— А если козлы опять появятся? — осторожно поинтересовался Тор.
— Накорми и попробуй с ними договориться.
— Договориться? — скривился охотник.
— Они тебя понимают, и ты должен их понимать, — Локи даже повернулся, чтобы его слова звучали весомо. — Я научу тебя кое-чему, в конце концов, тебе придётся справляться одному, но это вечером.
— Почему вечером? — не унимался любопытный Тор. — Постой, а о чём мне с ними говорить-то?
Локи порицательно покачал головой и отмахнулся, давая Тору понять, что он сам должен был с этим разобраться. Охотнику казалось, что утро всё испортило, ночью Локи был с ним куда более приветлив и радушен, а сейчас разговаривал как с каким-то посторонним человеком. Родными они, конечно, не были, но в какой-то момент Одинсону показалось, что между ними начало возникать некое взаимопонимание. Тор не стал больше расспрашивать, решил оставить всё на потом, может, к вечеру колдун станет добрее.
Завтрак прошёл в молчании, если Тор сразу же набросился на еду, то Локи как-то вяло ковырялся ложкой в тарелке. Эрос по своему обыкновению уплетал свою порцию мяса и молока с завидным энтузиазмом. Одинсон не пытался заговорить с колдуном, заметно было его напряжение, даже кот как-то странно косился на своего компаньона.
После завтрака Лафейсон стал собирать со стола, но Тор его вдруг остановил, вызвался намыть посуду. Это было как-то удивительно, но Локи согласился. Он постоянно занимался домашними делами в одиночестве, и помощника у него не было, он всегда уповал только на себя. Не сказать, что ему нужна была компания, но появление Тора всколыхнуло его жизнь, и так сильно всё изменилось в одночасье. Локи не позволял себе думать, что испытывал серьёзную тягу к охотнику. Тор был красив, горяч, интересен, но Лафейсон уже проходил это. Он одновременно боялся и грезил прошлым. На самом деле Локи никуда сегодня не собирался, кроме как за продуктами, но утренний разговор заставил его бежать в смятении. Поручив Тору растопку бани, он не забыл уточнить перед уходом, чтобы поддерживал тепло, обедал без него и Эроса накормил.
========== Глава 5 ==========
Фамильный родительский дом пустовал уже десять лет. Закалённый дьявольскими печатями белокаменный особняк зарос плющом. Деревья всё росли и росли ввысь, давно забыв об ужасах, свидетелями которых они стали. Локи ненавидел этот дом и любил болезненной детской любовью. Здесь он любовался цветущими каштанами, собирал по осени колючки, из которых выпадали гладкие семена, катался на качелях, рисовал и читал. Здесь же, смотря в глубину звёздного неба, он встретил свою смерть. Звёзды безмолвно наблюдали, как колдун стоял над израненным телом юноши, занося кинжал. Утекающее сознание кричало и молило бога о конце. Локи так хотел умереть, лишь бы больше не мучиться, не испытывать боли. Кинжал пронзил его сердце, и Локи воспарил, ощутил лёгкость и свободу, он увидел, что с ним сделали, над чем бился мучитель долгие несколько месяцев, планомерно убивая его, и такая ярость накатила на мученика, боль душевная клокотала над землёй, безмерная ярость затопила сад. Лафей одним рывком вытащил кинжал из пронзённого сердца и окропил тело сына кровью из серебряной чаши. Локи потянуло назад, придавило камнем, снова ощутив нестерпимую боль, он оказался в своём истерзанном теле. Сквозь багровую пелену тьмы он ничего не видел, но отчётливо слышал грозный рык и крик человека, брань отца и утробное урчание, такое тёплое, словно кошачье.
Локи урывками приходил в себя, он всё просил, чтобы с ним покончили, он не мог и не хотел терпеть эту боль снова, он не хотел жить. А чей-то совершенно незнакомый голос успокаивал его, твердил, что всё позади.
Зачем Лафейсон вернулся сегодня сюда, в этот проклятый дом, — он и сам не знал. Он ненавидел своё прошлое, но вспоминать ему было больше не о чем. Его старые качели всё ещё одиноко висели на крепкой ветке каштана, железные цепи и дубовая доска. Колдун тяжело вздохнул и уселся на потрёпанную годами, но всё ещё целую доску, обхватил пальцами цепи и, закрыв глаза, улыбнулся.
***
Одинсон весь день занимался домашними делами, к которым был абсолютно непривычен. Не было у него своего хозяйства, и как-то жилось спокойно, а тут кота накорми, поесть сам приготовь, воды натаскай, баню затопи. Одинсон всеми своими душевными силами надеялся, что козлы не придут: не хотел он с ними договариваться, не хотел кормить, и вообще они были ему не нужны. К счастью, хоть это его желание сбылось, словно в награду за приложенные усилия. К вечеру Тор чувствовал себя честным батраком, на него свалилась приятная усталость, и даже стало казаться, что такая жизнь ему вовсе не в тягость. Одинсон так разошёлся, что полы в избе намыл. Эрос только любопытно за ним поглядывал, правда не шипел и не чурался. Фенрир не появлялся, да и гостей из деревни не наблюдалось.
Затопил баню Одинсон ближе к вечеру, уже и сумерки наступили, а Локи всё не было. Где его носило, охотник не знал, но почему-то чувствовал беспокойство: не случилось ли чего с колдуном? Тор сидел за столом, хрустел яблоком, и вдруг его взгляд остановился на увесистой книге. Одинсон предполагал, что колдун пользовался книгами по чёрной магии. Любопытство виной тому, что он бесцеремонно решил заглянуть в одну из них, на ту, что взгляд упал. Одинсон осторожно взял книгу с полки, открыл, не сильно надеясь, что поймёт хоть что-то в дьявольской тарабарщине, только не было перед его глазами символов и непонятных текстов, а прочитал он нечто совсем другое. То ли мольбу, то ли проклятье — так сразу и не разберёшь.
Одинсон вздрогнул и чуть было не выронил проклятую книгу из рук, но виной тому была не тарабарщина, сложенная рифмой, а ледяной голос за его спиной:
— Его неизбежной встречи
Боится каждый с этих пор;
Как меч — его пронзает взор;
Его приветственные речи
Тревожат нас, как злой укор,
И льда хладней его объятье,
И поцелуй его — проклятье! *
Одинсон резко повернулся, при этом захлопывая книгу. Локи стоял перед ним, словно призрак, бледный и красивый, цитируя выдержку. Было не похоже, что его беспокоило, что гость держал в руках его книгу, хотя Тор уж точно не имел права рыться в чужих вещах, как делал это с собственностью убиенных адептов.
— Не хотел пугать, ты так увлёкся, — взор колдуна смягчился, он вздрогнул и зябко поёжился.
— Прости, что взял книгу без спроса, — смутился Одинсон: возвращение колдуна стало для него полной неожиданностью. — Просто стало любопытно, извини.
— Моя любимая книга, про ангела смерти, — отозвался хозяин дома, проходя к подтопку. — Прочти её, если хочешь, можешь и другие посмотреть.
Тор не мог не заметить, что Локи кутался в накидку, не снимал, словно продрог до костей. Колдун отвернулся, взглянул на Эроса. Тот почивал на табурете, ответил ленивым взглядом.
— Я баню затопил, как ты просил, — Тор торопливо убрал книгу обратно на полку, и на какой-то краткий миг ему вдруг показалось, что Локи блуждал где-то в одиночестве, лишь бы не возвращаться домой и не оказаться с ним под одной крышей. Почему у него возникло такое впечатление? Кто знает, может, чернокнижник выглядел каким-то потерянным или слишком задумчивым.
— Не намылся ещё?
— Нет, — как-то заторможенно отозвался Одинсон, размышляя, прав ли он в своих суждениях. — Тебя долго не было, я думал, что-то случилось.
— Всё в порядке. Ты иди, намойся, я после тебя пойду.
— Локи? Всё нормально? На тебе лица нет. Ты замерз, наверное, иди лучше ты первый.
— Я подожду, — упрямо ответил Локи. — Ужин пока погрею. Иди, не беспокойся, я не стану мешать тебе.
Тору сразу не понравилось поведение Локи, но продолжать препираться и расспрашивать он не стал. Он поспешил покинуть избу, спустился по лестнице и остановился, повременил немного. В сумерках Локи хорошо было видно из окна, он стоял лицом к разделочному столу, когда за его спиной появился проклятый двойник. Тор попятился от избы, колдун снова за своё. Неужели они будут заниматься этой мерзостью, пока он будет мыться в бане? На краткий миг Одинсон обрёл небывалую решимость вернуться в дом и попросить колдуна не создавать таких иллюзий, но не успел. Лжетор подошёл к Локи со спины и крепко его обнял, прижимая к своей груди. Охотник замер на улице, наблюдая в окно эту странную сцену. Локи повернулся лицом к своему творению, и тот тепло ему улыбнулся, обнял и прижал к себе. Колдун точно не видел, что за ним наблюдали, он так доверительно прижался к груди существа и не пытался к чему-то его принудить. Что он делал? Просто искал тепла? Фантом лишь ненавязчиво гладил его по голове.
Может, Локи хотел от Тора того же: нежности, близости? Только Одинсону это казалось мерзким и неправильным, он так не хотел. Наконец охотник отмер и поспешил скрыться, ему стоило вымыться и забыть о том, что он видел, ни к чему ему вообще об этом думать. Да, он попросил у колдуна пристанища, но он покинет его, как только оправится от пережитого кошмара. Только когда это случится? Завтра? Через неделю или месяц? Когда? Одинсон не знал, когда будет готов, но сейчас он точно ещё был не в состоянии примириться со случившимся. Его предали и пытали, все его денежные заначки были пусты, книги и артефакты изъяты. Да, Сартас был спасён — это замечательно, только ему-то что теперь делать? Вернуться к охоте? Уехать в глушь и жену завести? Мутные мысли сводили с ума, он бросался от одной бредовой идеи к другой. А ещё близилась ночь, и снова надо было ложиться спать. Он снова ляжет в одну постель с колдуном, как с добрым другом? Это правильно, ведь постель одна, а Локи — хозяин дома, негоже было гнать его из тепла. Самому остаться в бане? Это вариант очень даже неплохой. Оскорбится ли колдун в таком случае, ещё скажет совсем убраться подальше.
Тор сам не заметил, как намылся, все его действия были словно в бреду, намылся и ладно. Обтеревшись насухо, охотник надел одежду, которую для него купил Локи, и отправился к дому. Уже стемнело, но из-за удобного расположения заблудиться было практически невозможно. Поднявшись по лестнице, Тор открыл дверь и прошёл в избу, с удовольствием вдохнув аромат мясного бульона.
Лафейсон мимолётно взглянул на охотника и принялся раскладывать похлёбку по тарелкам. Наконец они уселись за стол и принялись за ужин.
— Как прошёл день? — полюбопытствовал Локи, лениво выхлёбывая бульон, а мясо вылавливая Эросу.
— А он тебе не рассказал? — попытался пошутить Тор, подбородком указывая на кота, но Локи как-то резко отреагировал.
— Он не раб, чтобы докладываться мне, — выпалил Лафейсон, подхватил ещё пару ложек бульона, без энтузиазма отправляя в рот, и, отодвинув от себя остатки, поднялся из-за стола.
— Локи, да я просто…
Тор так и не договорил, поскольку слушать его колдун не хотел, он лишь буркнул себе под нос: «Я в баню» и вышел из избы. Вот так просто: пришёл не в духе, сорвался и оставил его одного.
— Что я такого сказал? — как дурак, поинтересовался Тор у кота. — Он всегда так себя ведёт? Я просто хотел разрядить обстановку.
Эрос сочувственно взглянул на Тора своими жёлтыми глазами и когтём вынул из тарелки компаньона кусок мяса. Кот, казалось, не особо беспокоился насчёт выкрутасов Локи, и Тор решил, что следовало вести себя так же: к чему мудрствовать, может, колдун просто был не в духе, зачем усугублять и надумывать лишнего.
Локи долго проторчал в бане, Тор подозревал, что не один. Снова рыться на полке с книгами не стал, вместо этого намыл посуду, вытер руки полотенцем и по-хозяйски задёрнул штору. Прошло достаточно времени, а молодой хозяин всё не возвращался.
— Думаешь, всё в порядке? — Тор скрестил руки на груди, обращаясь к коту, что сидел у подтопка и, недобро прищурившись, смотрел на дверь. — Так, всё, я пойду, узнаю, что он так долго.
Тор не успел и шага сделать, как дверь отворилась и на пороге появился Локи. Кот, увидев компаньона, стал нервно размахивать хвостом. Лафейсон отмахнулся от зверя, словно ему назойливая муха на нос села. Колдун пошатнулся, закрывая за собой дверь, он пытался стоять прямо, но его штормило. Одинсон не сразу понял, что происходило, только Эрос подскочил на ноги и стал так противно и порицательно мяукать.
— Да отстань ты! — шикнул на него Локи и, медленно передвигаясь по стеночке, наметил дорогу прямо к постели. — Имею право, чёрт возьми.
Тор подскочил к колдуну раньше, чем до него дошло, что именно приключилось с хозяином колдовского дома. В первую секунду Одинсон решил, что Локи нездоров, но, когда оказался ближе, чем следовало, почувствовал отчётливый запах хмельного. Да и непохоже было, что колдун действительно отправился мыться: волосы его были сухими, а руки холодными.
— Ты где успел так набраться?! — возмутился Одинсон, поддерживая Локи за спину и подставив ему руку для опоры, которую тот с благодарностью принял.
— Заначка, — пьяно засмеялся Локи, принимая помощь. — В бане была.
Одинсон усадил колдуна на постель. Он колебался лишь пару секунд, прежде чем нагнулся и стал без всякой задней мысли снимать с Локи накидку, тот не противился, просто повесил голову и смотрел в сторону.
— Ты даже не мылся, — с укором бросил Тор. Локи рассмеялся, поднимая на него глаза. — И часто ты так прикладываешься?
— Иногда бывает, — пожал плечами Лафейсон. Тор нагнулся и стащил с него обувь, ненароком задевая ступни, Локи был хладный, как покойник, это всерьёз его обеспокоило.
— Может, тебе какие-то травы особые заварить, ты весь холодный, — предложил Одинсон, но колдун стал отрицательно мотать головой. — Тебе согреться надо, Локи.
— Так согрей меня, — попросил Лафейсон, и в его блестящих глазах было столько мольбы, Одинсон выпрямился, он не знал, как быть. Колдун и трезвый был непредсказуем, а что мог выкинуть пьяный. — Забудь, просто мысли вслух.
— Я могу лечь рядом и обнять тебя, — серьёзно ответил Тор. — Но, если ты не собираешься меня подчинить, на большее не рассчитывай.
Локи быстро облизнул губы, глаза его загорелись.
— Согласен, — кивнул Лафейсон. — Только сними с себя всё.
— Локи!
— Ну, пожалуйста, — взмолился несчастный колдун. — Одежда отнимает твоё тепло, ты ведь хотел меня согреть.
Тор не верил, что делал это, но просьбу выполнил. Локи снимать одежду отказался, но Одинсон настоял и сам же разоблачил колдуна, натянул на него сорочку. Тот не пытался что-то предпринять, не лез к охотнику и вообще подозрительно притих, подлез под одеяло, подвинулся к стене и отвернулся, укладываясь набок. Одинсон с тяжёлым вздохом залез к нему, прижался вплотную и обнял, как родного, уткнувшись в чёрную макушку. Локи словно на севере побывал, таким холодным он был. И что, спрашивается, всё это значило?
— Я видел своего двойника, — заговорил Тор. — Зачем ты создаёшь его?
— Он хорош в постели, — немного подумав, откровенно ответил Лафейсон. — А что?
Строго говоря, он выполнял лишь то, чего хотел сам Локи, поскольку не обладал личностными качествами. Но член у него был твёрдый и, пожалуй, даже горячий, а как хорошо, умело он подготавливал, растягивал, скользил внутри. Лафейсон торопливо облизнул губы. Зачем он думал об этом сейчас?
— Ты серьёзно не понимаешь, что мне это не нравится? — Тор даже вздрогнул от возмущения.
— А мне нравится, — возразил Лафейсон, у Тора было крепкое и горячее тело, к нему хотелось прижаться. Как он только согласился раздеться, это поистине удивительно. — Тебе же лучше, только он не может так согреть, от него мало человеческого тепла.
— А говорил, что он тебя греет, — уколол Одинсон.
— В процессе я согреваюсь, — прошелестел Локи, открывая пикантные подробности.
— Тебе что, больше некого вызвать, ведь можешь любого, так я понимаю.
— Могу, просто ты мне нравишься, — охотник вздрогнул от неожиданного ответа. Может, он ослышался?
Если всё на самом деле так, у Тора серьезные проблемы, а его опасения в итоге подтвердились. Колдун потребует вернуть долг, и запросит он то, что охотнику не понравится.
— Где ты был? Вернулся какой-то шальной, — попытался перевести тему охотник.
— В поместье отца, — сказать об этом оказалось проще, чем Локи думал.
— У тебя есть отец? — глупый вопрос — это понятно, но сложно было представить, что был ещё кто-то, подобный Локи. Если силы колдуна были столь обширны, насколько силён был его отец? И почему, имея целое поместье, колдун скитался по лесам в одиночестве?
— У каждого есть отец, разве нет? — усмехнулся маг. — У тебя тоже, наверное, был.
Об этом Тор говорить не хотел.
— И что же, зачем ты к нему отправился?
— Призраки не отпускают, — как-то особенно горько ответил колдун. Он завозился и уверенно стал поворачиваться, оказавшись лицом к лицу со своим гостем. — Точнее наоборот, я их не отпускаю. Вот ты мстишь, убивая адептов, а я воскрешаю своего отца, чтобы снова убить. Иногда мне это даже помогает.