К счастью, скоро Юаниэль объявила, что пора обедать. Теперь я разглядывала еду в своей тарелке, пытаясь угадать, чем бы это могло быть раньше.
— Попробуй, я думаю, тебе понравится, — шепнул мне Роберт. — Это её фирменное блюдо. Оно раньше не бегало и даже не мяукало, честно.
Юаниэль рассмеялась:
— Не пугай ребёнка, Зухар, у неё и так круглые испуганные глаза.
— Я просто видела ваших лошадей и… цветы, назовём этих чудищ так. Сказать, что я впечатлена, — это ничего не сказать, — я зачерпнула ложкой содержимое тарелки и осторожно принюхалась. Потом попробовала на язык. На вкус что-то, похожее на овощное рагу с фасолью, но при этом чувствовалась сливочная нота. Цвет при этом был бело-желтый с разноцветными вкраплениями, видимо, овощи и бобы, и это было что-то среднее между крем-супом и тушеными овощами.
— У Люцифера очень странное желание было — сделать как можно более отличный от Эдема мир. И у него, как видишь, получилось, — подхватил Витс, наливая себе и Загану вино. — Цветы и гхоры — это милые кутятки по сравнению с некоторыми тварями, что обитают в горах.
— Витс!
— Да молчу я, молчу. Нежные люди пошли, — покачал разочарованно головой Витс, понимая, что пошутить надо мной не дадут. Не смотря на всю его хмурость, я не чувствовала по отношению к себе какую-либо агрессию. Он выглядел и вёл себя как ворчун, который, в отличие от Загана, говорит обо всём открыто.
Я вздохнула, решительно отправила содержимое ложки в рот и настороженно начала жевать, прислушиваясь к вкусовым ощущениям.
— Похоже на курицу с овощами, — констатировала я наконец, глотая. — Это вообще что?
— Это полностью овощное блюдо, — подмигнула мне Ю, словно не замечала мою некоторую невоспитанность. — Что-то похожее растёт в Гайе, но мы едим всё то, что выращено на наших полях.
— Переводя на понятный человеку язык, тут дальний родственник фасоли, картофеля, гороха и пшена, — вклинился в разговор Асмодей, за что тут же схлопотал подзатыльник от Ю. Как она объяснила, за неуважение старших.
— Так, я поняла. Люцифер всё сделал в Геенне на свой лад: и животных, и растения. Мне-то этим питаться можно? Если нет, то курьеры доставляют сюда мюсли с Амазона?
Роберт улыбнулся и протянул мне кусок хлеба. Булке я обрадовалась, потому что она была внешне в точности такая же, как и на Земле. И пахла так же. И на вкус была почти такая же, только в разы вкуснее. Либо я просто была безумно голодной, поэтому через какое-то время с охотой уплетала обед за обе щеки, потеряв всякий страх перед его неизвестным составом. Если так подумать, то Роберт тоже пришлый, и ничего, выжил же как-то. Библиотекарь заботливо налил мне какой-то отвар, объяснив, что это местная вариация чая.
Заган продолжал что-то обсуждать с Витсом, который, как оказалось, был главой поселения. Разговоров о всяческих военных переворотах, как жаловалась мне Юаниэль, не было: беседа велась исключительно об ожидаемом урожае, о том, что что-то нужно обновить, и разного рода идеях, как улучшить жизнь местным фермерам. Роберт в разговоре не участвовал, рассказывая Ю о том, как он прожил пятьсот лет в Гайе, про разных людей, с которыми он встречался за века, про удивительные вещи, которые изобретают люди едва ли не каждый день. Но речь шла не только о хорошем. Роберт упомянул и войны, в которых погрязло человечество, о том, как его идеи изуродовали и превратили в оружие, и о том, как высшие падшие запретили ему продлевать жизнь людям и излечивать опасные заболевания.
— Это ужасно, — охнула Ю, когда Роберт назвал число погибших в Первую и Вторую мировые. — Не могу поверить, что Отцу совершенно плевать на людей.
— Если мы не затормозим Самаэля, то скоро списки погибших значительно пополнятся, — подал голос король. Тут я поняла, что они с Витсом давно молчат и слушают Роберта. Вид у обоих был более чем мрачный. Я не понимала подобной реакции с их стороны, ведь падшим на руку слабость людей. Грызня не даёт объединиться в полную силу, разбивая на множество самых разных групп: от этнических, до классовых.
— Определённо… Причём выбьют не только Геенну, — согласился с ним Витс.
— Все настолько сильно не любят Самаэля? — прошептала я Роберту в надежде, что он объяснит причину такой ненависти к нынешнему верховному правителю, но Витс его опередил.
— Самаэль ужасные вещи творит, девочка. Возможно, на первый взгляд кажется, что даже в этой деревне всё прекрасно, но как видишь, энергии у нас впритык, — он похлопал себя по больной ноге. — Вместо того, чтобы выделять ресурсы на обычных работяг, вроде фермеров и ремесленников, Самаэль пустил всё на армию. Понятия не имею, что этот плут задумал, но явно, что ничего хорошего. Геенна всегда жила обособленно от Эдема. У нас есть достаточно сил, чтобы пресечь всякое вторжение на нашу территорию, а он, такое чувство, готовится захватить Гайю, если не больше, — буркнул Витс, потягивая между тем вино. — У Велиала во все века был интерес к размеренной жизни, он знал, что если начнётся война, то Геенна сильно пострадает. Некоторые считают его мягкотелым, потому что он даже за сильные проступки не казнил обычно, а швырял в темницу или придумывал какое-никакое наказание, после которого виновный выживал и даже умудрялся возвратиться к нормальной жизни. Но, как по мне, лучше у нас будет юрист, чем полководец.
К моему удивлению Заган никак столь открытое мнение о своём брате не прокомментировал и даже не нахмурился, словно был согласен с каждым сказанным главой поселения словом.
— Нас не трогают особо, потому что его величество Заган не позволяет. У него с Самаэлем отдельные счёты… — тихо сказала Ю, глядя на короля.
Заган вздохнул и потёр переносицу:
— Громко сказано, Юаниэль, хотя мне дорого стоило не дать уничтожить свои владения. Единственная причина, по которой моя голова ещё на плечах, — это ваша поддержка. Ваша и многих других падших по всему кругу.
— Самаэль порой ведёт себя, как кретин, но, в твоём случае, он хотя бы понимает, что начнётся, если он решит тебя убрать, Заган, — Витс поднялся с места, взял костыль и захромал к выходу. — Что ж, спасибо за обед, Ю, я пойду поговорю с нашими, за одно проверю, как идут дела с виноградниками. Война войной, а вино на королевский стол по расписанию.
Брат Велиала ушёл с ним, тоже поблагодарив Ю и попросив Асмодея не спускать с меня глаз. Я набилась помочь женщине с уборкой и мытьём посуды, чтобы хоть как-то скоротать время до ночи. Хотя мне очень хотелось пройтись по округе и посмотреть на дома и быт падших, но понимала, что лучше с этим подождать. Роберт пока же чистил какие-то овощи к ужину, чтобы Юаниэль к вечеру было меньше работы.
— А почему они называют тебя Зухаром? — поинтересовалась я у Роберта, когда проносила мимо чистые и вытертые насухо глиняные тарелки. Перед тем, как поставить каждую на полку в шкаф, я разглядывала сине-зелёную эмаль с узорами, напоминающими птиц и растения. Выглядел рисунок примитивно, но в этом был какой-то свой шарм.
— Это моё имя, — отозвался библиотекарь, отрываясь от чистки чего-то похожего на картофель.
— Сколько же у тебя имён, Хоул? — улыбнулась я, решив, что он пошутил.
Роберт сразу вспомнил, откуда фраза, и усмехнулся в ответ:
— Достаточно, чтобы жить свободно.
— А если серьёзно?
— Это моё имя, — повторил он, глядя на меня. — Меня так звали много веков назад. Его мне дали при рождении, и я так звался ещё шестнадцать последующих лет.
— Поменял его, когда получал паспорт? — улыбнулась я, не подумав.
Роберт нахмурился.
— Велиал меня забрал из Гайи перед самым Потопом, и Асмодеем меня назвал Люцифер. Вероятно, в качестве издевательства, остальные бездумно подхватили. Первое время я, конечно, злился, но потом привык и уже никак не реагировал. Кличка превратилась просто в сотрясение воздуха, перестав тревожить старые раны. Видимо, я стал старым и чёрствым, — вздохнул он. — А Зухаром меня называют до сих пор только Ю и Витс, они считают, что я зря бегу от прошлого.
— Прости… Я не подумала, — смутилась я. — Глупый юмор у Люцифера, если честно.
— Люцифер по-детски жесток, но в этом его прелесть. Он осыпал меня таким количеством насмешек, что однажды я не выдержал и высказал ему в лицо всё, что думаю о нём. Удивительно, но он меня не убил, хотя мог. Мог и должен был. Это оскорбление. Не рядового ангела, а одного из верховных правителей. И дело даже не в том, что он не убил меня из-за того, на моей стороне всегда был Велиал, а он именно этого и добивался. Он истязал меня, ожидая, что я или сломаюсь окончательно, или дам отпор самому страшному существу из всех, что обитает в Геенне, хоть заведомо я и понимал, что это окончится плачевно.
Я смотрела на то, как в очаге снова горел огонь, спасая дом от весенней сырости. Та информация о Люцифере, которая была мне известна, не позволяла охарактеризовать его добрым и милым существом. Если честно, было заметно, что его побаиваются все: стоит кому-то упомянуть имя второго верховного правителя Геенны в беседе, и окружающие заметно напрягаются.
— Он странный, — открыто призналась я, не пытаясь подобрать выражения и не думая о возможных последствиях сказанного. Люцифер не бог, и вряд ли меня за подобную вольность в разговоре о его персоне в ту же секунду поразит молния. Над Богом столько смеются и богохульничают, а складывается впечатление, что злился он только во времена, которые охвачены в Писаниях. — Это у него способ развлечения такой?
— Не без этого, — улыбнулся мне Роберт, возвращаясь к чистке овощей. — Только не пытайся его воспитывать. За его милой детской непосредственностью таится то ещё чудовище из Бездны.
— В мыслях не было. Ты какого-то не очень хорошего мнения о моих умственных способностях.
Роберт рассмеялся, за что получил от меня тряпкой, которую мне выделила Ю для посуды. Библиотекарь пропустил первый удар, но на второй отреагировал в разы быстрее: схватил и дёрнул ветошь на себя. Я понимала, что если выпущу её, то впоследствии схлопочу ею же по мягкому месту, поэтому вцепилась в тряпку обоими руками. Роберт дёрнул ещё раз, и я упала на него, параллельно зацепив ногой мешок с местным картофелем, ведро с очистками и тарелку с уже чистыми плодами. Большой вопрос, как я не напоролась на нож, который был в руках нефилима. Я попробовала высвободиться, но Асмодей потерял равновесие и мы с грохотом рухнули на пол, прямо на разбросанную картошку.
Юаниэль, прибежавшая на грохот, открыла было рот, чтобы высказать всё, что она о нас думает, но потом захихикала.
— Что вы тут творите? — она с трудом пыталась сдержать смех, глядя на моё недовольство и улыбающегося Асмодея.
— Меня пытались отшлёпать, — отозвался советник короля, за что получил от меня тычок под рёбра. — Ай! Это не честно! Лежачих нельзя бить, это противоречит кодексу чести. Леди, я уже повержен, сжальтесь!
— Да, сейчас, как же, — фыркнула я и ткнула его ещё раз, для пущей убедительности. — Если ещё раз что-то подобное ляпнешь, получишь вот этим, — я пригрозила демону картофелиной внушительного размера.
— О, грозное оружие, согласен… — Асмодей попробовал сделать серьёзное лицо, но по глазам было видно, что ему весело.
— По голове, — предупредила его я.
— Спасибо, что по голове, — выдохнул он, изображая облегчение.
— Ты невыносим! — я уселась на пол и кинула в него картофелиной.
Асмодей уворачиваться не стал. Охнул и изобразил что-то вроде смертельной травмы. Упал на спину и сложил руки на груди, изображая то ли смирение, то ли то, что он пал в неравной битве со мной и моим грозным орудием убийства.
— Есть такое, — ответила за него Ю, подходя к нам. — Если хотите играть, то можете выйти на улицу и там куролесить. Но думаю, что вам будет лучше пока не показываться на улице. А в хлеве тоже хорошо. Тем более, там сейчас одна Кʼхари. Только не пугайте её своими криками. Она у нас пожилая мадам, и ей нужен покой.
Падшая жестом попросила нас подняться с пола и принялась убирать учинённый нами же беспорядок.
— Кʼхари ещё жива? — удивлённо спросил Роберт. Мимо него по воздуху проплыли ошмётки шкурки прямо в очаг.
— Да, но сам понимаешь, она уже старая. Надеюсь, она тебя узнает, хотя я пока не замечала у неё провалов в памяти, — когда Ю окончательно увлеклась работой по дому, Роберт заговорщически посмотрел на меня, взял за руку и потянул куда-то. — Но всё равно осторожнее, — крикнула падшая нам вслед.
Мы выскользнули через заднюю дверь в то, что Юаниэль, видимо, называла хлевом: на деле же это была довольно большая деревянная пристройка, едва ли не полностью забитая соломой. В углу, у двери в дом, были аккуратно уложены деревянные дрова для очага. Сквозь рейки и крышу местами пробивался солнечный свет, отчего было видно, как в воздухе медленно кружились блестящие частички, словно волшебная пыльца. Где-то в углу раздавался осиный гул. Ни навозом, ни животными не пахло. Если не считать пыли и некоторого количества паутины, свисавшей то тут, то здесь, в хлеву было даже как-то слишком чисто для места, где положено содержать животных.
Мы шли в полной тишине. Роберт продолжал держать меня за руку. От каждого шага с пола взлетало облачко пыли, и я невольно чихнула. Стог сена перед нами пришёл в движение. Послышалось низкое рычание, больше похожее на хрип. На меня уставилась пара жёлто-зелёных глаз.
— Кʼхари! — радостно воскликнул Роберт, делая шаг в сторону существа, которое едва ли хотело подниматься со своего места. Это был дымчатая гхора, только судя по частично облезшей и тусклой шерсти, больная или старая. Животное перевело взгляд с меня на Асмодея, и за её спиной сено зашуршало. Показавшийся хвост предупреждающе продемонстрировал шип, но мгновение спустя осторожно коснулся руки библиотекаря. — Нозоми, она меня помнит, — мне показалось, что у него на глазах выступили слёзы. Мужчина подошёл к гхоре и присел рядом, осторожно гладя её по вытянутой морде. Животное закрыло глаза и изобразило какое-то подобие урчания, свойственное котам. — Кʼхари, познакомься, это Нозоми. Она наша гостья, будь с ней дружелюбна, хорошо?
Животное достаточно разумно уставилось на меня и, как мне показалось, кивнуло.
— Нозоми, подойди, не бойся. Она не кусается.
Я осторожно присела рядом. Кʼхари шумно обнюхала сначала мои руки, ткнулась носом в живот, потом мазнула по лицу, и через мгновение меня лизнули. Язык у нее оказался длинный, как у ящериц, хоть и не раздвоенный, гибкий и при этом по-кошачьему шершавый.
— Она тебя приняла, — рассмеялся Роберт, доставая из кармана платок и протягивая мне, чтобы я вытерлась после такого влажного приветствия. — Можешь теперь её погладить.
Хоть до этого я уже дважды сталкивалась с этими животными достаточно тесно, сейчас мне казалось, что я вижу их в первый раз, видимо, сказывалось то, что Роберт как бы познакомил нас. И всё равно я бы так и не решилась дотронуться, если бы Асмодей не взял меня за руку и не положил насильно ладонь на голову Кʼхари.
— Вот так, не бойся. Главное без резких движений. Она пока к тебе не привыкла и может испугаться, — объяснял он мне, словно маленькому ребёнку.
— Да мне, вообще-то, тоже страшно, — тихонько выдохнула я, проводя пальцами от меха к чешуе. До этого я не обратила внимания, но гхора была тёплой. — Они выглядят… немного непривычно, — я ещё помнила предупреждение Асмодея о том, что они вполне себе понимают речь и настроение и умеют оскорбляться.
— Кʼхари у нас красотка, правда, старушка? — рассмеялся библиотекарь, аккуратно трепля животное за загривок. Та согласно что-то рыкнула и опустила голову на переднюю пару лап. — Я её нашёл в соседнем поле, побитую демонами, и принёс сюда, когда последний раз проведывал Ю и Витса. Чудом выжила. Почти семьсот лет прошло. Кʼхари, да ты рекорды долголетия побила!
Он плюхнулся на солому, откидываясь на горячий бок гхоры, расслабленно закрывая глаза и подставляя лицо пробившимся сквозь доски лучам солнца. Животное не возражало на такую вольность и даже положило хвост ему на колени. Я присела было рядом, но Роберт притянул меня и заставил так же откинуться на Кʼхари, как на подушки. Вначале я сопротивлялась и пару раз попыталась поменять позу, но через минуту сдалась.