— Не вызывай его больше никогда, — опасно прошептал Тор в самое ухо колдуну, посылая мурашки по телу колдуна. — Он этого недостоин, он тебя не достоин, слышишь?
Локи нервно засмеялся.
— Я уж как-нибудь сам разберусь со своим отцом, — отозвался колдун со смешком. — Это наши семейные дела.
— Но зачем он так с тобой поступил, я не понимаю? — упрямо допытывался Тор. Он не отпускал, не разжимал объятий, притискивая к себе в подобии поддержки. Может, и лучше, что Локи смотрел перед собой, их взгляды не пересекались.
— Я подозреваю, что был не единственным ребенком, которого он использовал для своих опытов, — отозвался Локи, не стремясь выбраться из крепкой хватки. — У него была цель: Лафей стремился познать вечность и стать бессмертным. Его эксперимент удался, только победа оказалась посмертной. Эрик убил его и поделом.
— Стать бессмертным, но я думал… — Тор нахмурился. — Подожди, ты бессмертен?
— Я пытался убить себя, но всё тщетно, — печально отозвался колдун.
— Что ты пытался? — Одинсон отпрянул от Локи, но тут же его охватили гнев и непонимание, ему срочно нужны были объяснения. Он был груб, когда схватил мага за руку, повернул к себе, тот прятал взгляд, облизнул пересохшие губы. — Что ты сделал?
— Смерть меня не берёт, — Локи тяжело сглотнул. — А я просился в её объятия с особым усердием.
— Как ты… Как тебе такое в голову пришло?! — громыхнул Одинсон. — Разума лишился?
А ведь Тор сам хотел убить его не так уж давно, сейчас казалось, что прошло по меньшей мере лет десять с тех пор. Одинсон так отчаянно стремился уничтожить зеленоглазого, а теперь его злило, что Локи и сам предпринимал попытки свести счёты с жизнью.
— Может быть, — сознался Локи. — Как знать, ты мне скажи, со стороны виднее.
— Дурак ты, что ли?! — не унимался охотник. — Так нельзя!
Локи глянул на него остро, словно воткнул нож под рёбра.
— А как можно?! — повысил голос Лафейсон. — Как, Тор?! Бродить по миру в одиночестве до скончания веков? Это проклятье! У меня не будет семьи, не будет счастливой жизни! Я один навсегда!
— Локи… — Тор схватил колдуна за плечи и легонько встряхнул.
Лафейсон ощетинился, будто дикий кот, которого пытались приручить. Казалось, его жажда тепла была столь велика, как и страх кому-то довериться. Жизнь колдуна не была такой уж безоблачной, как могло показаться со стороны, и этот человек, по мнению Тора, заслуживал свою долю счастья, он её выстрадал.
— Отцепись! — зашипел Локи, вырываясь, он больше не в состоянии был выносить близость, как несколько минут назад. Тор для него был недоступен, с этим просто надо было свыкнуться, как и со всем остальным. — Отпусти, я сказал!
Охотник поступил правильно, когда порывисто приник к обескураженному колдуну, затягивая в настойчивые объятия. Локи дёрнулся в его руках, но тут же стих. Охотник, удерживая его за талию одной рукой, другой стал гладить по голове. Локи замер ни жив, ни мёртв, лишь широко раскрытыми глазами смотрел перед собой и дышал через раз.
— Всё меняется, Локи, — вдруг тихо, но уверенно прогудел Одинсон на ухо колдуну. — И ты свою семью обретёшь, я уверен.
Лафейсон не разделял мнения охотника, но спорить не стал. В его объятиях маг на краткий миг ощутил себя ребёнком, которому ещё не поздно было наверстать упущенное. Они недолго простояли вот так, в обнимку, как родные, Тор отпустил, когда понял, что Локи немного успокоился.
— Знаешь, я думаю, что за зиму успею обучить тебя общаться с козлами, к тому же зима — время скучное, чем ещё заниматься, — перевёл тему Лафейсон. — Ещё неизвестно, может, придётся переехать отсюда.
— Почему? — удивился Тор.
— Ветер донёс множество недовольных голосов, — пожал плечами Лафейсон. — Адепты всюду шепчутся о кровавой бойне в подземельях ордена, кто-то, возможно, меня видел, заметать следы было некогда.
— Я последую за тобой, — уверенно кивнул Одинсон.
— Ты не обязан, если не захочешь, я же сказал, ты можешь уйти в любой момент, я знаю, что оттягиваю неизбежное, и не питаю иллюзий на твой счёт, — признался Локи. — А теперь иди на улицу и позови своих верных спутников.
Тор хотел было возразить, но оба они услышали топот за дверью и сразу узнали двух упрямых гостей. Лафейсон улыбнулся, сунул в руки Тору кусок хлеба и кивнул на дверь.
Странное выдалось утро. Охотник, уничтоживший несколько десятков жизней за связь с потусторонним, вдруг проникся симпатией и сопереживал колдуну. Локи оказался вовсе не таким, каким пытался показаться, вся его напускная уверенность и самодовольство слезли, как старая кожа со змеи. После его рассказа Тор больше не чувствовал себя пленником, такое не придумаешь нарочно, зелёные глаза не обманывали, и от этого Одинсону было ещё больнее: он-то неделю провёл в пыточной, а Локи многим больше, и истязал его не посторонний человек, а родной и, судя по словам колдуна, любимый.
Тор кормил козлов бездумно, просто отламывал кусочки хлеба, а те хватали у него из рук сладкий паёк, все его мысли были о Локи. Сейчас он хотел бы хоть как-то угодить колдуну в благодарность за спасённую жизнь, предоставленный кров и искренность. А тот ничего не требовал, только его компании. Уставший от одиночества и от жизни, он хотел лишь общения, но удерживать не собирался, а Тор отчего-то передумал бежать.
Из задумчивости Одинсона вырвал звук открывающейся двери за спиной, в дверном проёме показалась тёмная голова, Локи смотрел любопытными кошачьими глазами.
— Ну как там? — поинтересовался зеленоглазый.
Козлы всполошились, полезли по ступеням к колдуну непонятно зачем, но Тор ловко подцепил обоих за рога и стащил наглецов на мёрзлую землю.
— Ну-ка не лезьте к нему! — прогремел Одинсон.
Скотина стала вырываться из крепкой хватки, Тор шикнул и топнул ногой, и это немного усмирило их пыл.
— Чтобы больше я такого не видел!
— Ты слишком резок с ними, — покачал головой Лафейсон. — Они просто чувствуют твою неприязнь ко мне, вот так и реагируют. Поговори с ними, а я лучше пойду.
Тор открыл было рот, чтобы возразить, но колдуна уже и след простыл, дверь закрылась.
— Да что с вами говорить, пустоголовые вы, что ли?! — не сдержался Одинсон. — Я сказал не трогать Локи, глупая скотина! И нечего так на меня смотреть! Пошли прочь оба!
Козлы растворились серым облаком.
«Да уж, как с ними контакт-то наладить?» — подумалось Тору.
Скотина была нетерпеливой и несдержанной, может, он сам так себя вёл, просто не замечал. Ещё и Локи теперь думал, будто к нему испытывали неприязнь, хотя это было вовсе не так. Да, совсем недавно, возможно, так и было, но сейчас Одинсон не чувствовал в своей душе разъедающего существо желания уничтожать всех адептов необъятного мира. Тор ведь был так же одинок, как и Локи, сейчас же им представилась возможность изменить свою жизнь и привычный уклад, может, из этого что-то получится.
Возвратившись в избу, Одинсон не мог не заметить, как странно себя вёл колдун. Появление Тора на пороге заставило его нервничать, а охотник не понимал почему. Лафейсон подорвался было сходить за водой к колодцу, но сосед немедленно развернул его обратно, забрал вёдра и сам отправился за водой, расспрашивать не стал, отчего Лафейсон вдруг стал себя вести странно. К этому просто нужно было привыкнуть. К тому же теперь он знал историю его жизни и понимал, как тому было непросто после всего случившегося продолжать жить. У колодца Тор задержался недолго, он уже подхватил вёдра, когда земля под его ногами задрожала, от холодного покрова отделилась чёрная тень и выросла в знакомое существо. Чёрный волк исполинских размеров смотрел прямо на него внимательно и вопрошающе. Одинсон замер, не зная, как реагировать. Фенрир медленно и с удовольствием облизнулся и заглянул охотнику в глаза, а затем дёрнул мордой, словно показывая на ведро. Тор не понял, что происходило, скорее, на уровне инстинктов ему почудилось, словно волк просил воды. Ничего не оставалось, как подтвердить или опровергнуть свою догадку, он просто поставил вёдра на землю и сделал пару шагов в сторону. К счастью, Тор правильно понял настрой грозного зверя, тот склонил морду и стал пить воду из ведра.
Одинсон наблюдал, как волк пил, и размышлял о том, что у Локи тоже были два спутника. Колдун рассказал ему про обряд, который отец провёл с ним, но ведь и Лафейсон воспользовался этой магией, подарил ему жизнь. Возможно ли, что он был тоже бессмертен? Не потому ли маг пытался сбежать, пока Тор ничего толком не понял, пока не стал разбираться и обвинять в грязном колдовстве? А Одинсон и не подумал о том, как быстро сошли его раны, буквально за одну ночь. В тот момент не было времени думать об этом, сейчас же он отошёл от ужаса пережитой пытки и мог размышлять здраво. Получалось, Локи подарил ему бессмертие?
Фенрир напился вдоволь, осушив целое ведро, и исчез в лесной глуши, глянув на Тора с благодарностью. Охотник снова наполнил ведро водой и направился домой. С ходу расспрашивать Локи не стал, решил немного повременить: и без того ощущал напряжение, исходящее от мага. Тот всё так и норовил из дома сбежать. Эрос нервно расхаживал по избе, не в состоянии найти себе места для сна, словно что-то его беспокоило. А чёрт зеленоглазый всё выискивал предлоги: стоило ли на базар за продуктами сходить или ещё каких вещей недоставало. Тор попросту отвечал, что всё у них есть и ничего больше не надо. А Локи всё придумывал какие-то дела вне дома, всерьёз засобирался куда-то, да так и не удалось ему сбежать: глянув в окно, Одинсон с огромным удовольствием сообщил, что на улице пошёл снег.
Вот так просто природа встала на сторону охотника. Лафейсон тоскливо смотрел на улицу и отчаянно хотел вырваться из тепла в холод. Снег повалил пуще прежнего, за окном ничего не было видно, только белый шлейф. На удивление Тора кот довольно мяукнул и улёгся на привычном месте у подтопка, Локи глянул на него уничтожаемым взглядом.
— Всю ночь, наверное, сыпать будет, — печально уточнил Локи. — Даже из дома не выйти.
— А ты на ночь глядя куда-то собрался? — просто поинтересовался Тор.
— Может быть, — буркнул Лафейсон.
— Локи? — позвал Одинсон подозрительно ласково, и в этом его обращении колдун отчётливо услышал затаённую осторожность. — А что это за обряд, который ты использовал, чтобы вернуть меня к жизни? Если, конечно, это не секрет.
Лафейсон тяжело сглотнул, словно перед казнью на костре. Он отвернулся к столу, потёр рукой лицо и несколько минут не решался заговорить. Наконец он повернулся и растерянно ответил на поставленный вопрос:
— Я прочёл в дневнике отца, он описал несколько вариантов обряда, скорее всего, воплотил самый последний, по крайней мере, я помнил после некоторые особенности. Не знаю, сам он догадался до этого или кто-то вдохновил, но церемония удалась.
— Понятно, — покивал Одинсон.
— Я уничтожил дневник, — добавил Лафейсон, позволяя себе злорадную насмешку. — Пусть перевернётся в гробу, дело всей его жизни загублено и предано забвению.
— Ты говорил, что вызываешь его, пытаешь, — несмело начал Тор. Стоило ли об этом заговаривать — он не знал. — Но как это возможно, если он умер?
Колдун не оскорбился, ответил на вопрос:
— Я могу, — пожал плечами Локи. — Я колдун. Я прилежно учился этому двадцать лет. Надо отдать Лафею должное, мы не всё время проводили в постели, он вложил в меня много усилий. После обряда я без особых стараний могу воплощать то, на что прежде требовались титанические усилия, церемонии, предметы, амулеты.
«Вот же чёрт зеленоглазый», — подумал Одинсон с неясным восхищением, которое заставило его сердце биться быстрее.
О том, как на Тора мог повлиять этот обряд, Локи снова умолчал.
— А демоны существуют? — вопрос Одинсона заставил колдуна искренне рассмеяться. — Тебе смешно? Ответь, ты же знаешь!
— Нет никаких демонов, Тор. Разве что среди членов святого ордена да твоих друзей-охотников.
Одинсон нахмурился, это был упрёк.
— Ну и к чему ты это сказал? — недовольно пробухтел сосед. Он сидел за обеденным столом, а Локи стоял напротив и теперь уже просто улыбался. Если бы кто-то наблюдал за ними со стороны, наверное, решил, что они в большей степени похожи на старых друзей, чем на врагов.
— Ты спросил.
— Но если нет демонов, то и ангелов тоже нет? — подвёл черту Одинсон. На кого тогда надеяться в час нужды? В любом случае его в час отчаяния и смертельной опасности спас вовсе не бог, не демон и не ангел. Это сделал Локи.
— Ну, — протянул Лафейсон загадочно. — Может, и есть.
— Без бутылки не разберёшься.
— Хочешь выпить? Могу устроить, — охотно поддержал Локи.
— А что? Я не против, — согласно кивнул Тор.
Он ведь не знал, во что всё это выльется.
Комментарий к Глава 5
* Михаил Лермонтов - Ангел смерти.
========== Глава 6 ==========
Локи оказался весьма запасливым колдуном, из погреба вытащил бочонок медовухи, поставил на стол, глянул в окно, где вьюжил снег, и тяжело вздохнул. Одинсон старался не придавать странностям хозяина особого значения, но для него казалось очевидным: Лафейсон не был настроен на откровенные разговоры. Хотя куда уж больше, он ведь признался в связи со своим отцом, в своих чувствах к человеку, который жестоко пытал его.
Колдун поставил кружку перед соседом и одобряюще улыбнулся, взмахнул рукой, предлагая приступить к единственному развлечению, какое имелось на данный момент.
— Эй! А где твоя кружка? — шутливо возмутился Одинсон. — Я что, один пить буду?
— Мне не стоит, наверное, — как-то неуверенно отозвался колдун.
Одинсон прикинул, что виной тому была его недавняя выходка в постели. Казалось, больше Локи не собирался терять контроль над собой в его присутствии. Охотник пока не знал, как к этому относиться: насторожиться или порадоваться. И всё же в трезвом состоянии чернокнижник говорить не собирался, а если выпивка его немного расслабит, может, и разговорить удастся.
—Да ладно тебе, — просто ответил Одинсон. — Или ты всё ещё куда-то собираешься в такую непогоду?
— Уже нет, — покачал головой хозяин избы. — Ладно, давай выпьем.
Медовуха была сладкой, тягучей и расслабляющей. Локи пил медленно, смакуя вкус, Тор решил последовать его примеру: даже если колдун захмелеет, он сам не имел права позволить себе потерять контроль. Лафейсон пил, усевшись напротив него, и всё раз от раза поглядывал в окно. Казалось, говорить больше, чем нужно, он не хотел, а сам, несмотря на присутствие, витал где-то очень далеко. Одинсон поддерживал настроение хозяина, пил да помалкивал, разглядывая бледное лицо с особым интересом. Локи не скрывал шрамы на лице, следовательно, и на теле тоже. Непонятно только: почему? Может, поведав горькую правду о своей жизни, изображать великого и ужасного колдуна было уже не так просто. Нет, Тор, бесспорно, считал Локи невероятным и сильным, только у всякой силы была и другая сторона. Через что ему пришлось пройти да к тому же не по своей воле?
Расслабившись от небольшой дозы медовухи, Тор стал соображать без спешки и нервов. И пришёл он к некоторым выводам, которые хотел озвучить и узнать, прав или нет.
— Локи?
Колдун медленно повернул голову, отвлекаясь от созерцания вьюги за окном.
— Да?
— То, что он с тобой сделал, было обязательным условием обряда, я имею в виду увечья?
— Как я понимаю, да. Это его осознанный шаг, то, что я провёл обряд для тебя, — вынужденная мера. Я никому не пожелал бы того, через что прошёл сам.
— Ты спас меня не только от смерти, но и от служителей ордена, я благодарен тебе, — спокойно ответил Тор.
— Спас? — Локи усмехнулся. — Ты ещё не понял? Я проклял тебя, так же как Лафей сделал это со мной. Ты не благодарить меня должен, а презирать. Я обрёк тебя на вечные скитания, какие уготованы и мне.
— Значит, я всё правильно понял, — покивал Одинсон. Прищурившись, он отставил кружку, а Локи резко встал и снова полез в погреб, вылез с другой бутылкой наперевес. В стеклянном флаконе плескалась прозрачная жидкость чуть зеленоватого оттенка. Охотник потёр лицо руками, проследил, как Локи поставил бутыль на стол, как налил в обе кружки. Как видно, выпить он любил, или это просто было единственной возможностью забыть о своей нелёгкой ноше.