Почесывая затылок или же лоб, старожилы пытались раскопать в пыли своих воспоминаний истории о волках, что обитали некогда в этих лесах. Говорят те могли оборачиваться человеком и обманом погубили ни одну охотничью душу! Маленькие детишки, слушавшие с упоением подобные сказки, невольно жались к друг дружке, представляя в живую подобных монстров. Сидя неподалеку, у огня молчали старейшины, понимая, насколько страшен оказался желтоглазый враг из леса. Деревня в опасности, и если что-нибудь не изменится в ближайшем будущем, то…. Уповая на старого Вольфа, они надеялись теперь на чудо. С волками жить по волчьи выть.
Женщины предавались более простым и обыденным беседам, обсуждая несчастье, свалившееся на плечи Хильды. Одна дом она точно не потянет без мужа. Агата, того глядишь, будет принята в семью Хюберта Йегера в качестве молодой хозяйки, если чего не случится, а случится могло. Уж эти кумушки знали обо всем. Вильгельм был еще слишком молод, чтобы обеспечить матери спокойное существование, и исходя из таких соображений, кто-то обреченно приговаривал, что не бывать более счастью под крышей охотничьего дома. Впрочем более их внимание привлекал не бедняга Ганс, не несчастная Хильда и даже не розовощекий Вильгельм.
- Я говорю. Она в лес как на прогулку ходила! – раздался противный жирный голос какой-то женщины, щедро намазавшей масло на хлеб.
- Ведьма! Глаза чернющие. – поддакнул ей кто-то со стороны. – Все ходит молчит, да в своей этой шапке красной. Не зря я говорила Матильде, никогда с ней даже не заговаривать! Ведьма…
- Ничего не ведьма. Оставьте девчонку. – вступился булочник, случайно оказавшийся не в том лагере. – Ей и так не сладко с папашкой-самодуром, да вы еще…
- А что не сладко? Ты б сам, того, не так еще бы запел, когда твою девчонку ведьма выбрала.
- Ничего! Хюберт из нее быстро обычную бабу сделает. Видел его на днях! Ох, сокол! Щеки краснеющие, словно мальчишка.
- Скажи еще!
- А то. Хех.
- Брехня! Не бывать этому. – вновь заговорила дама с жирным голосом. – Ведьме в деревне не место.
- Вот именно.
- Ничего не ведьма.
- А вот и ведьма!
- Ведьма! Все помнят, как Энхен ходила в деревню, да все высматривала наших девочек. Вот то-то Ганс с Хильдой свою и проморгали тогда.
- Брехня.
- Надо было чеснок поразвесить. Говорят, от ведьм это помогает.
- Хе-хе… Да там уже ничем не поможешь. Видели девчонку? Энхен себе под стать выбрала. Да еще кровь от крови! Никакой Йегер с ней не совладает.
- Агата не такая как старуха Энхен.
- Ну да! А старичок Вольф не такой как Хюберт.
- Ха-ха-ха-ха…. – раздался громкий смех, столь некстати потревоживший покой этого вечера, и словно испугавшись такого шума, способного навлечь беду, кто-то из мужчин одернул шумную компанию.
- А ну замолчать, бабы! – рявкнул по-звериному мясник. – Вам бы лишь языком потрепать. Ганс при смерти, не забывайте.
Тон говорившего заставил на секунду смолкнуть компанию шумных женщин. Молчали, впрочем, кумушки недолго. Словно исподтишка раздался голос неизвестной, возобновивший прерванную болтовню.
- Пусть девчонке метлу дадут, да черного петуха. Того глядишь вылечит.
- Ха-ха-ха-ха.
- Тьфу! Бабы!
Разговор полился дальше, словно непрерывное течение какого-нибудь ручейка. Огибая каменья противоречий и пороги споров, этот поток тек дальше и дальше, вызывая смех, любопытство и одновременно чье-то недовольство со стороны. Агата не могла этого слышать, и слава вышним силам, ибо сейчас некоторые высказывания породили бы у девочки чересчур много вопросов, на которые ей сейчас просто не хватило бы сил найти ответы.
Измученная, уставшая, девушка вышла из дому, неся в руках таз с какими-то тряпицами, которыми они с Хильдой промывали раны Ганса. Шатаясь из стороны в стороны, девочка вылила грязную воду и остановилась. Сейчас у нее было какое-то время отдохнуть и, жадно втянув в себя ночную прохладу, Агата прикрыла глаза. Дочь охотника непрестанно молила о выздоровлении отца, но вспоминая следы от острых клыков Волка, впадала в какое-то странное уныние. Забавно. Еще сегодня утром на этом самом месте она болтала с Волком как ни в чем ни бывало, а теперь… удастся ли еще с ним встретиться? О чем она думает! Там, в спальне наверху лежит измученный Ганс. Ей нужно думать об этом, а не о Волке... И хотя Агата прекрасно видела, что сделал хищник с человеком, девушка невольно вспоминала, что Волк на самом деле не такой…
В небольшом домике, в котором охотник с сыном проводили немало времени, раздался странный шум, вынудивший Агату оглянуться.
- Вильгельм? – крикнула девушка в темноту, однако никто не отозвался. – Вильгельм, ты здесь?
Никто не ответил, а где-то за спиной Агаты раздались шаги. Девушка сделала шаг назад и, упершись во что-то твердое оглянулась. В эту же секунду большая тень грубо накрыла ее. Кто-то крепко сжал ее губы, накинув мешок на голову, и приподняв над землей потащил в неизвестном направлении. Девушка отбрыкивалась, пытаясь кричать, однако все было тщетно. Агата кусалась и царапалась, за что получила пару подзатыльников.
Ее приглушенных криков никто не слышал. Тьма поглотила деревню. Лишь теплый свет, лившийся из небольших резных окошек, да громкий заливистый смех, раздававшийся повсеместно, говорил, что люди еще не спят, напрочь позабыв в веселой компании о страхе перед лесом. Там на теплых кухнях, в круге уютного огня жизнь продолжалась, и до того, что творилось вне стен безопасных жилищ совершенно никому не было дела.
Ухнула сова. В павшей листве прошуршала напуганная мышь, и хоть тянувшиеся в ночное небо уши повели в сторону прогремевших звуков, мысли хозяина леса были явно не здесь. Да и могло быть по-другому?
Как же она на него смотрела! Так смотрят, пожалуй, лишь такие человеческие самки, которой являлась Агата. То что она человек, он знал с самого начала, однако полная картина действительности сложилась для него лишь сейчас, показав сегодня великую пропасть пролегшую между ними. Об этом хозяин леса размышлял практически весь день. Волк и Человек. Таково положение вещей, но как же это нелепо и бессмысленно! Она его, его волчица, его человеческая самка, его от кончиков холодных пальцев до этой красной шапочки, что она так мило поправляет, когда отводит глаза в сторону. Он ведь почти сказал ей сегодня о самом главном, и что самое главное – он чувствовал, что и она чувствует тоже самое.
И тут эти проклятые охотники! Что теперь делать? Она видела самое страшное, что ей он и не собирался показывать. Его натуру хищника, которым он на самом деле являлся. Как же ей сказать о том, что рядом с ней он становится совсем другим. Более того, возле нее ему хочется быть другим.
Эх! Видел бы его кто. Лежит тут и воздыхает! Ведет себя как какой-нибудь олень по весне. Пора быть волком. Хм… И что же делать? Может утащить ее в лес, как какую-нибудь козу? А что… Практика по утаскиванию коз у него имеется, а Агата наверное не тяжелее какой-нибудь молодой аппетитной овечки.
Перевернувшись на спину, взглянув в просматривавшуюся сквозь зеленые ветви луну, волк задумался. Почему-то сравнение с молодой козочкой ему не понравилось. Она волчица, его волчица, которую он просто утащит к себе в логово. Пожалуй, поначалу девушка на него обидится, однако уж он ей принесет ягод и цветов, куропаток и оленей, и потом она простит его. Они будут жить как волки. Да! Решено. Так он и сделает. Он волк в конце концов, а волки всегда настигают свою добычу.
Обдумывая детали своего грандиозного плана, хищник развалился на том самом месте, где они обычно встречались с Агатой. Волк стал медленно проваливаться в небытие, когда его уха настиг какой-то шорох. Это была не сова, и не какая-нибудь мышь. Не птица, и не зверь, обитавшей в лесу. Звук был чужим, да еще и с противным призвуком металла.
Сверкнув желтыми глазами, Волк внимательно вслушался в ту сторону откуда раздавался шорох. Это были не северные болота, и не дом старой карги, проживавшей на опушке леса. Нет, этот шум раздавался откуда-то со стороны деревни, где лес редел из-за усердия дровосеков, а значило это одно – в лесу были незваные гости.
До омерзение наглые, к тому же.
- М-м-м…
- Заткнись. Замолчи я тебе сказал! – Вильгельм замахнулся на возмущавшуюся сквозь кляп Агату, и, зажмурившись, девушка стихла на секунду.
- Вильгельм, – Вольф подошел к связанной девчонке. Красную шапочку усадили на какой-то пень, словно подношение лесу на жертвенный алтарь. – Займись капканами и не забудь потроха. Запах крови должен сбить его с толку.
- Да не брыкайся!
- Ты меня слышал?
- Да, Херр Вольф. – мальчишка не сразу подчинился приказу и, не разглядев во тьме коряги, споткнулся и шумно упал.
Старый охотник бездушно посмотрел на Вильгельма. Впредь бы он высказал сопляку все за такую оплошность на ночной засаде, однако такая шумиха была теперь ему на руку. Его цель была выманить одного “помощника”, которого он сегодня встретил по утру.
- М-м-м-м… – изо рта девчонки вытащили кляп. Не надолго. – Отпустите меня. Мама… Мне нужно домой. Отец. Ему нужна помощь.
- Не волнуйся. Твое возвращение домой зависит от тебя самой. – в свете луны большие карие глаза недоуменно сверкнули. – Мне нужен лишь определенный волк. – вновь раздалось мычание. – Ты знаешь какой... Не глупи, и сиди тихо. Как придет мальчишка, «помогающий твоей бабушке», ты будешь не нужна. – серые глаза старика бездушно посмотрели на смотревшую волком Агату. Сейчас при свете тусклой луны, она как никогда напоминала ему Энхен в молодости, и хоть что-то шевельнулось в воспоминаниях старика, Вольф подавил это в себе. – Твой друг, полагаю, уже знает, что мы зде….
- А-а-а… – раздался крик мальчишки, и повернувшийся в сторону старик приготовился к встрече со своим врагом. Через секунду Вильгельм пронесся мимо, убегая от того места, где ему привиделись желтые голодные глаза, но более Вольфу он был не нужен.
В оставшейся позади темноте раздались многочисленные щелчки – то с лязгом защелкивались тугие челюсти капканов. До уха старика донеслось чье-то рычание и жалобное скуление, а Агата в ужасе посмотрела в темноту. Вольф взял в руки ружье и направился на шум. Пойманный в капкан лежал хищник, рычавший и извивавшийся от жуткой боли. Тот самый хищник.
Большой, серый и лохматый. Гораздо больше, чем обычные волки. Гораздо сильнее чем обычные волки, хотя, видимо, мозгов у этих псовых не больше, чем у обычной собаки. Не важно. Сейчас, глядя прямо ему в глаза, перед ним лежал хозяин леса, которого убьет он – Вольф.
Сколько же времени он потратил на то, чтобы однажды найти этих перевертышей – великих обманщиков леса. На его веку остался последний, который тогда уцелел из помета. Но теперь все кончится! Мужчина поднял ружье. Луна уныло смотрела на происходящее, и хоть кругом царила тьма, старик просто чувствовал – куда ему нужно стрелять.
- М-м-м-м! – девчонка внезапно прокричала, отчего старика позволил себе слишком многое – отвлекся от своего врага. Лежавший хищник вскочил с земли, как ни в чем ни бывало, и вцепившись в толстую шубу охотника, сделанную из хвостов своих сородичей, заставил того отбросить ружье в сторону. Вновь раздался лязг капканов.
То что произошло днем вновь повторилось. Волк и человек сцепились в своей вечной схватке, однако теперь хищнику помогала сама ночь и молодая горячая кровь, что не стерпела подобного кощунства над своей самкой. Вольфа прижало к дереву. Раздался сдавленный хрип старика, и, оттолкнув его в сторону, Волк кинулся к связанной Агате. Перевалив девчонку через плечо, хозяин леса забрал свое, оставив разозлившегося охотника позади.
В темноте, в капканах, пусть тот рискнет искать свое ружье! А пока, она с ним, значит в безопасности.
Волк скрылся, оставив человека позади. Но охотник и не торопился. Не спеша поднявшись с земли, тот разжал сухой кулак, в котором осталась шерсть самоуверенного хищника. Вольф еще слышал как раздаются шорохи убегавших голубков, с которыми он еще встретится. И вдыхая запах хозяина леса, охотник был в этом уверен. Волк бросил вызов охотнику, не оценив по достоинству всего опыта, накопленного годами. Что ж....Он еще об этом пожалеет.
Старик уверенно выпрямился, понимая, что завтра его ждет охота одиночки. И он в нетерпении ждал восхода солнца, зная, что завтра его пули настигнут заветной цели. Да и стоило показать самоуверенному сопляку, почему некогда Йоган стал “Вольфом”.
====== Спасение, похищение, опять спасение или общие желания ======
Да. Она оказалась не тяжелее молодой коз… волчицы, и даже брыкалась так словно ее в действительности похитили под покровом ночи, утащив из теплого и уютного хлева.
Похищение у похитителей во имя спасения. Хорошо это? Плохо? Не важно. Какие-либо угрызения совести по этому поводу Волка совершенно не мучили. Не смущало его и то, что нынешняя добыча вырывается из его рук на какую-то непонятную ему свободу, визжа и крича настолько громко, насколько позволял так и не высунутый изо рта кляп. Порой Агата даже рычала ( ну совсем как настоящая волчица), заставляя сердце страшного хищника трепетаться все чаще и чаще.
Столько причин для подобной радости! Как обычно он обвел вкруг пальца этих людишек. Как обычно он уходит от смертельной опасности живым, да еще и с таким подарком судьбы. Еще чуть-чуть и он сделает то, что должен был сделать еще при самой их первой встрече – забрать ее с собой, чтобы охранять как самое дорогое сокровище. Спасенная девушка поначалу даже не сопротивлялась и воспринимала действия Волка лишь с благодарностью, ожидая, когда все пережитые невзгоды окажутся позади и ее спаситель остановится. Хоть сердце Красной шапочки было радо столь нечаянной и негаданной встрече, на душе у девушки было не спокойно.
Возможно именно сейчас безутешная мать обнаружила пропажу дочери. Возможно именно сейчас отец, застрявший между жизнью и смертью, нуждался в помощи. Возможно именно сейчас Вильгельм вновь поносил ее имя, говоря, что она ведьма, разговаривающая с волками, рассказывая жителям деревни, как ей удалось выбраться из плена старика Вольфа. Да. Агате нужно было вернуться домой как можно скорее, и из-за этого навязчивого желания мысли девушки пребывали отнюдь не с Волком.
Не зная об этих переживаниях, хозяин леса и не думал прекращать уверенного движения вперед, все больше перевоплощаясь из спасителя в похитителя. Вот тогда, почувствовав его уверенное стремление в самую глубь непроглядной чащи, Красная шапочка и начала брыкаться и лягаться, требуя себе хотя бы свободы. Веревки больно сдавливали руки – чувствовалась натруженная опытом рука старика Вольфа. Кляп во рту мешал дышать, а постоянная тряска лишь усугубляла состояние девушки так, что на каком-то моменте, то ли от навалившихся на нее впечатлений прошедшего дня, то ли от этого безумного бессилия что-либо сделать, Агата стихла, потеряв сознание на руках у счастливого Волка.
И на это хищник не обратил должного внимания. Волк! Опасение за возможных преследователей и за то, что девушка вновь исчезнет из его жизни каким-то странным образом, да еще и с каким-нибудь охотником, не важно молодым или старым, не давало ему покоя. Мысли об охотниках вообще вызывали у него бурю эмоций. Все больше распалялся огонь ненависти на этих двуногих, пахнущих мертвым дымом и гуляющих по лесу с этими штуками, способными убить крепкого матерого волка с одного хлопка. Теперь они зашли слишком далеко. Они посмели причинить боль ей! Негодуя, хищник лишь крепко сжимал зубы, представляя как еще расквитается за такое святотат….
Бах!!!
Ух…
Что это было?!
Никаких хлопков. Никакого дыма.
И все же… Как больно!
Мир в одночасье перевернулся. Буквально или же в действительности. Бабочек счастья, радостно порхавших в животе, растоптало набежавшее стадо бешеных оленей. Может его и правда боднул какой-нибудь олень? По ощущениям очень похоже. Помнится был как-то с ним случай, когда он еще сопливым волком попробовал в одиночку завалить взрослого сохатого. Но то было тогда, а сейчас в глазах рябило от непонятной и внезапной боли. Ох-ох-ох.