Заполошный шёпот ласкал шею, Локи тяжело сглотнул и ответил на объятия, в груди разливалось тепло, хотелось дышать и жить рядом с этим мальчишкой. Может, Локи делает только хуже, привязываясь к нему, но иначе не может.
— Я тоже люблю тебя, — маг пригладил ладонью светлые волосы, шепча на ухо. — Ты тоже очень нужен мне.
***
Саксония. Германия.
Тор расположился в самой отдалённой части пригорода. Он купил большой участок земли и входящий в состав лесной массив. Простая бревенчатая изба вполне отвечала его требованиям, поблизости имелся колодец, новехонькая баня, сочные зелёные поля, поросшие кустами и деревьями, небольшое озерцо. Всё как в старые добрые времена, когда богов на этих землях ещё чтили. Недоставало только хорошей компании и верных спутников, упрямых козлов, которых порой надо было поучать и приходилось таскать за рога. Вот это были времена! Сейчас всё не то. Люди больше не верят в богов, как должное принимают дары земли. Прежде Мидгард казался необитаемым островом, где каждый восторгается твоими способностями, где один удар грома, вспышка молнии уже внушали трепет смертным. Мидгард мало-помалу становился агрессивным к всевозможным проявлениям мистики, люди сильнее стали бояться неизведанного, но теперь у них имелись средства для изучения иных существ. Это настораживало.
Но Тор сбежал из мегаполиса вовсе не из страха стать подопытной мышью в неком эксперименте, он понял, что не имеет право так просто вмешиваться в чужую жизнь, не хочет навредить единственному человеку, к которому проникся глубокой симпатией. Том не заслужил такого отношения.
Прошло несколько месяцев. Жизнь аскета радовала Одинсона, он немного успокоился вдали от людей и соблазнов. Нет, он отчаянно лгал себе, тело не мирилось с тем, что он далеко от Тома, душа рвалась обратно, демоны Хель раздирали его изнутри, и чем дольше бог грома пребывал в одиночестве, тем сильнее становилась эта тяга.
Тор с остервенением рубил дрова так, что щепки летели в разные стороны, мышцы на сильном теле пошли буграми, пот стелился по коже. Воин поднял глаза, пару раз глотнул воздуха, словно задыхался, окинул взглядом зеленеющие просторы, свою одинокую избу. Он сделал так как считал нужным, убрался от Тома подальше, чтобы не смущать его своим напором. А может, он ошибся, и Локи обманул его в очередной раз?
Тор пытался отринуть все мысли об актёре, задумался о необходимости натопить баню и смахнуть грязь, попариться веником.
Молниеносный золотой перелив осветил лужайку, зеркальная водяная гладь пошла рябью и на миг озарилась всеми цветами радуги.
— Привет! — раздался за спиной знакомый женский голос, Тор нахмурился и обернулся, опуская топор. Он не ждал гостей, тем более из Асгарда.
— Чего тебе? — недружелюбно поинтересовался Тор, окатив равнодушным взглядом стройную блондинку, облаченную в блестящие доспехи, золотые локоны струились по плечам. Пожалуй, Локи не просчитался, золотые кудри Сиф были даже лучше чем те, что он срезал, опозорив воительницу.
— Вот, — она развела руками, спокойно глядя на мужа, который явно был не в духе. — Решила заглянуть к тебе, узнать как дела.
Тор нахмурился, с чего бы такой интерес?
— А я тебя не приглашал, — отмахнулся Одинсон, но все же полюбопытствовал. — Как дела в Асгарде?
— Всё идёт своим чередом, — расплывчато отозвалась Сиф, вдохнула горячий воздух, скользнула взглядом по буграм мышц, вздувшихся на руках мужа. — Рагнар беспокоится о тебе. Я до сих пор не понимаю, почему ты ушёл.
Тор раскатисто засмеялся, ладонью смахнул пот со лба. Не понимает она!
— Только не говори, что не успела утешиться, — нагло бросил Одинсон, он знал свою жену как облупленную. Впрочем, официально она давно уже не его жена, они перестали делить страсть на двоих ещё до рождения Рагнара, но в ту пору Тору ещё казалось, что всё можно вернуть. Он ошибся.
— Успела, — кивнула гостья без стеснения. — Но речь вовсе не об этом.
— Ты сама знаешь, почему я ушёл, не стоит притворяться, ладно? — бог грома осклабился, он не хотел продолжать этот разговор, но Сиф его завела. — Я изгнал Локи из Асгарда за все его злодейства, а Рагнар века спустя возродил веру в этого прохиндея. Веру в Локи! Подумать только!
— Я так понимаю, тебя больше всего оскорбила скромная статуя на площади, — ухмыльнулась Сиф, уже не говоря о внуке, которого сын нарёк Локисом.
— Нет, — веско бросил Тор, сжимая пудовые кулаки. — Не в статуе дело! Рагнар, мой сын, верит в Локи больше чем в меня, в своего отца, который справедливо изгнал обманщика. Знаешь, у меня даже закрадывается сомнение, а мой ли он сын? Может, успела с Локи покувыркаться?
Сиф отреагировала спокойно, лишь отрицательно покачала головой.
— Он был в изгнании, — ответила воительница. — Хотя думай как знаешь. По мне ты просто не знаешь, на кого уже свалить свои проблемы. Я пришла, чтобы узнать, как у тебя дела, вижу, всё в порядке. Когда надоест дуться на весь мир, возвращайся в Асгард.
— Всенепременно, — язвительно пропел Тор. — Загляну на днях и сразу пойду на площадь преклонить колени перед статуей великого Локи!
— Ты неисправим, — Сиф посмотрела на мужа с жалостью.
— Уходи! — бросил Тор уже серьёзно.
Сиф кивнула, подняла голову, глядя в небо, её тонкое тело охватил поток золотого свечения, и через миг она испарилась. Настроение испортилось окончательно. Одинсон огляделся, никто не видел её появления. Зачем вообще было приходить?! Он в Мидгарде не пропадёт, прежде в странствиях в помощи жены не нуждался, и теперь не очень-то её присутствие здесь уместно. Разгорячённый разговором на неприятную тему бог грома хмуро подхватил топор и хотел было заняться дровами, как его вдруг словно жаром опалило, по спине разбежались мурашки. И с чего бы это? Не хватало ему ещё каких-нибудь гостей! Одинсон обернулся, огляделся, немедленно выхватив тонкую фигуру, бодро шагающую в его сторону. Не сразу признав гостя, Тор успел зло зарычать и свести брови, но уже через миг его лицо разгладилось, глаза удивлённо расширились, топор выпал из руки, благо, угодил в траву, а не по ноге.
— Быть не может! — одними губами прошептал ас.
Заметив владельца обширных земель, гость, кажется, чуть было не подпрыгнул от радости и припустился быстрее, хотя это было делом непростым, трава на лугу затрудняла ходьбу, палящее солнце настроения не прибавляло. Тор подловил себя на мысли, что просто бредит: жаркий день, пустые мечты о британце, визит Сиф, всё это просто навалилось на него разом, и вот, пожалуйста, он видит призрачный мираж.
Том подходил всё ближе и вовсе не был похож на призрака, трава под его весом подминалась, на лбу сверкала россыпь пота, белая рубашка, у подмышек и на груди мокрая от пота, но застёгнутая на все пуговицы.
Вот сейчас он должен растаять, исчезнуть, ведь боги не бредят, и эта несбыточная мечта далеко, очень далеко. Тор сглотнул ком в горле, отёр лоб. Одинсон смотрел на гостя дикими глазами и не верил, а мираж подошёл ближе, остановился в каком-то метре от него и вдруг открыл рот.
— Одинсон, — изрёк Хиддлстон и, набрав побольше воздуха, выпалил. — Ты мерзавец! Обманщик! Эгоист!
Том всплеснул руками, он готовил долгую речь, саркастическую, полную эпитетов и сравнений, но потом от переизбытка чувств и банальной усталости сократил вступление до минимума, скатившись до оскорблений. Тор нахмурился, открыл было рот, но тут же его закрыл.
— Заткнись! — со свистом выдохнул актёр. — Я боялся, что с тобой что-то случилось, а ты просто уехал! Хоть бы сказал, куда тебя к чёрту понесло! Хоть бы дал знать, что всё нормально, жив, здоров, козлов пасёшь на приволье! Но нет! Ты просто пропал, а я не знал что и думать.
— Том? — Одинсон топтался на месте, не зная что делать, вариантов было не много, а лучший из них — схватить в охапку, запереть в избе и хорошенько отыметь это рыжее несносное существо. Нет! Это недопустимо! Надо держаться изо всех сил, чтобы не схватить его и не прижать к себе, если только Тор посмеет коснуться, уже не отпустит, не даст уйти.
— Представь себе! — выпалил Хиддлстон, разводя руки, демонстрируя, что это действительно он, вовсе не мираж.
— Уходи, — сухо выдавил Одинсон, и одного этого слова хватило, чтобы взгляд британца потемнел. Тор тяжело сглотнул, смотрел, хмуро надеясь, что Хиддлстон не станет лезть на рожон, испугается его и позорно сбежит, так будет лучше. Но Том не собирался бежать, он сжал кулаки, излучая злость, а вовсе не страх. Тор в один миг принял решение, которое будет стоить ему очень дорого — одиночество длиной в вечность. — С какой стати я должен был что-то сообщать тебе? Кто ты вообще такой, а? Ты всего лишь актёр, просто шут, бездарный к тому же.
Хиддлстон упрямо снёс взгляд Одинсона, его гнев. Ради этой встречи Том поссорился с агентом, который был категорически против незапланированной поездки в богом забытую глушь, где никто с актёром не разговаривал. Пришлось чёрт знает сколько времени добираться до владений Тора, к счастью, его немного подвезли, молоденький парнишка на старом драндулете отца ехал за покупками в городок и прихватил его. Хиддлстон предложил ему денег, но тот отказался. В полной решимости добраться до Тора британец шёл наперекор всему, чтобы высказать богачу все, что он о нём думает. А ещё увидеть Одинсона в добром здравии, узнать, что с ним всё в порядке.
И вот он здесь, сказал что хотел и узнал, как на самом деле к нему относится избалованный богач. Том непроизвольно сделал шаг назад, словно пошатнулся от удара. Может, Одинсон здесь не один? Может, Тор уже нашёл себе пассию по душе? Хиддлстон вдруг осознал, что его визит неуместен, его оскорбления в адрес Тора — просто низость.
Одинсон сжимал кулаки в ожидании реакции и не понимал, почему гость не бросил очередную гневную реплику в ответ.
«Ну почему ты молчишь? — Тор сглотнул ком в горле. — Не молчи, скажи хоть что-нибудь!»
Британец небрежным движением ладони смахнул пот со лба, оглянулся себе за спину, представляя, что до города он доберётся только к вечеру, если только снова кто-нибудь его не подвезёт.
— У тебя всё в порядке? — неуверенно спросил Том, взгляд потух, он устал с дороги и устал в принципе.
— Как видишь. Ты зря явился, — грубо бросил он, из последних сил борясь с собой, если Том сейчас же не уберётся, то Одинсон не выдержит.Будь всё проклято, он не отпустит этого рыжего мальчишку, он подчинит его и сделает своим рабом навечно.
— Наверное, — неуверенно отозвался Том, он взял себя в руки, стиснул кулаки, делая последний и решительный шаг, он не хотел больше недоговорённостей. — Я пришел, чтобы сказать тебе…
— А мне нет дела до того, чего ты там хочешь! — рыкнул Одинсон, теперь уже он сделал шаг назад, слишком близко, слишком опасно. Но Том не чувствовал опасности и не собирался молчать.
— Это я уже понял, — Хиддлстон нервно усмехнулся. — А я не поверил ему и зря.
— Кому? — нахмурился Тор, и отчего-то богу грома стало не по себе от присутствия призрачной фигуры в их разговоре.
— Локи сказал, где тебя найти, — при упоминании имени бога огня Одинсон побагровел. — Но предупредил, что не стоит искать встречи, он был прав, не надо было мне приходить. Это всё моя глупая наивность, я решил, что ты настоящий, а оказалось, это просто иллюзия. Моя собственная иллюзия…
— О чём ты? — Тор изумлённо открыл рот, он словно разом потерял все свои силы, природное упрямство и непоколебимую уверенность в своей правоте.
— Я приписал тебе качества кого-то другого, — Том решил, что ему необходимо сказать это вслух, чтобы поверить. — Качества бога, в которого давно уже никто не верит… в которого поверил лишь я, но обманулся.
— Ты… — Тор взревел словно дикий волк, то ли от злости, то ли от боли, пронзившей душу, и ринулся вперёд порывисто, с угрозой. Не последовало оскорблений, удара. Разгневанный бог грома оказался мощнее, сильнее, быстрее, чем обычно. Словно все силы были сконцентрированы в одной направленности и устремились в сторону беззащитного перед такой мощью смертного. Тор набросился на него, захватив в душные объятия, прижал к себе так, что стало нечем дышать. Одинсон был горячим и влажным от пота, и руки его словно тиски не знали пощады. Горячий рот смял тонкие губы, отчаянно вырывая поцелуй. Но Том не сопротивлялся, как ожидал Одинсон, не отталкивал, его губы разомкнулись навстречу, впустили язык, позволили терзать сладкие уста. Задыхаясь от нехватки воздуха, Том не молил о пощаде, он высвободил руки лишь для того, чтобы ухватиться за плечи бога.
Над головой начали собираться тёмные грозовые тучи, словно по мановению волшебной палочки разгоняя летнюю жару, свежий ветерок немного остудил Тора и Тома, что не могли оторваться друг от друга. Гром ударил неожиданно сильно, словно ругань древнего старика, сетовавшего на глупую молодёжь. Хиддлстон вздрогнул, и Одинсон оторвался от него, но не отпустил, ни слова не говоря, потянул за собой в сторону избы. У актёра заплетались ноги, он ничего не понимал и не соображал, куда они идут? Неужели Тор вот так просто выставит его?
Хиддлстон запротестовал, начал вырываться, Одинсон метнул на него разгневанный горящий взгляд.
— Я никуда не пойду! — неожиданно твёрдо выкрикнул Хиддлстон, ветер усилился, вспышки молний освещали потемневшее небо. Тор зарычал и немедленно подхватил на руки рыжее проклятье, чем немало обескуражил последнего.
— Под дождём тебя растяну, если хочешь, — рыкнул Одинсон, прижимая смертного к себе, и смотрел так, что до костей пробирало. Тор осознал, что это пик, обратно дороги нет и не будет. Том принадлежит ему, и Одинсон возьмёт своё. Хиддлстон задохнулся от такого заявления и уже хотел бросить: «Бери прямо здесь», но вспомнил, что у него в заднем кармане паспорт и бумажник, вымокнут под дождём деньги и документы, как он вернётся обратно? Отчего-то Том теперь не боялся силы лжебога, его страсти, пусть берёт все что хочет, если так они смогут быть вместе.
У Хиддлстона кружилась голова, о чём он только думает? Разве они смогут быть вместе по-настоящему, Тор насытится и бросит его, разве не так делают боги, вольные поступать как вздумается? Впрочем, актёр преодолел весь этот путь не для того, чтобы отказываться от пускай короткого счастья.
Богач шагал быстро, прижимая гостя к себе, тот притих, обвил руками его шею и не возмущался больше. Одинсон только ступил на крыльцо, поставил Тома на ноги, и тут же на землю обрушился сильнейший дождь, шум ливня словно музыка ласкал слух, раскаты грома вселяли в душу Тома мистическую силу, а вспышки молнии мутили разум. Тор распахнул дверь в избу, хотел было втолкнуть актёра в своё скромное жилище, но тот набросился на него с поцелуями, и Одинсон не нашёл в себе сил отстранить его. В итоге они ввалились в сени, борясь за первенство в поцелуе, Одинсон раздирал хрупкую одежду, стаскивал с плеч Тома рубашку.
— То-ор, — простонал Хиддлстон, когда богач потёрся своим стояком ниже пояса, где его собственный член уже невыносимо ныл и требовал к себе внимания.
— Лучше молчи, я же с тебя с живого не слезу, — просипел бог грома, рывками избавляя смертного от пояса, потянул брюки вместе с трусами вниз.
— Чёртов язычник, — буркнул Том, сжимая пальцами обнажённые плечи бога грома. Где-то на периферии сознания он ловил мысль о боли, он чувствовал, что Одинсон не сдержится, не станет его щадить, ну и пусть, в детстве он не раз пережил боль и унижение, потерпит, ведь сейчас его не насилуют и не принуждают, Том сам этого хочет.
До комнаты они не добрались, кровать в сенях вполне отвечала их нуждам. Тор повалил гостя на узкую постель, придавил его к матрацу и принялся зацеловывать грудь, теребить соски то языком, то губами, то пальцами. Хиддлстон стонал, выгибался всем телом, бесстыдно разводил ноги и не хотел думать о том, как всё это выглядит со стороны.
— Всё это время думал о тебе, — выпалил Тор, скользя ладонями по гибкому телу. — Хотел забыть, но не выходило, хотел обезопасить тебя, а ты сам пришёл. Глупый мальчишка…
— Знаешь что?! — взвился Том, но тут же прикусил себе язык. Тор глянул на него так, словно хотел прожечь насквозь.