, о которых она наверняка не в курсе. Сасори перестал обманываться. Ему нравилась девчонка потому, что она видела в нем нечто человеческое. Потому что он чувствовал в ней силу отстаивать свою веру в добро, пусть все вокруг трубит о тщетности её стараний. Она в каком-то смысле была сильнее. Нет, конечно, не в своем мастерстве, он поддался ей в том роковом бою. Но поддался бы ещё сотню раз, и в этом была её сила. В ней было такое огромное желание жить, какого Сасори не испытать никогда. И в то же время она готова была отдать свою жизнь за другого. Она была так глупа в своей вере. Ему было жаль, что он не успел её спросить, каково это, жить не ради себя. Сасори хотел бы знать, какие жестокие методы применяют в Листе, что их шиноби готовы кидаться в бой друг за друга насмерть. И всё же он не мог идти за ней, потому что эта дрожь от убийства, это возбуждение от неравной борьбы, от охоты – они были также неподдельны и реальны, как его вновь ожившее сердце. Он был чудовищем. Ему нравился запах крови. Ему нравились страдания, крики о помощи. Увидь она его там, на поле, она бы попыталась его убить. Она бы увидела его по-настоящему. Как глупо.
Сасори вынырнул из своих мыслей и снова увидел себя в отражении: разбитого, бесцельного, опустошенного. И сквозь свое прозрачное лицо он видел песчаное дно реки. Песок. От нахлынувшего воспоминания у Сасори кольнуло где-то под ребрами. Вот он сидит на узкой и слишком мягкой кровати и смотрит в круглое окно своей маленькой комнатки. Повсюду один лишь песок. В этот день ничего особенного не произошло. Но он не отходил от окна, и отчего-то, именно это запомнилось ему так остро. Как медленно течет время, когда впереди ничего нет. Ему было отчетливо больно вспоминать себя невинным ребенком.
- Я заглушу это, – пообещал он себе, – новыми победами.
Они разбили лагерь практически у самых границ деревни Камня. Отдых нужен был всем, однако Дейдара руководствовался своей личной усталостью. А чтобы отдых состоялся, он постарался сразу нейтрализовать Тоби целым рядом бессмысленных поручений, таких как: сбор хвороста, патруль площади их лагеря (который составлял от силы 5-10 квадратных метров и Дейдара с тем же успехом патрулировал все вышеуказанное пространство взглядом), а также особо важное и секретное дело: следить, чтобы Хидан не высвободился из веревок, которыми Дейдара на время отдыха, привязал альбиноса к дереву. Тоби отнесся ко всем своим задачам со всей серьезностью, поэтому подрывник просто сидел у костра и пытался собраться с мыслями.
Когда Дейдара увидел огромные защитные стены вокруг деревни Камня, он непроизвольно ахнул. Пока он был ребенком, Камень даже хлипким забором был огорожен не по всему периметру. Защитой служила непроходимая чаща и несколько патрульных отрядов. Сейчас же Камень походил на выросшую из земли отвесную скалу. И если до этого момента подрывник лишь догадывался, что Хидан его дурит, то теперь в этом не было никаких сомнений. Осталось только понять, каким непостижимым образом Хидану удается вести их по следам Сасори, если тот с ним не пересекался. Разбитый в лесу отряд, несомненно, был делом рук его напарника. Но с той же уверенностью Дейдара мог утверждать, что встреть Сасори Хидана, он порезал бы его на куски, а встреть Сасори Тен-Тен, он прошел бы мимо, какой ему с неё толк? «Если только она не успела чего-нибудь взболтнуть своим острым язычком», – мысленно уточнил Дейдара. И тут же для развлечения представил несколько вариантов развития событий. Его воображение нарисовало хмурого Сасори, напротив него Тен-Тен со скрещенными на груди руками. «Хотя на какой собственно груди?» – снова усмехнулся про себя Дейдара. Воображаемая Тен-Тен перебирала оскорбления, пытаясь придумать такое, после которого Сасори непременно порежет её на куски.
- Сноб! – воскликнула она. Мимо.
- Даже мой младший брат и тот выше ростом! – воображаемый Сасори стоял не двигаясь.
- Ты что, подводишь глаза?? Решил, что лак для ногтей это недостаточно женственно? – Дейдара усмехнулся, и первая Тен-Тен разлетелась на куски, после чего его воображение снова бережно её склеило.
- Дейдара-семпай! – раздалось над самым его ухом, разрушая фантазию и возвращая подрывника к реальности.
- Ну что тебе, чёрт бы тебя побрал! – выругался Дейдара и посмотрел на Тоби в упор. Тот оторопело моргал одним виднеющимся сквозь маску глазом.
-Дейдара-семпай, я очень устал ходить вокруг лагеря, можно мне хоть немножко передохнуть?
Подрывник непроизвольно смягчился, он ведь сам поручил Тоби ходить кругами без всякой причины.
- Будет лучше, если ты поспишь, – сказал он, – нам предстоит долгая дорога после этого отдыха.
Тоби улегся возле костра и в тот же момент уснул, очевидно, из непреодолимого желания быть готовым к долгой дороге. Однако на самом деле Дейдара не представлял, что им делать и куда дальше идти. Его невольно одолевали воспоминания, здесь, возле места, где он играл ребенком. И в то же время он не узнавал Камень и чувствовал, что внутри от деревни едва ли остались хоть размытые очертания его детства. Эти пугающие исполинские стены не сулили ничего хорошего. И зачем только Сасори понесло в деревню Камня? А он, очевидно, шел именно туда. Почему Хидан так стремится туда же? В то время как ему, Дейдаре, так хочется развернуться и уносить ноги подальше от этого места. Все вокруг будто было пропитано напряжением и тревогой. Он помнил лес вокруг Камня полным диких птиц и животных. Однако, пока они шли, он обратил внимание, им не встретилось ни единого живого существа. Возможно, Дейдара просто был слишком сосредоточен, чтобы не столкнуться с патрулем, а возможно… Тут его догадки и останавливались. Стены не могут отпугнуть ни птиц, ни кроликов, ни диких лисиц. Что-то жуткое должно быть за этими стенами, что-то настолько чуждое этому миру, что распугало птиц и животных, и заставило их покинуть этот лес. Так стоит ли им туда заходить? Заметил ли Сасори эти перемены?
Были и другие вопросы, за ответы на которые Дейдара бы дорого дал. Например, знает ли Сасори, что он выжил? И с ним ли сейчас Сакура? А если не с ним, то где тогда? Зачем его напарник уничтожил целый отряд, хотя он всегда предпочитает держаться в тени. Сасори, которого он знает, обошел бы Камень стороной, он терпеть не мог крупных военизированных поселений. Несмотря на то, что Дейдара грезил тем, что у него есть множество вариантов, из которых он может выбрать, вариант был только один. Он должен был как можно скорее догнать Сасори, и если тот направляется в Камень, значит и его дорога лежит туда же. В конце концов, это лишь догадки и предчувствия.