- Боже! – Розали не сумела сдержать раздражения. – Ты даже не поинтересовался, где я, с кем… Не попытался приехать за мной… Похоже, вечеринка интересует тебя гораздо больше, чем я. Ладно, у меня садится батарейка. До завтра, - сказала она, уже не слушая жениха, и сердито захлопнула мобильник.
Подняв взгляд, она увидела, что в дверном проеме, практически полностью загораживая его мощным телом, стоит бородач. «Даже не представился», - обиженно подумала Розали и тут только заметила, что хозяин дома – или кто он здесь? водитель? охранник? – смотрит на нее с неприятной ухмылкой.
- Что вы так на меня уставились? – резко спросила девушка, вставая. – И, по-моему, входить к женщине без стука не слишком вежливо.
Ей тут же стало неловко, ведь, как ни крути, этот человек спас ее – возможно, даже от смерти, а она так сорвалась, хотя сердилась не на него, а на Ройса. Но раздражение удержало ее от просившихся на язык извинений, и она, неприязненно дернув плечом, отвернулась.
- Да вот смотрю, - протянул бородач. – Не все и не всегда, значит, у вас получается.
- У кого это «у нас»? – сердито переспросила Розали, не понимая, что имеет в виду этот странный тип.
- У вас, у холеных красивых стерв. Не вышло, значит, заставить парня плясать на задних лапках по одному мановению наманикюренного пальчика? Сорвался с поводка и не слушается? – совсем уже издевательски договорил он.
Розали взорвалась. Только этой насмешки и не хватало ей – уставшей, голодной, расстроенной, испуганной – чтобы окончательно выйти из себя.
- Да что вы понимаете! – выкрикнула она, бледнея от злости. – Какое право вы имеете судить?! Я… Я… - она не находила слов, чувствуя, как в горле встает комок, а к глазам подступают слезы.
- Я-то понимаю, а вот таким дамочкам, как вы, вечно кажется, что они пуп земли. Центр мироздания. Живете за чужой счет, а сами ни на что толком не годны, подлые лживые шлюхи! – буквально выплюнул он последнее слово и замолчал, с ненавистью глядя на Розали.
Девушку бросило в жар, потом в холод. По щекам побежали злые слезы. Слова бородача были обидными и несправедливыми. Среди ее недостатков не было ни склонности к манипулированию, ни неверности. Ведь этот странный человек ее совершенно не знает, откуда же такая ненависть?
- Как… Как вы смеете? – Розали задохнулась от негодования. – Я не намерена выслушивать ваши оскорбления! Дайте пройти! - девушка хотела толкнуть здоровяка в грудь, но он посторонился, и она буквально вывалилась в гостиную.
- Ну-ну, давай, - насмешливо пробасил за спиной бородач, и Розали бросилась к выходу, а потом, едва не наступив на свернувшегося у дверей пса, выскочила на крыльцо.
Она уже не понимала, то ли так темно вокруг, то ли просто слезы не дают ей ясно видеть окружающее. Спотыкаясь и проклиная свои высокие каблуки, девушка сбежала по заснеженным ступеням и, увязая в снегу, кинулась от дома по едва заметной колее, оставленной джипом, не желая больше ни одной секунды оставаться один на один с этим верзилой.
Безжалостный ветер рвал с плеч меховой жакет из баргузинского соболя – модный, с укороченными рукавами и без застежек. В лицо летели пригоршни колючих снежинок. Руки без перчаток сразу же замерзли, ноги проваливались в снег выше щиколоток, короткие ботинки были не самой подходящей обувью для бега сквозь пургу. В глазах жгло от слез и мороза, обида и злость не давали остановиться, подгоняя вперед. Куда она бежала? Сейчас это не казалось важным, главное – оказаться подальше от этого угрюмого бородача, бросившего ей такие отвратительные обвинения.
Конечно, будь в жизни Розали все в порядке, возможно, в ответ на обидные слова она бы лишь надменно фыркнула и захлопнула дверь перед носом хама. А потом просто спряталась бы от неприятностей подо всеми имеющимися в гостевой спальне одеялами и вышла бы из дома не раньше, чем за ней приедут. Но в ее нынешнем состоянии грубость и неприкрытое презрение этого мужлана оказались последней каплей в чаше терпения.
Задыхаясь от рыданий, она бежала, не видя ничего вокруг, пока ее не остановил безжалостный рывок, сопровождаемый треском рвущейся материи: незаметно свернув с дорожки, она налетела на обломанный сухой сук ели, острый как кинжал. К счастью, пострадал только жакет, но Розали остановилась, чувствуя, что гнавшее ее вперед возбуждение погасло и она не может больше сделать ни шагу. Царапая руки и обламывая ногти, девушка кое-как освободилась из колючих объятий засыхающего дерева и буквально упала в мягкий сугроб, где свернулась калачиком и спрятала замерзшее лицо в колени, пытаясь согреться. Дом был где-то неподалеку, но она уже даже не могла бы сказать, в какой стороне. Все огорчения последних месяцев, крупные и мелкие, вдруг навалились на нее, не оставляя сил для борьбы за жизнь. Да и зачем? Может быть, все к лучшему? Говорят, смерть от переохлаждения самая легкая… Уснешь и не проснешься… мечта, а не смерть…
Тяжелое ватное равнодушие притупило все чувства - она никак не отреагировала на чье-то быстрое горячее дыхание возле самого уха, а когда ее легко подхватили сильные руки, даже не сделала попытки встать на ноги. Но это и не потребовалось – Розали почувствовала, как ее довольно-таки непочтительно закидывают на широкое плечо и молча несут куда-то. Приоткрыв опухшие от слез глаза, она ничего не увидела, но ощутила под щекой фланель простой ковбойской рубахи, под которой перекатывались богатырские мышцы. «Бородач», - поняла она и бессильно опустила голову.
На крыльце мужчина слегка оступился и, болезненно охнув, остановился, но через пару секунд продолжил подъем, только гораздо медленнее. Так и не поставив девушку на ноги, словно понимая, что это бесполезно, он поднес ее к дивану, стоявшему возле камина, и, не наклоняясь, стряхнул с плеча, заставив весьма чувствительно приземлиться на пятую точку. Не желая даже смотреть на своего неприветливого спасителя, Розали забилась в угол дивана и съежилась в своем мокром рваном жакете, всеми силами пытаясь унять дрожь. Брюки и тонкий свитер тоже промокли насквозь и совершенно не давали тепла, как и ботинки, мокрые, разбухшие от растаявшего снега. Зажмурившись, она невольно прислушивалась к тому, как скрипят половицы под тяжелыми шагами. Что-то шуршало, потрескивало, дважды ей показалось, что она услышала чирканье спички. Потом снова заскрипели половицы.
Шаги затихли совсем рядом. Розали с трудом разлепила веки и дернулась от неожиданности, увидев прямо напротив своего лица внимательные серые глаза.
- Что ж вы с собой ерунду всякую возите вместо нужных вещей? – на удивление беззлобно спросил бородач, протягивая руку, чтобы снять с промокшей девушки жакет. – Ведь не лето, надо же соображать.
Розали хватило только на то, чтобы молча пожать плечами. Глаза сами закрывались. Если бы не сотрясающая все тело дрожь, она, наверное, уже заснула бы. Но, понимая, что ничем хорошим сон в мокрой одежде закончиться не может, девушка с благодарностью посмотрела на своего спасителя, который, теперь уже молча, сосредоточенно посапывая, снимал с нее ботинки. Только сейчас она заметила рядом с собой на диване солидную стопку теплой одежды.
Как же это было стыдно и как приятно – ощущение чужих шершавых ладоней на теле, снимающих насквозь промокшую одежду и белье, растирающих, согревающих, бережно натягивающих сухую фланелевую рубаху, теплый жилет с богатырского плеча, огромные спортивные брюки, колючие и остро пахнущие овечьей шерстью носки. Заботливые руки укутали ее поверх всего этого в пушистый плед и уложили на сухую часть длинного широкого дивана. А камин, если можно так назвать нарочито грубо сложенный из неотесанных камней очаг в стене, уже вовсю разгорелся, давая приятное ровное тепло, и теперь угревшуюся Розали клонило в сон на совершенно законных основаниях. Но вначале ей пришлось выпить огромную кружку какого-то горячего напитка – кисло-сладкого и, кажется, слегка, самую капельку, алкогольного. Розали прошептала: «Спасибо», - или только хотела прошептать – язык стал тяжелым и неповоротливым, глаза никак не открывались, и последнее, что она запомнила – это горячая керамическая кружка в ее руках…
Разбудило ее прикосновение к щеке возле виска чего-то неприятно пахнущего, холодного и вроде бы даже острого. Ойкнув, Розали резко открыла глаза и попыталась отстраниться, но бородач крепко держал ее голову, не давая пошевелиться.
- Что ты делаешь? – возмутилась она, пытаясь освободить из-под пледа руки.
- Не дергайся! – скомандовал верзила, по-прежнему прижимая что-то к ее щеке. – Если не хочешь, чтобы шрам остался. Где же ты так приложиться успела? Я вчера и не заметил, а тут смотрю – кровит. По-хорошему, так надо бы пару швов, но разве в такую погоду доктора где найдешь.
- Наверное, об елку, - проскулила девушка, смутно припоминая, что в борьбе с острым еловым суком вчера, кажется, действительно сильно оцарапала щеку, но тогда обратила внимание только на пострадавший жакет.
При утреннем свете, который пробивался сквозь полуопущенные жалюзи, Розали осмотрела хижину – она была совсем не такой убогой, как показалось на первый взгляд: натуральные материалы – дерево и камень – использованные в интерьере, ввели ее накануне в заблуждение, но в каждой детали чувствовалась рука опытного дизайнера.
- Спасибо…
Мужчина смущенно кашлянул и басовито произнес:
- Не за что, - а потом добавил: - Я Эммет.
- Розали Хейл, - ответила девушка, не особенно ожидая, что ее странному спасителю окажется известно ее имя.
- Правда? – неожиданно отреагировал бородач… то есть Эммет. – Та самая Розали Хейл?
Розали слабо улыбнулась: ей нравилось, когда ее узнавали. Кажется, последние месяцы это было единственным, что еще как-то позволяло ей держаться на плаву. Кроме надежды на несостоявшуюся помолвку, конечно. «Отложенную, - поправила она себя. – Отложенную помолвку. Не надо падать прежде выстрела – еще не все потеряно». Вообще-то Розали не обольщалась насчет своего дарования – да, в руках талантливого режиссера она была способна на многое, но после смерти Кевина такие режиссеры ей больше не попадались. Однако изнанка ее профессии – не для посторонних глаз, в то время как имидж преуспевающей кинодивы – почти половина успеха. А то, что бородач… то есть Эммет, хоть и не сразу, но все же узнал ее, не могло ей не льстить.
- Да, та самая. Розали Хейл, «Золушка из захолустья».
- Какая еще Золушка? – недоуменно переспросил бородач. – Почему? Нет, ты Ангел, я просто не сразу узнал, давно не видел этот клип. Да и ты изменилась…
Розали смутилась:
- Ох, Ангел… Да, кажется, это тоже я, - улыбнулась она, натягивая на плечи плед. Кто бы мог подумать, что этот альбом еще помнят. – «Грешный Ангел», июнь две тысячи шестого…
- Ангел… - довольно повторил Эммет, осматривая обработанную царапину. - Ну вот. Теперь должно до свадьбы зажить.
- Лучше бы все-таки до помолвки, - грустно пошутила Розали, представляя в каком виде явится на самую ответственную вечеринку в своей жизни: с поцарапанным лицом, обломанными ногтями и в порванном жакете.
- До помолвки? – переспросил бородач. И вдруг зло усмехнулся: - Ах да, с тем хлыщом, который даже не удосужился забрать тебя с дороги?
Розали поежилась, вспомнив вчерашний вечер, ссору с Ройсом и последовавшую за ней отвратительную сцену. Но все же вяло возразила:
- Зачем ты так? Ты же его совсем не знаешь…
- Неужели? – Эммет подбросил полено в огонь и повернулся к ней. – Поверь, я бы нашел способ вытащить свою женщину из такой передряги. Костьми бы лег.
Розали вспыхнула – здоровяк сказал именно то, о чем она не позволяла себе думать, и… это оказалось больнее, чем она предполагала. Но в ее ситуации выбирать не приходилось, поэтому она проглотила все ядовитые слова, которые готовы были сорваться у нее с языка, и тихо сказала:
- Ну что ж, значит, твоей жене повезло больше, чем мне. Однако иногда жизнь просто не дает выбора.
- Нет у меня никакой жены, - буркнул, мрачнея, Эммет. – Это я так, к примеру. Но ты не права, Ангел. Выбор есть всегда.
Розали тихо покачала головой, а бородач – неужели он совсем недавно казался ей угрюмым и злым? – осторожно поправил на ней плед и упрямо подтвердил:
- Всегда, Ангел. Просто многие предпочитают его не замечать.
***
«Надо бы позвонить Ройсу, - лениво подумала Розали после завтрака, в котором было столько калорий и холестерина, сколько не содержала ее недельная диета, и в этот момент, как по команде, раздалась знакомая мелодия входящего вызова. Девушка торопливо потянулась к своему мобильнику, а Эммет, нахмурившись, молча вышел из дома, впустив в маленькую гостиную клубы морозного воздуха.
Разговор с Кингом получился недолгим и деловитым. Он не стал извиняться, а она сделала вид, что ничего не случилось. Их ссоры почти всегда заканчивались чем-то подобным. Ройс сообщил, что федеральную трассу обещают открыть уже вечером, но ехать на ночь глядя ей не советовал, попросил подождать до утра, а еще лучше – пока как следует не рассветет. Прощаясь, как всегда, сказал, что любит. «Я тоже», - довольно натурально ответила Розали и разъединилась.
Эммет вошел с улицы с небольшой охапкой дров, и девушке показалось, что он ожидал окончания разговора прямо за дверью.
- Вроде бы чуть распогодилось, - бодро сказал он, немного неловко скидывая дрова возле очага. – Но снег еще идет. На крыше джипа целый сугроб. Твою малявку, наверное, уже вообще из-под снега не видно. Жаль будет, если ее какой-нибудь бульдозер помнет, когда дорожная техника до нас доберется, эта красавица небось кучу денег стоит.
- Ну, твой джип тоже не из дешевых, - Розали почему-то не захотелось говорить о том, что ее «Ауди» - подарок Ройса на годовщину их знакомства, поэтому она решила сменить тему, но досадливо прикусила губу, с опозданием подумав, что напоминать ее спасителю о его социальном положении, наверное, не слишком тактично.
- Да… наверное, - Эммет пожал плечами и собрался уходить.
- Можно… с тобой? – неожиданно спросила Розали.
Мужчина обернулся, окинул девушку с ног до головы удивленным взглядом, молча открыл стенной шкаф и вскоре уже держал в руках пуховик с капюшоном и меховые сапоги.
- Твои ботиночки еще сыроваты, да и на носки не налезут, но я тут нашел кое-что. И куртку вот накинь, твоя совсем никуда не годится, а в моей утонешь.
Девушка скептически оглядела предложенное, размышляя, кому могла принадлежать мужская куртка известного спортивного бренда, слишком маленькая для Эммета, и вдруг, словно спохватившись, замотала головой:
- Я это не надену. Где моя одежда?
- Твоя одежда? Да твоя одежда только для города и годится. А у нас тут не город. Так что не капризничай, Ангел.
Розали упрямо покачала головой. Вчера ей было все равно, как она выглядит – так сильно она замерзла и устала. Но то было вчера. А сегодня – это сегодня. Рано утром, умывшись, Розали первым делом осмотрела царапину у себя на щеке. Затем расчесала и заплела в две косы не слишком свежие волосы и аккуратно подстригла обломанные ногти – в общем, как могла попыталась привести себя в порядок. И нельзя же позволить себе весь день ходить в спортивных штанах чудовищного размера и рубахе с жилетом, смотревшихся на ней как просторный халат! Красота – это ее профессия, ее инструмент! Розали готова была скорее мерзнуть, чем выглядеть уродливо, о чем тут же и заявила в довольно энергичных выражениях.
- Ну, извини, Ангел, - рассердился Эммет. - Шелков и бриллиантов, достойных твоего королевского величества, у меня тут нет. Так что ты остаешься, я еду один, - отрезал он.
Розали обиженно отвернулась и тихо всхлипнула: неужели же этот дикарь не понимает?..
Вдруг огромные руки осторожно опустились ей на плечи.
- Ты прекрасна в любой одежде, Ангел… - от этого хриплого шепота Розали бросило в жар. – И напрасно думаешь, что какие-то тряпки могут тебя украсить или изуродовать. Не могут. Одевайся, я жду тебя в машине. Роки, пойдем.
Входная дверь хлопнула, и девушка неуверенно улыбнулась. Ей миллион раз говорили, как она красива, когда она действительно была красива, - и она принимала комплименты как должное, как справедливое вознаграждение за те усилия, которые прилагала для поддержания своей красоты. Но никто и никогда не говорил ей того, что сейчас сказал этот странный человек.