— Проклятия? — я растерянно обернулась на Роберта, ища объяснения словам второго из королей.
— Магия — вещь интересная, но порой смертельно опасная, — начал было тот, но Заган громко фыркнул, снова болезненно поморщившись.
— До смерти интересная, ага, — пробурчал король, отворачиваясь к кому-то из Братства, взявшемуся помочь с лечением. С такого угла я не могла увидеть, что там произошло. — Спасибо хоть череп не раскроили. Интересно, конечно, каков я внутри, но не настолько, чтобы ради этого умирать.
Велиал осторожно похлопал брата по плечу. Ассасин, который на данный момент был представителем Братства, всё ещё отчитывался перед новым правителем Геенны. Его лица не было видно, и это напрягало. Теперь я понимала, почему Марбас был вынужден отказаться от инкогнито: тому, чьего лица не видно, тяжело доверять.
Короли остались нейтральны, их охрана без сопротивления пропустила в города и поселения Тени, чтобы те забрали всех, кто был приближен к Тёмному трону во времена правления Самаэля.
— Седит!!! — услышала я надрывный едва ли не вой Марбаса и вздрогнула. Не ожидала, что он может быть в таком состоянии, потеряв кого-то. Видимо, отсутствие страха перед смертью не распространялось на страх смерти лучших друзей.
Братство словно не замечало его метаний, зализывая свои раны и продолжая растаскивать пленных и раненых в разные стороны.
К горлу подступил ком. Я знала Седита слишком мало, чтобы убиваться так же, как это делает сейчас Марбас. Но осознание того, что кто-то, кого ты знал, пусть и не близко, но кто относился к тебе хоть сколько-то положительно, во всяком случае, не желал смерти… И почти сразу меня едва не пробрал нервный смешок: уже радуюсь, когда меня не хотят убить. Не хочет убить — значит, друг. Откуда такой бред в голове и почему кажется, что это нормально? Почему такое положение дел и критериев выбора друзей вообще вдруг стали нормой? И всё же подобная гибель бьёт по нервам. Падшие тоже смертны. И понимание этого приходит в такие минуты. Может быть, они превосходные маги, воины, и живут миллионы лет, но они смертны, как всякое живое существо. Люди скорбят, когда умирает кто-то, проживший какую-то сотню лет, а тут погиб некто, кто жил с момента зарождения мира, и в этом было что-то гораздо страшнее. Страшнее, потому что я понимала: это забвение.
Для них нет ни Рая, ни Ада. Какой Ад? Мы уже в Аду. Теперь Пандемониум хотя бы чуть-чуть походил на него: я стояла едва ли не по щиколотку в крови, среди гор пепла, который раньше был кем-то живым, среди руин и битого стекла.
Мне хотелось было идти к Марбасу, попробовать образумить его, утешить хоть как-то. Глупо. Как это глупо. Погиб не один Седит, погибла сотня ассасинов, погибла сотня гвардейцев. И аристократы, и слуги обратились в одинаковый пепел. Так и не скажешь, кто какой пост занимал при жизни: одинаково серый пепел и тлеющие угли — вот всё, что остаётся от могущественного существа, что одним лишь взмахом пальца может уничтожить человека. Пепел. И больше ничего.
Ни Ада, ни Рая. Забвение, и только.
— Что с ним делать? — Тень кивнул в сторону только-только пришедшего в себя Самаэля: оглушённый и с переломанными костями, он выглядел немощным. Ни намёка на то, что совсем недавно был грозным врагом. С трудом верилось, что все мы его боялись.
— Удержите где-то до вынесения приговора, — Велиал неожиданно закашлялся, едва не оседая на землю рядом со своим врагом. Мне почудилось, что мой желудок сжало в тиски. Кровь резко отхлынула от головы, отчего по спине пробежал неприятный холод. В отличие от падшего, я не стала церемониться и опустилась на то, что теперь с трудом можно было бы назвать травой. — Папаша… Что за дрянь у них заклятия?
— Найдите Гекату… — услышала я отдаляющийся голос Асмодея, хотя всё ещё находилась в сознании. Странное чувство, когда ты вроде бы всё слышишь чётко, но ничего не понимаешь и не можешь ответить, потому что боль затмевает всё. —…Уфира и остальных…
Меня подняли с земли, но я даже отреагировать на это не успела толком: одна из самых больших груд кирпича и стекла вдруг пришла в движение. Вначале настолько робко, что походило на обман зрения, но второй раз вышел разрушительным — камни полетели во все стороны, накрывая беспомощных раненых, которых всё ещё хватало вокруг, едва не угодив мне в голову. Сквозь шум камнепада послышалось сдавленное рычание. Я инстинктивно посмотрела на Самаэля, но тот всё ещё походил на умалишённого, растерянно оглядываясь по сторонам, значит, под завалом кто-то другой.
Поначалу была совершенно уверена, что это Седит, потому что Марбас в ту же секунду оказался рядом, но как только меня обдало ненормальным холодом, я поняла, что ошибалась. За всё время нашего знакомства из ассасинов такой техникой пользовался только глава Братства, а значит это…
Дракон буквально вырвался из каменного плена, извергая из пасти ледяное пламя и яростное рычание. Я до этого момента и не знала, что по земле может стелиться морозный узор, как на стёклах в Рождество. Глядя на это чудовище, я сразу признала в нём Аваддона: он походил на какую-то злую шутку некроманта, как раз под стать его прозвищу «Ангел бездны». Кости и лёд — первое, что приходит на ум, когда видишь его. Кости, лёд и подранная шкура. Несмотря на это, дракон распахнул дырявые перепончатые крылья и, каким-то невероятным способом взмахнув ими, создал воздушный поток такой силы, что меня едва не отшвырнуло назад.
Марбас, который оказался ближе всех к Аваддону, едва ли отреагировал на такую открытую угрозу, глядя даже не на него, а под лапы дракону. Ангел смерти зарычал и выпустил в сторону ассасина заклятие, но тот в очередной раз напомнил ему, кто такие Власти: кое-как отгородившись барьером, он оставался непростительно близко к врагу. Тот же понимал, что самое глупое сейчас — это проигнорировать такую опасность в лице наёмника и, развернувшись к нему спиной, попытаться сбежать. Видимо, в костяной голове дракона появилась какая-то другая идея.
— Его ищешь? — он поддел лапой один из булыжников, открывая нашему взгляду бесформенную кучу чёрных одеяний. Седит.
— Ты… Сука, — наёмник сделал было шаг в сторону дракона, но тот молниеносно накрыл помощника Марбаса когтистой лапой и угрожающе сжал её, показывая, что не будет медлить с расправой. На данный момент это единственное, что ещё хоть как-то помогает сохранить жизнь.
Тени сомкнулись полукругом вокруг Аваддона. У того есть только два выхода из сложившейся ситуации — сдаться или сдохнуть.
— Аваддон, ты реально кретин, раз думаешь, что я тебя отпущу, если ты прикрываешься моим напарником, — злобно зашипел Марбас. Со стороны он выглядел несколько комично из-за разницы в размерах. Даже если он примет облик льва, то его речь не будет выглядеть сколько-либо серьёзной в глазах дракона, голова которого была на уровне второго этажа. Второго, если учесть, что потолки во дворце высокие. Очень высокие.
— Да неужели? Меня разбудили как раз твои визги, падальщик, — ангел смерти, как мне показалось, усмехнулся и сжал Седита с такой силой, что я услышала в гробовой тишине треск костей. Лапа дракона оказалась окутана сгустками магии, и всякому, кто видел это, было понятно, что Седит на грани. Я снова почувствовала Бездну. Она была в том заклятии, смотрела на нас всех, словно через щель мироздания, и единственный, кто не давал ей потянуться к нам, был Аваддон. — А если так?
Марбас неожиданно закричал. Не от боли, от злости. Огромное облако мошкары в ту же секунду взвилось вверх, заглушая его крик. Гул, давящий на разум, инстинктивно заставляющий бежать без оглядки, вырисовывающий в голове мерзкие картины. Отвращение перед мухами является первобытным: если спросить человека, с чем он ассоциирует смерть, то поверьте, там наверняка промелькнёт упоминание насекомых. А сейчас, когда они буквально затмили собой солнечный свет, хаотично летая во все стороны, становилось, мягко говоря, жутко.
Аваддон попытался заморозить взбесившихся насекомых, но это оказалось практически нереально: заклятие не пробивалось дальше нескольких футов, отчего дракон оказался едва ли не в ледяной ловушке, которую сам же и сотворил.
Я уж было решила, что сейчас Тени атакуют его, Аваддон думал, видимо, так же, но тут в игру вступил Велиал: столб пламени взвился вверх, следом за насекомыми, поглощая их с жадностью, расступаясь во все стороны и при этом не теряя своей силы. На мгновение почудилось, что меня швырнули в самый центр извержения вулкана. Асмодей и Заган, отгородив меня барьером, так же вытянули свободные руки. Руны на руке библиотекаря превратили ткань рубахи в пепел. Тройное заклятие огня выжгло разом весь воздух, лёд мгновенно превратился в пар и исчез. Мухи, успевшие облепить Аваддона, полыхнули ярким заревом, после чего последовал чудовищной силы хлопок.
Дракон, дымящийся, покрытый копотью, выстоял, но, воспользовавшись секундной заминкой Теней: швырнул Седита прямо в Марбаса, сбив его и ещё несколько ассасинов с ног. После чего схватил кого-то среди камней и взмыл в небо, поднимая сажу и пыль, закрывая обзор.
— Схватите его! — хрипло закричал Марбас, и часть ассасинов, принимая туманные очертания, метнулась следом за ангелом смерти. — Не дайте ему уйти через Врата!
Последствия пожара заставляли меня кашлять. Дышать было трудно. Я бы с радостью сейчас оперлась на Роберта, но тот едва сам удерживался на ногах после рун. Самаэль теперь выглядел ещё более жалким и побитым, он всё ещё был без сознания: никто из Теней укрывать его от огня не стал, как можно было догадаться. Велиал, поморщившись, кивнул им, чтобы те тащили поверженного короля вглубь дворца, на случай, если его приспешники неожиданно снова появятся, откуда их не ждали.
Краем глаза я заметила, как Тени тут же окружили Марбаса и Седита: одеяния помощника были изодраны в клочья когтями и магией. Осторожно подхватив его, они скрылись в одном из полуразрушенных коридоров. Велиал тоже увидел это, поэтому тут же обратился к Тени, что оставался с нами в качестве замещающего уже знакомых нам ассасинов:
— Можете воспользоваться всем дворцом для размещения и лечения своих подчинённых, — услышав это, ассасин коротко кивнул. — Это будет самое малое, чем я смогу вам отплатить за вашу помощь.
— Премного благодарны, — отозвался на предложение Тень. На мгновение рядом с ним появился кто-то и тут же исчез. — Геката ждёт вас в тронном зале. Уфир пока не найден, скорее всего, отъехал по делам, но все его ученики, что сейчас находятся в Пандемониуме, высказали желание помочь раненым.
— В первую очередь помогите пострадавшим жителям городов и сёл, — пробормотал Велиал, между тем решительно двигаясь в сторону тронного зала. Я и Роберт шли за ним, процессию замыкали Заган и ещё один ассасин, который то и дело выравнивал второго из королей, когда того ощутимо вело в сторону.
Чем ближе мы были к тронам, тем плачевнее выглядел дворец: в некоторых комнатах полыхало пламя, прислуга, которую, видимо, отнесли к той, что можно доверять, изо всех сил пыталась привести всё в хоть какой-то приемлемый вид: разгребали завалы, звали помощь в лице наёмников, если находили кого-то раненым. Всего час на то, чтобы уничтожить дворец, простоявший тут наверняка до открытия Америки Колумбом. В центральном коридоре едва ли можно было найти живое место на стенах. Статуи, картины, зеркала, стёкла в окнах — всё было уничтожено. Чёрные пятна на мраморных полах, подранных шторах и коврах. Самая настоящая бойня. Хаос.
Дверей в тронный зал не было. Точнее они были, но теперь их можно было назвать так условно: обгоревшие и частично выломанные, они скорее походили на ширму, которой стыдливо прикрываются. Одна из колонн была полностью уничтожена, и теперь её осколки валялись по всему полу, но потолок, к счастью, выдержал. Мы вошли ровно в тот момент, когда ассасины срывали с потолка вензель Самаэля. Гобелен с глухим звуком рухнул на мрамор, поднимая пыль и мелкие осколки, отчего мне пришлось снова закрыть лицо, подтянув край платья. Сомнительно, что это поможет моим лёгким в итоге, но дышать так несколько легче.
Тени стаскивали в зал всех, кого нашли и кто обвинялся в измене короне. Герцог Рихел, герцог Куриэл и теперь уже бывшая королева Лилит были здесь — связанные по рукам и ногам, с заткнутыми ртами, видимо, потому что беспрерывно сыпали проклятиями в адрес Братства. Самаэля втащили следом за нами и, точно так же связав, небрежно бросили рядом с его женой. Та, стоило ей завидеть относительно целых нас и лежащего в беспамятстве мужа, начала извиваться не хуже змеи, пытаясь высвободиться, но пары грубых пинков одного из ассасинов хватило, чтобы утихомирить её.
— Геката! — Роберт выпустил мою руку и, забывшись, пересёк весь зал, заключая в объятиях женщину, одетую в то, что некогда было дорогими одеяниями. Взъерошенная, сутулая и болезненно бледная — она мало походила на статную падшую, ради которой стоило бы рисковать жизнью библиотекаря. Но судя по совершенно счастливому выражению лица последнего, он был не против. Где-то внутри меня зашевелилось странное чувство, похожее на ревность. Я никогда не видела, чтобы Роберт вот так бесцеремонно нарушал личное пространство, и уж тем более так тепло обнимал кого-либо.
— Тише, малыш, не увлекайся. Я только выползла на свет, а ты решил меня упокоить на радостях? — рассмеялась она сипло. Голос был таким, словно женщина не пила много дней.
Геката походила на индуску. У нее была смуглая кожа, характерные для этой нации черты лица и даже какие-то плавные движения, похожие на танец, которые, правда, изредка сменялись нервными и дёрганными. Женщина с усилием поклонилась королям, благодаря за всё.
— Рад тебя снова видеть, — улыбнулся Велиал, тоже приближаясь и обнимая женщину.
— Ах, оставьте, ваше величество. Я бы с радостью принимала ванну с тарелкой всяческой снеди и ящиком вина, вместо того, чтобы стоять посреди руин и смотреть на этот беспорядок, — грустно отозвалась она, хотя было видно, что это была шутка, такая, когда смешно и грустно одновременно. — Ваше величество Заган, позволите? — Геката жестом попросила брата Велиала присесть на ступени у тронов и, сев рядом, отняла его окровавленную ладонь от лица, склонившись, заботливо ощупывая рану, стараясь не причинить ещё больше боли. Заган послушно сидел, изредка морщась, но терпел. — Кто вас так?
— Самаэль, — Велиал бросил недобрый взгляд в сторону снова пришедшего в себя ангела смерти. На этот раз тот вёл себя куда более осмысленно, отчего складывалось впечатление, что это очередная попытка убить друг друга, на этот раз взглядом.
— Можно назвать удачей, что разум вашего брата не задет, — Геката приняла из рук одного из Теней ветошь и протёрла рану Загана, пытаясь смыть кровь, то и дело смачивая тряпку в блюде с водой. — Но у меня плохие новости…
— Что такое? — переполошился не на шутку Велиал, делая шаг к ним, отгораживая в то же время меня. — Да папашу же… Это можно вылечить?
— Я пока не знаю, что за заклятие угодило в вашего брата. Вначале думала, что это простенькое кровопускающее, но это не оно. Я ничего не могу вам гарантировать, но сделаю всё, что в моих силах, — Геката снова поднялась на ноги и жестом подозвала какого-то падшего, одетого в цветастый халат, похожий на турецкий. — Окажите его величеству первую помощь и остановите кровотечение. Остальное не трогайте.
Загана едва ли не под руку увели из зала куда-то, несмотря на все его протесты и заверения, что чувствует себя так, как должно чувствовать всякое существо, схлопотавшее по голове мечом. Геката наконец посмотрела на меня. И неожиданно на её лице проскользнула тень удивления, словно всё это время она меня не замечала, но в итоге она лишь приветственно кивнула. Было видно, что она не понимала, кто я и почему стою рядом с Велиалом и остальными падшими, но воспитание не позволяло ей лезть с расспросами к королю или советнику, во всяком случае, сейчас, после всего произошедшего.
— Ваше величество, — ассасин, что сопровождал нас, снова подал голос, переключая внимание на себя. — Мы нашли документы. Часть успели уничтожить, но кое-что интересное осталось, должно хватить для суда. За такое жители Геенны могут разорвать Самаэля на части, — он, издав смешок, протянул Велиалу какие-то бумаги. Я заинтересованно приподнялась на цыпочки, заглядывая через его плечо, но всё равно ничего не поняла, потому что листы были испещрены изящными чёрточками. Это был, разумеется, не английский, и я не могла даже визуально угадать, к какому типу этот язык можно отнести: ни иероглифы, не европейский. Что-то уникальное и самобытное, и в то же время словно не ушло далеко от примитивного языка древности. Казалось, что где-то уже встречался, но никак не получалось вспомнить, где именно. Рассмотреть документы я толком не успела.