Через час к нам подъехал пастух и сказал, что в двух-трех километрах отсюда, в сторону леса лежит Мерьем. Так звали овцу. Она окатилась. Забыв о воробье, мы с отцом на машине решили ехать и искать ее с новорожденным ягненком. Но, поиски были безрезультатны, к тому же нас с ног до головы съела мошкара. После чего мы поехали за пастухом. В его дом. Маленького роста, с усами, в черной и кожаной кепке на голове, с сигаретой во рту. Все же мы нашли их. Солнце начало заходить, и с ванильного творожного небо сначала перекрасилось в оранжевые оттенки лучей солнца, с белыми облаками, а потом и вовсе на горизонте засиял пожар. Медный. Огненный. Такой, словно вулкан извергал лаву. Я гнал Мерьем и ее ягненка в сторону дома. Всех нас понемногу ела мошкара. Я отмахивался, как мог, но тщетно. Их становилось все больше и больше, словно летающие муравьи. Ягненок, черного цвета, и только голова была белой, бежал за матерью. "Куда мы идем?" – спрашивал он у матери. Та ничего не отвечала, лишь останавливаясь, прижимала его к себе головой. "Мам, еще долго?" – снова спросил ягненок. "Потерпи, – отвечала та, – еще чуть-чуть". Идти нам было около километра. Вскоре мы оказались у дома. Маленький ягненок оказался выносливым парнишкой. Бежал за матерью, не отставая от нее, а та, в свою очередь шла не спеша, временами немного прибавляла шагу, так как мошкары становилось все больше и больше. Проходя мимо поликлиники нас злобным лаем встретили собаки. В прошлом году они разорвали Марьям, с ее дочерью, сестру и племянницу Мерьям. Когда наш длинный путь подошел к концу, у ворот меня ждал маленький гость. Угадайте кто? Он ждал и пытался стоять на ногах из последних сил. Славный малый, – подумал я. Воробей ожил. Он жив. Я подошел к нему, увидев неподалеку котенка, хотел взять на руки, как котенок подбежал к нему и начал его облизывать. Тот, в свою очередь улыбался и одним крылом обнял своего друга.
Незаметно вечер перелился в ночь. Я лежал и думал: "сколько же жизни в простых мелочах?…быть может я и есть тот самый воробушек, что так бултыхается в жизненной суете, в прошлом и воспоминаниях о нем?».
Глава 4
Маленькая, подвижная женщина, с сединой на волосах, что выступает из сливочных волос, покрашенных ею самою. "Кто же мне волосы покрасит? Одни мужики!". На стенке, сделанной в Польше, стоят книги, молча, ждут, когда кто-нибудь наконец-то их откроет и проживет жизнь, что так и рвется из книги наружу. В рамках семейные фотографии, на фоне всего выделяется большая фотография дедушки с бабушкой. "Наверное, чтобы прожить столько лет вместе необходимо море любви и океан терпения" – думаю я про себя. На ее шее ожерелье, из разноцветных прищепок. Развешивает постиранные вещи. Футболки, рубашки, шорты, джинсы свисают на веревке, словно вниз головой и жарятся на солнцепеке, под большими елями, что растут у нас во дворе. "О, Аллах, одни мужские вещи. Родила дочь, да и то не рядом живет. Думала, хоть внучка будет помогать, а что проку, замужем. Да, и невестка за сыном наверняка не успевает". Домашние хлопоты. На ужин, он у нас начинается с шести – запеченный в духовке гусь. Бабушка готовит великолепно. После всего жирного пьем чай. Менталитет. И так до самой ночи, через каждый час, а то и полчаса выпиваем по чашечке чая.
Учишься у нее женским премудростям. Ходишь вместе с ней по базару и выбираешь овощи, выбирает тщательно, должна подержать в руках каждый овощ, чтобы оценить его состояние. Спорит с продавцами, в основном из-за расценок. "Почему-то там дешевле. Хотя товар такой же". Бывает, давит на жалость "может, уступите пенсионерке?". Хитрый прием мудрой женщины.
Симфоническое пение птиц, свежий воздух, тишина, которую нарушают деревья, при сильном ветре. Утром трава покрыта инеем, словно после дождя. Кругом пахнет свежестью жизни. Здесь слова излишни, тут говорит душа, потому что я дома. Мой уголок на планете Земля. Здесь и окрепнешь, и забудешь, и вновь задышишь "настоящим", и уснешь крепко, не думая не о чем. Уснешь в крепких объятиях младшего брата, что так скучает по мне, а я по нему. Наверное, дом – это люди, и ты называешь их своим "домом", и скучаешь по ним. Вымахал, встал взрослее, но остался таким же придирчивым к самому себе – самокритик. Везде ходит за мной, словно мой хвост. Он – моя копия, в нас течет одна и та же кровь. Самый близкий и любимый человек в моем сердце. Радуется, когда я приезжаю домой, и не подает виду, но глаза его выдают, что сильно опечален, когда я снова уезжаю в столичную суету. В бурю событий, а так хочется домашнего уюта и тишины. "Вот, когда я с тобой, то мой язык не умолкает", – видимо соскучился, хочет выговориться. Бабушка его разбаловала, выполняет все его прихоти. Наш «Маленький принц», «Маленький медвежонок», «Маленький Колибри». «Мое имя значит: «умный правитель», поэтому я должен править», – после чего звонко смеется.
Не может удержаться, от смеха, заражаясь, начинаю смеяться сам. "Что ж теперь поделать, наверное, скучает по матери, по тебе, поэтому стараюсь все для него делать. Бывает, прижмется ко мне, и говорит "обними меня", после чего засыпает. Ты для него и мать и отец. Кроме тебя ему никто не нужен. Не обижай его. Вы ни в чем не виноваты. Это ваши родители придурки. Завтра женитесь, кто знает, как Судьба сложится, будете скучать друг по другу. Никогда не позволяй вашим отношениям разрушиться. В будущем вы должны дружить семьями. Ты старше, и ты в ответе за него".
Если он начинает обнимать меня и говорить "Ты же мне брат?", то это значит, что сейчас последует просьба, которую я должен выполнить. Помню в детстве, когда мама была беременна, то ждала девочку, а я все прижимался к животу и говорил, что хочу младшего брата. Видимо, Аллах услышал меня.
Про себя называю его "любителем снов". Ему всегда снятся разные сны, после чего он рассказывает их так красочно, что иногда преувеличивает. "Ох, и выдумщик ты. Тебе бы сказки писать" – смеется бабушка.
Глава 5
В жизни очень важно не перепутать грань. Грань между прошлым и будущим, важным и второстепенным, сердцем и разумом.
"У каждого прошлого есть свое будущее", – подумал я и отпустил ее. Я молчал. Сколько я молчал? Я не помню. Может я разговаривал? Да, я отчетливо помню, что я с кем-то разговаривал. С самим собой. Я ничего не слышал и не хотел слышать. Никого не замечал и не желал никого видеть. Я умирал. Один. Молча.
Кругом людей столько, сколько муравьев в муравейнике. Одни знакомые лица. Проходят мимо, мило улыбаются, протягивают руку в знак приветствия. Отвечаю тем же жестом, что-то бурчу им в ответ.
Каждый день вижу одни и те же лица, они наполнены разбитыми надеждами и хмуростью выражения лиц. Мы чем-то с ними похожи. Серостью. Сыростью.
Непередаваемые ощущения: сижу, свесив ноги на стол, и не хочется выходить в болото суеты, в болото людей. Человек сам создает свое болото, а потом в нем тонет, обвиняя в этом кого-то другого, но не себя. Вот и я создал свое болото, и иду ко дну. Рядом два ломтика лимона, текила, пачка сигарет и тьма. Кстати, чуть было не забыл о своей лучшей подруге, она тоже со мной рядом и зовут ее Тишина.
В людях много материального, но мало духовного. Мы стараемся забыть настоящее, и пытаемся жить в прошлом, хотя следовало бы сделать все наоборот. Прошлое, как зеркало, проходя, мимо него ты не можешь туда не посмотреть, порой ты улыбаешься самому себе, словно увидел там что-то прекрасное, к примеру, счастливые моменты; порой тебя тошнит от одного лишь взгляда в него. Во время грязи и слякоти человек выворачивает брюки наружу изнутри, чтобы внешне их не запачкать. Так же и сам человек, чтобы выглядеть внешне красиво, изнутри становится грязным.
Все никак не могу забыть ее слова: «не делай мне больно, иначе рана будет кровоточить, а у меня белая рубашка». Белая рубашка? Будет кровоточить? Ехидно смеюсь. Видимо на мне уже черная рубашка и все мои раны пронизаны болью насквозь.
«Тебе необходимо развеяться, отдохнуть, собраться с мыслями и забыть ее», – как легко сказано, и как трудновыполнимо. Напиться? Нет, слишком банально, как и цветы в виде презента для девушки в любой праздничный день. Мы сами выбираем свой путь, не зная того, кого на нем встретим. Кто-то послан на время, кто-то на всю жизнь.
– Эти волшебные эликсиры лечат мою душу, – сказал один из знакомых мне голосов, – они великолепны и грешны; в них скрыта какая-то особенная сила. Понимаешь?
– Но, это всего лишь вино из Турции! – ответил, по всей видимости, его приятель, который сидел вместе с ним за одним столом.
– Но, но…– возразил первый, – это волшебные эликсиры!
Я все также ждал Армана с Андреем, на них это не было похоже, чтобы они опаздывали. Часы пробили ровно десять, кафе начало наполняться людьми и из пустого места превратилось в муравейник, кишащими людскими разговорами и смехом.
Городок, в котором я живу, находится на севере страны и насчитывает более пяти тысяч человек населения. Он ничем не отличается от многих других городков; имеется банк, центральный рынок, несколько школ, кафе и вокзал – место, где все только начинается и все заканчивается. Я о надеждах.
Кто-то похлопал меня по плечу. И я сразу узнал, что это был Арман, как всегда улыбающийся и никуда не спешащий, позади него шел Андрей, со своим суровым взглядом и неряшливой походкой.
– Что будем делать? – спросил меня Арман, отодвигая стул и усаживаясь за стол.
– Могу вставить тебе клизму! – с улыбкой сказал Андрей.
Я живу. Но, только живу так, как я живу. Людей надо пожалеть. Порой они смотрят на внешность, забывая о внутреннем мире. Но, я забыл о жалости – мне так легче жить.
В чем же смысл моей жизни? Смысл – это то, что мы всегда ищем; в любой вещи, в любой мелочи, в любом движении. Но зачем? Зачем искать смысл в жизни, если ты не знаешь сам смысл жизни. Для чего она нужна? Для любви? Быть может.
– Почему ты не напишешь книгу, к примеру, о себе, о жизни, о нашем времени и Мире? – спросил Арман, мешая ложкой сахар на дне чашки кофе.
Как-то раз меня спросили: «Может ли человек жить в одиночестве, без людей? Люди они ведь по-своему прекрасны и по-своему уродливы».
«Люди?» – рассмеявшись, спросил я. – Они примитивны. Они видят только светлые и темные стороны, только белое и черное; когда между ними миллионы цветов, тысячи гамм, сотни созвездий, десятки красок и единичная любовь. Они настолько примитивны, что ищут только выгоды. Выгоды во всем – в общении, в счастье и даже в любви. Но как можно искать выгоду в любви, ведь это то, что хочется давать без возврата, без благодарности, просто так! Понимаете? Просто у каждого своя выгода.
– И что я в ней напишу? О чем буду писать? Все, что можно и нужно сказать, уже давно сказано до нас и не нами. Что я о себе напишу? Ничего, только вымысел и ложь. Что я напишу о времени? Только то, что оно куда-то спешит, и люди не успевают жить. Так и хочется обратиться ко Времени и сказать: «Остановись! Я не успеваю жить!». Что я напишу о нашем Мире? Только лишь о том, как он гнил, гниет и будет гнить; всему виной люди. Так о чем же мне писать? Ни о чем! Ни о чем!
– О любви! – тихим и уверенным в себе голосом сказал Арман, – да, мой брат, о Любви! Пиши о ней!
Ничего не отвечаю. Делаю глоток горячего кофе.
– Мы сами… сами во всем виноваты, и никому нет до нас дела, кроме самих себя, – сказал Арман, прерывая наше молчание.
– Только вот, есть ли мы у самих себя? – спросил я, – есть ли ты у самого себя? Как только ты уснешь, ты уже не будешь у самого себя. Ты будешь в руках то ли жизни, то ли смерти. Ты будешь на грани. Так вот, запомни, никто и ни в чем не может быть виноватым. Случилось? Значит, так оно и должно было быть. Так предначертано. И нечего валить все на Судьбу.
– Судьба? – с ухмылкой спросил Андрей, – ее нет, как и нас с вами. Мы иллюзия Бога. И все, что кругом тоже иллюзия, и даже наши проблемы. Стоит их только разрушить. Как ты думаешь, какая самая бесплатная вещь в мире? – спросил меня Андрей.
– Думаю, что Мечта! Да, Мечта!– немного подумав, ответил я.
– А самая дешевая вещь? Заметь есть большая разница между бесплатной и дешевой вещью, – подметил Андрей.
– Самая дешевая вещь – Слово! В нашем мире оно дешево, не имеет ценности, ни-ка-кой!
Багровый закат так и слепил мне глаза, словно играя со мной, он говорил мне, что вот оно счастье в простой и радостной жизни человека, который радуется мелочам. "Так и ты, заметь же эти мелочи", – словно намекала мне жизнь. Я улыбнулся, но в душе творилось что-то непонятное, хоть и обыденное чувство. В ней таилась и радость красоте вечерней и тоска по уходящему дню, и наступлению вечерних мыслей, что так и будут рваться из моей головы.
Холодный, северный, но такой родной воздух наполнил мою грудь так, что мне казалось, что он еще внутри меня.
«Мои больные воспоминания. Мои мысли о тебе постоянны. Я думал, что ты ничем не отличаешься от остальных. Но как же я ошибался. Я еще никогда так не сожалел о своих ошибках. Никогда! И вот теперь ты – молодая, свежая как бутон розы, красивая как алый лепесток, холодная и бледная лежишь на моих руках – мертвая».
Глава 6
Моя Моника.
«Я могу стереть твои письма, но мне будет трудно забыть, что ты писала. Мы теперь не разговариваем, но я с затруднением смогу забыть твой голос. Мы не вместе, но я буду помнить твой запах».
Все вспоминаю одно из последних писем моей Мики: «Мое состояние души опустошенное. Мне кажется, что я скоро умру. Это предчувствие преследует меня. Я будто бы знаю и чувствую, что мне скоро конец. У меня нет эмоций, все болит и постоянно напоминает о том, что я не здорова. Такое чувство, что меня за что-то наказывают. Я не могу почувствовать радость и стремление к чему-то светлому. Мои будни однотипны и серы для меня. Вижу эти лица и их проблемы, которые мне никогда не понять».
Помню, как мы сидели на холме, встречая рассвет – начинался новый день. День только начинался, а пачка сигарет заканчивалась. Я всегда думал, что в одиночестве покой, но оказалось, что покой в тишине. Вечерами, от уставшей столичной суеты я был счастлив видеть ее, и в тот же момент мне было грустно где-то там внутри себя. Видеть ее такой смеющейся, красивой, беззаботной, как она хотела всегда мне это показать. Но на самом деле ее всегда что-то тревожило. Я веселил ее, как мог, и она смеялась все чаще и все звонче. Она вела себя так, словно ей не девятнадцать, а три годика.
– Давай потеряемся? – сказала ты.
– Это как? – смотря в твои глаза, спросил я.
– Это как утонуть друг в друге.