Спать в одной постели за какую-то неделю стало так привычно и комфортно, что Тор, иногда просыпаясь ночью, с удивлением осознавал, что его вовсе не коробило от мысли, что рядом с ним спал мужчина. А поспать Локи любил. Ночами Эрос стал на постель приходить и ложиться у компаньона в ногах, на Тора смотрел без опасений, ластился иногда да мурлыкал, только Локи его не раз одёргивал: «Не донимай Тора, иди сюда». Охотник прятал улыбку в такие моменты и не высказывал свои мысли вслух. В постели Локи вёл себя на удивление сдержанно: под торово одеяло не лез и не пытался невзначай придвинуться ближе, всё время держал приличную дистанцию, старался быть невидимым.
Тор задумался над словами колдуна и решил, что зеленоглазый чёрт вполне мог бы соблазнить его, правда для этого ему надо было хотя бы раздеться, ну или в какую-нибудь позу привлекательную лечь, чтобы вызвать интерес охотника, желание прикоснуться или ещё чего. Но Локи и тут вёл себя предусмотрительно: ночная сорочка скрывала его тело, переодевался он, исключительно когда Тор не мог его видеть, а то и сам просил соседа отвернуться, одеялом закутывался до самой макушки, засыпая, всегда поворачивался к Тору спиной, а к стене лицом. Было в этом что-то противоестественное, словно Лафейсон пытался сам себя переделать ради спокойствия Тора.
А ещё Одинсон стал видеть странный сон, из раза в раз он повторялся, то смутный, то чёткий. Тор снова и снова оказывался на цветущем поле, лето благоухало яркими красками: чистое солнечное небо, зелёная трава, ромашки всюду стелились ковром.
Всякий раз Одинсон искал кого-то глазами среди душного поля, переполненного ароматами трав, вертелся из стороны в сторону, держа в руках букет ромашек, алой лентой перевязанный. А потом вдруг находил: то ли женщина была перед ним, то ли мужчина с ладной фигурой, лица охотник не видел или по пробуждении не помнил, но то, как дарил цветы, помнил отчётливо, и как алая лента вокруг запястья бледного обвивалась и его запястье стягивала да тянула к чужой руке. А в ночь перед набегом адептов видел, как красная лента потекла по бледной руке и каплями алой крови окропила ромашки.
Утром Одинсон не вытерпел и стал донимать Локи вопросами, хотел узнать толкование своего сна. Лафейсон оказался настроен довольно скептически, тем более что весь сон полностью Тор рассказывать не хотел, упомянул только о ромашках, красной ленте и каплях крови. Колдун задумался, а затем предложил Тору самому найти ответ на этот вопрос, указал на одну из книг на полке. Одинсон потратил несколько часов в поисках значения тех символов, которые увидел во сне, и Локи оказался прав, поскольку каждый символ в отдельности не имел смысла, а, собравшись вместе, они казались целостной картиной. По всему выходило, что Тора ждала судьбоносная встреча с неким кровным родственником, семейное счастье и благополучие. Одинсон в задумчивости закрыл книгу, на вопрос Локи о том, что же такое любопытное привиделось соседу, он не ответил. Колдун не оскорбился, расспрашивать не стал. Охотник задумался: стоило ли серьёзно относиться к этому сну? Пока у Тора был договор с Локи на год, едва ли он сможет завести с кем-то романтические отношения. Да и ухаживать особо за девицами он не привык. К чему же судьба сулила ему некую встречу? Скоро ли она произойдёт? Вопросов было много, а ответов на них пока не находилось.
***
Минула неделя. Адепты явились в неурочный час, когда Тор и Локи уже давно спали, обогретые камином в одной постели. Из глубокого сна охотника вырвало словно клещами, пошарил руками по постели, но и так уже понял, что Локи рядом не было. Избу освещала лишь тонкая полоска света из подтопка, но и её было достаточно, Тор неплохо ориентировался в доме, ставшим ему уютным пристанищем. Ещё толком не проснувшись, он тут же сел в постели, повернулся, осматриваясь. Заметил, как мягко закрылась дверь, возле которой топтался Эрос. Одинсон подорвался с постели и по примеру Эроса рванул к двери, схватился за ручку, потянул. Снова его закрыли без возможности выйти. Тор разозлился не на шутку. Быстро зажёг пару свечей на разделочном столе, наспех натянув рубаху, штаны и сапоги, оставалось собраться с мыслями. Эрос вёл себя взволнованно, а это могло значить лишь то, что явились незваные гости и Лафейсон отправился с ними пообщаться — опять один.
— Тангрис, Ниостр, живо ко мне! — яростно прогремел Одинсон.
Эрос жалостливо мяукнул под ногами и подскочил на лавку. В ту же секунду дверь поддалась потустороннему штурму, а в следующий момент дверное полотно открылось Тору навстречу. Козлы топтались у порога, несмотря на некоторое недопонимание между ним и этими сущностями, скотина вела себя довольно послушно и, казалось, понимала его с молниеносной скоростью.
Снежное поле перед домом слабо освещал молодой месяц, но Тор отлично видел Локи, тот вел беседу с адептами. Он был полностью одет и, казалось, задолго до появления врагов был готов выйти на встречу. В этот раз адептов было семеро, словно численный перевес мог им как-то помочь. Фенрир и двадцать человек переломал бы без особых усилий. Одинсон немедленно прикрыл дверь, шикнув на любопытного Эроса, чтобы оставался в избе. Холодный воздух сразу пробрался под одежду, напоминая о владычестве суровой зимы, но Тор невозмутимо распрямил плечи и спустился по лестнице. По правде говоря, он не знал, как следовало себя вести, что предпринять в критической ситуации, и надеялся лишь на своё чутьё, оно подскажет, как действовать. Козлы заблеяли, ловили его взгляд, ожидая приказа.
— Защищать! — прорычал Одинсон, и словно поняли компаньоны с первого раза, за кого заступаться надо, рванули по снегу вперёд, и, не успел он сам подойти к Локи, а Тангрис и Ниостр выскочили вперёд, угрожая опасными рогами, сверкая глазами. Фенрира рядом не оказалось. Более того, колдун к Тору не оборачивался, понятно было, он должен был держать под контролем новоприбывших, а адепты все как один вытаращили на охотника глаза. Даже Локи немного опешил, когда вперёд него выскочили два прытких козла, рогами стали угрожать явившимся недругам. Он не обернулся, но всё понял.
— Ну, что? — привлёк внимание адептов Лафейсон. — Уйдёте подобру-поздорову, или будет иначе, но домой больше никто из вас не вернётся.
— Ты ещё разговариваешь с ними?! — негодуя, выпалил Одинсон. Он прожигал недовольным взглядом затылок колдуна, ветер поигрывал с его чёрными волосами, вплетаясь между прядей. Охотника просто раздражало, что его снова заперли в избе, когда он мог помочь, в конце концов он не забыл навыки охотника. К тому же промедление грозило Локи долгим отогреванием, когда они вернутся домой, уже не говоря о том, что колдун ценил качественный сон и не любил, когда ему мешали спать. Козлы, что выступили вперёд чернокнижника, угрожая незваным гостям, выглядели довольно впечатляюще, чтобы смутить даже бывалых адептов, пришедших привести в действие свою месть за павших друзей и родственников.
— Считаешь, будет разумно убить их без объяснений? — развёл руками Лафейсон. Судя по голосу, он был раздражён, да ещё Тор влез в переговоры, хотя должен был сидеть в избе.
— Зови Фенрира и пошли спать, — предложил Тор попросту.
Одинсон пристально разглядывал нарушивших тихую ночь адептов. Незваные гости были настроены воинственно и даже не скрывали свою принадлежность к колдовскому миру. Судя по дорогой одежде, которую можно было разглядеть, все семеро были из знатных родов, деньги имелись, да и не похожи они были на деревенских колдунов, какие обычно жили уединенно и старались особо не привлекать внимание. Тот же Сартас выглядел куда более сдержанно, чем эти самоубийцы. Тор даже жалел, что у него не было с собой настоящего оружия, которое можно было пустить в ход.
— Ветер донёс до нас весть о твоём могуществе, колдун, — произнёс белокурый статный муж. Плечи его укрывала дорогая накидка, взгляд был прямой и открытый, казалось, если присмотреться, вполне можно было понять, о чём он думал. — Я лишь хотел убедиться в правдивости этих сплетен.
Козлы стали наступать на гостей, те опасливо сторонились. Даже взявший слово лидер заметно поёжился. Ничего подобного он не видел прежде, слухи оказались чистой правдой, и от этого становилось только опаснее находиться рядом с молодым колдуном, на защите которого стояли существа странного вида, хоть и могли бы быть обычной скотиной.
— Увидев моё могущество в действии, домой ты уже не вернёшься, — криво ухмыльнулся Локи.
Хеймдалль принял решение, и оно явно ударило по самолюбию, но между сомнительной жизнью и смертью он выбрал первое. Так глупо, как Маркус, он не поступит. Да, он был ему кузеном и довольно волевым человеком, но это не помогло ему против юнца. К тому же Хеймдалль отчётливо видел, как названный именем Локи переменился в лице, когда почувствовал приближение своего друга. Он всерьёз подобрался, в глазах его Хеймдалль разглядел ярость суровых северных земель, силу ветров и ледяных дождей. Юнец лишь внешне выглядел молодым, но глаза выдавали: за фасадом прекрасного юношеского лица скрывались надменность жестокого царя и сила сотни волков. Локи разорвёт их на куски, если потребуется, и всё ради охотника, которого он настойчиво удерживал за своей спиной, не давая ему выйти вперёд.
— Мы больше тебя не побеспокоим, — белокурый адепт склонил голову в покорно-примирительном жесте. Такого поворота в планах не было, поскольку спутники взглянули на лидера с отчётливым возмущением. — Мы уходим.
Никто не посмел задать так и повисший в воздухе вопрос. Они преодолели долгий путь ради возмездия, и вдруг Хеймдалль развернул их назад. Ночные гости, словно шутки ради явившиеся в чужие владения, разворачивались к Тору и Локи незащищёнными спинами и, не желая добиться отмщения, просто уходили к озеру.
— И дураку ясно: они что-то недоброе задумали, — Одинсон покосился на колдуна, с лица Локи спал морок, он провожал взглядом удаляющиеся силуэты. Козлы, казалось, тоже внимательно следили за неожиданно сдавшими оборону врагами.
— Любопытно даже, что он предпримет, — Локи недовольно глянул на Тора. — Зачем ты вообще показался, а?
— А мне не нравится, что ты меня закрываешь всякий раз, — не остался в долгу Одинсон.
— Не хотел будить, — уступчиво ответил Лафейсон. — Ты так сладко спал.
Тор не смутился, лишь недовольно скривился. Ну, что зря воздух сотрясать, чёрт своевольный всё равно по-своему сделает. Одинсон отозвал козлов, и те послушно испарились серебристым облаком.
Вернувшись в тепло уютной избы, Лафейсон зажёг пару свечей, подбросил поленья в подтопок. Его сорочка лежала на стуле, но разоблачаться он не спешил. Лафейсон задумчиво разглядывал корешки книг на полке, кот сидел на обеденном столе и мотал хвостом, как заведённый. Он пристально наблюдал за передвижениями компаньона.
— Всё в порядке, Эрос, — произнёс Лафейсон, чувствуя нервозность кота. — Они уходят, только вот…
— Что? — бросил охотник.
Тор копошился где-то возле постели, а Локи бездумно обводил взглядом убранство избы, казалось, он упустил некую деталь. Сейчас, когда он сосредоточился в поисках недостающего звена, то почувствовал кого-то. Адепты явились к его порогу неполным составом, некто скрывался в деревне, дожидаясь их возвращения.
— С ними пришёл кто-то ещё, — сам себе кивнул Лафейсон.
Спросонья он не придал значения численности адептов, да и не особо его волновало, сколько их будет, он лишь почувствовал скорое приближение незваных гостей. Проснувшись, он аккуратно слез с постели, стараясь не разбудить соседа, оделся и стал ждать, изредка поглядывая на спящего Тора. Одинсон спал крепко.
— Кто-то более опасный? — подал голос охотник.
— Тёмная лошадка, — так Локи определил эту персону. — А что ты видел в своём сне, Тор? Может, это как-то относится к…
— Сомневаюсь, — тут же резко отозвался охотник.
Локи не стал настаивать, дождался, пока охотник переоденется и уляжется в постель, но сам не торопился присоединиться. Он взял с полки одну из книг, опустил на стол рядом с Эросом. Тот странно себя повёл: сел на книгу и уставился на компаньона диким взглядом. Он чувствовал, что колдун собирался сделать, и ему это не нравилось. Книга была всего лишь отвлекающим манёвром, призванным усыпить бдительность, но Эрос на выпад не повёлся, и Одинсон скосил на него прищуренный взгляд.
— Что это с ним? — поинтересовался охотник, наблюдая за молчаливой дуэлью двух котов.
Локи был похож на большого и своенравного кота, который всё делал как сам того хотел, гулял он сам по себе и жил по собственным правилам. Тор невольно задумался, а вписывался ли он сам в те правила, которые Лафейсон для себя придумал? Вопрос был спорный.
— Эрос, — Локи снисходительно улыбнулся и отрицательно покачал головой, погладил кота между ушей. — Возможно, ты прав, но разве это имеет значение?
— О чём он говорит?
И почему Тор не слышал мыслей кота? Тот случай был единственным и за последнюю неделю ни разу не повторился. И что-то подсказывало Одинсону: Локи замыслил какую-то авантюру, и Эросу эта идея была не по душе. Он подобрался, сел в постели, не собираясь упускать колдуна из виду. Если четвероногому не под силу было удержать сына Лафея, то Одинсон с этим справится.
— Думает, что это ведьма, — отозвался Локи. — И его это беспокоит.
— Почему?
— Женщины коварны, Тор, а ведьмы втрое коварнее, — объяснил чернокнижник, поглаживая кота по спине, перебирая пальцами мягкую шёрстку, словно пытался усыпить бдительность.
— И почему его это так беспокоит?
Локи не ответил на вопрос, а обратился к четвероногому:
— Ты ведь знаешь меня, — прошелестел колдун, нагнувшись к коту, но Тор прекрасно слышал его фразу и видел: Эрос был всерьёз обеспокоен. Разумеется, кот знал Локи как облупленного, но и Тор в последнее время начал замечать, как менялось поведение колдуна в той или иной ситуации.
— Локи, иди спать, — позвал Одинсон подозрительно.
— Я почитаю, — отозвался собеседник. — А ты спи.
— Как ты будешь читать? Эрос сидит на книге, — Тор скинул одеяло, поднялся с постели и уверенно подошёл к столу. — Раздевайся, или тебе помочь?
Одинсон встал с правого бока от Локи, возвышаясь над ним несокрушимой горой. Колдун вскинул брови в недоумении, оставалось только строить догадки, понял охотник, что он собирался пуститься на поиски загадочной персоны и разузнать, кто она такая, или просто заметил что-то неладное в его поведении и решил предвосхитить его попытки своим яростным натиском.
— В чём дело? — в тоне чернокнижника было искреннее удивление, он взирал на строгого соседа своими невинными зелёными глазами. — Я и книгу почитать не могу?
«Ломаешь комедию, значит, точно что-то задумал», — подумал Тор.
— С каких пор ты читаешь книги, которые знаешь наизусть? — Локи поднялся со стула, повернулся и даже открыл рот для новой заготовленной дежурной фразы, но его опередили: — Никуда ты не пойдёшь, можешь не стараться.
Одинсон навис над колдуном, как грозовая туча. Он всерьёз полагал, что мог его удержать от необдуманного поступка и этой бесполезной ночной вылазки, которую тот хотел предпринять. Лафейсон смотрел насмешливо, охотник создавал сильное впечатление.
— Ну, что ты всполошился? Я быстро. Взгляну на неё одним глазком и вернусь, а ты ложись спать и не беспокойся.
— Обязательно ночью? — развёл руками Одинсон. — До утра не терпит? С чего ты вдруг так заинтересовался этой ведьмой?
— Хочу посмотреть на неё, — стал юлить чернокнижник. — Ночь, знаешь ли, — удивительное время, мало ли зачем я к ней приду.
Лафейсон подмигнул соседу, словно тот должен был понять его настрой. Тор не оценил странный спектакль, отрицательно покачал головой. Взгляд его выражал здоровый скепсис, отпускать колдуна среди ночи неизвестно куда охотник не собирался. Локи тяжко вздохнул и пустился в объяснения:
— Ведьма пришла с адептами, но среди них её не было, значит, они скрывают её в попытке защитить, или она пиковая дама в их нелепой игре.