Он никогда не представлял, что можно кричать от боли всего лишь из-за света. Бесконечного света.
— Ох, Эрик. Прости. Если бы я только узнал о тебе раньше.
— Это бы не имело значения. Шоу не отдал бы меня, не наигравшись, — Эрик вдохнул, выдохнул и взял себя в руки. Рука Чарльза замерла, а затем соскользнула. — И я не трачу время на сожаления.
— В этом плане ты мудрее меня.
— Ты думаешь о Марко. Он преследует тебя так же, как Шоу — меня.
Последовала длинная пауза.
— А знаешь, что самое худшее? Марко был прав. Когда он забрал мой голос, я действительно научился проецировать свои мысли. Его эксперимент сработал именно так, как он надеялся.
— Ты бы всё равно научился это делать, — возразил Эрик, хоть и, конечно, не был уверен. Так вот что такое лояльность?
— Может, научился бы, а может, и нет. Но я принимаю комплимент. Тебе легче? Я могу помочь тебе быстро заснуть, если хочешь.
Он догадывался, что Чарльз предлагает свои телепатические способности как седативное средство, что он сделал при их первой встрече. Эрик машинально начал отказываться, но затем подумал, что так лишь проведёт часы, лёжа в кровати, утопая в бесполезной ярости.
— Хорошо.
Укладываясь в кровати, Эрик понял, что хотел попросить Чарльза остаться. Чтобы тот просто сидел у его кровати, пока он спит. Так по-детски, так нелепо. Будто он хотел, чтобы Чарльз оберегал его от кошмаров.
Хотя причина была совсем в другом.
Но это было не то время, чтобы думать об этом.
— Отдыхай, — прошептал Чарльз, и темнота укутала его.
========== Часть 4 ==========
Комментарий к
*Ку-клукс-клан, сокращённо KKK — ультраправая организация в США, отстаивавшая такие идеи, как превосходство белых, белый национализм.
— Пока мы не раскрылись публично, есть мутанты, которых мы не знаем, — авторитетность в голосе Хэнка контрастировала с его мальчишеским тембром. Эрик узнавал его по металлическим частям в его очках. — Но о некоторых из них знает Шоу.
— Когда мы доделаем Церебро, мы будем способны отыскать мутантов задолго до того, как это сделает Шоу, — «голос» Чарльза звучал иначе, когда он говорил нескольким людям одновременно.
— Как много времени это займёт? — спросила Мойра. Она носила маленькие серебряные серьги, которые Эрик чувствовал, но сделать с помощью них ничего не мог. Это была случайная мысль на самом деле, больше он не чувствовал нужды держать доктора МакТаггерт на прицеле. — Если Шоу найдёт ещё десять мутантов до нас, да даже если одного, сможем мы жить с этим?»
Рейвен была зла и готова закатить истерику, но говорила разумные вещи:
— А если мы объявим всем, что здесь мутанты, долго мы будем существовать после этого? Люди выследят нас.
— Эй, — вмешался Армандо, — ККК* не объявляла себя антимутантской организацией. Пока нет. Они сохраняют свою ненависть для нас, счастливчиков.
— Ты что, думаешь, никто там не ненавидит мутантов? — парировала Рейвен. Армандо не пошевелился.
— Может, перестанешь притворяться, что ты тут самая ущемлённая, мисс Я-Могу-Менять-Цвет-Кожи-Когда-Захочу?
— Так теперь ты хочешь поменять цвет своей кожи? — отозвалась Ангел. Это было первое, что она сказала за несколько дней.
— Успокойтесь, пожалуйста, — голос Чарльза звучал устало даже ментально, — ваши беспокойства имеют почву, но они отвлекают нас от главного сегодняшнего вопроса, а именно, оглашать ли настоящее предназначение этого объекта или нет.
— Мы будем голосовать? Или мы просто говорим, чтобы говорить?
— Что-то среднее. Мы пока не слышали нашего нового друга. Эрик, что ты думаешь?
Эрик надеялся, что никто не заметил его испуга. До этого момента он думал, что будет следующим объектом дискуссии, а его присутствие здесь было лишь попыткой Чарльза быть вежливым. Он и не мечтал, что кто-то спросит его мнение об этом или о чём угодно вообще.
Неужели этот «Дом Ксавьера» и вправду был тем, что о нём говорят?
Шоу бы не поверил. Иначе он бы никогда не отпустил Эрика. Но Шоу мог ошибаться.
Так же как Эрик.
Он прокашлялся.
— В правительстве думают, что мутанты здесь… что мы заключённые?
В первый раз за всё время Мойра ответила ему:
— Заключённые — не совсем точное слово. Я бы сказала… пациенты.
— Но они думают, что мы ограничены, — уточнил Эрик.
— Да, это верно. Это не то впечатление, которое я стремлюсь произвести, но, учитывая деятельность Шоу, это неудивительно.
То, как Чарльз назвал пытки, которые Эрик и Ангел пережили — возможно, и другие — он нашёл непростительным преуменьшением. Но затем вспомнил, что и Ксавьер переживал подобное. Видимо, он пытался быть тактичным и не задеть никого неправильно подобранными словами, если это было возможно.
— Если вы дадите понять, что мутанты, которые попадают сюда, выздоравливают, становятся сильнее — люди будут бояться этого места, — Эрик держал голову прямо, хоть он больше и не мог смотреть никому в глаза. — В идеальном мире все мутанты были бы в безопасности. Это не идеальный мир. Если те, кого ты защитил, оказались в опасности — ты не сделал ничего.
После недолгого молчания выступил Хэнк:
— И когда же нам стоит объявиться?
— Когда вы сможете действовать с позиции, имеющей силу, — ответил Эрик.
— Когда это будет, по-твоему?
Слова клокотали внутри него, переполняя эмоциями. Не то чтобы он никогда не думал об этом — далеко нет — но это был первый раз, когда появилась возможность иметь союзников.
— Когда Себастьян Шоу будет мёртв.
Последовала тишина. Эрик чувствовал шок окружающих. Но не чувствовал неодобрения.
— Решено. Мы не будем раскрываться публике. Бросим все усилия на создание Церебро.
Сбор прервался немного неловко. Эрик заметил, что никто пока не готов строить планы касательно Шоу. Но сам факт того, что это не невозможно, что он может приобрести союзников, которые помогут претворить его план мести в жизнь, был лучшим подарком, что он мог только представить.
Он ждал, даже не прислушиваясь зная, что Чарльз стоит сзади.
Когда звук шагов в коридоре стих, и они остались одни, Эрик услышал:
— Я знал, что ты хочешь смерти Шоу. Но не думал, что ты так намерен сделать это собственноручно. И буквально.
— Зачем ты ждал, когда все уйдут? Ты мог бы говорить только мне в любое время.
— Думаю, так более вежливо. Не меняй тему.
— Я убивал раньше. Ты знал это.
— Знал.
— Это пугает тебя?
— Конечно.
— Это отвращает тебя?
— Нет, учитывая твою цель и мотивы. В любом случае это твоё дело. Но я не считаю, что тебе правда стоит это делать.
Эрик чувствовал, как тлеющее самообладание подводит его, но контролировал себя. Иметь союзников было так же незнакомо для него, как для Чарльза — планировать убийство. Им требовалось время.
— Себастьян Шоу, мутант, использует свою силу, чтобы причинять боль всем, кто попадается ему на глаза. Более того, он мастерски манипулирует властями, чтобы те поддерживали его действия. В конце концов, он садист. Это не тот, кого стоит жалеть, Чарльз.
— Думаешь, я бы не поверил, узнав, что он сделал с тобой? — боль, которую Чарльз чувствовал за него, была реальной, Эрик ощущал её краем сознания. — Но ты рассказал нам о его силе и власти. Если мы нападём на Себастьяна Шоу, это только придаст ему сил нанести ответный удар. Возможно, нам придётся придумать другой способ.
— Я не желаю жить в мире, где существует Шоу.
— Только, пожалуйста, не сравнивай себя с ним. Твоя значимость куда больше, чем его. Ты думаешь, что самое главное — убить Шоу. Я считаю, что важнее всего остановить его.
— Убийство подразумевает это.
— Возможно. Но это не прекратит работу этих лабораторий.
Эрик не мог даже думать об этом: как ненавистные машины вскрывают людей снова и снова, даже без Шоу во главе. Он вернулся к разговору.
— Моя готовность убить — она пугает тебя.
— А тебя пугает моя телепатия, из-за того, что делала Эмма в лаборатории. Для друзей не слишком ли мы пугаем друг друга?
Друзей. Было похоже на то. Эрик точно не знал, когда это произошло, но точно не жалел. Тем не менее это не делало Чарльза менее грозным, а его телепатию — менее опасной. Всё происходило так быстро.
— Мои способности могут быть опасны. Но это не всё, что они представляют из себя. Точно так же, как ты — опасный человек, но это не описывает тебя всецело, видишь?
— Тебе стоило бы тщательней выбирать выражения рядом со слепым.
Это был удар ниже пояса. Он должен был шокировать и смутить Чарльза. Но он ответил:
— Это было больше, чем просто выражение. Ты позволишь мне попробовать кое-что?
Эрик кивнул. А затем…
… а затем он смотрел поверх длинного дубового стола в комнате совещаний, смотрел поверх своего же плеча и видел закат. Он видел его.
Зрение Чарльза. Его глаза. Эрик видел точно тот же закат. Он не был особенно красивым: грязно-сиреневые края на пасмурном небе, но это поразило его. Возможность видеть цвета казалась ему самым потрясающим, что он когда-либо испытывал. Простейшие удовольствия могут стать невероятными…
— Ох, — прошептал Эрик, — ты не… это не иллюзия?
— Это тот же закат, что вижу я. Можешь поверить.
Вопрос о том, мог ли он верить Чарльзу со всеми его закатами, оставался открытым.
***
Эрик так и не ответил себе на этот вопрос. Не знал, верит ли способностям Чарльза или нет. Но точно знал, что они полезны ему.
На этой же неделе он начал позволять Чарльзу направлять его — сначала только слегка: подсказки о том, что находится вне его зоны досягаемости или о контурах комнаты, когда Эрик терялся, но возможности были слишком заманчивыми, чтобы ими не воспользоваться. Его мир расширился ещё больше. И более того… они начали веселиться.
— Это очень безответственно.
— Разве? Но мне нравится, — Эрик широко улыбнулся.
— Тебе обязательно ехать так быстро?
— Не своди наши глаза с дороги, — с этими словами Леншерр втопил педаль газа, и стрелка спидометра Шевроле преодолела отметку пятидесяти миль в час. Он без труда влился в основной поток трафика, а Чарльз бросал взгляд на зеркала в нужный момент.
Поэтому голова его лежала у Эрика на плече — но это была лишь необходимость. Их обоюдное удовольствие было только от поездки, ни от чего больше.
— Сконцентрируйся, Эрик. Подумай о том, что ты чувствуешь, не только что видишь. Со временем, если ты достаточно чувствителен к металлу, ты сможешь сам вести машину.
Эрик последовал совету. Он чувствовал автомобили вокруг, мог судить об их скорости и даже ускорении. Но этого было недостаточно, и он расширил диапазон ощущений так, что мог «видеть» людей в машинах. О них говорили ему заклёпки их джинсов, зажимы на галстуках, монеты в кошельках и даже пломбы в зубах. Если бы кто-то захотел пересечь шоссе пешком — как глупо бы это ни было — Эрик был уверен, что смог бы почувствовать это лишь по металлу. Всё это он знал, не сводя внимания с автомобилей, и даже без зрения, что Чарльз с ним делил. Его способности становились сильнее и проворнее в попытке заполнить пустое место, оставшееся от потерянного зрения.
— Сбавь скорость! Если нас остановят за превышение, мы никогда не оправдаемся.
В первый раз за, казалось, несколько лет Эрик засмеялся.
Он почувствовал тёплую телепатическую волну от Чарльза, вероятно, из-за его смеха. Это было приятно. Это была лучшая поездка в его жизни.
Вернулись домой они поздно днём, уставшие, но в приподнятом настроении. Эрик уверенно прошёл первые шаги по особняку, опираясь на металлические балки в основании стен и пряжку ремня Чарльза. Телепат уже забрал зрение по обоюдному согласию, здесь оно ему не было нужно.
«Дома», — подумал он. А затем подавился собственной мыслью.
— Эрик? Ты в порядке?
Эрик судорожно начал искать какое-нибудь отвлечение и нашёл его в тонкой полоске металла, параллельной стене, такие он видел в нескольких комнатах. Они интриговали его, пока он не понял, что это зеркала. Металлическая составляющая их была настолько мала, что они никогда не привлекали внимание Эрика, когда он ещё мог видеть. Он уловил иронию в собственных мыслях.
— Могу я ещё немного посмотреть?
— Конечно, — мгновенно ответил Чарльз. Они вместе подошли к зеркалу, и заимствованное зрение снова появилось. Он резко вдохнул — не от шока, от эмоции слишком яркой, чтобы игнорировать её, но слишком эфемерной, чтобы давать ей название.
Сначала всё, что он мог — это пялиться. Он был худее, чем был раньше, но не настолько костлявым, как предполагал — хорошая еда сделала своё дело и вернула его в состояние, напоминающее его былую форму. Уложив волосы, как он делал это раньше, он действительно стал больше похож на себя прежнего. На первый взгляд он даже почти не изменился. Не изменились даже глаза, хотя было странно не видеть собственного взгляда, смотрящего прямо из отражения.
Водолазка определённо была чёрной. Видимо, складывать одежду по цветам и в правду было хорошей идеей.
Эрик осторожно закатал рукав и повернул руку к зеркалу. Татуировка была на месте, доказательство того, что пережил, и его клятвы отмщения. Сначала он увидел её зеркально отражённую, но затем Чарльз посмотрел прямо на неё.
— Это помогает? Видеть её снова?
— Да. Но я не горю желанием смотреть на себя. Иначе мне не нужно было бы зеркало.
— Ох. Хорошо.
Их общий взгляд вернулся к зеркалу. Фокус изменился, и сам Эрик стал размытым, полувидимой тенью сбоку. Чарльз смотрел на себя.
Он был моложе, чем Эрик предполагал, должно быть, на третьем десятке. Мягкие тёмно-каштановые волосы, уложенные в немодную причёску, были настолько длинными, что их можно было заправить за уши. Почти пугающий эффект от изогнутых выразительных бровей смягчался большими глазами нереального оттенка голубого. С одеждой его была беда: бесформенная и старомодная, она абсолютно не сидела на нём. Эрик даже подумал, действительно ли он хороший советчик по поводу одежды. Светлая кожа была гладкой, черты лица — одновременно детскими и аристократическими. Форму и цвет губ можно было назвать женственными, но их сполна компенсировали грубый подбородок и ярко выраженная мужская челюсть.
— Ты красивый, — сказал Эрик настолько обыденным тоном, настолько смог.
— Ты тоже.
Взгляд снова обратился к лицу Эрика, а затем зрение исчезло.
========== Часть 5 ==========
Некоторые раны невозможно вылечить. Но некоторые всё же заживают.
Слепота Эрика беспокоила его гораздо меньше, чем он мог когда-либо представить. Он изучил план поместья на ощупь, на слух, по металлу и памяти, и мог ориентироваться в нём не хуже, чем любой видящий. Жизнь в одиночестве больше не была невообразимой, и хоть Эрик мог предвидеть некоторые трудности, он понимал, что она вполне возможна. И всё же Леншерр не торопился уходить.
Его желудок снова привык к хорошей пище, тело восстановило здоровье и выносливость. Он занимался в спортзале вместе с мальчиками. Шон приклеил скрепку к баскетбольному мячу, чтобы они могли играть вместе. Эрик был так хорош в этом, что каждый раз, когда он попадал в цель, его обвиняли в том, что он расширяет кольцо. Эрик просто знал, где оно находится, и мог подкорректировать траекторию полёта мяча, используя этот маленький кусочек металла на нём.
Ангел начала больше говорить с другими. Мойра начала приветствовать Эрика в коридоре, и тот осознал, что совершенно не возражал. Хэнк сконструировал объёмные модели запланированных сооружений, чтобы Эрик мог оценить их уже на стадии разработки.
А Чарльз… был просто Чарльзом.
С металлическим набором шахмат, Леншерр мог различать фигуры. Он играл всё лучше. Возможно, это была заслуга Чарльза, чья стратегия была настолько бесконечно изобретательной, что всегда бросала вызов и возбуждала интерес.
Играли они в основном по ночам и слушали музыку вместе. Эрик убедил Чарльза послушать Бетховена, Малера, Баха. Ксавьер в ответ предложил ему Луи Армстронга, Дюка Эллингтона, Билли Холидэй. Оба жаловались, но ни один не возражал, когда они начали уважать вкусы друг друга.