— А что ещё он сказал? — не унимался Локи. В общем-то, ничего катастрофичного Фандрал не увидел. Да, целовались. Да, Локи выходил из купальни, когда Тор пребывал в его комнате. Куда больше на этот счёт знал Хеймдаль. Ходил ли к нему Один? Вот это вопрос.
— Он видел, как вы целуетесь, — вздохнул царь, сам, видимо, ощущая себя нелепо, произнося это вслух. — Было такое?
— Ещё и не то было, — покивал Локи, он искоса посмотрел на Тора. Можно было и соврать, но какой смысл? — Ну, разумеется, я околдовал Тора, как же иначе. Я же коварный ётун…
— Локи, — предупредительно попросил старший. — Не начинай утренний разговор. Отец…
— Говорить буду я! — повысил голос Один и взглянул на Локи. Слова ему дались тяжело, он сжал кулаки, однако всё надо было выяснить до конца. — Тор насильничал?
— Нет, — ответил маг, не пряча взгляда, и в словах его не было фальши. — Я этого хотел, он этого хотел, не было насилия. И, к слову сказать, от того, что мы с Тором трахались, он не растерял свои воинские способности. Как видишь сам, выдержка страдает как и прежде, в общем и целом ничего не изменилось. Всё так же мне не доверяет.
Один вздохнул и отмахнулся как от назойливой мухи. Этого ему было достаточно. Пора бы привыкнуть к тому, что в последнее время происходят невероятные и непредсказуемые вещи. Допустимо ли поощрять это? Один не желал копаться в чужих головах, тем более что не произошло ничего непоправимого. Они даже не кровные братья.
— Идите оба отсюда.
Но принцы и не думали впопыхах бежать из кабинета отца как маленькие дети, которым пообещали простить за их глупые шалости, наоборот, они и с места не сдвинулись.
— Что ещё? — нетерпеливо вопрошал царь. — Я всё сказал.
— Вообще-то не всё, — не унимался Лофт. — Чего-то определённо не хватает: нравоучений, проклятий, угроз. В мой адрес, разумеется.
— Меня это не касается, — отрезал Один. — Ещё не хватало мне учить вас с кем спать, а с кем нет. Взрослые уже, сами разбирайтесь.
— Мудрые слова, — Лофт улыбнулся.
— Идите уже! — громыхнул всеотец. И в этот раз братья не стали задерживаться.
***
— Я убью его! — заявил Тор, как только братья выбрались на улицу. Локи рассмеялся в голос, громовник скосил на него хмурый взгляд. — Ты не веришь, что я убью его?
На самом деле Тор был готов переломать заботливому другу все кости за такое предательство. Его вообще не должно касаться, с кем громовник спит. Какое его дело? Даже если Одинсон спит с собственным братом.
— Разумеется, нет, — всплеснул руками развеселившийся маг. — Не трать силы, есть дела поважнее.
День клонился к закату, Локи вдохнул горячий воздух полной грудью. Громовник схватил его за руку и резко повернул к себе, во взгляде громовника читалось нетерпение, злость. Они стояли посреди пустующей тренировочной площадки и молча смотрели друг другу в глаза.
— Ну что, снова? — улыбнулся маг. — Будим теперь везде и всюду демонстративно целоваться?
— Отец простил тебя? Это не ссылка? — торопливо произнёс Тор, всё ещё не до конца веря благосклонности царя. — Почему ты не сказал мне? Из-за моей реакции? А как я должен был реагировать?
— Успокойся ты! — воскликнул маг, выдёргивая руку из хватки брата. — Это не ссылка, но я должен идти один. Когда ты вернешься, я уже буду здесь, в Асгарде.
— Локи, я не врал про сон, — младший принц насмешливо хмыкнул. — Это правда, почему ты мне не веришь?
— А ты мне часто веришь? — с издёвкой бросил маг.
— Просто береги себя, слышишь? Я не хочу, чтобы кто-то отнял тебя у меня.
***
Всё утро под принцев подгоняли доспехи, что было довольно затруднительно. Громовника еле впихнули в металлические латы, поверх закрепили алую мантию, с Лофтом было проще, его одежды расставили, добавили металла и кожи там, где требовалось, на плечах красовалась тёплая шкура с золотой застёжкой.
Ближе к полудню Тор отправился в Мидгард, а Локи - в Ётунхейм.
Их прощание выдалось довольно сдержанным, Одинсон крепко обнял брата, который вчера ночью еле уговорил его подарить ему «сувенир» на память о лучших временах. Прядь волос. Ещё до того, как они повалились в постель, Лофт вытребовал своё, и громовник позволил срезать золотистую прядь со своей головы, которую Локи тут же заплёл в косичку. А после соития маг взял несколько капель спермы громовника и потребовал пару капель крови, принадлежащей старшему брату. Ётуну невозможно было отказать. Так что своего он всё равно добился. Уходя в Ётунхейм, маг завернул сувенир в зелёную ткань и, скрепив её несколькими стежками красных ниток, повесил на чёрный жгут, что теперь висел на шее младшего. Разумеется, Лофт не объяснил, для чего все эти приготовления, Тор заранее знал, что брат не ответит, и дальнейшие расспросы прекратил.
***
Ётунхейм встретил Локи холодным порывистым ветром. Хеймдаль отправил его непосредственно к горам, возле которых и стоял Железный лес. Ледяной и неприступный как вечная мерзлота. Высоченные деревья тянулись к пасмурному небу, стволы не были слишком крупными и издали напоминали лес кольев, кроны не пушистые, ветви мелкие, но покрытые колючими сосульками, опасно свисающими над головой. От ветров деревья раскачивались, и сосульки пиками падали вниз. Лофт обернулся, осмотрелся. Высокие снежные горы, под ногами холодный покров, в котором маг утонул по самые икры. К счастью, обувь была тёплой, и дискомфорта он не ощущал. Лофт задумался на миг, наблюдают ли за ним? Хеймдаль точно должен его видеть. Видят ли его ведьмы? Маг вздохнул и уверенно двинулся вперёд, подходя к лесу, он размышлял о том, стоит ли укрыть себя защитным щитом, или это будет выглядеть как неуважение. Принц решил оказать свою открытость и не стал использовать защитные заклинания. В конце концов, он пришёл поговорить.
Лофт оказался под опасными кронами и затаился, за его спиной свистел ветер, но порыв не сбил ни одной сосульки. Маг не знал, куда ему следует идти, он никогда прежде здесь не бывал. Поэтому просто шёл вперёд бездумно, не вмешивая логику и разум, наугад. Лес принял его в свои объятия и сомкнул их, как охотничий капкан сжимает свою жертву. Принц обернулся и увидел за спиной плотно сомкнувшиеся стволы деревьев. Обратно дороги не было, только вперёд. Ётун пробирался между стволами деревьев, не рискуя смотреть вверх. Наконец, он заметил мелькнувший вдали золотой огонёк. Не может быть! Маг присмотрелся. Может, показалось? Лофт прижался к одному из деревьев, будто усталый путник, казалось, он бродит здесь уже добрые пару часов. А может и больше. Огонёк снова мелькнул в отдалении, и маг решительно сменил курс, направившись в ту сторону, где видел озорного солнечного зайчика. Каково было его удивление, когда он внезапно словно в воду рухнул, упав на колени, перед глазами странника открылась пещера. Точнее, он сам был в её устье. Обернувшись, маг увидел зеркальный поток, похожий на жидкое стекло, — портал.
Маг поднялся во весь рост, вскинул голову, озадаченно осматриваясь. Судя по всему, здесь жили великаны. Пещера в два раза превосходила его в росте. Свет падал из портала, выходящего в лес, а в глубине пещеры была темнота. Маг щелкнул пальцами, послышался скрежет металла, и на ладони его образовался огонек, который через миг разросся в пламя, разливаясь по металлу ладони, заменяя факел. Маг двинулся вперёд, освещая себе путь. И минут через пять услышал разноголосье впереди.
— И кто же у нас в гостях сегодня? — раздался скрежет чужого голоса, тени впереди свидетельствовали о том, что где-то горело пламя, и Лофт уверенно затушил огонь и прошёл вперёд, пещера раздвинулась в размерах.
— Меня зовут Локи, — произнёс маг, неуверенно окидывая взглядом трёх синекожих женщин с длинными чёрными волосами и красными глазами, облачёнными в скромные доспехи и набедренные повязки. Судя по всему, они были ведьмами и жили здесь вдали от других своих собратьев.
Две великанши удивлённо переглянулись, пока маг быстрым взглядом окинул их обитель: высокие стулья, стол, очаг, множество полок на выступах камней, чан с водой и ещё несколько провалов в стенах, откуда на мага смотрела тьма.
— Вот как? — с опозданием подытожила одна из великанш. — А я Грамия. И что же привело тебя сюда?
— Стечение обстоятельств, возможно, ложь,— голос его был решительным, поскольку он уже не верил в то, что ведьмы готовы разъяснить ему что-либо. Если они вообще знают о чём-то. Послание Валейн было ложью, теперь это очевидно.
— Вот как? — развела руками Грамия. — Поведай же нам хоть что-то, иначе и говорить не о чем.
— Посмотри же на него, сестра. Это он, — подала голос другая и уже жестче потребовала. — Прикоснись к нему!
— Дай твою руку, ас, — проскрежетала великанша с подозрением, Лофт кивнул, понимая, к чему она клонит, и задрал рукав, обнажая свою кожу. Ётунши удивленно смотрели на металлические пальцы гостя и удивлённо переглядывались. Грамия сделала шаг к нему, Лофт едва не отпрыгнул в сторону, опасаясь, что она просто сшибёт его с места, великанша была выше него на несколько голов. Однако та не причинила ему вреда и двигалась осторожно. Когда же её ладонь сомкнулась на руке Локи и вместо ожога вызвала синеву, то она тут же отпрянула. — Верно, это ты.
— Вы ведь не ждали меня? — поинтересовался Лофт. — Хотя мне сказали, что вы мне поможете.
— Кто сказал? — взвилась Грамия. — Кто?!
— Мне сказали, что вам открылось видение, — мир падёт, будут уничтожены все девять миров. Чтобы этого не допустить, я должен стать царём Ётунхейма, защитить ледяные земли. Заявить о своих правах наследника, — Лофт все меньше и меньше верил в это. Валейн обманула, отправила его на верную смерть. Как ему выбраться отсюда?!
— Сын Лафея, ведомо мне, ты сам чуть было не уничтожил Ётунхейм, — проскрежетала великанша. — Однако тому виной твой отец, и только он.
— Что? Что вы имеете в виду? — удивился Локи, до сего момента его одного винили во всех грехах.
— Садись у очага, разговор будет долгим.
Маг кивнул, неуверенно глянув на великанский стул, однако одна из притихших ётунш предложила ему нормальный по размерам табурет, чему Лофт удивился.
— Я предрекла Лафею гибель от рук его сына, полукровного ётуна, — вещала другая великанша, которая назвалась Эриол. — Это была его судьба, но он мог её изменить и попытался это сделать. Лафей хотел убить ребёнка, но не собственными руками. Приказал Лаувее уничтожить тебя. Но твоя мать так любила тебя, она отнесла тебя в ледяной храм, когда на Ётунхейм напали асы. Лаувея сражалась с асами среди прочих воинов и пала на поле битвы, она так и не узнала, что Один забрал тебя.
Локи поражённо слушал рассказ ётунши, и на глаза его наворачивались слёзы. Его мать любила его в отличие от отца, так же как Фрига, когда приняла на себя роль его матери в Асгарде. С отцами ему не везло.
— Как она выглядела? Лаувея?
— Она была сильной, высокой, доброй и оберегала тебя, она знала о пророчестве и, несмотря на привязанность к мужу, предпочла бы увидеть его смерть, но не твою, — произнесла другая — Рандом. — Она верила в то, что пророчество должно быть исполненным, чтобы наш мир не потонул во тьме и хаосе. Полукровка мог бы договориться с асами о перемирии, и Ётунхейм процветал бы как в былые времена. Но вместо этого мы потеряли всё: ларец, царя, наследника.
Сиплый выдох ётунши прокатился по пещере, Лофт вздрогнул.
— Зачем Один сохранил мне жизнь? — вопрошал маг, словно ведьмы знали ответ, истинную причину.
Эриол улыбнулась и заговорила.
— Такова была воля богов, ты должен был выжить, чтобы сокрушить Лафея, и ты это сделал. Но ты озлобился и возненавидел Ётунхейм по его вине. Но сейчас ты вернулся, в этот самый момент. Сёстры, в этот самый момент!
— Уймись! — прикрикнула на неё Грамия.
— Мы все это видели, ты не можешь это отрицать! Это его судьба! — взвилась великанша, едва не намереваясь толкнуть в плечо свою сестру. — Эмилия видела это, так же как и мы! Или ты желаешь в больший хаос окунуть этот мир?! Куда уж больше?!
— Я прошу прощения? — осторожно ввязался в перебранку Лофт. — Что же это было, какого содержание пророчество?
— Ты вернёшь Ётунхейму былую силу, — повернулась к нему Эриол, и каждая её фраза, словно удар кнутом, свистела в воздухе. — Асгард будет с тобой заодно. Твоё семя прольётся в лоно ётунши, возрождая царский род, и когда придёт время противостоять хаосу, ты будешь защищать нас.
— Он пришёл, Грамия, значит, пришло время! — поддержала Рандом.
— Пришло время для чего? — всё ещё толком не понимал Лофт. Что-то они умалчивали.
— Зови Эмилию! — гаркнула Эриол.
— Вообще-то я уже здесь, — мягкий, вовсе не ётунский голос раздался из темной дыры, уходящей в глубины пещеры, и на свет вышла молодая женщина нормального, вовсе не ётунского роста. Кожа её была синей, волосы, словно воронье крыло, иссиня-чёрные, на ней было плотное одеяние из меховых лоскутов, на ногах плотная обувь и матерчатые штаны. — Я указала ему путь.
— Вот же непослушная! — возмутилась Грамия.
— Здравствуй, Локи, — она улыбнулась. — Я тебя уже видела в своём сне.
Девушка скромно опустила глаза, чувствуя, что Локи уже занят, ведьма чувствовала присутствие другого существа, которому принадлежит сердце принца-полукровки. Чужеродная магия опоясывала его шею и хранила его от бед, и сила её увеличивала силу мага. Эмилия готова уже сейчас смириться с этим и принять тот факт, что никогда не станет для Локи первой. Не в этом было её предназначение.
— А я прежде никогда тебя не видел, — отозвался маг и, словно бы ища поддержки у ведьм, смотрел на великанш вопрошающе. — Но рад встрече. Что же ты видела, Эмилия? Это как-то связано со мной?
Дева стеснительно подошла ближе и улыбнулась ему. Чёрные локоны, рассыпанные по плечам, доходили до самой талии молодой ведьмы.
— Если пророчество исполнится, ты станешь моим мужем, отцом наших детей, твоих наследников, ты станешь царём, и Ётунхейм вернёт себе былую силу, — с какой-то непоколебимой уверенностью произнесла синекожая дева. Локи молчал, судорожно прикидывая в уме, что происходит и как вести беседу, что говорить. Пока он напряжённо молчал, она заговорила снова. — Мама, мы можем поговорить наедине?
Грамия вытаращила глаза, вот уж чего она не позволила бы дочери, так это говорить с путником наедине.
— Пусть решает сейчас, берёт тебя или нет, — резко выдала ётунша. — Пусть берёт немедленно, ему ещё отстаивать своё право в замке Лафея, где Градиен заправляет после разрушений.
Эриол недовольно засопела и вместе с Рандом вывела недовольную мать куда-то в тёмный провал пещеры. Эмилия дождалась, пока брань тёток стихнет, и подошла к магу ещё ближе, он тут же поднялся со своего места, он не знал, как реагировать на всё это. На её близость. Хотя от ётунши не исходила опасность.
— Послушай меня, Локи. Я знаю, твоё сердце уже кому-то принадлежит. Я чувствую это очень остро и знаю, что никогда мне не быть тебе любимой, но этот союз между нами - это начало новой жизни, твоего царствования и того, о чём я не могу сказать матери, — дева торопливо обернулась, выждала пару минут и снова заговорила, повернувшись к магу. — Кто-то должен защитить Ётунхейм, здесь хранится…
— Замолчи, — шикнул Лофт, заставив её вздрогнуть. — Не говори вслух. Думаю, я знаю, что здесь хранится, не знаю только где, тем лучше. Никто знать не должен.
Ётунша выдохнула и покивала, соглашаясь с правотой мага.
— Но послушай, тебе нужно наследие, — убедительно произнесла она. — Клянусь тебе, я готова принести в жертву свою жизнь, если на то воля богов, но сохранить Ётунхейм.
— Я должен воцариться, и мне нужны наследники, это понятно, — кивнул Локи, это разумно с одной стороны, но опасно с другой. Тор убьет его! Ведь между ними нечто большее, чем просто связь. И в то же время на кону целая вселенная. Не время для эгоизма.
— Я вижу, как ты её любишь, — мягко улыбнулась юная по сравнению с матерью ведьма. — Однажды, когда наши дети вырастут, и наш сын займет твоё место на троне, ты вернешься к ней в Асгард, я не воспротивлюсь. Да и до того я не буду препятствовать вашим встречам.