Внезапность раздражает. Рюкзак не мал, но в нём осталось лишь самое необходимое — так правильно прихваченная утром зарядка от телефона, портативка, скетчбук, парочка тетрадей, пенал, маленькая косметичка, расчёска, наушники. Хоть в этот раз ей свезло, хотя, книга с собой лишь одна — «Гордость и Предубеждение» Джейн Остин, сотни раз перечитанная и порисованная маркерами — лишь бы не растерять самое интересное.
А вот гордости в самой себе Мари упорно не замечает — ледяная стена прямо на пороге и помогает мирно и безвредно существовать хотя бы для себя самой.
Раздражение никуда не уходит, апатичное состояние с радостью машет своей шершавой ладонью прямо перед носом. Мари ведёт им, прислонившись виском к холодному металлу и направив свой взгляд на сменяющиеся небоскрёбы Нью-Йорка на частный сектор на окраине.
Не морщится, молчит. Чувствует пристальный, неотрывный взгляд ди Анджело на себе, но мастерски и упорно его игнорирует, будто бы не ощущает его присутствие.
А вот Нико прекрасно чувствует энергию, что теперь ключом бьёт где-то в середине самой девушки. Мнимое спокойствие оказывается прекрасным, но безучастным состоянием Вуд.
Все иллюзии ди Анджело стабильно рушатся за этот день — сестра, которой не должно быть и в помине, оказывается всё-таки есть; вдобавок силы её внезапно появляются в тот же день; она же оказывается в пророчестве вместе со своей двоюродной сестрой, хоть и такое понятие сложно отнести к родословной Богов и полубогов.
— Кто ты такая? — аккуратно присаживается напротив девушки, сверля тёмным взглядом. Тёмные волосы хоть чуть-чуть причёсаны, что уже делает его более-менее приличным с виду человеком. Точнее, полукровкой.
— А ты? — встречный вопрос, полный яда. Такой же тёмный взгляд, словно его отражение, переводится на него. И точно, будто более спокойная и холодная версия ди Анджело в юбке. Точнее в джинсах, но не в этом весь сок.
— Сегодня, а точнее точно ближайшие полтора часа, вопросы буду задавать я, — пронзительные миндальные глаза сверлят его лицо, но не получают ничего. Банальная претензия, обычное презрение и тьма в глазах. — Расскажи о себе, а затем, быть может, я расскажу хоть что-то новое о тебе, или же о себе, — Нико выпрямляется, откидываясь спиной на стенку и складывая руки на груди. Мари тем временем чуть сжимает одну ладонь в кулак, сглатывая. Не нервничает, сохраняет спокойствие. Лишь в очередной раз жалеет, что не попала на выставку в Бруклине.
А взгляд так и остаётся тёмным, непонятным. Будто показывающим всё самоуважение и всю гордость, холодность, безразличность.
Сейчас эти двое похожи на двух церберов, готовых загрызть друг друга насмерть. Хотя, дай им возможность, так и сделают.
— Мари Вуд, 16 лет. Живу в Куинсе, впрочем, мог бы и догадаться, — прищуренный взгляд, плотно сжатые губы. Ноль живых эмоций, стена, за которой, возможно, скрывается что-то большое. — Родителей нет: настоящая мать погибла, когда мне было примерно два с половиной года, её толком не помню, — сухие факты, без эмоций. — Живу в приёмной семье с пяти лет, с их сыном, который младше меня.
— Интересно, — врёт Нико. Видит, что девушка ничего не выдаст, не получив хоть что-то взамен. И лишь поэтому продолжает:
— Сойдёмся на том, что ты говоришь мне что-то, а взамен я просвещаю тебя в некоторых аспектах твоей жизни, родословной и способностей. Начнём с самого простого, ты — дочь Аида и по совместительству моя сводная сестра.
— Ставлю уже под сомнение… — шепчет сама себе под нос Мари, прищурив глаза. Нико всё так же меланхолично сверлит её взглядом.
— Твоя очередь, — напоминает. Давит, используя похожую тактику. Мари также складывает руки на груди, выгибая одну бровь.
— Ваш лагерь — штука воистину странная, — уводит тему разговора совсем в другое русло. — Первое — это то, что вряд ли все те боги существуют, поэтому я уже начинаю сомневаться…
— А теперь остановись и продолжи говорить о себе. Уверен, что если мои догадки подтвердятся, то у нас будет много времени для разговоров, — крутит на пальце кольцо в форме черепа. — Например, откуда у тебя появился этот камень? — кивает на шею девушки, где сейчас висит тонкая цепочка с круглым маленьким фиолетовым кристаллом.
Вуд несколько секунд внимательно смотрит на парня. Никто никогда не замечал этого вроде бы невинного, всегда возвращающегося к ней после потери, камешка. Простое холодное создание природы, которое почему-то всегда отводило от себя чужой взгляд, даже Лили, что находилась рядом с ней на протяжении всей осмысленной жизни Мари.
— Откуда же я знаю? Появился, когда мне лет 7 было. Нашёлся сам по себе, да и остался при мне, — моргает, сохраняя беспристрастное выражение лица.
Нико ясно видит. Но всё равно негодует.
— Поконкретнее пожалуйста, — клонит голову чуть вбок, не отрывая взгляда тёмных глаз от девушки. — Врёшь?
— Нет, упускаю сантименты, — отвечает Мари чётко, исподлобья глядя на ди Анджело. — Идём дальше. Дочь Аида? Который бог мёртвых и подземного царства? А ты, получается, его сын? — незаинтересованно достаёт из рюкзака открытую пачку чёрного шоколада, отламывая себе небольшой ломтик.
— Да. Смекаешь ты быстро, в чём дело. Это уже хорошо, — оценивает остроту ума, что весьма льстит Мари. Этакая слизеринская ипостась Гермионы Грейнджер. — Так вышло, что наш общий отец — Аид, а матери разные. А ещё прибавлю, что я порядком старше тебя.
— Два года это, конечно, очень, очень много, — язвит, закатывая глаза, Вуд. Нетерпеливо дёргает пряди своих тёмных волос, поправляя ворот футболки.
— Я бы сказал, что не два, а скорее минимум шестьдесят два. Так уж вышло, что отец забросил меня в казино, где я за пятьдесят с лишним лет вовсе не состарился, — Мари заинтересованно поднимает голову, вновь щуря глаза. — Но вновь вернёмся к тебе. Раньше видела хоть что-нибудь, кажущееся вовсе не реальным?
— Бывало, но у всех бывают так называемые галюны, — пожимает плечами, отводя взгляд. Вновь меняет стратегию, безразлично облизывая пересохшие губы. — Нервы хорошо подпитывают мозг для… всякого, — высоко поднимает подбородок, вновь поворачивая лицо к Нико.
— А что именно ты видела в этих галлюцинациях? — нетерпеливо спрашивает Нико, позволяя себе мелкую оплошность — чуть заинтересованно потянуться вперёд.
— Темнота. Странные люди, даже не замечающие меня. Ещё парочка вспышек и теней где-то за поворотами, — говорит неохотно, вновь глядя за окно. Нью-Йорк сменяется на обычную, пустую, но цветущую в это время года, местность. Леса, поля. Некоторые небольшие городишки. А краски, как назло, она не взяла. Хотя могла ли, если и вовсе не ожидала столь нежданных событий?
— Это могли быть монстры. А сны? Кошмары? — вновь интересуется Нико, проследив за взглядом девушки. Уходит в себя? Похоже на него, а это лишь доказывает уже известное им.
— Как у обычных людей. Сомневаюсь, что обычные эмоции, переросшие в кошмары, тебя удивят, — хмыкает, не улыбаясь.
— Нет, если они касаются тебя, то точно удивят, — Нико будто норовит проникнуть в её голову с помощью одного лишь взгляда. И по совершенной случайности Мари замечает, как холодеет воздух вокруг них.
— Смотри не лопни, пышка черноволосая, — цедит сквозь белоснежный ряд зубов, щуря глаза со змеиным предубеждением.
— А ты поумерь свой пыл, королевна, — не отступает сын Аида, лишь ближе придвигаясь к ней, садясь совсем на край койки. Смотрит, выжидает. Ждёт, пока лопнет её терпение.
Но так и не понимает, насколько чуждо этой девушке само ярое выражение эмоций. Внутри — фонтан, снаружи — лёд. Всё просто, это — обычная стратегия существования, да такая, что оставляет многих в заблуждении.
— Тьма. Смерть. Пустота. Заблуждение. Потерянность. Ничего особенного, — фыркает Мари, считая, что игра вовсе не стоит свеч.
— Сомневаюсь. Теряешь себя или близких? Тьма наступает, причиняет боль? — спрашивает Нико, моргая.
— Второе. И ни одно. Зовёт за собой, — отвечает она вновь меланхолично. — Я дочь Аида? — ди Анджело кивает. — И что я могу?
— Это мы узнаем в этом путешествии, — вздыхает Нико. — Но для начала, поставлю тебя в известность, что формально я, Перси и Лео не должны быть с вами. Но так как нам плевать на пророчество, а точнее меня слишком интересует само твоё существование, а Перси не бросит новоиспечённую сестрицу, то мы едем вместе с вами. Были у тебя вспышки агрессии или энергии?
Мари чувствовала, что поездочка предстояла весёлая и лишь поэтому состроила секундную гримасу.
***
— Чего так заскучал? — звучит где-то рядом голос заметно повеселевшего Лео Вальдеса, что так и остаётся в коридоре вместе с Питером. Стивенс поджимает губы, рукой придерживая лямку наспех сложенного для путешествия рюкзака. Незаинтересованным взглядом смотрит за окно, на быстро движущийся мимо них ландшафт. Они едут на север, и так поэтично можно было бы это описать скорее глубокой зимой, нежели в самую середину мая. Всё цветёт и благоухает, но не особо впечатляет Питера. Хоть он и высоко ценит саму ценность природы и жизненных моментов. — Ты же сын Гермеса, а они обычно такие озорные, — хмыкает сын Гефеста рядом, хлопнув его по плечу.
— Я особо не похож на своих сводных братьев и сестёр, — одним пальцем поправляет очки на переносице, переводя взгляд на собеседника. — Как вышло так, что вы с Перси и Нико всё же решили поехать, хоть фактически Хирон запретил вам это делать, м? — выгибает одну бровь, едва заметно улыбаясь.
— Эти двое решили последовать за своими внезапно объявившимися сёстрами, а без моей помощи вы точно либо где-то застрянете, либо угодите к монстрам, — с усмешкой на губах произносит Лео, подмигнув. — Как же без великого Лео Вальдеса, а?
— Никак, — вторит ему Стивенс, передёрнув плечами. А тени перед глазами всё сгущаются, хоть и серость дней слегка уходит. На ничтожно маленькие секунды.
Его предложение помочь пожалуй самой холодной особе в округе — Мари — было успешно отклонено ею же, да ещё и сопровождено ледяным взглядом, а-ля «отлынь, гнида». Нет, Питер-то не был особо душкой, да и занудностью особо не отличался, но навязываться никому вовсе не хотел.
Вовсе.
Но так вышло.
Выходило порой.
Или он перебарщивал.
Всё всегда сложно. С этим. Со всем, что касается его самого.
***
В двухместном купе девушек Мари и Нико так и остались беседовать, изредка гавкая друг на друга. Лео предпочёл вновь начать крутить что-то новенькое в своих руках в компании Питера, что наблюдал за сменяющимся ландшафтом за окном. А вот Перси и Лили, находящиеся отдельно от всех, зашли в четырёхместное купе парней, оба аккуратно присаживаясь. На защёлку, как сделал это ранее Нико, Перси закрывать не собирался, а лишь приветливо вновь улыбнулся сестре, которая почувствовала себя кому-то необходимой.
С широкой улыбкой она разглядывала своего брата, чувствуя зарождающуюся в самом сердце эйфорию, что прямо сейчас целиком заполняла её тело.
— Я дочь Посейдона? — спрашивает, будто витая в облаках. Невольно улыбается, будто чувствуя себя на седьмом небе от счастья — наконец они вместе с Мари убежали от их обычной рутины. И это же… Прекрасно! Наконец Вуд развеется, да и Лили уже порядком наскучила эта школа.
— Да. И моя сестра по совместительству, — чешет затылок Перси. Замечает, как Лили чуть прикусывает нижнюю губу, хоть и всё ещё улыбается.
— Круто, — восхищённо произносит девушка, моргнув. Глаза так и светятся каким-то неистощимым, чистым светом. — А как вообще в этом вашем лагере живётся? Хорошо? — в мыслях уже будто выстраивает своё будущее, что неотрывно связано с Лагерем Полукровок.
— Классно, — продолжает Перси. — Я, конечно, в последний год там появлялся редко, но раньше приезжал туда каждое лето.
— Я слышала, что некоторые там живут постоянно, — проговаривает Лили, заинтересованно глядя на брата своими большими синими глазами.
— Есть такое дело. Только у меня фактически раньше был тот же случай, что и у Питера — моя мама живёт на Манхэттене, поэтому раньше я жил с ней. А теперь уже мы с Аннабет… — Перси осекается, сглотнув.
— Продолжай. Не хочу тебя огорчать, — вновь, но теперь сочувственно улыбается Лили. — А познакомишь меня как-то с ней? С твоей мамой.
— Конечно, — поспешно соглашается Перси, натянув улыбку на лицо. И всё же где-то в задворках сознания остаётся обычно волнение о родном человеке, которому сейчас вряд ли хорошо. Он попросил старосту домика Гекаты, Лу Эллен, приглядывать за Аннабет и периодически писать об её состоянии, даже если то не будет меняться.
— Продолжай, — тянет гласные Лили, нетерпеливо покачиваясь. Словно маленький ребёнок в теле 16-летней девушки. И из-за этого зрелища Перси вновь усмехается, говоря:
— Много людей круглогодично живут в лагере. Аннабет тоже раньше это делала, но теперь мы вместе. Нико ди Анджело, теперь ты его знаешь, — большим пальцем левой руки указывает себе за спину, намекая на купе, где сейчас находятся Нико и Мари, — вообще шляется где-угодно. Только в последнее время он весьма близок с Уиллом Солласом, старостой домика Аполлона, поэтому и приходит в лагерь чуть ли не каждую неделю. Поэтому многие в лагере теперь остерегаются домика Аида ещё больше, ведь самый страшный по их меркам полукровка вернулся.
— А ты не боишься? — прыснув со смеха, спрашивает Лили, хватаясь за живот.
— Нет, — серьёзно отвечает Перси, но с улыбкой. — Мы с Аннабет и Талией Грейс нашли его, когда мне было 13. Ему тогда было примерно десять, он был так мал для тех событий.
Перси вздыхает. И вновь Лили нетерпеливо говорит:
— Расскажи поподробнее, что вообще с тобой было. Мне так интересно узнать своего брата!
И Джексон говорит. Много, так проходит час. Практически обо всех своих приключениях, порой даже вдаваясь в подробности. А Лили восхищённо слушает, кивая и улыбаясь.
Перси рассказывает обо всём: о встрече с Нико и его погибшей сестре. О Бьянке он просит пока Лили не говорить Мари, ведь это — личная тайна Нико, и, лишь когда сам ди Анджело захочет открыть эту тайну, тогда он и расскажет Вуд. Кстати о ней.
Мерное покачивание, тихий грохот где-то вдалеке — родная атмосфера поездов успокаивает Мари Вуд, что, прислонившись лбом к прозрачному окну, слушает краткий и слегка жесткий голос ди Анджело. Парень рассказывает медленно, размеренно, будто лениво пытается преградить правде, что неестественно льётся из его рта, путь.
Нико видит полностью незаинтересованный взгляд молчаливой спутницы, но чувствует тихое, исходящее от Вуд, смирение. Зверь внутри девушки постепенно успокаивается, слушая речь Нико.
— Хейзел Левеск, тоже теперь твоя сестра. Хейзел — дочь римской ипостаси Аида — Плутона, — Мари на секунду хмурится, а затем переводит взгляд потемневших глаз на черноволосого. — Они с Фрэнком, сыном Марса, римской ипостаси Ареса, живут в лагере Юпитера, который, собственно, находится на самом западе, недалеко от Лос-Анджелеса, в Южной Калифорнии.
Он продолжает говорить. Она — слушать.
А молчаливое перемирие постепенно выстраивается между ними.
Перси и Лили смеются с очередного случая из жизни парня, улыбаясь и сминаясь в три погибели от колик в животе. Словно давние друзья, или, если быть в этот раз точным, настоящие брат и сестра. Дети Посейдона.
Проходит по меньшей мере четыре часа. В целом они уже пять часов в пути, часть бутербродов съедена. Вуд уже успела сходить в вагон-ресторан за очередной порцией кофеина. Обычный здешний капучино оказался хорошим открытием для девушки, которая, оценив это лишь своим привычным молчаливым восхищением, смело вместе с пластиковым стаканчиком направилась обратно в купе к объявившемуся сводному брату, попутно познакомившись с ещё одним участником их поиска:
— Лео Вальдес, сын Гефеста, — улыбается чуть испачканный в саже парень с курчавыми волосами. Протягивает смуглую руку, которую смело пожимает девушка с лёгким золотистым загаром, едва заметно улыбнувшись хмурой улыбкой краями своих тонких губ.
— Мари Вуд, дочь Аида, — отпивает глоток горячего кофе, ранее посыпанного шоколадом. Аккуратно проходит по коридору дальше, уже кладя ладонь на прохладную ручку купе, когда чувствует лёгкое касание чьей-то руки её плеча и учтивый голос слева от себя: