— Да. Она тогда любила бы тебя так же, как и нас.
Иногда леди Старк и вправду так считала… Иногда.
Это растить ребенка своего мужа от другой женщины Кейтлин Старк было тяжело, а знай она правду, все могло бы быть совсем иначе. Если бы хранитель Севера больше доверял своей жене, она бы не мучилась его возможным предательством, не обвиняла бы в этом и без того неповинного ребенка и растила Джона как своего сына.
Иногда леди Болтон сомневалась… И гораздо чаще, чем иногда.
Это было невозможно. Даже если бы Нед сказал что-то леди Кейтлин, от детей правду о том, что принесенный ребенок — незаконорожденный Таргариен, пришлось бы утаить, опасаясь, что об этом прознает помешанный на ненависти к драконам король. Для пятерых волчат Джон тогда бы все равно оставался чужим, не связанным с ними кровью лорда Эддарда, а так… Было лучше. Для всех.
Санса Болтон тяжело вздохнула, лишний раз убедившись, что жизнь играет людьми как хочет.
— Он для меня по-прежнему отец, — тихо проговорил Джон.
От камина поднялся белый лютоволк. Ему стало жарко, и он перелег в более прохладное место, оказавшись у ног своего хозяина.
— Нас встретили, — посмотрела на Призрака Санса, меняя тему. — И довольно далеко.
— Иногда он убегает, — вздохнул милорд. — Его не бывает неделями, и я каждый раз жду, что он больше не вернется. Видимо, южный климат лютоволку не по нраву.
Поведший ухом Призрак уложил голову на лапы. Сейчас как никогда он полностью оправдывал свое имя, став призраком Старковской жизни лорда Таргариена.
Джон хотел оставить его в Винтерфелле. Это было справедливо, чтобы лютоволк остался там, где ему место, но хищник последовал за своим хозяином, изредка сбегая из Красного замка куда вздумается. Видели его и в Речных землях, и в Долине, но волк каждый раз возвращался. Принц его понимал — взрощенный на Севере он и сам сбежал бы куда-нибудь от этой жары, но, увы, мужчина в один момент стал пленником трона и своего громкого титула.
— Не знаю, — стыдливо склонившись, Санса оправила рукав, пытаясь придумать, как бы ей мягко рассказать о своей проблеме. Как бы она хотела встретиться с братом при других обстоятельствах, а не сейчас, когда у нее горела земля под ногами. — Леди убили до того, как мы приехали в Королевскую Гавань, — упомянула она первого погибшего волчонка из помета.
— Сколько всего произошло, — и с ним, и с ней. — Бальтазар… Он так вырос.
— И Рогар. Они выросли как-то особенно быстро. Райнар, кажется, на них в этом плане не очень похож.
Санса опять упомянула о своих детях. Его детях, детях человека, который убил их брата — безумца, издевавшегося над ней, и будущий король наяву увидел перед собой улыбающегося бастарда.
Джон никогда не мог понять, почему настрадавшаяся от него она вернулась к мужу и родила ему детей. Он долго подозревал обман, скрытое влияние. Предполагал, что все произошло против воли сестры, и порой додумывался до самых ужасных мыслей о том, как Рамси Сноу удалось связать девушку по рукам и ногам. Санса никогда ведь ему не рассказывала о том, что было в Винтерфелле, а он и не просил, оберегая ее чувства. Будучи свидетелем того, что сделали дозорные с дочерьми Крастера, он сам воображал себе ужасные картины, полагая наверняка, что Рамси Болтон запугал ее постоянным насилием и угрозами, но…
Так он думал до рождения второго сына сестры, а когда до него дошли вести о третьем ребенке Сансы, Джон просто отказывался принимать правду, подозревая даже какие-то чувства с ее стороны.
— Я знаю, почему ты здесь, — дошли они до самой неприятной части разговора.
— Из-за Теона и из-за… него, — выпрямилась девушка, нервно сжав пальцами ткань юбки. — Я бы никогда не подумала, что Теон решится на подобное.
— Если бы не то, что он для тебя сделал… — сжал кулаки мужчина, вспоминая, из-за кого Рикону и Брандону пришлось бежать из родного дома. — Это, пожалуй, единственный поступок твоего мужа, который можно оправдать.
— Не единственный, — имела в виду она то, что сотворилось с лордом Бейлишем, но Джон лишь вопросительно посмотрел на нее, и она виновато отвернулась.
— Я никогда не понимал твоего решения… — помолчав да опустив взгляд, сказал он. — И вряд ли пойму.
— Я… Тогда… — девушка подбирала слова. — Это тяжело объяснить…
— А ты пыталась? — спросил он, и Санса закрыла глаза, чувствуя, как от тяжести невидимой ноши сгибаются ее плечи.
Она долго молчала, вслушиваясь в мерный треск огня да стрекот цикад, доносившийся с улицы.
— Я не знаю, что тебе сказать, — дрогнул ее голос. — Слишком много всего произошло… Поверь, так было нужно.
— Для чего? Ты боялась, что тебя опять насильно выдадут замуж? Это я помню…
— Не только…
— Это… из-за Мизинца?
Санса склонила голову, прячась в распущенных огненных волосах. Он ведь был не настолько глуп, чтобы не сопоставить письмо о смерти лорда Бейлиша с ее решением остаться в Дредфорте. До него доходили слухи об освежеванных Амберах, о странном происшествии под носом у Хорнвудов, а потом… В своем послании она называла Петира предателем, а в письме к лорду Ройсу чуть ли не героем.
Они ведь хотели отомстить Мизинцу за измену отцу вместе, но девушка, видимо, решилась взвалить на себя столь тяжкий груз в одиночку, прибегнув к методу жесткому и жестокому.
Санса. Санса. Санса. Она как всегда о чем-то недоговаривала, заставляя его обо всем додумываться самому.
— Ты можешь меня считать предателем… — так и не сказала она правды, и он шумно выдохнул. — Я пойму…
— Нет. И никогда не считал, — встал он с широкого стула, обитого бархатом. При упоминании о Черном лорде в нем всегда вспыхивало пламя самых яростных противоречий, но отворачиваться от сестры он никогда не собирался. — Брандон не должен был говорить тебе всего того. Мне жаль, что тогда меня не было рядом.
Санса опять смотрела на огонь, теряясь в воспоминаниях.
Как же она была счастлива, когда ей пришло то роковое письмо из Винтерфелла. Дрожа в девичьих руках, послание сообщало, что живым домой вернулся Брандон Старк, и практически сразу за ним ворон принес еще одну благую весть — ее младшая сестра также была жива и невредима. Побитые волчата собирались в единую волчью стаю, и Санса, насидевшаяся в Дредфорте, твердо решила повидаться с ними.
Рамси был занят военными подготовками и, по его словам, очень занимательными переговорами с Амберами, раскусив прелесть жизни лорда Дредфорта. К его счастью и одновременной грусти, живот жены заметно округлился, и своими обычными способами уговоров супруга более воспользоваться не могла.
Леди Болтон очень его просила отпустить ее. Убеждала, что вернется в самом скором времени, обещала, клялась собой и даже неродившимся пока еще ребенком, а когда он вновь и вновь ей отказывал, сквозь зубы чуть ли не проклинала его, жалея о том, что не скормила какого-то бастарда собакам.
Рамси терпел, улыбаясь ей в глаза да твердя столь волшебное «нет». Мучения женушки забавляли его. Ее бросало из огня да в полымя. Она то люто ненавидела его, шипя гадюкой, то опять уговаривала, почти любовно заглядывая в глаза, готовая на все ради положительного ответа, однако ответ его был неизменен.
До определенного момента.
Милорд перехватил ворона из Винтерфелла. Дорогой ублюдок Джон писал, что в скором времени вынужден отправиться на юг на какие-то переговоры с Таргариенами, что путь не близкий, и что увидятся они теперь только по его возвращении. Он просил сестру помочь с делами на время его отсутствия и интересовался ее состоянием, отчасти раздражив бастарда какой-то ублюдской заботой о его леди.
Вот тогда лорд Дредфорта решил сделать великий подарок своей супруге, ведь хороший муж должен делать подарки своей жене.
Он отпускал ее на пять дней. Пяти дней для того, чтобы похлопать по спинкам Старковских спиногрызов было более чем достаточно, счел он, прося не благодарить за свою щедрость. Пять дней. Ни больше и ни меньше, и для того, чтобы не заскучать без нее, в замке он оставлял Клигана, обещая, что через пять дней тот и сам взмолится о ее скорейшем возвращении, если милорд к тому времени не найдет свою супругу у себя под боком.
В сопровождение с ней он отправил около сорока человек, долженствовавших охранять ее и его будущего отпрыска, помимо Тартской гром-бабы, и, несмотря на угрозу Сандору, Санса чуть ли не на крыльях летела в родные края, вынужденно придерживая то коня, то живот. Расслабленная, опьяненная от беременности, с материнским восторгом девушка рассказывала Бриенне о том, что Брандон, наверное, очень вырос, и что она ничуть не удивится, если Арья будет одета не как леди.
В Винтерфелле леди Болтон однако же никто не встретил, хотя она и высылала ворона. Ворота были открыты, и неловкие от неожиданности солдаты неуверенно приветствовали вернувшуюся леди Старк. Во дворе конюхи неохотно приняли лошадей, стараясь не смотреть ей в глаза. Там она столкнулась с мейстером Уолканом, который сказал ей о том, что Короля Севера в замке нет, а леди и лорд Старк немного заняты.
Санса Болтон не уделила должного внимания его словам как и хмурости своей оглядывавшейся по сторонам рыцарши. Джона ей тоже хотелось увидеть, конечно, но приехала она сюда не только за этим, и девушка уверенно вошла в замок как к себе домой.
В зале шла аудиенция лордов. За широким столом сидел острый от своей подростковости Брандон, вытянувшийся и повзрослевший, но Санса с легкостью узнала своего младшего брата. Рядом с ним хмурилась Арья. Опознав в рыжеволосой девушке леди Старк, крестьяне расступились, но милорды смолчали, нарочито перебивая ее попытки заговорить с ними.
На нее не обращали внимания. Изредка волком на нее смотрела сестра, а Бран и вовсе будто бы не замечал, даже не поворачиваясь в ее сторону. Так Санса Старк-Болтон и стояла, оплеванная и ошарашенная столь холодным приемом, пока очередь не дошла и до нее, ввиду неоставшихся просителей.
И что же хотела от них эта предательница? Как она смела осквернять своим присутствием их дом! Как смела она являться перед ними?!
Санса была словно в тумане, не зная что сказать, а на нее словно из ведра полились обвинения во всех смертных грехах, и девушка лишь поджимала с досады губы.
Арья хмурилась еще больше, пока говорила слова очень обидные и злые. Ведь это из-за нее убили какого-то Мику, о котором Санса ничего не помнила. Из-за нее сестре пришлось прогнать свою лютоволчицу, и она и слышать не хотела, что Леди вовсе была убита. Она стояла около Серсеи и Джоффри, когда отцу отрубили голову, и ничего не сделала! Уж она, Арья, убила бы, задушила, перегрызла бы глотку, если бы понадобилось, но сделала хоть что-то, а потом сбежала бы от проклятых Ланнистеров, а Санса? Санса стала женой противного карлика, но и этого ей показалось мало! Она стала женой какого-то бастарда, болтоновского бастарда, отпрыска Русе Болтона, повинного в смерти матери и брата!
Санса пыталась оправдаться, слыша, как за спинами начинали перешептываться люди, ставшие свидетелями перебранки лордов Старков. Она никогда не была предательницей семьи. Она просто старалась выжить, как могла, и…
Тогда заговорил Брандон.
Он, как ему казалось, обличал сестру во лжи, говоря о вещах, о которых знать никак не мог, всколыхнув ворох воспоминаний о ее унижениях, пережитых от Рамси Болтона. Он обвинял ее в смерти младшего брата, говоря о том, что раз уж ей так хотелось остаться девкой какого-то бастарда, она спокойно могла бы спасти несчастного Рикона. Слыша, как шепчутся о поганых слухах за ее спиной, Санса молчала.
Пусть катится к ублюдку, перед которым она научилась раздвигать ноги, сказал лорд Брандон Старк, во всеуслышание назвав сестру клейменной болтоновской шлюхой. В Винтерфелле ей не место, и он, услышав ее слабый протест, приказал схватить ее и громко повторил свой приказ, когда солдаты, неуверенно переглядываясь между собой, вынужденно двинулись в ее сторону.
Кажется, Бриенна убила кого-то, но Санса ничего не видела, не слышала, не понимала. Ей скрутило живот, и будущая мать прижала руку, прикрывая очередное доказательство своего предательства, едва не упав на землю.
За нее попытались вступиться случайно оказавшиеся лорды Долины и мейстер Уолкан, сказавший, что смерти никому не нужны в преддверии надвигавшейся беды, но его как прислужника Болтонов очень быстро заткнули. Закряхтели какие-то старики, умолявшие пощадить старшую дочь Неда Старка, о чем-то зашептала Арья, и лорд Старк отступил.
Брандон бросал громкие обещания отомстить. Обещал, что преступления дома Болтонов безнаказанными не останутся, и что у него больше нет сестры, ведь Санса была не достойна зваться дочерью Эддарда и Кейтлин Старк! Он приказал выставить ее за порог. Еще раз леди Болтон окажется под сенью Винтерфелла, и он не пощадит ее!
Вернулась миледи домой очень молчаливой. Рамси ее не расспрашивал, делая вид, что не замечает ее тихих всхлипов и слез. Пытаясь забыться, леди Болтон еще больше хлопотала по замку, о муже, более не вспоминая о семействе лютоволков, а ночью инстинктивно прижималась к нему, и супруг нарочито бережно накрывал ее одеялом. Теперь ближе него у нее никого не было, и бастард был этому безумно рад.
— Джон… — девушка встала вслед за братом и подошла к нему, остановившись от нерешительности. — Ты наверняка знаешь, — уверенно говорила Санса, понимая, что больше никто ей не поможет, — ему грозит смерть. Я прошу… Я очень прошу… Помоги…
— Помочь? Ты просишь помочь человеку, который убил нашего брата? Который сделал с тобой все… Ты забыла?
— Нет… — виновато склонила она голову. — Я помню о Риконе, — нервно терла она пальцы. Предательские слезы защипали глаза, и Санса очень ругала себя за то, что не может быть сильной в такую минуту, а ведь должна была ради детей. — Поверь… Я… Помню, что он убил его. Я видела… Я… я… Помню о том, что он сделал со мной. Не забываю никогда. Ни на одно мгновение! — процедила она сквозь зубы, ощутив, как соскользнула по щеке слеза. — Он… Он — отец моих детей. Они ни в чем не виновны, Джон. Ты видел их — они еще маленькие… Я… Я не хочу, чтобы они пережили то, что было с нами. Я не хочу…
Принц смотрел на сестру. Порой, разговаривая с Тирионом или Варисом он спрашивал про десницу Роберта Баратеона, про его последние дни в столице, и разговор так или иначе возвращался к младшим девочкам. Арья сбежала, и о ней лорд Ланнистер и Паук мало что могли рассказать, а вот о Сансе… Она ведь осталась тогда совсем одна, юной и совершенно незнающей жизни, и над ней как над дочерью предателя глумились. С ней рядом никого не было, а после она пережила издевательства еще более тяжкие.
Он ведь говорил тогда с Брандоном и Арьей. Ему обо всем рассказали, и Король Севера очень ругал их, говоря о том, что сестра не заслужила столь горьких упреков. Санса сделала все, что могла, чтобы вернуть Винтерфелл Старкам. Это была ее заслуга и ее инициатива. Она спасла ему жизнь, и Джон Сноу, рассказывая, что жизнь у нее была нелегкой, слыша обвинения, защищал ее как мог. Спокойные слова единокровного брата отчасти подействовали. Арье было стыдно и без его упреков, и она спустя какое-то время писала в Дредфорт.
Брандон оказался куда упрямей. Слушать брата он не хотел, сказав, что из-за предателей больше не пострадает ни один Старк, а Джон не решился настаивать. Может, лорды Севера и склонили свои головы в присяге Белому волку, но вот с возвращением законного лорда Старка в Винтерфелл позиции Короля Севера значительно пошатнулись.
Больше Сансу некому было защитить. Он был самым старшим. Ответственность за нее лежала и на его плечах, и мужчина положил руку ей на щеку.
— Он — монстр, — втянув воздух, сказала Санса, стараясь сдержаться. — Я лучше всех… знаю об этом, но… Даже монстр с кем-то может быть добр, а дети его любят. — Джон смотрел ей в глаза, пытаясь убрать налипшие от влаги волосы. — Я… я не прошу тебя вступаться за него. Он этого не заслуживает, но…
— Ты слышишь себя? — она тихо кивнула головой.
— Он мне нужен, — уверенно сказала Санса. — Он нужен моим детям. Он больше меня не обидит. И никогда не допустит, чтобы кто-то обидел моих детей. Мне большего не нужно.