Цепляясь за серую шкуру, дым не сразу выпустил из своих объятий большого хищника – хозяина леса, который вылетел и вправду, словно серый черт из табакерки. Белые клыки хищника вцепились в древко ружья, и хотел было охотник выстрелить прямо в морду этому желтоглазому демону, но упершийся лапами в грудь человека Волк повалил Ганса на землю.
Волк… Вновь хищник… Вновь волк. Вновь противостоит человеку, словно никогда и не было всего того, что он испытал и испытывал к своей человеческой самке. Нет… Сейчас он был Волком. Он был защитником леса, царем всех этих земель, раскинувшихся между покрытыми зеленым бархатом холмами, и как никогда хищник чувствовал голос крови, уверенно твердивший ему о том, что он должен сделать с незваными гостями. Около него в страхе дрожали маленькие волчата, которым посчастливилось остаться в живых, которых он должен был защитить. Где-то в дыму бродила стая волков, которая подверглась нападению человека. Перед ним же еще пока храбрился убийца, в жилах которого текла не кровь, а яд, отравляющий жизнь лесу и его обитателям.
Стоявший в стороне мальчишка замер на месте, боясь пошевелиться. Вильгельма парализовало от всего увиденного. Его отец, который всегда бесстрашно бросался всем опасностям навстречу, теперь лежал на земле. Над ним навис лохматый хищник – волк, во взгляде которого читалось лишь желание смерти, и, глядя в эти желтые жестокие глаза, да на то как вздымается от злости загривок, новоиспеченному охотнику было страшно. Юноша оказался не готовым. В деревне охотники – герои, покрытые честью и славой, однако сейчас брат Агаты видел, каким трудом зарабатывалась эта слава.
Клацнули зубы, вернув мальчишку в действительность. С ужасом тот посмотрел на своего отца. Ружье выпало из рук охотника, не выдержав нападок со стороны Серого черта. Ганс попытался достать охотничий нож, однако демон леса предвидел и это. Челюсть хищника сомкнулась вокруг руки человека, и, сдавленно чертыхнувшись, мужчина закричал от жуткой боли. Проступившая на рукаве кровь одурманила рассудок присутствовавших. Своих? Чужих? Не важно.
- Вильгельм! Нож! Нож, черт тебя дери. Не стой столбом, дурень! – прокричал в отчаянии Ганс, кулаками пытаясь отогнать от себя волка.
Сын внял словам отца, пытаясь унять нервную дрожь рук, однако орудие, которое так неохотно вылезло из ножен, пало на землю, а из белой дымки перед Вильгельмом появился еще один волк… Парень побелел от ужаса, и внутреннее желание жизни выместило какое-либо переживание за отца. Вильгельм медленно попятился назад, а присоединившийся к пляске жизни и смерти хищник медленно пошел на него, упиваясь страхом человека.
Волк не видел этого. Лишь больше неистовствовал. Он прекрасно помнил, кровь своих братьев и сестер. Помнил как волчонком видел смерть родителей и стаи. Помнил как хладнокровно тогда с ними расправились люди, охотники, один из которых теперь так отчаянно отбивался от него. Он не обращал на это никакого внимания. Внутри разверзлась пропасть, поглотившая в себя рассудок, и поглощенный этой яростью, сейчас он делил мир на крайности – белое и черное, человек и волк. Свои. Чужие.
- Волки! Вольф! Хюберт! – попытался прокричать Вильгельм, однако голос его куда-то пропал.
Волки… Еще. Они действительно, взялись словно из ниоткуда. Прикрыв собой волчат, воплотившаяся из небытия волчица облизывала клыки, угрожающе скалясь на людей, а вслед за ней к серой стае присоединились и другие стражи леса. Напрасно Ганс пытался оттолкнуть Волка от себя. Силы покидали его с каждым уверенным рывком Серого черта. Напрасно Вильгельм кричал в пустоту, лишь больше раззадоривая хищников, сплоченных желанием мести за каждого убиенного человеком собрата.
Тук-тук… Тук-тук…
То бьется сердце в преддверии конца…
Тук-тук… Тук-тук…
То раздается голос крови. Своих? Чужих?
Тук-тук… Тук-тук…
То оглушен рассудок, опьяненный запахом человеческой крови.
Тук-тук…Тук-тук…
То раздается топот чьих-то легких ног.
Тук-тук… Тук-тук..
- Пусти его! Пусти его, Волк! Пусти!
Оглушенный злобой, да жаждой мести, хозяин леса не сразу понял, кто оказался рядом с ним. Кто-то, ударив его по носу, теперь кричал, что есть мочи, пытаясь оттащить его за уши от охотника. Волк пытался оттолкнуть от себя это странное явление, мешавшее ему и злившее еще больше, но когда нежный и знакомый аромат заглушил противный запах дыма и крови, хищник понял, чьи руки тянут его за уши, чьи кулачки барабанят его по спине.
- Агата! – отскочивший Волк недовольно посмотрел на Красную шапочку, что тут же прикрыла собой Ганса. Хищник был недоволен. Он же сказал ей, остаться. Почему она пришла? Почему не послушала его? Прибежала вслед за ним? Пришла на помощь к человеку, который уже убил несколько волков из стаи? Почему молчит? Пришла она из-за него или из-за человека? Своя? Чужая?
- Не трог-гай… его – девушка дрожала. Обняв отца, сейчас Агата испуганно смотрела на своего друга, с которым теперь произошла такая метаморфоза. Где доброта, где его мягкость? Где ее Волк? Нынче она видела лишь кровь, капавшую с пасти.
Ожидавшие своей очереди хищники смотрели на человеческую самку, что появилась так некстати. Бросаться на взъярившуюся девицу, что закрывала собой излучавшего смерть охотника, никто не решался, словно ощущая напряжение, повисшее между чужим пришедшим на помощь волком и темноволосой девушкой. Один из взрослых самцов едва лишь зарычал на нее, и Волк тут же огрызнулся на дерзкого смельчака, клацнув зубами возле самого уха, и подчинявшиеся всегда правилам стаи волки остановились.
- Он – охотник-к. Он – убийца… – раздался голос знакомый лишь Агате, поэтому девушка посмотрела прямо в золотые глаза Волка.
- А ты? – тихо сказала девушка, притягивая к груди терявшего сознание Ганса, а Волк... Ему нечего было сказать. – Он – м-мой отец.
Он ничего не понимал, лишь чувствовал как что-то сжалось внутри него от этого обреченного взгляда темных безнадежных глаз, смотревших на него. Сколько бы он сейчас отдал бы за то, чтобы вновь увидеть в них радость и улыбку, однако девушка смотрела на него, смотрела на кровь на его шкуре и видела перед собой хищника. Неужели этого страха в ее глазах он когда-то так желал увидеть? Идиот...
Раздался выстрел. Хюберт и Вольф словно почувствовали, что где-то нужна их помощь, и уже неподалеку раздавались их голоса, да доносился противный запах их ружей. Над лесом опять прокричало воронье, знаменуя пролитую за сегодня кровь. Своих? Чужих?
Замершие на месте фигур пришли в движение. Волки рассеялись в дыму, словно их там и не было. Агата как заведенная гладила голову бледневшего на глазах отца, не замечая ничего вокруг, но когда принявший человеческое обличье Волк попытался коснуться ее… Попытался как-то сказать, что он такой же Волк, которого она знает, она испугалась и отстранилась от него, смотря на перепачканное в крови лицо сероволосого юноши.
- Вольф! Они здесь…
Прячась в тенях могучего леса, Волк скрылся, хоть ему хотелось утащить и ее вслед за собой, может даже через силу. Ему нужно было объяснить ей все и попытаться удержать возле себя как раньше, ведь сама она теперь его ненавидит скорее всего, ненавидит как человек волка...
Скрывавшийся в глубине чащи Хозяин леса оглянулся и, заметив, как к хрупкой фигуре девушки, обнимавшей своего отца, подошли другие охотники, подумал не о «Хюберте» и не о какой-то дурацкой ревности, а об истиной природе вещей, которая их разделяла… Она – человек. Он – волк. Заблудшие в каком-то маленьком призрачном счастье они совершенно позабыли об этом, а природа взяла свое. Теперь все было на своих местах, и голос крови лишь бездумно повторял, раздражая хищника еще больше. «Свой среди своих, чужая среди чужих». Охотник наказан, стая спасена… Но, противореча своей природе, он чувствовал, что хотел другого…
- Что с ним? – раздался вопрос, и провалившаяся вглубь себя Агата покачала головой.
- Ничего…
Проведя несколько часов у кровати отца, девушка устала. Ее уже давно не смущали пятна на одежде, на руках. За последние часы она успела не один раз перевязать и обмыть раны Ганса, который впервые молча и послушно принимал помощь дочери и жены.
- Ты устала. Сядь.
Девушка попыталась отказаться, но, почувствовав на плечах заботливые руки Хюберта, послушно опустилась на стул. Какая-либо поддержка была ей необходима, и сейчас она могла немного отдохнуть, хотя неприятные воспоминания предательски всплывали в памяти, терзая бедное девичье сердце.
Все так хорошо начиналось. Они были друзьями. Он так забавно на нее обиделся. Потом пробрался в деревню только для того, чтобы повидаться с ней. Показал ей свое жилище. Он так нежно смотрел на нее, словно зная наперед, что она скажет и что она будет делать. Словно готов был кое о чем ей сказать… Девушка закрыла глаза. Это были самые счастливые минуты в ее жизни, до того момента, когда с окрыленной каким-то странным счастьем с нее слетела легкая пелена неведения, и все встало на свои места.
То, что произошло в лесу, было прямым доказательством тому, что где-то они запутались, позабыв об истинном положении вещей. Она – человек, который боится жестокости зверя, а он – волк, который ненавидит человека.
Его глаза… Его пасть, перепачканная кровью ее отца. Он даже не заметил ее сначала, смотря на нее глазами зверя, а не Волка. Да, Красная шапочка отдавала себе отчет в том, что ее отец не был святошей. Ганс был жестоким охотником, убивавшим с одинаковым равнодушием и волков, и оленей, и ягнят в хлеву. Он был деспотом дома, держа прежде всего Агату в ежовых рукавицах, наказывая девушку за любую провинность. Благо, если мать оказывалась рядом. Наверное, она была перед ним в чем-то виновата, все же… Агата понимала это, он был ее отцом, который теперь с трудом мог пошевелиться, который возможно мог умереть от всего пережитого, и это очень беспокоило девушку.
Волк. Что теперь делать с ним. Что теперь будут делать охотники? Да он зверь, и сегодня девушка убедилась в этом. Агата, казалось совершенно забыла, что в первый день их знакомства он хотел ее съесть. Ей всегда казалось, что это что-то невозможное, чтобы ее Волк сотворил какое-то зло, а сегодня… Неужели ей придется забыть о нем? Наверное так будет лучше, но… Забыть о том, как он иногда забавно говорит, обижаясь на ее замечания. Забыть о том, как он наблюдает за ней, думая, что она ничего не видит. Забыть, как он греет ей руки. Забыть сегодняшний день? Может быть она и предпочла бы забыть что-то, произошедшее сегодня, но уж точно не это.
- Я не понимаю… – в просторную комнату охотничьего дома, где участи Ганса в нетерпении ожидали Вильгельм, Хюберт и Вольф, появилась Хильда. Женщина вся осунулась, едва сгорбилась, не выдержав свалившегося на нее горя, и хоть самообладание пока не покидало ее, было видно, женщина на грани.
Вильгельм был не в лучшем состоянии. Побелевший, пытавшийся унять тряску, мальчик жался к стенам родного дома, пытаясь забыть о желтых, преследовавших его волчьих глазах. Хюберт был также обеспокоен состоянием своего товарища, однако сейчас вернувшаяся Агата, которая неведомым образом оказалась посреди леса возле истерзанного Ганса, вызывала у него большие опасения. Бедная девочка, которой, как ему было известно, жизнь дома медом не казалась, теперь столкнулась с таким несчастьем. Как никогда ему хотелось ее поддержать, независимо от тайных чаяний в будущем ввести темноглазую красавицу в свой дом в качестве хозяйки.
Наблюдая за общей картиной удрученности, лишь старик Вольф сохранял ледяное спокойствие. Уже несколько поколений он вел борьбу с волками, и, приняв для себя непоколебимую истину – на войне как на войне, мужчина просто воспринимал все как есть. Жизнь и смерть связаны. Сегодня умрет охотник, а завтра умрет волк. Свои, чужие – без разницы. Горе побежденным.
- Не понимаю… Как это произошло, Вильгельм? – вновь заговорила женщина, и мальчишка вздрогнул от упоминания своего имени. – Хюберт! Вольф. Как это произошло! – женщина оглядела мужчин, выпрямившись на долю секунды. – Как вы допустили это! Вы были с ним. Как! Как это произошло. Почему! Где были ваши ружья, когда волки драли… Ганс… Ганс… Г-ганс… Бедный….
Закрыв глаза руками, женщина упала на стоявший неподалеку стул. Ее плечи дрожали, испещренный ямками подбородок дергался, а на юбку платья упали слезы. Агата тихо подошла к матери, обняв несчастную Хильду.
- Вы устали, Хильда. Вам лучше отдохнуть. – решил так некстати разбавить тишину седовласый охотник.
- Отдохнуть?! Когда мой муж умирает! – закричала мать Агаты, да так, что старик Вольф прикусил язык. – Как вы это допустили! Вы – охотники!
- Простите... – попытался как-то оправдаться Хюберт.
- Это все Агата… – повисшую паузу прервал Вильгельм, хотя его негромкое сварливое бурчание не сразу было услышано. – Это она… Она позвала волков.
- Что?
- Она позвала волков. Она разговаривает с волками. Она – ведьма! – присутствовавшие переглянулись. Девушка не сразу поняла, что на нее внимательно смотрят. – Волк говорил с ней.
- Вильгельм, я понимаю мы все расстроены, но Агата ни в чем не виновата. Если бы она не наложила повязку в лесу…. – вступился за девушку Хюберт.
- Она разговаривала с волком! Волк стал человеком! – старик Вольф внимательно посмотрел на обвинителя и обвиняемую. Вильгельм, казалось, помешался, но серые бездушные глаза прищурились, сопоставляя все виденное и слышанное. – Она разговаривала с волком. Сказала ему «Не трогай его!» Я сам слышал как он ей ответил. Она – ведьма!
- Вильгельм, возьми в себя руки. – весельчак по натуре Хюберт начинал заводиться от несуразного бреда, который начал ни с того ни с его нести молодой сопляк, не выдержавший реалий жизни охотника. – Твой отец при смерти.
- Она ведьма, ведьма! Ведьма! – бубнил парень, но его резко прервали. Вставшая со стула Хильда впервые совершила кощунство перед богом и перед законами общества, подняв руку на своего сына. Раздался шлепок, а на щеке у мальчишки появился красный след от удара.
- Гансу нужна помощь. – тихо проговорила убитая случившимся женщина и также тихо отправилась обратно к лежавшему без сознания мужу.
- Не будем мешать. Пожалуй, госпожа Хильда, мы уж засиделись, – почувствовав неловкость от увиденной семейной сцены, Хюберт вспомнил о том, что враг не дремлет, а ночь уже спускается на тихую и мирную деревушку. Посмотрев на объект своих мечтаний, охотник вновь положил руки на плечи темноволосой девушки. – Агата, если вам понадобится помощь, я к вашим услугам.
- Да.
- Вильгельм… – на брата Красной шапочки внимательно посмотрели. – Ты поможешь мне. Идем.
Постояв немного в стороне, старый Вольф что-то тихо про себя решил. Утянув за собой нервного подростка, седовласый душегуб покинул дом охотника, напоследок окинув взглядом серых подозрительных глаз девицу, что пошла вслед за матерью.
Разговаривает с волками? Ведьма? Где-то это он уже слышал и видел когда-то. Похожа внешне, похожа и внутри?
- Кровь от крови, Энхен. Кровь от крови.
====== Разговоры у очага или шорохи в ночи ======
Сонный вечер лениво наполз на погруженную в темноту деревню. Тень изгоняла последние лучи солнца, а вместе с ними исчезали и люди, скрываясь в уютной неге своих жилищ. Стихли сторожевые псы, нервно поглядывая в сторону окраин. Смолкла домашняя птица, и лишь редкий петух прохаживался взад-вперед, окидывая владения курятника хозяйским взглядом. Как всегда с наступлением темноты жизнь в деревне замирала, однако сегодня эта тишина по-особенному зловеще давила на уши, заставляя в тревоге озираться по сторонам. А там, по-особенному таинственно возвышался над всей людской суетой лес, гордо и безмолвно утверждая свое непоколебимое существование, и, чувствуя это, люди скорее убегали с улиц, невольно насупив брови от странных и тревожных дум.
Однако унынию предавались немногие. Переступив порог чьего-либо дома, мысли бежали в более свободном русле, заставляя говорить даже тех, кто прежде предпочитал тихое безмолвное молчание за кружкой пива. Сегодня кухни домов объединили вкруг благоухавших очагов тех, кому как никогда хотелось что-то обсудить и рассказать. Да и можно ли было молчать сегодня! Никто и не помнил уже, когда волки в последний раз нападали на человека, именно поэтому такое событие просто не могло остаться незамеченным общими пересудами. Люди говорили, говорили и говорили.