========== Глава 6 ==========
Всю последующую неделю после именин Натали, к своему большому удивлению, продолжала получать поздравления, прилетавшие в Высокое ежедневно. Ей доставили несколько открыток от подруг по Смольному институту, которые, как и Репнина, после выпуска были назначены фрейлинами при дворе, однако не так давно, практически одновременно, вышли замуж и оставили службу, посвятив себя семейным обязанностям; а также тёплое письмо от самой государыни вместе с букетом благоухающих лилий, чего княжна, учитывая недавнюю встречу в театре, вовсе не ожидала. Про неё не забыл Василий Андреевич Жуковский, прислав поздравительное письмо вместе с подарком — томиком стихов лорда Байрона; княгиня Вера Чернышёва, прочно осевшая в Ницце, умоляла рассказать о последних новостях в жизни именинницы. А её крестьяне во главе с Матвеем и Борисом явились к ней в дом со свежеиспечённым ароматным караваем. Наташа под слабые протесты «Что Вы, барышня, неудобно!» усадила всех дружно пить чай.
Но самым желанным и радостным было получить весточку от родителей. После переписки с Мишей они хоть и продолжали слабые попытки образумить её, но всё же нашли в себе силы перестать гневаться, и княжна со слезами на глазах читала тёплые поздравления с Днём рождения, а также слова папеньки о том, что в качестве подарка она может забрать фамильные портреты из Петербурга, чем Натали, сев в карету с братом, поспешила заняться. И в скором времени из столицы были доставлены прародители княжны в золочёных рамах, которые нашли своё место в любимой гостиной-столовой на первом этаже. Репнина, созерцая вместе с Мишей только что развешенные живописные полотна, с радостью подумала, что теперь её дом — настоящее родовое гнёздышко, тёплое и уютное. И главное, о чём она теперь мечтала: чтобы в нём собирались все близкие и любимые люди — вот тогда, пожалуй, желать и вправду будет больше нечего!
***
Лето, вслед за весной, Натали встречала на свежем воздухе: она продолжала свои работы в парке. Начитавшись всевозможных книг по садоводству, Репнина помимо создания и оформления цветников задумала посадить плодово-ягодный сад, где росли бы яблони, сливы и вишни. Для этих целей ей нужно было найти подходящее место, и она решила разведать ту часть парка, где, по словам Глафиры Петровны, когда-то были устроены искусственные руины. Спускаясь однажды утром от дома с планом поместья в руках, Наташа прошла какое-то время по широкой тенистой дорожке, которая привела её к каменному мостику через журчащий ручей. Здесь явно давно не ступала ничья нога — прошлогодние сухие листья касались подола её платья. Перейдя через мостик, она остановилась и с восхищением оглядела окрестности: дальше дорожка резко сужалась и петляла в компании продолжающего свой путь ручейка. Княжна увидела несколько деревянных лавочек, безусловно, заброшенных, но благодаря своей массивности, сохранившихся практически в идеальном виде, а также небольшую беседку, сложенную из разнообразных камней и имеющую из-за этого причудливую форму. Подойдя ближе, она заметила гнёзда, которые ласточки свили на крыше. Из одного доносился тоненький писк и копошение — там явно вывелись птенцы, томившиеся в ожидании своих родителей с едой. Неспешно прохаживаясь вдоль тоненьких берёзок, лип и дубов, она временами была вынуждена переступать по очередному мостику под звуки бурлящего потока воды.
«Конечно, сад здесь не разбить. - размышляла Натали, смахнув рукой пожухлые листья с одной из скамеек и присев на неё. - Но данная часть парка не менее красива, чем та, в которой я закончила работу. Думаю, Александру Николаевичу здесь понравится — необходимо поскорей заняться этим местом, чтобы мы могли летом гулять здесь и, быть может, даже устроим пикник!»
Она с нежностью вспомнила цесаревича и их вечер в день её рождения. С той поры прошло несколько недель, а от него пока не было вестей. Наташа знала, что двор на лето отправляется в Царское село, и объяснила молчание Александра занятостью, связанной с переездом, а также его заботами о принцессе Марии, ожидавшей своего первенца. Натали не забыла про ответное письмо для цесаревны, которое получилось довольно длинным: княжна, как и просила подруга, рассказала о своей новой жизни в качестве хозяйки поместья, о последних новостях Двугорского уезда и не преминула напомнить Мари, чтобы та берегла себя, так как уж больно часто простужается в сыром климате Петербурга. Поэтому Репнина ждала двойных вестей: и от Александра, и от принцессы.
Вернувшись домой и пообедав вместе с Глафирой Петровной, она хотела было отправиться в сторону поля — в гости к своим крестьянам в надежде, что кто-то из них подскажет, где найти место для плодовых деревьев, но неожиданно почувствовала себя неважно: накатила слабость, а также закружилась голова, вследствие чего Натали была усажена на диванчик своей верной помощницей. После стакана воды княжне полегчало, однако странное чувство ватных конечностей не покидало растерянную Наташу, и поездку пришлось отложить.
Вскоре прежде не жаловавшуюся на здоровье Репнину всё чаще стали мучить необъяснимые приступы дурноты, появлявшиеся на пустом месте, а также головокружения и какая-то необъяснимая вялость. Княжна стала быстро уставать и чувствовать тяжесть в ногах после своих прогулок. Однако своё недомогание предпочла списать на жару, никак не покидавшую июнь, которую всегда переносила с трудом. Возможно, она и дальше продолжала бы пребывать в своём заблуждении, если бы не Миша, как-то раз приехавший навестить сестру и заставший ту бледной и еле держащейся на своих двух. Тут же, несмотря на протесты Натали, было послано за доктором Штерном. Прибывший Илья Петрович внимательно осмотрел Наташу и вынес свой вердикт — она, скорее всего, беременна, этим и обусловлено её так внезапно начавшееся нездоровье.
Переводя свой молчаливый взгляд то на доктора, то на брата, она не сразу поняла, что ей только что сказали. Когда, наконец, до её создания дошёл смысл услышанного, княжна просияла счастливой улыбкой. «Беременна… - размышляла Натали в тот же день перед сном. - Значит, у меня будет ребёнок от Александра! Как жаль, что я не могу сообщить ему эту новость, но, ничего, вскоре он приедет и узнает обо всём лично от меня!»
Однако от Александра Николаевича по-прежнему не было писем. И если его отсутствие она ещё могла объяснить для себя и перетерпеть, то внезапное молчание стало терзать Наташину душу всё более и более.
***
С приходом июля её всё чаще стали мучить приступы дурноты по утрам. Привыкшая с рассветом быть на ногах и, как правило, сразу после завтрака приниматься за работу: садиться за стол с бумагами в гостиной, ехать по делам имения или же принимать у себя крестьян - нынче Натали не редко была вынуждена под суровым взглядом Глафиры Петровны встречать новый день в постели и, внимая наставлениям женщины, отменять всё на свете.
К ней постоянно наведывался брат. У Михаила с недавних пор забот стало вдвое больше: к беременной жене добавилась сестра, у которой, в отличие от Елизаветы Петровны, не было супруга, готового опекать и беречь, что втайне очень расстраивало князя. Несмотря на мир, который был заключен с наследником престола, Репнин не мог спокойно смотреть на то, что Наташа вынуждена в одиночестве справляться со всем происходившим в её жизни. Поняв, что она по-прежнему не намерена нанимать управляющего и собирается вести дела самостоятельно даже во время ожидания ребёнка, он предложил свою помощь, которая поначалу была упрямо отвергнута, однако вскоре, после очередного утра, проведённого в постели — наконец, принята с благодарностью.
- Это только на время, Миша. - твёрдо сказала Натали, лёжа с вымученным лицом. Брат сидел рядом, приставив мягкий стул к изголовью кровати и глядя на неё с едва скрываемой тревогой. - И не беспокойся, пожалуйста, те дела, которые я ещё в состоянии выполнять сама — буду непременно разрешать.
- Ну конечно, будешь! - всплеснул руками Михаил. - Кто бы сомневался в твоей неуёмной энергии. Однако я бы посоветовал тебе поберечь себя. - Он взял сестру за руку. - Вот Лиза — молодец, я взял с неё слово, что она будет крайне осторожна — и она его не нарушает. Отдыхает, занимается рукоделием, иногда гуляет в нашем саду, но никаких дел!
- Хорошо, что у Лизы есть такой муж, как ты. - княжна погладила брата по руке. - Я рада, что ты так заботишься о ней.
- Давай, я сам напишу Его Высочеству. - осторожно предложил Миша, осведомлённый о том, что Натали не сообщила цесаревичу о своём положении. - Мне кажется, он должен знать.
Но увидев молчаливый взгляд Наташи, полный мольбы, тотчас же пошёл на попятную.
- Ну хорошо, - продолжил он, вздохнув. - Это ваше дело, и поступай так, как считаешь нужным. Нет, так нет.
- Спасибо. - произнесла Натали слабым голосом, откидываясь на подушки и закрывая глаза. Её, кажется, опять начинало мутить. - Я обязательно скажу Александру Николаевичу, как только он наведается в Высокое.
- Только скоро ли это случиться? - не выдержал брат.
Наташа резко открыла глаза и посмотрела на Репнина с укором.
- Прошу тебя, не начинай.
- Прости. - почувствовав укол совести, он вновь взял её руку в свою. - Тогда давай так: как только тебе станет лучше — расскажешь мне, что необходимо делать, и я помогу тебе всем, чем смогу.
- Ещё раз — большое спасибо. А сейчас — езжай к супруге, а я немного подремлю.
- Хорошо. - он наклонился и поцеловал мокрый лоб сестры. - Тебе точно ничего не нужно? - Натали помотала головой. - Тогда до завтра — я обязательно заеду в течение дня.
- До завтра. - Репнина открыла глаза и слабо улыбнулась. - Передавай привет Лизе.
- Обязательно. - произнёс он, задержавшись в дверях и продолжая смотреть на неё с той же тревогой. - Всё, отдыхай.
Выйдя из комнаты и аккуратно притворив дверь, князь Михаил Репнин спустился вниз и направился искать Глафиру Петровну. Обнаружив пожилую женщину на кухне, хлопочущую бок о бок с Дуней, он отвёл её в сторонку и взял слово не спускать глаз с Натали, а если сестре сделается хуже — непременно послать за доктором.
- Могли бы и не говорить, Михаил Александрович. - проворчала Глафира Петровна, возвращаясь к большой кастрюле с супом. - Вам ли не знать, что Наталья Александровна мне как дочь, и я всегда забочусь о ней, вне зависимости от её положения. И уж конечно сейчас особенно приглядываю.
- В таком случае, надеюсь, что оставляю сестру в надёжных руках. - попытался смягчить суровую женщину Репнин.
- Уж не сомневайтесь. Всё сделаю. - надувшись, она с ложкой в руках пробовала кипящие щи. - Дуня, здесь, кажется, соли мало — ты её вообще клала?
- Конечно, - тихо отозвалась девушка, которая вдвойне робела при посторонних, особенно, если это были мужчины. - Добавить ещё?
- Добавь пару ложек, только смотри — не пересоли, а то Наталья Александровна не любят слишком солёное. - строго произнесла Наташина помощница, передавая Дуняше ложку.
- Тогда, благодарю Вас! И до скорого. - Поняв, что он, кажется, только мешает, Михаил решил откланяться.
- До скорого, Михаил Александрович. - ответила Глафира Петровна, всё ещё дуясь. А потом, словно опомнившись, добавила более дружелюбно. - Ещё раз говорю — не извольте тревожиться за нашу голубушку. Мы её все любим и уж конечно, не оставим в беде.
- Спасибо вам! - Репнин в знак признательности поклонился обоим, чем напугал Дуню пуще прежнего — она так и застыла с ложкой соли над кастрюлей.
- Прощайте, барин. - своим тоненьким голосом проговорила девушка, глядя на князя во все глаза. Но заметив суровый взгляд Глафиры Петровны, тотчас же опомнилась и отвернулась.
- До свидания. - вновь попрощался Михаил, а затем вышел, оставив двоих женщин и далее колдовать над обедом.
***
Лето неумолимо приближалось к концу: за жарким и душным июлем и точно такой же первой половиной августа последовала долгожданная прохлада, пришедшая вместе с дождями. От Александра так и не было вестей, что с каждым новым днём всё больше беспокоило Наташу. Ближе к середине последнего летнего месяца ей, наконец, стало лучше — по утрам уже не мучила тошнота и головокружения. Только изредка, когда она, вновь взявшись за дела, видимо слишком долго работала, ей могло сделаться немного дурно, но Репнина научилась в такие моменты делать несколько глубоких вдохов, и недомогание отпускало. Она ещё не начала поправляться в талии, поэтому какое-то время могла беспрепятственно появляться на людях и совершила несколько важных выездов в деревню к своим крестьянам, а также навестила Елизавету Петровну (чем, конечно же, разволновала Михаила) и, наконец, семейство Корфов.
Лиза, уже изрядно располневшая, и вправду большинство времени проводила за рукоделием или же, отдыхая на диванчике в гостиной. Заботливый Миша устроил любимой супруге уютное местечко в саду под небольшим шатром, где княгиня любила сидеть в тёплую и сухую погоду с книгой или занятая беседой с кем-нибудь из гостей, как и в приезд Наташи. Елизавета Петровна, уплетая за обе щёки фрукты, поспешила поделиться с Репниной своими новостями и тревогами:
- Ты знаешь, наш папенька вместе с Таней решил остаться в Крыму до конца года. - сказала она, аккуратно нарезая на дольки большое красное яблоко и подвигая блюдечко княжне.
- То есть как? - удивилась Натали, беря кусочек. - А он знает про твою беременность?
- Конечно, я давно ему написала. Но он очень тревожится за Татьяну и говорит, что тамошний климат пошёл ей на пользу — она, наконец, начала выздоравливать. Да и маленькому Андрюшке морской воздух полезен. - Елизавета Петровна старалась говорить спокойно, однако Репнина всё равно уловила грусть в голосе подруги.
- Да, но как же ты? И Анна? Ведь вас обоих никто не отменял в качестве родных дочерей.
- Отец считает, что мы обе пристроены. - и увидев недоуменный взгляд Наташи, Лиза поправилась: - То есть замужем. А у Тани никого нет; и я думаю, он очень привязался к ним, может ещё и потому, что испытывает чувство вины за поведение нашего покойного Андрея. А я и вправду не пропаду — с Мишей можно ничего не бояться!
- Это да. - улыбнулась Натали, с удовольствием вкушая яблоко. - Брат окружил нас с тобой своей заботой по самое «не могу».
- Кстати, как дела у Александра Николаевича? Ты по-прежнему не получила от него известий?
- Нет. - княжна проглотила очередной кусок и помотала головой. - Я уже не знаю: что и думать?
- Держись, Наташа. Ты сильная, и должна сейчас беречь себя, что бы ни случилось!..
Она так же навестила Анну, которая вовсю погрузилась в счастливое материнство. Подъехав к величественному жёлтому усадебному дому, Натали вошла внутрь и нашла подругу в детской комнате, напевающую колыбельную маленькому Ванечке — ребёнка было решено назвать в честь покойного Ивана Ивановича. Увидев княжну, Аннушка просияла радостной улыбкой и, поцеловав своё сокровище, предложила подержать Наташе. Приняв из рук подруги свёрток в белоснежном одеяльце, княжна увидела миленькое личико с широко распахнутыми глазами, с любопытством взирающими на окружающий мир. «Он уже так похож на Володю! - шепнула Анна, поправляя одеяльце. - Иногда упрямится и кричит без повода, но стоит мне подойти и поцеловать его — в миг затихает!» И обе барышни, переглянувшись, весело рассмеялись.
Наташа возвращала малыша Анне, когда неожиданно к ним присоединился сам Владимир Иванович. Заинтригованный тем, что их так сильно насмешило, он вошёл в детскую и, поприветствовав Репнину, подошёл к своей супруге. Барон Корф обнял Анну и поцеловал в щёку, а затем устремил на сына взгляд, полный безграничной любви.
Наблюдая за их счастливой семьёй, Натали, пожалуй, в первый раз ощутила чувство собственной обделённости. Поэтому, когда княжна в тот вечер возвращалась к себе домой, то пребывала отнюдь не в самых радостных чувствах. Помимо осознания того, что она, скорее всего, будет лишена подобных минут семейного счастья, её съедала неизвестность: как дела у Марии и Александра Николаевича? Конечно, она могла написать принцессе, как уже сделала это несколько месяцев назад в ответ на поздравление с именинами, но не решалась докучать последней. И потом — от Мари она так же не получила ответного письма, что усугубляло тревогу и сеяло всевозможные подозрения. Репнину стали преследовать мысли: а что, если Александр попросту разлюбил её, или его вынудили сделать это? С тревогой глядя на проносящиеся мимо экипажа деревья, она вспомнила слова цесаревича, обронённые в его приезд на Наташины именины, о том, что он по-прежнему не всегда ладит с государем, и от громких ссор спасает лишь чудесное умение Александры Фёдоровны мирить супруга и сына.