План зарождается в голове в эту же самую минуту. Спереть телефон у Вильяма. Там все ответы.
Мои пальцы зависают над клавиатурой, и я понимаю, что дальше названия мне не продвинуться. Недолго думая, я стираю и название своего нового эссе на тему: «Маска, которую хочется сорвать. Кто же мы?»
Мама орёт на кухне, опять что-то разбила. Внутри меня что-то начинает щекотать рёбра. Я закрываю глаза и начинаю думать о том, что всё опять меняется. Моя мать становится нормальной, и, вроде как, так и должно быть. Но всё равно что-то не так. Мы с Евой и Вильде так и не продумали план, но, стоит ли над этим вообще думать? Может, нам не следует лезть во всё это? Да, я сама предложила Вильде отомстить. Сейчас меня почему-то начинают терзать сомнения, нужно ли это делать? Правильнее было бы Вильде самой поговорить с Вильямом и всё решить мирным путём. Да, как бы она не хотела отомстить, нажаловаться всем в округе, что её опозорили, это неправильно. Её посчитают униженной и оскорблённой. Некоторые скажут, что Вильде заслужила, ведь только развратные девушки фотографируются в обнажённом виде и шлют фото парням. Они не видят того, что вижу я. Фото топлес — как огромный жирный знак со словами: «Заметь меня! Я здесь! Юху!». У Вильде занижена самооценка, и своим поступком она и вовсе её уничтожила. Ей не нужна месть.
Ей нужна помощь.
Над этим стоит подумать.
Телефон вибрирует. Оповещение. В чате нашей бабской команды полным ходом идёт переписка на тему: «все парни — уроды». Девочки пытаются придумать план, я пока в это не вмешиваюсь и игнорирую вопросы от Вильде, вроде: «Нура, где ты? Сама же предложила отомстить, и не отвечаешь?»
— Мам? Что случилось? — я вспоминаю этот оглушающий звук разбитой посуды и выхожу из комнаты. Жалею, что не вышла раньше. Мне следовало выбежать из комнаты незамедлительно в тот самый момент, когда я услышала, как что-то разбилось. Мама сидит на полу и плачет, придерживая ладонь, откуда сочится кровь. Осколки от разбитой тарелки (а может, и не одной) валяются буквально везде. К матери так просто не подойдёшь. Я беру веник, осторожно убираю осколки в сторону, и подхожу к шкафчику в поисках аптечки. Бинты, спирт, что там ещё? Пластырь, да. Порывшись в огромном количестве таблеток от поноса (зачем столько?), я нахожу то, что нужно, и падаю на колени перед мамой.
— Рану нужно промыть, — говорю я, прежде чем она успевает возразить. — Вставай.
Мои руки трусятся, я тщетно пытаюсь унять дрожь во всём теле. То, что я сейчас вижу, буквально уничтожило пару тысяч нервных клеток. Нужно будет выпить на ночь успокоительное. Я пытаюсь поднять маму, но она продолжает неподвижно сидеть, как статуя, и плакать, зажав кровоточащую ладонь другой рукой. Её лоб продолжает биться об колени. Она винит себя. Я наливаю стакан воды и сажусь рядом с мамой. Осторожным движением, я кладу руку ей на плечо и ласково приговариваю:
— Мам, всё хорошо.
— Он больше не вернётся к нам, — тихо говорит мама.
— Сейчас это неважно. Я должна промыть твою рану. Дай сюда руку.
Нехотя, отвернувшись, она всё же даёт руку, и я выливаю стакан воды прямо на неглубокий порез, наблюдая за тем, как алая вода стекает на паркет. Пластырь здесь не понадобится. Рану следует просто напросто забинтовать как следует. Но для начала нужно залить её спиртом. Осторожно я выливаю немного спирта прямо туда, и мама начинает шипеть, закусив губу. Наконец-то она повернула ко мне своё лицо. Я виновато морщусь, продолжая лить спирт на рану. После этого ловким движением руки я перематываю руку бинтом, завязывая остатки в симпатичный бантик.
Мама кладёт голову мне на плечо и повторяет:
— Он больше не вернётся.
— Ты пробовала ему звонить?
— Сотню раз. Тысячу. Он не берёт. Он занят.
У мамы заниженная самооценка. Я вспоминаю Вильде, которая шлёт обнажёнку Вильяму, чтобы тот её заметил (в жизни не поверю, что её почту взломали, и ставлю сто тысяч крон на то, что она сама кинула свои фото парню). Смотрю на маму, которая каждый день звонит отцу, в надежде, что тот наконец-то ответит, и всё станет как прежде.
Чувствуете иронию? Они пишут и звонят тем, кому не нужны. И это занижает их самооценку. Разрушает их нервы. Забивает голову дурными мыслями. Мешает жить нормально.
— Мам, ты не пробовала… найти другого? — осторожно спрашиваю я.
— Нет. Я надеюсь, что он вернётся.
Позже я возвращаюсь в комнату и понимаю, что из-за случившегося на кухне мои мысли перемешались. Я окончательно запуталась во всём этом.
Нура — заядлая защитница женских писек.
Смешно.
Эти самые «письки» вообще хотят, чтобы их защищали? Или они могут защитить себя сами? Если захотят, конечно.
Телефон снова вибрирует, и я нажимаю на кнопку блокировки.
Вильям Магнуссон отписался от ваших обновлений.
Следующее оповещение, буквально через секунду.
Вильям Магнуссон хочет добавить Вас в друзья.
Что такого случится, если я всё-таки приму? Пальцы нажимают на «добавить», и я в ужасе оглядываюсь по сторонам. Ничего сверхъестественного не произошло. Может, мне не стоило добавл…
Вибрация. Новое сообщение от Вильяма.
Да, определённо, мне не стоило добавлять его.
Вильям:
Удивлён, что ты приняла меня в друзья.
Я сама удивлена не меньше твоего. Но мне не стоит выражать своё удивление, или шутить. Сарказм — отличный выбор.
Нура:
Ты, вообще, кто?
Вильям:
Ранила
Нура:
Вильгельм?
Вильям:
Убила.
Если серьёзно, нам нужно поговорить.
Через минуту игнора с моей стороны, приходит следующее:
Вильям:
Чтобы Вильде об этом не узнала.
Я продолжаю игнорировать, а мысли в хаотичном порядке танцуют вальс в моей голове.
Вильям:
Сегодня.
Нет. Я сегодня не могу. Почему? Нужно придумать, почему. Это плохая идея.
Вильям:
Сейчас.
Нура:
ЧТО?
Вильям:
А я думал, ты меня игноришь.
Нура:
Так и было.
Вильям:
Я возле твоего дома.
Нура:
Тебе следует поговорить с Вильде.
Не со мной.
Вильям:
Выходи.
Чёрт возьми. Он вообще читает то, что я пишу? Я не выйду. Я не выйду.
Нура:
Я не выйду.
Вильям:
Тебе придётся.
Нура:
???
Вильям:
Ты же хочешь знать правду.
На этом моменте мой телефон выключается. Низкий заряд батареи. Как не вовремя. Я тянусь к зарядному устройству, и мои клетчатые штаны почти сползают с задницы. Футболка не достаточно длинная, чтобы прикрыть пикантные подробности моего тела.
Стук в окно, от которого я вскрикиваю, а моё сердце уходит в пятки. Всё-таки с горем пополам засунув зарядное устройство в телефон и подключив к розетке, я одёргиваю штору и встречаюсь взглядом с Вильямом Магнуссоном.
— У тебя всё хорошо? — обеспокоенно спрашивает мама через дверь моей комнаты, видимо, услышав крик.
— Да, просто телефон уронила. Себе на ногу, — недолго думая, добавляю я. Всё это время я смотрю Вильяму прямо в глаза. Он внимательно изучает моё лицо, и то, как я закатываю глаза, отвечая матери. У него уставший вид. Глаза заспанные. Волосы взъерошены. Наконец я открываю окно и грозно вываливаю ему порцию словесного поноса, которую сочинила, пока тянулась к розетке.
— Я не хочу знать о ваших с Вильде проблемах. Просто поговори с ней, а меня в это не впутывайте. Я правда не хочу…
— У меня кое-что произошло, — эгоистично перебивает Вильям.
Странный всё-таки молодой человек. Столько девушек, побывавших у него в постели. Мать, отец, в конце концов. А как же голубок-Шистад, с которым они ходят чуть ли не под ручку?
Но он приходит за помощью ко мне?
Почему-то мне не хочется шутить по этому поводу. Почему? Заглянув Вильяму прямо в глаза, я понимаю, что сейчас не время швырять в него различные подколы или упрёки. Сарказм здесь тоже лишний.
Через какое-то время наша немая битва взглядов заканчивается, Вильям отводит глаза, роняет голову на оконную раму, и тихо говорит:
— Мне нужна помощь.
Комментарий к Убить его же словами
“Война не начинается с насилия. Она начинается с непонимания и предрассудков” - цитата из оригинального сериала Стыд.
========== Правило трёх “О” ==========
Люди фальшивы. Внутри и снаружи. Они ведут постоянную войну где-то в своей голове. Бессмысленную, и, порой, беспричинную. Пока в нашей голове появляются различные мысли, противоречия, догадки и решения, этот хаос не прекратится. Главное в войне с самим собой — не засорять чужие головы проблемами личного характера. Мы живём в бешеном мире, бесконечном круговороте поступков. Именно поэтому…
Сейчас я еду в чёрном Porshe, думая о том, какого чёрта здесь вообще делаю. Куда мы едем? Почему я не додумалась выпрыгнуть из пижамы и надеть нормальную одежду? В Осло в сентябре довольно прохладно, поэтому, без пальто не обойтись. Без моего любимого серого пальто, которое осталось висеть в прихожей.
Вильям продолжает молчать. Он делает так с тех пор, как мы сели в машину.
— Куда мы едем? — наконец спрашиваю я.
В ответ лишь мычание. Слова вспоминает?
— Я ведь могу заявление написать, — начинаю я, на что Вильям лишь ухмыляется. — Ну, за то, что ты подглядывал за мной в окно.
— Нура, — рычит Вильям, — не задавай вопросов.
Вот так заявление. Меня везут в неизвестном направлении, и сейчас мне приказали молчать?
Мы пролетаем мимо супермаркета, который уже проезжали примерно пять минут назад.
— Мы круги наматываем? Вильям. Вильям!
Он не смотрит на меня. Даже мельком. Даже на сотую долю секунды. Не отвечает. Мне становится не по себе. Кошки снова скребут по рёбрам. Волнение подобно тем самым моментам в детстве, когда тебя вот-вот вызовут к стоматологу — ты следующая в очереди.
Никогда я не видела Магнуссона в таком состоянии. Что-то здесь не…
— Ты под кайфом? Посмотри на меня! — требовательно говорю я, но парень не реагирует. Лишь продолжает ехать, глядя в одну точку. Кажется, он не моргает.
— Остановись! — продолжаю пищать я, но мне, конечно же, не отвечают. Не останавливают машину. Теперь мне действительно страшно. Этот парень — ненормальный.
— Ты нас убьёшь! — прикрикиваю я, но даже это не действует. Что-то мне подсказывает, что Вильям не прочь отправиться на тот свет. Не придумав ничего гениальнее, я просовываю левую ногу на педаль тормоза и нажимаю со всей силы. Парень теряет управление, и на какую-то долю секунды мне кажется, что нам действительно конец. Машина со свистом притормаживает у железного забора, чудом не сбив светофор на перекрёстке. Благо, чем дороже машина, тем быстрее и лучше работают тормоза.
— Ёбнутый на всю голову! — ору я, пытаясь унять дрожь во всем теле. Вильям даже не шевелится. Кажется, он даже не дышит. Только продолжает смотреть в одну точку. То, что этот придурок всё это время ездил по кругу, сыграет мне сейчас на руку. Через пять минут я буду дома, если ускорить шаг. Надеюсь, мама не заметила моего чудесного исчезновения.
Молча я вылезаю из машины, но Вильям хватает меня за штанину и усаживает обратно. Удивительно, как с меня пижама в тот момент не слетела.
— Зачем ты вообще меня сюда затащил? — пытаясь как можно спокойнее говорить, я поправляю волосы и даже не смотрю в сторону Вильяма.
— Не хотел оставаться в одиночестве, — наконец, парень решает на меня посмотреть. Его зрачки расширены, хотя уличный фонарь светит ему прямо в лицо. Смотрится довольно жутко, учитывая тот факт, что глаза Вильяма тёмно-карие. Сейчас я словно смотрю в глаза самого демона. Его мокрые волосы падают на лоб, и мне хочется смахнуть их с лица, чтобы… даже не знаю, зачем. Эта затея быстро исчезает с моей головы, когда Вильям начинает скалиться во все зубы. Но эта улыбка выглядит несчастной. Так улыбаются люди, которые не хотят, чтобы другие прочитали их мысли.
— Что произошло? Где Крис? — осторожно спрашиваю я, зная, что эти двое обычно всегда ходят вместе.
— В больнице.
Тугое молчание длится целую вечность. Я не решаюсь спросить, почему Шистад загремел в больничную койку. Вильям сам решает мне рассказать.
— Я ему врезал. Ещё и ещё. Этот парень перешёл все границы.
— Тот синяк под его глазом… это ты сделал?
— Этот ублюдок влез в мой телефон. Написал Вильде с целью пошутить. В итоге она прислала ему фото, думая, что переписывается со мной.
Наверное, Вильям сильно избил Криса, если тот лежит в больнице.
— Но так нельзя, — растерянно говорю я, — нельзя избивать людей, когда тебе вздумается.
— Знаю, — соглашается Вильям. — Я и не хотел. Мы с ним вроде как помирились, решили все проблемы. Но потом я узнал о том, что Шистад снимал нас с Вильде на телефон, когда мы…
— Хватит! — резко перебиваю я, отмечая, что мои щёки начинают гореть. Отвернувшись, я решаю замолчать. Вильям продолжает рассказывать.
— Я просил его удалить видео. Просил не вести себя, как последняя мразь. Но для Криса это всего лишь игра.
— Зачем ты врёшь Вильде? Зачем спишь с ней? — немного глупо звучит, но я добавляю, — разве она тебе нравится? Со стороны кажется, будто ты с ней даже не знаком, и только она бегает за тобой, как дурочка.
— Так и есть. Она мне не нравится, — отвечает Вильям.
— Тогда, зачем?
— Я ведь парень, Нура, — он улыбается, — мне это необходимо.
— Необходимо? Трахать девушек, пудрить им мозг, хотя их симпатия не взаимна?
— Ну да, — тупо отвечает Вильям, — а чего ты ожидала? Что я женюсь на ней?
— Нет, но… можно просто извиниться, объяснить, что был неправ. Рассказать про Шистада, ведь это он слил фото Вильде в сеть.
— Слышал, о тебе ходит слух, — Вильям облизывает верхнюю губу и улыбается, глядя мне прямо в глаза, — ты — защитница женских писек?
Он начинает откровенно смеяться. Неплохо, Магнуссон. Неплохо. Ты мастер менять тему. Моё лицо начинает гореть ярко красным пламенем. С меня довольно.
— Прощай, Вильям, — я гордо задираю голову и открываю дверь машины. Холодный ветер обдувает меня со всех сторон, и я ещё тысячу раз думаю, прежде чем вылезти.
— Я мог бы подвезти, — говорит парень, нагло осматривая мою фигуру.
— Ты под кайфом. Хочешь убить себя или врезаться в столб? Это без меня.
— Возьми, — Вильям протягивает мне свою толстовку. — Ты же замерзнешь. Твоя гордыня заморозит тебя к чёртовой матери.
— Оставь эту хрень для очередной девушки, которую будешь трахать.
Глупо. Это было очень глупо с моей стороны. Дура. Дура.
Парень молча бросает мне толстовку, и я швыряю её обратно. Хлопаю дверьми. Быстрым шагом направляюсь в сторону дома. Идти минут десять, но если ускориться, можно добежать за пять.
Вильям медленно едет сзади, но окна его машины закрыты. Зачем он это делает? Покачав головой напоследок, я бросаю последний взгляд на чёрный Poshe и направляюсь на задний двор. Тихо открываю окно. Мама уже спит, и это к лучшему. Закрыв за собой окно, я забираюсь в холодную постель, минут пять меня трясёт, а потом я согреваюсь. Рука тянется к телефону, который уже заряжен. Я захожу в сеть и мне тут же приходит сообщение от Вильде.
Вильде:
Крис в больнице. Ты знала?
Нура:
Поделом ему.
Я решаю не отвечать Вильде на вопрос, что я знаю обо всём этом. Иначе придётся сказать, что я ещё пять минут назад каталась с Вильямом по кругу, как идиотка, и выслушивала его лекцию на тему: «люблю трахать девушек, ведь я парень и мне это необходимо».
Мои руки пахнут чем-то странным. Последнее, что я держала в руках — толстовка Вильяма. Это его одеколон? Напоминает какое-то дерьмо, если честно. Я решаю перебить этот запах чем-то другим, и вспоминаю, что не вытерла лицо огуречным лосьоном. В темноте я нашариваю в тумбочке пузырёк и ватный диск. После этой процедуры я со спокойной душой отмечаю, что мои руки приятно пахнут.
Из сна меня выдёргивает громкое оповещение. Зевнув, я открываю глаза и беру телефон в руки. Делаю яркость экрана поменьше. Сообщение от Вильяма.