— Что, мой хороший? Ты хочешь к папе? — ласково спросила девушка, привлекая внимание малыша, который очаровательно улыбнулся ей. Карлайл улыбнулся любяще жене и пощекотал бока сына, который тут же засмеялся сквозь визг счастья и спрятался в волосах Эсми, отчего уже оба захихикали, наблюдая за попытками Каррола подглядеть за ними.
Малыш в следующее же мгновение потянулся к отцу, и Карлайл взял его на руки, забавляясь эмоциями сына, полными радости, попутно поправляя сместившуюся ткань его ползунков. Каррол, не упуская момента, ухватил его за руку, рассматривая в первые мгновения, и в конце концов спешно положил пальцы в рот, чтобы никто не успел остановить его.
— По-моему, он проголодался, — Эсми рассмеялась, отрываясь от слегка потерянного лица мужа, дабы найти смесь для питания.
— Она на столе, милая, — сказал Карлайл, чуть потряся малыша, когда он начал хныкать.
— Вижу, — произнесла Эсми, кивнув, как только заметила бутылочку с теплой смесью на столе. Она отдала ее мужу, с упоением наблюдая, как он кормит их сына…
Время медленно близилось к пяти часам, когда на улице начало темнеть, и дом возобновил медленное погружение в тень. Из гостиной лился тусклый теплый свет от небольшой лампы, а на кухне было темно. Каллены стояли прямо там, согревая друг друга в объятиях. Глаза были закрыты, и они дышали ровно, успокоенные шумом ветра за окнами и аурой друг друга. Между ними, на руках Карлайла, мирно посапывал их сын, кулачки которого некрепко сжимали кофту отца и палец матери. Неизвестно, сколько бы могло продлиться их единение от всего мира, но как-то одновременно они вынырнули из своих дум и взглянули, друг на друга, соприкасаясь лбами. Слова были не нужны, чтобы они ощутили все чувства друг друга, просто заглядывая в душу близкого. Малыш чуть вздрогнул во сне, но не проснулся, успокоенный ласковым шептанием родных людей.
— Нам лучше перебраться в гостиную? — полувопросительно произнесла Эсми, невесомо касаясь губ блондина с поцелуем.
— Да. Если хочешь, — Карлайл кивнул и вернул ласку, заложив прядь ее волос за ушко.
В тишине, чтобы не разбудить сына, они переместились в мягкую зону, устраиваясь в объятиях друг друга на плюшевом диване неподалеку от камина, из которого доносился убаюкивающий треск поленьев. Каррола заботливо уложили совсем рядышком, укрыв теплым одеялом.
Эсми тихо вздохнула, опустив голову на грудь мужчины и обвив его талию рукой.
— Я люблю этот момент. Вот так вот просто, с тобой и нашим сыном. Я так счастлива сейчас, — прошептала она, подоткнув одеяло, покрывающее сопящего малыша.
— Я понимаю тебя. Прекрасно понимаю, — Карлайл взял ее за руку, успокаивающе потирая ее ладонь.
Следующие полчаса их спокойного вечера были замечательными. И Каллены очень надеялись, что не существует такой вещи, которая действительно могла помешать им и их идиллии. Но дверь уютного дома распахнулась, впуская внутрь неведомый доселе холод…
— Я не знаю, как им сказать; я просто не знаю! — говорила парой минут ранее Элис, когда все младшие Каллены, конечно, за исключением Каррола, собрались у гаража. Бессмертные смотрели то друг на друга, то взгляды их сливались на помрачневшей сестре. Они были всерьез озадачены происходящим. — Они не ожидают таких новостей, они счастливы, я не хочу… Почему мне всегда приходится сообщать об ужасном?!
Карлайл и Эсми взглянули сначала на Элис, а потом и на пришедших за ней остальных. Они искренне не вняли такой тоске детей. И сознание даже не думало рассматривать какие-то варианты, чтобы быть готовым. Без слов приветствия и банальных «Что случилось? — Все нормально, но…» они принялись слушать, а Элис — рассказывать, когда Каллены-младшие сели на диван напротив.
— Мне очень не хотелось говорить вам это, — подавленно пробормотала Элис, не рискуя поднять глаза на родителей и увидеть там совсем скорое разочарование, даже больше. — Но вы должны знать, потому что это то, что ожидает всю нашу семью. Мои видения вернулись ко мне, и первое, что я увидела, это Вольтури, которые надвигаются на нас, чтобы пообщаться на свой лад.
Карлайл и Эсми замерли, уставившись взглядами на девушку. Они просто не могли и не хотели верить, что все это не плод воображения. Остальные Каллены почти все смотрели в пол или на Каррола, которого, казалось, вообще не волновало происходящее вокруг.
Эсми уже сотрясалась в мелкой дрожи, и успокаивали только лишь объятия мужа. Она понимала, что это должно было случиться, но не так скоро. Не когда ее ребенку только четыре месяца. И что же, зря Карлайл успокаивал ее целый день? Неужели все ее предположения и опасения верны?
========== Глава 4.2. Карлайл. Будь сильным ==========
***
С последними новостями мороз проник в крепкий, казалось бы, дом, заставляя душу сжиматься в комочек и мешая сознанию отмахиваться от мыслей о плачевном. Карлайл, скрестив на груди руки, хмурым взглядом смотрел на свою жену. Во мраке их спальни он предпочел оставаться незамеченным; окутанный в паутину собственных мыслей, он сидел в кресле около большого, почерневшего к ночи окна. Внутри словно боролись титаны, сокрушительно раня острыми камнями ранимую душу. Минутами Карлайлу было сложно сдержать этот натиск, и чувства просто выступали наружу из него. Отяжелевшая голова опускалась на руки, и он сжимал в пальцах волосы, чтобы унять нервы, чтобы попытаться снова взять себя в руки.
Но как только он приобретал более-менее адекватное состояние, оно рушилось, когда он смотрел на Эсми, потому что ее душевная боль была его болью. И снова он не смог сдержать своего слова. Он всегда говорил ей, что все будет хорошо. Однако, наступили те ужасные времена, которые вполне могли обещать никогда не кончаться. Мужчина рвано выдохнул, отведя взгляд в пространство комнаты. Но смысла не было: ее образ все равно был перед глазами. Эсми свернулась клубочком в полулежащем положении у изголовья их постели, и глаза ее были закрыты, словно она спала. Она делала это так правдоподобно, что казалось, будто она смогла обмануть саму себя. Но под трепет ресниц глаза открывались, когда в редкие моменты малыш в ее объятиях был готов проснуться, издавая неспокойное хныканье. Она так нежно укачивала его, забывая обо всех своих проблемах. Ничто в мире не влияло на ее отношение к нему — она по-прежнему была ласкова, а нашептывающий голос был таким же успокаивающим. Девушка прижимала сына к груди так крепко, что Карлайлу казалось, будто ею движет желание уберечь его и скрыть от всего мира, только бы сохранить его маленькую, ценную жизнь. Его жизнь была самой дорогой ее душе вещью; Эсми старалась больше никогда не думать, как было без нее…
— Карлайл? — тихий-тихий шепот слетел с ее губ, и мужчина тут же обратился к ней взглядом. Его любимая смотрела на него… без ожидаемого осуждения, без негодования или недоверия. В ее взгляде была любовь и понимание, там, на глубине, было сочувствие и нежность, то, что так нужно было ему сейчас.
Карлайл нераздумывая оказался рядом и присел на край постели, облокотившись на мягкое изголовье. Порядком измученный взгляд устремился на нее, и Эсми выдохнула, осторожно придвинувшись к нему. Ее рука любяще ласкала кожу на его щеке, вызывая что-то поистине теплое внутри, что так старательно отогревает заледеневшие кусочки души. Он так хотел, чтобы и в его глазах она увидела все его чувства, но он потупил взгляд, и ему казалось, что сил поднять глаза вовсе не осталось.
— Эй… Родной, — Эсми подарила ему маленькую улыбку, но все же грустную. Увы, на другую она не была способна сейчас. Светловолосый нахмурился, но посмотрел на нее, когда подушечками пальцев она обвела контур его подбородка, посылая по коже нервные импульсы. — Мы здесь, мы с тобой сейчас, милый. В конце концов мы вместе. Не пропадай в своих мыслях, прошу…
— Прости меня. Я всегда с вами, — Карлайл поцеловал ее раскрытую ладонь, прижавшись к ней губами. — Ты можешь злиться на меня. Я так сильно подвел тебя и всех нас… Видимо, как только возникают серьезные трудности, у меня не получается быть ответственным за всю семью. Эсми, кажется, я не могу быть главой семьи…
— Дорогой, — девушка выдохнула, покачав головой, — ты не должен разочаровываться и терять веру в себя. Тем более, сейчас. Ты нам нужен. Ты нужен нашему сыну сильным, чтобы защитить его. Мы никогда не сомневались в тебе, мы всегда рядом, слышишь? А злиться на тебя я простого не умею. К тому же, за что?
— Я не смог предугадать элементарный расклад событий. Я поверил этому письму, я так надеялся, что все ограничится обычной встречей и не в ближайшие годы… Но сначала Элис узнает, что это случится скоро, а потом, что они поменяли решение и теперь настроены на наш конец. В итоге, мы не готовы, и в этом моя вина. Я должен был предположить хотя бы… Нет, я предполагал, все мы боялись, но не придали этому должного значения. И теперь мы даже не знаем, сколько времени есть у нас.
— Элис, кажется, говорила, что это несколько дней, — с маленькой надеждой произнесла Эсми, чуть укачивая сына на руках.
— Ничтожно мало. Что мы можем сделать? Каким должен быть наш поступок? Я и не знаю… И это угнетает меня очень сильно. Каждая минута на счету. Эсми, они ведь… все, что угодно, могут сделать с Карролом. Все, кроме хорошего. Они не посмотрят на то, что ему всего четыре месяца, — разбито проговорил Карлайл, скользнув взглядом по мирно спящему ребенку.
— Зачем ты говоришь мне это? Я знаю… знаю все, — прошептала девушка, поджав губы. Она не умела плакать, хоть и порыв был силен. Однако, в такие минуты, пожалуй, она была благодарна своему неживому началу. Кому нужны эти ее слезы?
Мужчина притянул ее ближе, и Эсми утонула в его руках, опустив голову на его плечо. Он прижался губами к ее виску, оставляя любящий и виноватый поцелуй. Как никогда Карлайл понимал, что должен быть сильным ради нее и всей семьи. Но, оказалось, это было задачей не из легких, особенно, если учесть ту огромную ответственность, что водрузилась на его плечи с появлением маленькой жизни. Конечно, это не вызывало какого-либо сожаления: Каррол оставался таким же желанным и долгожданным, самым любимым и дорогим. Но Карлайл так боялся оступиться, следующим своим поступком не помочь, а, напротив, навредить своему сыну. Именно поэтому бессмертный до сих пор сомневался, думал и пытался найти более правильное решение. И как назло, один вариант казался аморальнее другого.
А Эсми оставалась его поддержкой, источником его силы, и без нее, как он считал, он просто бы опустил руки и не смог бы выдержать всех внешних сил, которые вот-вот готовы были обрушиться на их счастье. Она была рядом, она действительно права. И иногда казалось, словно она умеет читать его мысли. А нужно ли?.. Когда его душа уже давно стала ее?
— Карлайл. Мы должны решить, — бешеный поток мыслей прервала Эсми, с грустью в глазах вглядываясь в него. — Извини меня. Я так много скинула на тебя, это так важно… — отчаянный шепот слетел с ее губ, заставляя все внутри мужчины сжаться. — Во мне слишком сильны чувства матери, и я не могу принимать решений. Все они кажутся мне… неправильными. Кроме тебя, некому решить окончательно.
— Твоей вины здесь нет. Не нужно, милая, — он нежно поцеловал ее в губы, потеревшись носом о щеку. — Ты делаешь так много для всех нас. Ты не должна извиняться. И ты действительно не глава семьи, чтобы брать такую ношу.
— По-моему, дело не в этом. Мы его родители. Мы, вдвоем, — девушка мягко откинула прядь волос и ласково взглянула на сопящего малыша. — Посмотри на него. Разве он достоин такой жизни?..
— Мы пытались. Но нет. Он не должен испытать тиранию Вольтури. И его это никогда не коснется, Эсми. Я никогда не позволю, — Карлайл обернул вокруг ее узких плеч руку и погладил по головке сына, который беззаботно улыбался во сне. — Дай мне еще немного времени, и я решу. Но тебе не понравится мое решение, каким бы оно ни было.
— Я знаю. Думай столько, сколько понадобится. Мы пойдем на все, лишь бы сохранить жизнь нашей малютке, — ровно произнесла рыжеволосая, глядя в пустоту. Как наивно было полагать, что времена крайних мер никогда не настанут.
***
— Карлайл, не нужно сходить с ума, — Розали нахмурила брови, но в голосе было море сопереживания. Она встала со своего места и присела рядом с мужчиной, коснувшись его плеча рукой. — Есть другой выход. Это ведь не твое окончательное слово…
Каллены, все, кроме Эсми и Каррола, собрались в гостиной несколькими часами позже. Вид вампиров был столь угнетенным и горестным, что казалось, будто темнота и безвыходность прольются темным светом в пространство и затопят его полностью. Душа была тяжелым камнем на шее, раскаленные чувства обжигали ее стенки. Но слова, недавно сказанные их отцом, только лишь усугубили положение.
— Я ничего не вижу. Либо это слишком много для меня, либо… ничего в будущем не существует для нас. И я не могу согласиться, — сказала Элис, заерзав на диване от столь безнадежного и отчаянного взгляда, который Карлайл бросил на нее.
— Нет, нет, нет! Мы так не можем, мы не можем просто отдать его! Так неправильно! Каррол наша семья! — негодующе возмутился Эмметт, кажется, задетый до глубины души.
— Отец, серьезно, нужно искать другой выход. Так нельзя, он еще малыш! — воскликнула Розали, одарив Карлайл непонимающим взглядом, когда увидела лишь твердость намерения в его глазах.
— Эй, эй, ну все, перестаньте, — оборвал всех Эдвард, сев по другую сторону от Карлайла. Шатен тряхнул головой в попытке хоть на минуту избавиться от тяжелых мыслей отца. Но он защищал именно их. — Думаете ему легко? Ничего подобного. Вы так ведете себя и говорите так, словно убеждены именно в этом.
— О каком другом выходе вы все говорите? — надломным голосом спросил Карлайл, когда они наконец притихли. — Я перебрал все, все до единого, которые возникли в моей голове. Может быть, вы предложите что-нибудь более приемлемое?
— Сейчас — нет, но, если мы подумаем… — начала было Розали, но стушевалась под полным боли взглядом вампира.
— У нас нет времени, чтобы думать. Я знаю, в этом моя вина, но, так или иначе, уже ничего не исправить, время ушло, — Каллен развел руками, подняв глаза в потолок, чтобы избавиться от взглядов остальных. — И, боюсь, если мы не начнем действовать до утра, то будет слишком поздно.
— Прости, я просто… не могу так легко смириться и сказать «да», — тихо сказал Эмметт и поднял глаза, полные вины, на него. Розали сию же секунду оказалась рядом с любимым и обняла, укрывшись в его крепких объятиях.
— Я не обижаюсь ни на одного из вас. И это действительно кажется таким неправильным. Но на самом деле, это самая правильная вещь, которую мы можем сделать.
— Доверить Каррола Денали, — скорее как факт проговорил Джаспер, вздохнув более, чем разочарованно. Но это было лишь разочарованием в этой реальности.
— Ты уверен, что они справятся? — спросил Эмметт, глядя на Карлайла. — Нет, я уважаю их, но, когда дело доходит до человека…
— Я верю им. Они не причинят ему зла и бросят все силы, чтобы спасти, — произнесла Розали.
— Да, я согласна. Даже если вдруг один выйдет из себя, то остальные удержат его природу. Но этого не случится. Карлайл, ты ведь знаешь?.. — напряженный взгляд Элис коснулся Карлайла. Он кивнул, проведя рукой по волосам.
— Он верит им, — твердо проговорил Эдвард, разобравшись-таки с его мыслями.
— Тогда и я верю, — Розали взглянула на Эмметта, который выглядел достаточно решительным и сосредоточенным, и хмыкнула. Почему он не сказал это сразу после нее? Однако, девушка не огласила своих глупых недовольств, ведь понимала всю серьезность ситуации.
— Джаспер? — тихо спросил Карлайл, вызволив бессмертного из мыслей. Блондин стоял, облокотившись на камин, со скрещенными руками, и искал в чертогах разума какой-то более выгодный и безопасный путь. Но тщетно.
— Я знаю их давно, как и вы. Они дружат с умом. Им можно доверить… доверить нашего Каррола. Это правильно, отец. Ты прав. И как бы тяжело не было, мы просто вынуждены пойти на это, — Джаспер смотрел прямо в глаза мужчине, среди мучительных чувств которых он отыскал случайно признательность. Признательность ему. Но он всего лишь поддержал… Но как раз это и было важнейшим аспектом.