К слову, именно организация и приводит Мэтта на работу настолько раньше остальных. Оливер как-то предлагал ему начинать работу чуть позже, но Уильямсу куда сподручнее проработать все заранее, чем метаться в поисках недостающего в последний момент. У них, конечно, не прямой эфир, и есть возможность отложить съемки, но Мэтта совсем не прельщает мысль задерживать и других сотрудников из-за собственной расхлябности. Впрочем, стоит отдать парню должное, такого еще ни разу не случалось по вине Уильямса.
Он и сейчас тщательно осматривает всю площадку и разметку на ней, проходит между рядов для массовки, проверяет состояние гримерки и, чуть поморщившись, вызывает уборщицу. И все это под громкие рассказы Альфреда об отдыхе. Джонс ни капли не мешает, просто вываливает на Мэтта все свои приключения за эти две недели и даже не требует ответа. Мэтт слушает очень внимательно, что не мешает ему с таким же вниманием поправлять вешалки в огромной комнате, отведенной под гардероб, сверяться с новым расписанием и вывешивать сценические костюмы ближе, чтобы Феликс не тратил потом много времени на поиск необходимого. К моменту, когда в студию подползают заспанный Гилберт и Доминик, у Мэтта уже готовы копии сегодняшних сценариев на всех и каждого и еще имеется парочка запасных для особо рассеянных. Все это лежит аккуратными стопочками на рабочих местах, а Мэтт пьет с Альфредом чай на местном кожаном диванчике.
— Ну что, готов к трудовым будням, Мэтти? — Гилберт плюхается рядом, пока Доминик идет за чашками кофе для себя и Байльшмидта. — Ты, к слову, пропустил приход новичка, — хмыкает он и треплет Уильямса по светлым волосам.
Мэттью смеется и уходит от прикосновений, отчего сползают с носа очки и веселеет взгляд. Он все еще слишком похож на ребенка внешне, особенно когда на лице нет этой задумчивой сосредоточенности, присущей ему во время работы.
— Еще бы, — радуется он и довольно раскидывается на диване, поправляя тонкую оправу на переносице. — А что на счет тебя, Гил? Признайся, ты даже не притрагивался вчера к настройке оборудования, — Мэтт смотрит с долей любопытства и проницательности.
Гилберт лишь почесывает затылок и тянется за своей кружкой.
— Да как-то все дела да дела были… — он виновато хмурится, отводит взгляд в сторону, будто пристыженный, но секундой позже уже хохочет и хлопает по коленям. — Черт, Мэтт, ты знаешь меня лучше, чем я сам! — улыбается он.
Уильямс чуть укоризненно качает головой, но злиться на Байльшмидта, как и вообще на кого-либо из их команды не получается.
— Учти, после кофе пойдешь проверять все от и до, — только и говорит он. — И только попробуй отвертеться, встану тенью над душой и буду сверлить взглядом. Прям все, как ты любишь, — угрожает Мэтт.
— Понял-понял, мои халявные рабочие дни подошли к концу под строгим контролем Мистера Уильямса, — поясничает он. — Ну же, Мэтт, не строй такую обиженную моську, ты прекрасно знаешь, что я шучу.
— Знаю, Мистер Байльшмидт, — вторит ему Мэтт. — Но от моих угроз и работы тебя это не избавит, — он посылает ему воздушный поцелуй и встает с места.
Чай уже закончился, а студия постепенно наполняется людьми. Заняться пока больше нечем, поэтому Мэтт манит Альфреда за собой и спускается на этаж ниже, в курилку, где довольно чиркает зажигалкой и затягивается сигаретами. Альфред чуть морщится от дыма, но за пагубную привычку друга не винит, как и тот никогда не осуждает привычки Джонса.
— Так что это за новичок такой? — спрашивает он у Альфреда после первой затяжки.
— Ну, он весьма… — Джонс хочет было сказать «экстравагантный», но понимает, что в данном случае слово будет совсем не к месту. — Весьма специфичный, скажем так, — находится Альфред и задумывается. — Джеймс Уильямс, омега, двадцать два года и довольно сложный человек… — Джонс чуть притупляет взгляд, потому как сам вчера смог перекинуться с Джеймсом лишь парой фраз и понять, что человек совсем не его, хотя Альфред всегда более чем сильно тянется к нестандартным людям. — Но ты с ним поладишь, на мой взгляд. Ты вообще со всеми ладишь, — улыбается Ал.
В этом есть доля правды. Мэттью то ли благодаря своему мягкому характеру, то ли из-за проницательности обычно легко находит язык с любыми людьми. Возможно именно благодаря этому он без труда подстраивается под особенности каждого в их разномастном коллективе и организует их работу и продуктивность по максимуму. Сам Альфред весьма рассеянный и зацикленный на себе, чтобы держать в голове все и обо всех. Взять хотя бы Родериха, с которым спокойно и без придирок могут пить чай только Феличиано и Мэтт.
— Что ж, сегодня и познакомлюсь, — соглашается Уильямс.
Известие о том, что человек сложный его не пугает совсем, как и не пугает чуть растерянный взгляд Джонса. Альфред слишком ребенок как по натуре своей, так и по возрасту, и для него сложным оказывается любой зануда или слишком серьезный собеседник. Так, в это понятие входят для него Людвиг и Родерих, и даже с Хондой, человеком более чем терпимым, у Альфреда возникают неловкие в понимании ситуации. Мэтт даже не задумывается о том, что Альфред, по сути, старше его самого на два года. Об этом легко забыть, когда серьезности и ответственности у самого Уильямса на порядок больше.
Они говорят еще немного и возвращаются в студию, где уже вовсю начинается подготовка. На сцене переливается разноцветные лампы прожекторов, Гилберт матерится рядом с рельсами для камеры, где в очередной раз что-то заклинило, и уже покручивает сложную конструкцию гаечным ключом, а спустя некоторое время включается и звук с проверкой микрофона — значит Родерих уже подоспел на свое место.
Мэтта почти сразу оккупируют Феликс и Феличиано. За исключением Оливера, они единственные омеги в студии. Есть еще, конечно, Ваня, но его работа сосредоточенна в кабинете и в других фирмах, а потому на площадке он появляется нечасто. Из всех альф в коллективе, Мэтта Варгас и Лукашевич любят больше всего, а потому стоит ему показаться в поле зрения, сразу затягивают в свой рабочий уголок, по началу чтобы посоветоваться на счет тех или иных моделей, а потом и просто поболтать. Костюмер и визажист часто держатся вместе. У них и интересы сходятся, и характеры, а потому они когда-то быстро стали лучшими друзьями и теперь на работе вообще не отходят друг от друга ни на шаг. Мэтт спустя некоторое время прощается с ними и торопится распределять массовку по местам, рассаживая уже знакомых людей подальше от основного кадра.
Съемка начинается точно вовремя и проходит «на ура». Снимают сразу скопом несколько выпусков передачи, а потому Альфреда, как ведущего, после каждого захватывают в свой плен Феликс и Феличиано, спешно переодевая и подготавливая к новому выпуску. Гилберт в это время протирает объектив, Доминик зовет Родериха на чашку кофе, а Мэтт в очередной раз пересаживает по местам людей. Те, кто ходят уже не в первый раз, привычно переодевают верхнюю одежду и разговаривают с Уильямсом, а тот просто не может не поддержать разговора.
К концу последнего выпуска Мэтт чувствует себя полностью выжатым, но довольным. Он успел порядком соскучиться по этой суете и беготне за две недели, и теперь буквально светится от счастья.
— Отлично сработано! — хвалит он всю команду и с чистой совестью отпускает всех на отдых.
К нему, хлопая в ладоши, неторопливо подходит Оливер. Он уже успел побеседовать с Альфредом, и теперь приобнимает за плечи Уильямса и тянет его в сторону диванчиков.
— Просто чудесно, мой сладкий. Когда твой отец рекомендовал тебя на работу, я и не думал, что ты так быстро вырастешь и вклинишься в рабочий процесс, — Оливер тепло, по отечески, улыбается пареньку. — Все-таки, не в обиду будет сказано, но для ребенка это весьма сложная работа и требует определенных навыков. Но ты справляешься просто потрясающе, мой хороший.
Мэтт заливается краской, но не может сдержать счастливой улыбки. Его хвалят часто и хвалят все, и все же это не избавляет Уильямса от природной скромности, присущей ему еще с детства.
— Мне просто нравится этим заниматься, — отвечает он, присаживаясь на диван. Ноги гудят от усталости, но эта усталость приятна, после долгоиграющего безделья.
— Оно и видно. Я рад, что ты нашел здесь свое призвание.
Мэттью, признаться, тоже рад. Еще в детстве, когда они с Альфредом перебирали свое будущее, Уильямс сокрушался, что не видит себя ни в чем, кроме съемочной площадки. Тогда это было большой проблемой, но теперь, когда он стоял на ней же и заведовал всем, он искренне радовался исполнению своей мечты. Пусть их передача была лишь на локальном канале, бюджет ее был не особо большим, а съемочная команда насчитывала лишь с пару десятков человек, Мэтту здесь нравилось.
— К слову, думаю, ты уже знаешь о новичке, — Оливер присаживается рядом и складывает руки в замок на коленях. Так он еще меньше похож на взрослого мужчину, однако Уильямс лучше кого-либо знает, сколько серьезности за всей этой напускной наивностью.
— Да, слышал от ребят с утра, — кивает Мэтт и откидывается на спинку дивана. Что ему нравится в Оливере, так это то, что не нужно строить из себя серьезного и делового человека, как обычно это полагается перед начальниками. Керкленд сам всегда настаивает на неформальном общении и это дает свои плоды в дружелюбном коллективе. — Его взяли на место монтажера вместо Вана, верно? — уточняет он.
— Да, все так, — соглашается с улыбкой Оливер. — Тут вон какое дело… Джеймс мой племянник, и, думаю, ему будет весьма трудно со всем разобраться по первой, — Керкленд чуть хмурится и вздыхает — он и сам еще не до конца уверен, что идея взять Джеймса к себе была хорошей, и все же надеется на лучшее. — В общем, не мог бы ты присмотреть за ним и проинструктировать? Думаю, ты единственный, кто может сориентировать его по работе, — Оливер поднимает на Мэтта свой взгляд и на лице его снова беззаботная улыбка, будто и не было этой пробежавшей мимолетной тени.
— Без проблем, — легко соглашается Уильямс. — Его смена должна же начаться уже сейчас, верно? — уточняет он и поднимается с дивана. — Как раз расскажу ему обо всем и покажу макеты прошлых передач.
Оливер благодарно кивает и, хлопнув Мэтта по плечу, идет к кабинету. Теперь становится спокойнее, во всяком случае под руководством Мэтта Джеймс даже при всем своем желании не сможет наворотить дров.
***
Встреча с Джеймсом Уильямсом происходит весьма неожиданно для Мэтта, когда он, собрав диски с прошлыми выпусками, заворачивает ненадолго в курилку. Здесь весело смеется над брошенной шуткой Гилберт, хмурится отчего-то Доминик, болтает ногами на подоконнике Феликс с сигаретой в руках и, прислонившись к стене, стоит незнакомец. Мэтт улавливает его приглушенный запах и даже внюхивается, не веря в первую секунду инстинктам. Но тут же берет себя в руки, помятуя, что подобное поведение невежливо, и подходит ближе.
— Мэтти, ты как раз вовремя! — Гилберт прерывает рассказ и потягивает Мэтту зажигалку. Тот прикуривает и не может взгляда отвести от высоченного омеги как раз напротив.
— Джеймс, — грубый хриплый голос сопровождает протянутую вперед ладонь, и Мэтт, спохватившись, зажимает в зубах сигарету и жмет ту.
— Мэтт, — мягко улыбается он.
Впервые за много лет Мэтт чувствует себя совсем ребенком рядом с кем-то, настолько взрослым и суровым взглядом пронизывает его Уильямс. В этом взгляде есть и недоверие, и настороженность, и явное удивление, но Мэтт никак не может взять в толк, в чем дело. Разобраться толком не дает Гилберт, который продолжает прерванную историю и притягивает все внимание к себе. Мэтт решает пока оставить все свои мысли на потом и включается в странный рассказ, иногда поддерживая его, а иногда попросту пропуская мимо ушей. Он уходит чуть раньше остальных и лишь просит Джеймса подойти потом в свой кабинет, для разъяснения ситуации. Тот явно нехотя кивает, но не противится.
В кабинет он заходит только минут через десять, когда Мэтт уже включает компьютер и раскладывает по программам макеты. Он жестом подзывает Джеймса к себе, а сам пересаживается на соседний стул. Парень, кажется, не очень понимает, что происходит, но все же послушно подходит ближе.
— Прости за внезапное вторжение, — извиняется первым делом Мэтт и тянется к мышке. — Мне сказали проинструктировать тебя и последить за работой, чтобы не было никаких осечек.
Джеймсу такая перспектива явно не нравится, но он откидывается на кресло и закидывает руки за голову.
— Ну валяй, — фыркает он. Мэтт даже теряется от этой сухости и настороженности. Кажется, он впервые начинает понимать Альфреда и его фразу о «сложных людях», потому что даже находиться рядом с Джеймсом тяжело, не говоря уже о контакте.
Но Мэтт все равно раскрывает шаблон и делает акценты на важных деталях. Джеймс не записывает, смотрит безразлично в монитор, но не перебивает и не задает никаких вопросов. Мэтт окончательно сбивается с толку, когда вся информация заканчивается, и в кабинете повисает напряженная тишина.
— Это все? — первые слова, которые произносит Джеймс за все это время. Мэтт качает головой.
— Могу еще показать принцип работы в программе… — на губах все еще лежит мягкая улыбка, но Джеймс тут же фыркает и тянется к мышке, перехватывая ее у Уильямса из рук.
Мэтт с удивлением смотрит, как Джеймс закачивает и распределяет по папкам весь сегодняшний материал и создает новый проект. Он работает быстро и сосредоточенно, не отвлекаясь ни на что вокруг и уже через полтора часа перед ним стоит идеальная наметка.
— Дальше я подгоню все по цветам через профили, отрегулирую и смонтирую звук, настрою переходы на рекламу и вставлю титры из шаблона, — перечисляет Джеймс без запинки. — Ах да, еще наложу символику программы и подписи, это все?
Мэтту даже придраться не к чему, он тупо кивает и радостно смотрит на этого парня.
— Да ты просто молодчина! — не удерживается от похвалы он, но вместо благодарности слышит лишь недовольное цоканье.
— Я, в конце концов, пришел сюда работать, и изучил вчера все, что только было возможно, включая старые шаблоны программ, — сухо чеканит он, и Мэтт осекается. — Хотя пару моментов я и не знал, но постоянный надзор мне точно не нужен, — Джеймс отрезает это особенно грубо.
Мэтта что-то незначимое цепляет в этой фразе и тоне голоса, но он перебарывает себя и улыбается, вставая с места.
— Что ж, в таком случае доверяю это тебе, — мягко произносит он и идет к двери. — Если потребуется помощь, всегда можешь обратиться ко мне, а старые материалы пока оставь у себя, вдруг пригодятся, — бросает на прощание Мэтт.
Дверь за ним закрывается, и Джеймс тихо рычит в тишину от злости.
— И это непонятное существо альфа?! — мягкость Мэтта, его отзывчивость и абсолютная бесхребетность, как считает сам Джеймс, его абсолютно вымораживают и выводят из себя.
— Какой странный омега… — тянет тихо Мэттью, привалившись к стене и тщательно анализируя каждый пустой и настороженный взгляд в свою сторону.
Кем бы там ни был Джеймс Уильямс, но Мэтту теперь просто интересно узнать, что же он из себя представляет.
Комментарий к Глава 2. Какого черта?
https://vk.com/wall-141841134_58
========== Глава 3. Дела сердечные ==========
— И куда ты прешься в такую рань? — Доминик сонно зевает и выползает на кухню, завернутый в одно лишь одеяло.
Он растрепанный спросонья, чуть щурится от яркого солнца, которое противно бьет в окно, и пытается откинуть с лица волосы, которые так и норовят упасть на глаза.
— Рань? Уже полдень, дурень, — усмехается Гилберт и убирает на место домытую посуду.
В отличие от Хедервари, он бодр и весел, хотя проснулся едва ли не в семь. Подобный режим выработан еще с детства и никуда не девается, как не девается и привычка бегать по утрам в ближайшем парке, невзирая на погоду на улице. После пробежки обязательный душ, завтрак на двоих и уборка на кухне. Ужин всегда остается за Хедервари, так как он привык ложиться за полночь, а вот утренние дела лежат на Байльшмидте. В их общем домике все обязанности строго распределены пополам, дабы не было лишних ссор. Их и без того хватает, оба мужчины слишком упрямые, чтобы отступаться от своего мнения, а потому часто вступают в яростные дебаты друг с другом и зачастую заканчивают если не драками, то оплеухами.