Увы, рулетка была найдена лишь метровая, а потому измерить все здание школы становится слишком проблематично.
— Д-д-да не могу я крепче, — сквозь трясущиеся зубы твердит Альфред. Руки так же дрожат, потому как на улице не май месяц, а вполне себе холодный и промозглый март. — Д-д-давай уже б-быстрее.
Ваня вздыхает и с грустью смотрит на конец фасада. Они преодолели еще только половину первого корпуса, а между тем времени проходит уже немало. Но он упорно отмечает в листочке цифры, замеряет новый отрезок и упрямо продолжает.
— А-а-а-а-апчхи!
Брагинский аж на месте подскакивает, роняя рулетку, от громогласного голоса.
— Ну е-мое… — с грустью смотрит он на летящие к чертям измерения и на хлюпающего носом Джонса.
Кажется, все придется начинать сначала. А заодно нужно будет отпоить потом Альфреда чем-нибудь горячим, иначе на ближайшие пару дней тот будет ходить больной, растекающейся соплей следом. Ваня лишь секунду проклинает свою судьбу, но торопится к началу — планы надо выполнять точно в срок.
***
— Т-ты т-только п-п-посмотри на эт-т-то, — Альфред кутается в край Ваниного шарфа и сверяется с расчетами.
Дело происходит за пять минут до начала уроков, но обоим слишком интересно понять, что же не так с картой. Сфотографированный на телефоне план виден не особо четко, и все же цифры вполне различимы. И они совсем не совпадают с тем, что изображено на исписанной тетради Вани.
— Ну не могли же мы ошибиться аж на два метра?! — возмущается Брагинский, не веря своим глазам.
Два метра сорок сантиметров, вот точная цифра несовпадения по длине второго корпуса. Ваня пересчитывает все еще раз, пока Альфред греет ладони об его плечо и смотрит в бумагу. И при втором и при третьем подсчете выходит ровно то же самое. Ваня хмурится, в очередной раз сверяет цифры и косится на Джонса.
— Это оно? — шепотом спрашивает он, так как вокруг уже почти в полном составе сидит их класс и опасливо косится на двух затейников, которые тесно жмутся друг к дружке.
— Именно, — кивает чуть отогревшийся Альфред. — После уроков проверим площадь всех внутренних помещений. Мы точно найдем тайну этой школы.
Ваня согласно кивает, задумчиво прикусывая губу. В такие моменты в нем и самом разжигается азарт. А еще он старается не думать о плече друга, которое слишком тесно и тепло прижимается к нему.
***
— Итак, коллега, что мы имеем! — разговор происходит на следующий день после обеда, когда бедная рулетка изнасилована уже всеми мыслимыми и немыслимыми способами, а неизмеренных помещений не остается в принципе. — Вот наша карта…
Альфред торопливо раскладывает ветхую карту на столе в кладовой, а рядом размещает собственоручно нарисованную схему, где проставлены все размеры помещений первого этажа. Ваня склоняется к бумагам, быстро пробегается взглядом по неровному почерку и тут замирает.
— Вот оно, — шепчет он в предвкушении и указывает пальцем на цифры. Минус метр от одного помещения, метр от другого и стена на месте пропавшего пространства.
— Это же?..
— Библиотека! — радостно хлопает в ладоши Иван. — Когда рейд? — с азартом спрашивает он, едва ли не смахивая со стола табличку.
— Прямо сейчас, — улыбается Альфред и тянется за связкой ключей.
Идти по полупустым коридорам для ребят более чем привычно. За счет вечных отработок и тренировок Ала, Ваня часто задерживается в школе допоздна и все же именно сейчас от этой пустоты сердце уходит в пятки.
— Тино же вроде уволился? — чтобы хоть немного разбавить гнетущую тишину спрашивает он, теребя край шарфа.
— Ага, буквально на днях, — Альфред улыбается, храбрится, но и по нему видно явное волнение. — Хороший был дядя, он меня всегда печеньками угощал, — делится самым сокровенным он.
Ваня нервно хмыкает и спрыгивает с последних ступенек лестницы. Библиотека прямо напротив, и дверь в нее чуть приоткрыта, что кажется неимоверной удачей. Сердце бьется в груди все сильнее, когда Джонс толкает тяжелую дверь, и та распахивается бесшумно.
В помещении никого нет, только стеллажи, доверху заставленные макулатурой, и длинный стол, за которым обычно занимаются ученики. Но сейчас уроки закончились, и здесь нет абсолютно никого, даже библиотекаря. Джонс тихо указывает в сторону правой стены, и Ваня понимающе кивает. Именно там и должно быть несоответствие.
Альфред торопливо простукивает поверхность, и Ваня с замиранием сердца вслушивается в этот звук. Пустой, явно полый. От этого сердце заходится в груди еще сильнее, Ал спешит вперед, за стеллажи, и видит потайную дверь, замаскированную и заставленную книгами. Он уже хочет броситься к ней, как вдруг сзади раздается покашливание, и душа разом ухает в пятки.
— Добрый день, господа, — раздается ледяной и жестокий голос.
Оба парня разворачиваются, как по команде, и натыкаются на холодный взгляд очень высокого и крепкого мужчины, взявшегося из ниоткуда. Его взгляд слишком угрожающий, от непроницаемого лица так и веет темной аурой, а на руках, не скрытых короткими рукавами футболки, видны крепкие мышцы.
— Я… — начинает говорить он.
— БЕЖИМ! — кричит, что есть сил Альфред, предчувствуя запах неминуемой смерти.
Бервальд Оксеншерна, новый библиотекарь, с недоумением смотрит на смотавшихся учеников и поправляет очки на переносице. Он лишь хотел познакомиться с ребятами, а те среагировали слишком странно. В любом случае, он лишь пожимает плечами и идет дальше читать любовный роман. В конце концов, заняться все равно больше нечем.
— Ну и чудовище… — Альфред утыкается руками в колени и дышит тяжело после бега.
Даже для него, человека более чем спортивного, такой забег становится слишком внезапным и длительным. Ваня рядом так и вовсе задыхается, отчего с губ слетают клубы пара. Они оба в расстегнутых куртках и с шапками набекрень — времени одеваться попросту не было, да и быстрый темп не давал замерзнуть.
— Не то… слово… — с трудом кивает Ваня. Он и сам не из хилых, и все же одно дело заниматься домашними делами, а совсем другое бежать на полной скорости через пять кварталов.
— Идем ко мне, — зовет Джонс и утягивает друга за собой. Ваня лишь устало кивает.
Комната Альфреда является их вторым штабом, а потому Брагинский бывает здесь достаточно часто, и все же каждый раз заново осматривает это помещение. Здесь от всего так и веет Джонсом и его неугомонной натурой. В каждом плакате, наклейке, значках так и отражается Альфред со своей вечной улыбкой и бесшабашной головой. Ваня старается не выдать себя и все же втягивает носом запах, прежде чем плюхнуться на кровать с суперменом. Здесь пахнет Альфредом, и Брагинский тайно мечтает находиться здесь чаще.
— Лови, — Джонс тем временем подбрасывает бутылку с колой Ване и пачку с чипсами и сам плюхается рядом. — Что ж, мой верный коллега, кажется нас раскусили, — угрюмо говорит он и смотрит в пол.
— Раскусили? — Ваня вскидывает бровь и глядит на друга удивленно.
— Ну да, ты видел этого верзилу? — Альфред на секунду строит суровое лицо и бычит на Ваню. — Добрый день, господа, я заберу ваши души, — слишком правдоподобно говорит он, так что у Брагинского бегут мурашки по спине.
Он, конечно, готов поклясться, что про души не говорилось ровным счетом ничего, но спорить с Альфредом бессмысленно, поэтому он просто кивает.
— В общем, мой надоедливый дядя уже раскусил нас и поставил охрану, — раздосадовано шепчет Джонс и хлопает рукой по дивану. — Вот же британский жук, везде свой нос сует, — обиженно тянет он и падает на кровать.
Ваня смотрит на разметавшийся вихрь светлых волос, на обиженно поджатые губы и думает, что был бы не прочь их поцеловать. Думает и тут же отводит взгляд куда подальше, потому как эти мысли не дают покоя уже очень давно и вряд ли сулят что-нибудь хорошее.
— Не все же потеряно, — подбадривает Брагинский, отмахиваясь от мыслей. — Придем в школу, когда его не будет, вскроем замок и…
— Ты гений! — Альфред подрывается с кровати и несется к ящику, демонстративно вытаскивая оттуда фонарь. Ваня с секунду удивленно смотрит на него, прежде чем понять, к чему этот агрегат и похолодеть от ужаса.
— Ал, я имел ввиду… — пытается отговориться он от неизбежного, но Джонс уже широко улыбается.
— Мы пойдем сегодня ночью! — радостно оповещает он. — И раскроем тайну этой чертовой школы.
Ваня с грустью смотрит на кровать и думает о сне, которого в ближайшее время точно не намечается.
***
— Ай-ай-ай, это моя нога…
— Да тише ты, — Ваня осторожно открывает заднюю дверь школы и проскальзывает внутрь. Альфред прыгает на одной ноге следом и старательно зажимает себе рот ладонью — Ваня только что весьма ощутимо наступил на конечность Джонса.
— А нечего было под ноги лезть, — недовольно шепчет он и гасит оба фонарика — не хватало еще внимание Гилберта на камерах привлечь.
— А нечего таким медведем быть, — обиженно бурчит Альфред, но вперед все же идет.
В коридорах непривычно темно и тихо, настолько, что слышны редкие машины, которые проезжают неторопливо за территорией школы, не говоря уже об их собственных шагах. Ал от этого как на нервах дергается от каждого шороха и постоянно озирается, чем еще больше раздражает и без того раздраженного, сонного Ваню.
— Вот могли бы сейчас спать спокойно, — ворчит он, как заведенный, еще с самого дома. — Или хотя бы фильмы вместе смотреть. Или, знаешь, валяться на одной кровати и…
Ваня замолкает и останавливается резко, так что Альфред налетает на него. Он охает и трет пострадавший на этот раз нос, после чего поднимает взгляд на массивную дверь. Все недовольство как рукой снимает.
— Пошли? — Ваня, понимая, что сболтнул лишнего, старательно косится в сторону двери. Но Альфред, кажется, слов не услышал, а потому стремительно кивает и протягивает связку ключей.
— Идем.
Дверь в неизвестное открывается все так же бесшумно. Спасибо работникам школы, что вовремя смазывают все петли и не добавляют бесстрашным полуночникам атмосферы ужастиков. Но Альфред все равно трясется, когда бочком заходит за Ваней и торопится к знакомым уже стеллажам. В темноте все выглядит еще более угрожающим, чем днем, благо бугай-библиотекарь в ночные смены не выходит и не сидит призраком за стойкой. Мысль о призраках только еще больше угнетает атмосферу, а потому Джонс ловит Ваню за руку и косится в темноту.
— Это чтобы ты не боялся, — зачем-то дрожащим голосом говорит он.
Ваня думает, что он как раз-таки боится не особо сильно, а вот ладонь Альфреда знатно дрожит. Но вслух он этого не высказывает, лишь взглядом сверлит завал книг перед дверью.
— Надо убрать, — шепчет он.
Альфред кивает и со вздохом разжимает ладонь. Таскать книги одной рукой неудобно абсолютно. Они мучаются минут пятнадцать, прежде чем ровные стопочки оказываются передвинуты на полу, а заветная дверь темнеет единственным черным пятном на фоне белой стены.
— Идем? — сглотнув, спрашивает Джонс и тянется к ручке.
— Ага, — шепчет Иван и поправляет сбившийся шарф.
Эта дверь пронзительно скрипит и открывается неторопливо вовнутрь.
Тусклый свет фонарика легко проникает внутрь и выхватывает из темноты странные высокие очертания. Комнатка и правда небольшая, два на два, пропахшая пылью и грязью, отчего оба парня сразу же чихают и трут глаза. А потом поднимают вверх взгляды и едва ли сдерживают разочарование. Тайная комната — лишь коморка, доверху заставленная сломанными стульями и партами. Они набиты здесь до отвала, а ни о каких тайных знаниях и манускриптах даже речи не идет.
— И это все? — разочарованно выдыхает Альфред и с грустью обводит взглядом помещение.
— Видимо, да, — Ваня так же не может скрыть разочарования. Он даже не обращает за ним внимания на странный шорох и тихие шаги и лишь решительно подходит к партам.
Но даже на них ничего нет. Они ходят с Альфредом по этой пыли еще минут пять, прежде чем развернуться на пятках и понуро выйти обратно в библиотеку.
— Ничего не понимаю, — шепчет устало Альфред, переступая через ровные стопочки книг и вдыхая чистый воздух. — Это точно то самое место, но там нет ничего интересного, — он говорит это слишком потеряно.
— Может, все уже давно забрали? — пожимает плечами Ваня и хлопает друга по плечу. — Ничего, мы еще…
По полу вдруг ползет странный шорох, и Ваня спешно замолкает, пряча фонарь. Темнота стоит хоть глаз выколи, и лишь виднеется в ней еще более темный прямоугольник школьного коридора. Но тот вдруг сужается, бесшумная дверь двигается вперед и закрывается с тихим лязгом. Альфред с Ваней успевают лишь переглянуться, как с другой стороны загорается яркий свет и слышится хриплый ужасающий смех.
— Как вы посмели, смертные, нарушить мой покой? — эхом пролетают от света слова.
— ПРИЗРАК! — синхронно вопят ребята и бросаются прочь.
Напрочь при этом забывая про книги на полу. Побег оказывается крайне недолгим, когда Альфред со всего размаху спотыкается об учебники и летит лицом в стеллаж. Тот скрипит жалобно, покачивается, но стоит. Вплоть до момента, когда с таким же криком в Альфреда не впечатывается Ваня, запнувшийся о те же самые треклятые книги. Призрак сзади хохочет, стеллаж, проклиная свою стеллажную жизнь, падает навзничь с диким грохотом, а мальчишки уже улепетывают к двери, не с первого раза открывая ее дрожащими конечностями и выметаясь прочь.
Хриплый смех так и преследует их по коридору, а свет призрака чуть погодя вылетает следом.
***
— Все… — Ваня резко тормозит у окна и тяжело оседает на пол.
Ноги трясутся от долгого бега, сердце колотится, кажется, во всем теле, а сзади уже нарастают шаги призрака. Они бегают добрых двадцать минут, все выходы из школы оказываются плотно закрытыми, а призрак так и не отстает от них ни на шаг.
— Ваня, Ванечка, надо спасаться, догонит же! — Альфред весь бледный, но с алым румянцем на щеках, умилительно тянет за руку, в попытке потащить за собой.
— Выживает сильнейший, Ал… Брось меня и беги ради спасения видеоигр от лап Джеймса! — с особой трагичностью выделяет Брагинский.
— Но Ваня… — голос Джонса прерывается вместе с шагами, которые тормозят совсем рядом, а свет чуть подрагивает, освещая узкий коридор из одного корпуса в другой.
— Никто не уйдет отсюда сегодня ночью… — голос хрипит сильнее прежнего, а призрак, кажется, и сам задыхается. — Сыграем в картишки?
Альфред так и замирает с открытым ртом, а Ваня вглядывается в расплывчатый светлый ореол, который на деле оказывается лишь фонариком.
— Гилберт?! — в голос кричат оба парня, а тот заливается смехом, тем самым хриплым смехом, и светит себе на лицо.
— Не узнали Великого? — хмыкает довольно он. — Ну, так что, пойдем в картишки? У меня и хавчик есть, — соблазняет он.
Ваня с Альфредом удивленно переглядываются, но покорно идут следом. Во всяком случае, карты с охранником определенно лучше, чем сбрендивший призрак. И уж точно лучше догонялок по школе посреди ночи.
***
— Вскрываемся! — довольно заявляет Гилберт и тут же разочарованно выдыхает, замечая веера ребят. Что ж, все по честному, парни вроде не мухлюют, или Гилберт просто этого не видит. — Хорошо, ваша взяла, так что за желание?
Он довольно откидывается на спинку кресла и сладко зевает. Ночная смена подходит к концу, за окном давно посветлело, и даже уборщик уже в здании школы. Мальчишки так же зевают, но уставшими не выглядят. Напротив, разве ж можно упускать такую возможность поиграть в покер с охранником школы? Тем более на желания. Да ни в жизни.
— Расскажи, тут есть тайные комнаты? — ерзает на месте Альфред от нетерпения, теребя в руках свой веер.
Гилберт хмыкает и закидывает руки за голову, видимо приготовившись к рассказу.
— А то как же, — кивает он довольно, словно является хранителем этой тайны. — Немцы, знаете ли, никогда не строят ничего без секретов, уж можете мне поверить, я и сам немец. К слову, один из самых клевых немцев, которых вы встречали! — ребята даже не спорят, в конце концов, кроме Гилберта они вообще немцев не встречали, так что его слова точно можно принять за правду. — Так вот, строй я эту школу, я бы точно наворотил пару потайных комнат и спрятал бы там нечто очень важное! Например, этаже на третьем!