Профессор вернулся обратно к первокурсникам. Гарри последовал за ним, но встал немного в стороне от толпы детей.
— Добро пожаловать в Хогвартс, — начал профессор. — Я профессор Оксифелл, преподаватель Астрономии. О своём предмете и требованиях я расскажу вам подробнее на первом уроке, сейчас же общие сведения о школе. Как вы уже наслышаны, я полагаю, в Хогвартсе четыре факультета: Хаффлпафф, Слизерин, Равенкло и Гриффиндор. Я не знаю, на какой факультет вы попадёте, но это решится в ближайшее время. Прошу не беспокоиться: вы обязательно подойдёте какому-либо факультету.
Гарри улыбнулся, видя, как некоторые облёгчённо выдохнули, и вспомнил, как сам боялся, что его отправят обратно к Дурслям.
— За ваши успехи в учёбе и личные заслуги вашему факультету будут присуждаться баллы, — продолжил Оксифелл. — За шалости и нарушение правил баллы будут сниматься. В конце года будут подведены итоги. Факультет, набравший наибольшее количество баллов, выигрывает Кубок Школы, и в Большом зале вывешиваются его знамёна. Это большая честь для факультета, — профессор задумался. — В общем-то, это всё. Подробнее о том, что вы хотите узнать, вам расскажут старосты вашего факультета. А теперь пройдёмте.
Профессор развернулся и направился в Большой зал. Тихо шушукающиеся первокурсники неровной колонной последовали за ним. Гарри немного подождал и присоединился к самому хвосту этой колонны.
И вот, наконец, он был в Большом зале. Всё те же четыре длинных факультетских стола и один — учительский, стоявший на небольшом возвышении. Только вот учителя не те. На месте директора — на месте, которое в его время является местом Дамблдора, — сидел низкорослый мужчина с изрядно поредевшими чёрными волосами и с такой знакомой гримасой презрения на лице. Гарри это даже умилило. Волшебные портреты действительно передают некоторую часть сущности человека. Отдельных аплодисментов заслуживал художник, нарисовавший Финеаса Найджелуса Блэка. Профессор Линг сидела по правую руку от Блэка, место же правее её самой пустовало: скорее всего, оно принадлежало профессору Оксифеллу.
Проведя студентов в центр зала, Оксифелл повернулся к ним лицом. Он молча ждал. Гарри тоже ждал. Все ждали. Ждали песню Шляпы. И она запела. Гарри насчитал куплетов двадцать: о школе, о друзьях-основателях, о факультетах, об уходе Слизерина и о собственных создании и нелёгкой участи. В общем, всё как всегда, только другими словами. Песня закончилась, ученики и учителя вежливо похлопали, профессор Оксифелл обратился к первокурсникам:
— Я называю ваше имя, вы выходите, садитесь на табурет и надеваете Распределяющую Шляпу. Она определяет вас на какой-либо факультет, и вы проходите к своему столу. Итак, начнём распределение.
Профессор достал из кармана мантии свиток пергамента и, развернув его, объявил:
— Аллен, Роуз.
Веснушчатая девочка вприпрыжку подбежала к табурету и, сев на него, водрузила на голову Шляпу, которая скрыла её лицо почти наполовину.
— Гриффиндор! — выкрикнула через минуту Шляпа.
Девочка, расплывшись в улыбке до ушей, всё так же вприпрыжку побежала к столу Гриффиндора. Её встретили бурными приветствиями.
— Акселл, Робин!
Высокий русоволосый мальчик был спокойнее Роуз и отправился в Равенкло.
Дети следовали один за другим, согласно списку в руках профессора Оксифелла. Над некоторыми из них Шляпа думала долго, как в случае с Гарри, когда он проходил своё собственное распределение; над другими, как над Малфоем тогда, на первом курсе Гарри, — пару секунд. Так, постепенно все первокурсники были распределены. Настала очередь Гарри.
— Эванс, Гарри, — позвал профессор Оксифелл. — Седьмой курс.
Студенты уже устали и проголодались и, если и были удивлены новому семикурснику, сил как-то высказать своё удивление у них просто не было.
Гарри, глубоко вдохнув и выдохнув, подошёл к табурету. Взяв в правую руку Шляпу, он водрузил её на голову и сел. Распределяющая Шляпа всё ещё была ему чудовищно велика, и он подумал: может, Годрик Гриффиндор был полувеликаном, как Хагрид? Ну не может у человека быть такая большая голова.
— Ай-яй-яй, мистер Поттер, — раздался хриплый голос Шляпы. — Нельзя так думать об основателе собственного факультета!
Гарри даже рот раскрыл от удивления. Конечно, Шляпа могла узнать, что он — Поттер, но что там насчёт факультета?..
— Да, — отозвалась она. — Я и сама не знала до этого момента, что существую вне пространства и времени. Интересно, однако…
Она, по-видимому, задумалась. Гарри тоже. Но надолго это затягивать было нельзя, и он мысленно поторопил Шляпу:
— Не тяните, уважаемая Шляпа.
— Не тянуть? — переспросила она. — Я думаю, не мешайте мне, мистер Поттер.
Гарри нахмурился. Над чем тут думать?
— Над чем? — страшась ответа, спросил он.
— Куда отправить тебя, глупый, над чем же ещё? — кажется, Шляпа была искренне удивлена.
— Но вы же уже распределили меня. На Гриффиндор, — напомнил Гарри.
— Я помню, — отмахнулась она.
— Не значит ли это, что я должен пойти именно за стол Гриффиндора?
— Не думаю, — с сомнением протянула она. — Давай-ка посмотрим… Упрям, о да, в храбрости тоже не откажешь — здесь, несомненно, Гриффиндор. Но! — прервала Шляпа его ещё не начавшуюся речь. — Давай посмотрим дальше. Верен и трудиться умеешь, последний месяц это показал. Качества истинного хаффлпаффца. Ты умён… по-своему, особенно. Но в некоторых вопросах… — она не договорила, но Гарри и так понял. — И последнее. Ты самостоятелен и амбициозен, хочешь всего добиться сам. Тебе никто не нужен. За исключением друзей, возможно, но ведь этот месяц ты и без них прожил, не так ли? И я уже предлагала отправить тебя в Слизерин. То, о чём я говорила тогда, не изменилось. Слизерин непременно поможет тебе на пути к величию… Но я послушала тебя…
— Поэтому можете сделать это ещё раз? Гриффиндор? — мысленно Гарри сделал просящую рожицу.
Шляпа хмыкнула, но жёстко продолжила:
— И в этот раз я тебя слушать не буду.
Гарри напрягся.
— Хаффлпафф? Я трудолюбив, вы сами сказали, а ещё…
— Слизерин!
— Нет, нет, — мысленно пробормотал Гарри. — Давайте обсудим…
Но профессор Оксифелл уже снял Распределяющую Шляпу с его головы. Последнее своё слово, как понял Гарри, она выкрикнула вслух.
Поттер поднялся с табурета. Усилием воли он заставил себя не смотреть на стол Гриффиндора. Никто его не приветствовал — Слизерину было всё равно, что к ним присоединился их враг номер один (лет через сто, конечно).
Гарри не хотелось сидеть рядом с ними. Не хотелось чисто физически. Ему просто надо было побыть одному. Он прошёл к самому краю стола, который был ближе к столу преподавателей и поэтому пустовал. Тяжело плюхнувшись на скамью, Гарри уставился в пустую тарелку.
Он не видел, как поднялся директор, но слышал его короткую и такую радостную для студентов речь:
— Начнём пир!
Золотые подносы тут же наполнились всякой всячиной: картофелем, жареным мясом, салатами и пудингами; в графинах заплескался тыквенный сок. Но у Гарри не было аппетита. И настроения тоже не было.
«Ой, да что ты ноешь? — недовольно пробурчал внутренний голос. — Ты сюда не друзей пришёл заводить. Какая разница, откуда бегать в библиотеку? К тому же… — он задумался, — кажется, от слизеринской гостиной до библиотеки даже ближе».
Гарри передёрнул плечами, отгоняя мысль о том, что внутренний голос прав.
«Стоп. Но он же действительно прав», — встрепенулся Поттер.
«Конечно, я прав, — ласково, как умалишённому, сказало внутреннее «я». — А теперь давай есть».
Гарри невесело хмыкнул и положил на тарелку кусок мясного пирога. Пир был в самом разгаре. Ученики шумели, переговариваясь и смеясь. Учителя тоже разговаривали, но менее оживлённо. Ничего не меняется. Ничего, кроме людей.
Даже подбадривания внутреннего голоса не пробудили аппетит. Гарри, уставившись в тарелку, лениво потрошил вилкой пирог, превращая его в месиво. Внезапно блики факелов перестали отражаться на золотых краях тарелки: чья-то тень упала на него. Поттер поднял взгляд от пирога. С противоположной стороны стола возвышался юноша с прикрепленным к мантии значком старосты и приветливой улыбкой на губах. Гарри даже оторопел немного, но это ведь староста. Простая формальность, скорее всего.
Староста сел на скамью напротив Гарри.
— Привет. Ты не против? — белые зубы блеснули в ещё более широкой улыбке. Гарри покачал головой.
Поттер осмотрел парня. Высокий. Он был выше, чем Гарри, даже когда сидел. Тёмно-рыжие волосы, в свете факелов казавшиеся красными, были собраны в тугой хвост. Цвет глаз за очками в форме полукружий Гарри рассмотреть не смог: при приглушённом свете, царившем в Большом Зале, все глаза казались чёрными. Хорошо одет. Сразу видно — не из бедной семьи. Значок на мантии указывал на то, что он не просто староста, а староста школы (Гарри сразу же вспомнился прикол близнецов про «серьёзную шишку»).
«Красив», — отметил Поттер.
«Очень красив», — добавил внутренний голос.
— Извини, что сидел тут один, — прервал затянувшееся молчание староста. — Мы немного удивлены, как и все, думаю. Новичок-семикурсник всё-таки… — голос у него был мелодичный. Возможно, тенор («Ха! Да что ты понимаешь в певческих голосах?» — встрял внутренний голос).
Гарри тихо рассмеялся. Рыжий, приподняв брови, удивлённо на него посмотрел.
— Не думаю, — тихо сказал Гарри.
— Вот как? — на лице старосты была лёгкая улыбка. — И что же ты думаешь на самом деле?
— Я думаю, — серьёзно начал Поттер, — что слизеринцы, — он дёрнул подбородком в сторону упомянутых, — услышав мою фамилию, быстренько просчитали все варианты дальнейшего развития событий. Раз моя фамилия им неизвестна, решили они, то я магглорождённый или в лучшем случае полукровка. Значит, я не принесу им никакой пользы. А зачем тратить время на того, от кого нет пользы?
Слизеринец чуть-чуть склонил голову набок и внимательно следил за Гарри. Когда тот закончил объяснять свою точку зрения, староста вздохнул и медленно проговорил:
— Ты прав.
Гарри коротко улыбнулся, как бы говоря, что и без того знал о своей правоте.
— И теперь главный вопрос, — протянул Поттер. — Что здесь делаешь ты?
Староста снова расплылся в широкой улыбке.
— Я думаю, что ты можешь принести пользу.
Гарри такой ответ не устроил, и он продолжил смотреть на слизеринца. Тот вздохнул.
— Я староста и должен ознакомить тебя с правилами школы и её территорией. Такой ответ устроит тебя больше? — видя, что Гарри смотрит на него всё так же, он решил поменять тему: — Твоё имя я знаю, а ты моё — нет. Нехорошо получается. Я — Альбус Дамблдор. Можешь звать меня просто Ал, — Альбус протянул Гарри руку.
Шокированный Гарри автоматически её пожал. «Дамблдор. Альбус Дамблдор. В молодости. Здесь. Слизеринец», — подобные хаотичные мысли проносились в его голове. Гарри хотелось смеяться и плакать, кричать и тихо забиться в уголочек, подальше от этого сумасшедшего мира.
— Эй! — Дамблдор тряхнул Гарри за руку. — Всё в порядке?
Гарри сфокусировал на нём взгляд и кивнул. «Соберись! — сказал он себе. — Перед тобой такой шанс! Он тебе поможет вернуться домой! Соберись же ты, тряпка!»
Остаток ужина Гарри время от времени украдкой косился на Дамблдора, чтобы удостовериться, что тот никуда не исчез. Он не исчезал. Гарри был взволнован и немного напуган. И не до конца верил тому, что ему могло так повезти.
— У тебя губа разбита, — вывел его из раздумий голос Альбуса. — Кто это тебя так?
«Надо же было забыть об этом!» — недовольно прошипел внутренний голос.
— А, да. Били меня сегодня только один раз, насколько я помню. Значит, это был один кудрявый упырь, — Гарри поморщился, вспоминая об утреннем инциденте.
— Давай, я залечу, — предложил Ал, уже держа в руках палочку.
— Да не надо, — попытался отмахнуться Гарри. Примешь помощь от слизеринца — полголовы потом не найдёшь. — Я сам…
Не слушая никаких возражений, Дамблдор взмахнул палочкой. Гарри почувствовал, как губу тут же защипало, но через секунду это прошло. Гарри осторожно прикоснулся пальцами к тому месту, где была рана. Ничего, только чуть шероховатая кожа. И голова вроде цела.
— Спасибо, — пробормотал он. Ал широко улыбнулся.
Ужин подошёл к концу. Блэк встал, чтобы сказать последнюю на сегодня речь. Ученикам, как всегда, куча всего запрещалось (почти весь ассортимент товаров «Зонко»), особенно поход в Запретный лес. Директор сообщил, что об изменениях в структуре выпускных экзаменов расскажут ученикам преподаватели, пожелал хорошей учёбы и успехов в межфакультетских и квиддичных соревнованиях (при этом он как-то покосился на стол Слизерина) и сказал, что пароли от гостиных можно узнать у старост и что сами старосты будут сопровождать первокурсников в их первом путешествии в гостиную факультета. Спели гимн. Попрощались с друзьями с других факультетов. Всё это Гарри благополучно пропустил. Как только прозвучали последние слова гимна, Поттер тут же вскочил со скамьи. Главным его желанием было зарыться под груду одеял и уснуть на год. Или на два.
— Давай, пойдём вперёд первокурсников, чтобы побыстрее добраться до гостиной. Я покажу дорогу.
«Ах, да. Я же дорогу знать не должен».
— А ты разве не должен проводить первокурсников? — с сомнением протянул Гарри.
Альбус отмахнулся:
— Кристин и сама справится.
Гарри оставалось только принять помощь Дамблдора.
Путь от Большого зала в подземелья был намного короче, чем путь от этого же Большого Зала в башню Гриффиндора. Это, пожалуй, было единственным плюсом. За десять минут они добрались до стены, ведущей в гостиную Слизерина.
— Змейки Салазара, — назвал Альбус пароль. Гарри чуть не прыснул со смеху.
Часть стены отъехала в сторону, открывая проход в тёмное помещение. Потолки в слизеринской гостиной, как и на втором курсе Гарри, были низкими. Полутёмное помещение, освещаемое лишь огнём камина и множеством светящихся зелёным ламп (толку от которых, впрочем, было немного, так как свет их только прибавлял мрачности), с расставленными в строго определённым местах чёрными кожаными креслами, диванами и журнальными столиками из тёмного дерева — вот какой была гостиная Слизерина. И вокруг была тишина, несмотря на то, что большинство старшекурсников уже с удобством расположились на многочисленных диванах. Как только Гарри зашёл сюда, ему сразу же захотелось оказаться в яркой и шумной гостиной Гриффиндора. Но внутренний голос был прав. Какая разница, где жить?
— Вот мы и дома, — удовлетворённо вздохнул справа от него Альбус. Гарри не стал комментировать, но сильно сомневался, что здесь был его дом. — Идём, я покажу спальню, — он потянул Гарри за руку.
Из гостиной Слизерина направо и налево вели два туннеля. Дамблдор потащил его в правый. Резиденция факультета Слизерин была целой системой лабиринтов. Правый туннель они прошли до самого конца. Гарри насчитал семь дверей: первый, третий, пятый и седьмой курсы проживали по левую сторону от входа в мужскую часть гостиной, а второй, четвёртый и шестой — по правую. Ал остановился у двери с табличкой «Седьмой курс».
— А здесь, — начал он, открывая дверь, — наша спальня.
Спальня была такой же тёмной, как и гостиная. Но Гарри напомнил себе, что здесь он будет только спать. Пять кроватей с тяжёлыми тёмно-зелёными пологами, пять чёрных тумбочек, пять стульев, четыре чемодана. «Ой, кажется, я оставил чемодан у себя». Гарри направился к кровати, около которой не было чемодана.
— А где твои вещи? — нахмурившись, спросил Ал.
Гарри таинственно улыбнулся и достал из кармана мантии уменьшенный, как будто игрушечный, чемодан и, увеличив его до нормальных размеров, запихал под кровать. Ал хмыкнул и уселся на кровать, расположенную напротив кровати Поттера.
Гарри снял мантию и галстук, ставший серебристо-зелёным, кинул их на стул и, расстегнув верхние пуговицы рубашки, повалился на кровать. Что-то давило на переносицу. «Тьфу! Очки забыл снять!». Он сел и увидел, что Альбус с улыбкой смотрел на него. Возможно, тот ждал чего-то — рассказов, сплетен или душещипательных историй, но Гарри был не в настроении даже для того, чтобы ещё хоть сколько-нибудь удивляться самому факту присутствия рядом молодого Дамблдора. Он снял очки и, положив их на тумбочку, задёрнул полог, глухо пробормотав: