— Приведи себя в порядок, Линарес, выглядишь как дешевая шлюха! И немедленно отправляйся в комнату, — глядя на то, как девушка дрожит всем телом и заливается горькими слезами, лежа на кафельном полу, он состряпал надменную ухмылку и произнес:
— На сегодня я с тобой закончил. Пересилив рваное дыхание, он включил душ, с мыслью о том, что к тому времени, как смоет с себя последние следы собственных деяний, Лухан уже здесь не будет.
Заглушив слезы, девушка поднялась на полусогнутых ногах и подошла к зеркалу. Убрав нависшее на лицо спутанные пряди светлых волос, Линарес приказала себе успокоиться и молча натянула платье на все еще влажное тело. Из душевой разливался мелодичный голос Бласа, который напевал себе под нос какую-то ободряющую песенку пока мылся в душе. Лухан еще раз наградила себя испытывающим взглядом в запотевшем отражении, и начертив пальцем букву «V», молча отправилась в добровольное заточение.
Я металась по комнате, точно лев в клетке. Мне не давало покоя то, как Лухан посмотрела мне вслед, прежде чем, я вышла из душевой. Что-то такое было в ее взгляде, что меня пробрало насквозь. Я всем телом ощутила ее душевный надлом, но она всегда была молчалива, поэтому было сложно понять, что же на самом деле происходит в ее жизни.
Звук ключа в замочной скважине заставил меня насторожиться. Я обхватила себя двумя руками, ожидая появления по ту сторону двери.
— Лухан, слава богу! С тобой все в порядке?
— Да, — ответила она и молча побрела к своей кровати.
— Я же вижу, что что-то не так!
— Что ты хочешь от меня услышать? — неожиданно Лухан выдала свои настоящие эмоции и встала на дыбы. Девушки тот час же отвлеклись от своих насущных дел и уставились на нас, разинув любопытные рты.
— Я просто интересуешь как ты?
— Как я? Отлично, — Линарес пожала плечами, — просто замечательно. — Пилар, а как ты?
Девушки молча опустила глаза в пол, и затеребила края своей джинсовой юбки. На ее теле по-прежнему красовались синяки, а губа едва ли заживала после побоев.
— Фели, а ты??? Все хорошо??? О, да, Мариса все просто прекрасно, — Лухан всплеснула руками. — Мы живем в самом прекрасном месте на свете! Да тебе любая здесь скажет! Утром уборка, днем порка, вечером изнасилование. Но кого волнует, все же просто замечательно! Лухан сглотнула накрапывающие слезы и молча уставилась в бетонную стену.
— Он сделал тебе больно? — я не удержалась от своего вопроса и подошла ближе, стараясь поддержать ее, сжимая плечо, но Лухан резко отмахнулась, не желая чтобы ее жалели.
— Что в твоем понятии больно? Ты хочешь знать изнасиловал ли он меня? Хочешь знать как часто это со мной происходит? Я тебе отвечу… каждую чёртову пятницу, когда мы выходим в зал. Каждый грёбанный день, проведенный в приюте. Лухан перешла на шепот, потому что ее горло сдавило от слез. — Мне не больно! Мне уже не больно. Все хорошо! — эта последняя фраза прозвучала скорее как утешение самой себе.
— Лухан, — я попыталась обнять ее, но она мне так и не позволила.
— Вот только не нужно меня жалеть! Мы все здесь в одинаковом положении. Девушки приняли действительность, опуская глаза от стыда. В комнате повисло тяжелое молчание.
— И даже ты Мариса. Хоть, ты спишь только с ним, шлюхой ты быть не перестала. А теперь, если никто не возражает, я лягу спать, потом что завтра будет новый день и мне нужны силы, чтобы его пережить.
Я зависла в молчание, понимая, что своими расспросами сделал только хуже. А самое страшное было потом. Ко мне пришло осознание того, что я единственная кто понимал, что выбраться из этого страшного места не было никаких шансов. Некоторые вещи никогда не остаются позади. Все что мы натерпелись в стенах «Burlesque», было более чем достаточно для одной жизни, и поэтому меня снова охватила мысль о побеге, даже ценой собственной жизни…
Эти выходные отличались от всех остальных, проведенных в «Burlesque». Не знаю, было это связано с Лухан, или же девушки просто были измотаны и истощены длительным заключением, но в эту пятницу никто не улыбался и не вел себя наигранно непринужденно. Я стояла у барной стойки, с пониманием, что это начало большого конца. Впервые за все то время, что я здесь провела, мысль о собственной смерти меня не пугала и не тяготила, а даже наоборот, казалось заманчиво приятной. Я снова могла бы стать свободной, точно птица в небе…
— Диего, — голос Бласа заставил вернуться из некого забвения, — плесни мне чего-нибудь в бокал. — Что? — ледяной взгляд охранника прожег меня изнутри. — Чего уставилась?
Я хорошо рассмотрела его лицо, прежде чем смогла произнести:
— Когда-нибудь ты поплатишься за все что сделал…вы все поплатитесь, — осушив бокал Бласа до самого дна, я направилась ко входу.
Пабло… Я увидела его… Его невозможно было не заметить среди всех. Все-таки у меня самый красивый клиент из всех возможных здесь…
Он стоял в нерешительности, как будто сомневался в своем же решении прийти в это место.
Алкоголь приятно обжег внутренности, и пока я шла навстречу к Бустаманте, он следил за каждым моим шагом. Я позволила себе расслабленно улыбнуться, понимая, что Пабло никогда меня не сломает. Каждая женщина ищет своё отражение в глазах мужчины, во взгляде его небесно-голубых глаз я уже четко могла разглядеть собственные очертания. Да, я уже поселилась в его голове. Возможно, если я буду смотреть ему в глаза достаточно долго и пристально, может, получу желаемые ответы?
— Привет, — я обвила его шею двумя руками и поцеловала в шею. Аромат его древесного парфюма окутал меня точно самые крепкие объятия. Пабло не позволили себе излишнего проявления слабости и легонько отпихнул меня от себя.
— Надо бы поговорить…
Понимая, что за этими его словами последует неприятная новость, я напряглась всем телом.
— Что-то случилось?
Пабло выпустил весь воздух из легких и словил мой ищущий правды взгляд.
— Здесь слишком шумно, идем в комнату… Я проследовала до лестницы, ведущей на второй этаж и стала неторопливо взбираться по ступеням.
Оказавшись лицом к лицу в красной спальне, я спиной облокотилась на дверь, мучительно выжидая, когда же Пабло наконец-то начнет говорить. Он сел на край двуспальной кровати и опустил голову в пол.
— Так больше не может продолжаться… Я принял решение…
Сглотнув от напряжения, я про себя молилась о том, чтобы он не выкинул бы очередную глупость. Только не сейчас, когда я уже практически вторглась в его сердце…
====== 13 Пабло ======
— Пабло… — в третий раз позвала Камила своего пациента по имени, и от того, что он не отвлекался на первые два, девушка осторожно дотронулась до его плеча, чтобы растормошить.
Его глаза тотчас же распахнулись, окрашивая бледно-голубую радужку глаз в цвет грозового неба.
— Простите, не хотела вас напугать, — заметив, как Бустаманте вздрогнул от ее прикосновения, сеньорита Диас вежливо извинилась. — С вами все в порядке?
— Да, просто задумался о прошлом… Какое сегодня число?
— Двадцать восьмое.
Пабло тихо улыбнулся, вновь задумавшись о былом.
— Завтра наша годовщина свадьбы с Айной. Вы бывали когда-нибудь на Востоке, посещали местные церемонии бракосочетания?
— Нет, никогда, — Камила вновь стала увлеченной беседой, и приготовилась к очередному интересному путешествию по волнам прошлого.
— Обычно, в этот день, я дарю своей жене букет алых роз. Айна их очень любит и всегда ставит цветы на видное место, в основном в нашей с ней спальне. И в течение последующих нескольких дней, они как бельмо на глазу, как напоминание о том, что я выбрал не ту женщину.
— Значит завтра в вашей семье большой праздник.
— Да уж… праздник. Двадцать три года как я покупаю красные розы в знак того, что оказался слишком слаб, чтобы сказать нелюбимой женщине о том, что наш брак сплошная ошибка. Я прожил жизнь несчастливым, сделал несчастливой Айну, и даже моя дочь рождена не в любви.
— Я думаю вы все несколько утрируете, сеньор Бустаманте. Такие сомнения по поводу брака посещают не только вас, но и других мужчин и женщин, которые связали свою судьбу друг с другом много лет назад.
Пабло усмехнулся и перевел взгляд на Камилу.
— Вы говорите это как мой личный психоаналитик?
— В первую очередь, я говорю вам это как женщина… Как это не печально признавать, никогда нельзя знать наверняка, как сложатся отношения в семье по прошествии долгой совместной жизни.
— Звучит так, словно вы знаете о чем говорите…
— Я росла в неполной семье, мой отец бросил мать, когда она была еще в положении.
— Сожалею…
— О нет, не стоит, — Камила положила очки на поверхность стола, опуская взгляд на свои записи. — Я по нему не скучаю, он умер для меня много лет назад.
— И вы не пытались его разыскать, узнать почему он так поступил?
— А зачем?
— Ну не знаю…чтобы успокоить душу, посмотреть ему в глаза в конце-концов.
Уголки губ Камилы приподнялись в улыбке, и она заострила все внимание на своем собеседнике.
— Если бы я сейчас посмотрела в глаза своему отцу, то сказала бы ему только то, что он глупец раз не захотел смотреть как растет его дочь. Я бы сказала ему, как сильно его ненавижу… Их глаза встретились, а затем наступила оглушительная тишина, еще более устрашающая, чем обстрел пулеметных снарядов.
— Но это все так…мечты — Камила разорвала зрительный контакт и посмотрела на собственные руки, — мой отец на самом деле умер много лет тому назад… Вернемся к сеансу, сеньор Бустаманте, — девушка подняла глаза и заерзала на стуле, отвлекая тем самым внимание от собственной проблемы.
— Что бы в хотели узнать сегодня?
— Я хочу знать все…
— Так больше не может продолжаться… Я принял решение. Глаза Пабло застали Марису в тот самый момент, когда она, задержав дыхание, притаилась у двери.
— Через неделю я женюсь, поэтому приходить сюда…в это место… с моей стороны будет неправильно.
— Мужчина с принципами и моралью… — девушка покачала головой, зажимая губы от осознания того, что теперь ей снова придется полагаться только на себя. Мариса хмыкнула и расплылась в самой что ни на есть неестественной улыбке. — В любой другой ситуации, я бы оценила твой широкий жест, но сейчас мне тебя трудно понять… Можно узнать почему? Просто объясни мне, я хочу понять. Ты боишься сблизиться со мной? Боишься меня?
— Нет, — Пабло посмотрел в карие глаза девушки, — я боюсь себя. То, каким я становлюсь рядом с тобой…
— А каким ты становишься?
— Я не хочу это обсуждать… просто решил поговорить с тобой откровенно.
— Лучше бы ты просто вообще больше не пришел. Лучше бы, чтобы тебя не было вовсе!!! Мариса медленно закипала от собственного безнадежного положения, в такие моменты ей было сложно держать свои эмоции под контролем, и они всегда выплескивались наружу.
— Ненавижу, — оттолкнувшись от двери, она набросилась на него с кулаками. — Ты слабак, Пабло! Слабак! Мариса не прекращала свои истерические удары, но он стойко выдержал каждый из них, даже не пытаясь привести девушку в чувства.
— Прости, — когда она уже не смогла лупить его по груди, так как все силы закончились, Пабло крепко прижал ее к себе. — Я бы очень хотел тебе помочь…вам всем, но я даже себя спасти не могу, что уж говорить о других. Мариса продолжила плакать в его футболку, и на этот раз, она позволяла ему целовать макушку собственных волос, простила ему его подбадривающие круговые движения пальцев по спине. Да, она могла закрыть глаза на многое, потому что в этих объятиях она больше не чувствовала одиночества, она испытывала поддержку и заботу.
Пабло молча поднял за подбородок ее заплаканное лицо, вынуждая встретиться с ним взглядом.
— Поверь, я бы очень хотел встретить тебя где-нибудь в другом месте, но только не здесь.
— И что бы изменилось?
Пабло пригладил ее волосы, очерчивая мягкие черты ее лица. Он сладко растянулся в улыбке, позволив себе немного помечтать.
— Я бы смог приглашать тебя на свидания, ухаживать за тобой так, как ты того заслуживаешь. Кто знает, может быть ты смогла бы в меня влюбиться?
От последних слов по телу Марисы пробежали сотни мурашек. Ей вдруг стало холодно, тоскливо и одиноко. Она ничего не смогла произнести, только зависла в этом удивительно-голубом океане его серых глаз.
— Я поговорил с Верой, тебе не нужно будет обслуживать клиентов, только танцевать на сцене, это меньшее, что я мог сделать для тебя, напоследок.
— Надеюсь, у нас еще будет возможность встретиться за пределами этих стен, Мариса. По крайней мере, я буду засыпать с этой мыслью каждый прожитый день.
Сегодня Пабло смотрел на нее по особенному, так, словно она значила для него гораздо больше, чем он мог выразить простыми словами. А может быть, просто потому, что это было их последнее свидание.
— До встречи… в другой жизни… Он нехотя отпустил ее руку, цепляясь пальцами как за последнюю свою возможность, а затем и уверенно направился к двери. Настолько быстро, чтобы не было соблазна оглянуться или остаться с этой девушкой навсегда…
— Так, значит, это была ваша последняя встреча? Камила не удержалась от эмоций, нахлынувших на нее, сентиментальными слезами, собирающихся в самых уголках ее голубых глаз.
— Если не удается сойтись поближе, люди расходятся подальше. Так случилось и у нас с Марисой. Но та встреча не стала последней в моих воспоминаниях… Были и еще.
Девушка заметно оживилась, глядя на то, как Бустаманте загадочно улыбнулся, пытаясь спрятать, бегающие по кабинету глаза.
Сама идея провести последнюю холостяцкую ночь в стенах «Burlesque» не предоставлялась Пабло столь радужной. Он мысленно поклялся себе, что больше не станет испытывать судьбу, встречаясь с Марисой лицом к лицу. Слишком большой был риск и соблазн. Но друзья все же настояли на своем. Сказать по правде, Бустаманте не долго отпирался, ведь на самом деле его тяготило расставание с этим местом. Невидимые силы влекли его к Марисе, и после не слишком долгих уговоров, Пабло все же согласился.
Его сердце бешено стучало, в ожидании момента, когда он снова сможет лицезреть девушку из своих грез перед своими глазами.
— Тааак… У всех налито? — Гвидо провозгласил свой тост и шумная компания, состоящая только лишь из одних мужчин встретилась своими бокалами на центре праздничного стола. — За долгую и счастливую жизнь нашего дорогого Пабло Бустаманте! Кто-бы из нас мог подумать, что этот засранец решит связать себя священными узами брака, не перепробовав всех красавиц этого города.
— Заткнись уже, и дай нам выпить, — Томас отсалютовал своей порцией виски будущему жениху и одним залпом прикончил содержимое своего шота. — За тебя и твою будущую невесту! Его взгляд нашел одну из девушек, что стояли возле сцены и игриво ей подмигнул. — Я сейчас вернусь…
— Куда ты? — взбаламутился Лассен, оборачиваясь через правое плечо. — Опять за старое, — провожая взглядом друга, Гвидо покачал головой, заранее зная в какую сторону направился Томас.
— Оставь его, — равнодушно произнес Пабло, шаря глазами по всему заведению. Марисы нигде не было, поэтому ему только и оставалось, что смиренно выдохнуть и осушить свою порцию алкоголя.
Сегодня в «Burlesque» было оживленнее, чем обычно. Все столы, включая барную стойку были заказаны либо уже заняты. Официанты суетились между столами, едва ли успевая обслуживать такое количество посетителей. Мир вокруг перевернулся и сошел с ума. Веселое и праздное настроение разливалось со всех уголков заведения безудержной энергией.
В одно мимолетное мгновение огни над сценой погасли, тотчас окутывая ее в загадочный полумрак.
Публика «Burlesque» стихла, ожидая, блестящего во всех смыслах представления. Из колонок разрушительным битом разлетелась композиция «Buttons» группы The Pussycat Dolls.
Одетые в обтягивающие латексные черные костюмы с капюшонами на головах, королевы сцены Сол и Мариса, появились на помосте, вышагивая в такт каждому барабанному биту песни.