От тебя остались одни воспоминания. Фотографии. Твой запах на моих футболках. Во мне осталась ты.
Стоит жаркая июльская ночь. Дышится вполне свободно, так как кругом у нас одни деревья, нет совсем уж голой степи, что тянется по всей нашей стране. После доброго и долгого времяпровождения в кафе мы с друзьями разошлись по домам.
Три месяца назад я приехал домой из столицы, так как наступили каникулы, и я покинул столицу, чтобы забыть о прошлом. «Ты всегда мне помогаешь, надеюсь, и на этот раз ты залечишь мои душевные раны, избавишь от нехватки чувств, и наполнишь меня новыми силами жить. Жить по-настоящему». В ответ слышу хладнокровное, фундаментальное молчание. В день моего приезда меня ждала моя семья. У входа первой всегда встречает бабушка, крепко обнимает, жадно целует, и плачет. От счастья.
Просыпаюсь на следующее утро – пахнет вкусной пиццей и теплом на кухне. Бабушка успевает везде и во всем. Берет нож и разрезает ею приготовленную пиццу. Свежий и мягкий ломтик испеченного хлеба в духовке вместе с ломтиками сыра, помидоров, докторской колбасы и всякой зелени – тает во рту. Тут же наполняет пиалу чаем. Домашним. Не люблю пить кофе только тогда, когда нахожусь дома. В остальных случаях предпочитаю крепкий кофе. На то есть множество причин, к примеру: «никто не умеет заваривать чай так, как заваривают у меня дома, да и к тому же если пью кофе, то он не дает мне уснуть в хлопотах столичной суеты, в то время, как домашний чай расслабляет».
Мне некуда спешить, потому что я дома. Тут нет прошлого, тут есть: «здесь и сейчас». Спокойно. Уютно. Лежу на полу в летнюю ночь – форточки открыты нараспашку, а то и вовсе сняты и завешаны мелкой сеткой от мошкары. Слышны звуки сверчков, воздух наполнен чистотой и свободой – от того и дышится легко. Домашний воздух Счастья. Сразу спать не ложусь, потому что хочется насладиться всем сполна, чтобы спалось крепче. Выхожу на улицу – любуясь звездным небом, выкуриваю сигарету.
Вечерние, темно-синие клубы дыма облаков переплелись в строгие и натянутые тучи, что где-то вдали льют как из ведра. По возвращению в комнату успеваю выключить телевизор, который смотрит уже уснувшая и усталая от дневных хлопот по дому бабушка. Экран телевизора не успевает погаснуть, как вновь пробудившаяся ото сна бабушка говорит:
– Зачем выключил? Я же смотрю.
Улыбаясь, ухожу в свою комнату. Странные все-таки люди в старости, такие же малые дети, нуждающиеся в простом человеческом понимании и заботе.
Постель пахнет домашней свежестью. Мягкие удобные подушки разбросаны по сторонам, тонкое одеяло прижато между ног, телефон находится в режиме «без звука», как и режим самой комнаты. Слышны звуки стрелок от часов, что висят на стене – звуки бьющего молотка по гвоздю или марширующих солдат.
Люблю гулять в лесу. Теперь один – без тебя. Под ногами шелестит листва, от небольшого ветра ветви деревьев наклоняются из стороны в сторону, словно исполняя лесной танец. В лесу тихо и спокойно. Он живет своей жизнью, в которой скрыты тысячи жизней его обитателей, одним из них являюсь я. Мне нравится слушать лес, а ему от меня не нужно ничего, кроме как моего присутствия. Нахожу удобное место возле какой-нибудь березы, упираюсь на нее спиной, выкуриваю сигарету и слушаю тишину.
По дороге в лес обязательно беру с собой осколок какой-нибудь разбитой стеклянной бутылки, чтобы через его призму любоваться небом. Порой оно с коричневым оттенком, порой темно-зеленое, а иногда и вовсе черное. Все зависит от цвета стекла.
Бывает, что попадаю под дождь. Дождь в лесу особенно прекрасен – трава становится мокрой, с листьев по капле стекает вода и падает на землю, тем самым оживляя почву. Выхожу из леса и под дождем возвращаюсь домой. Где-то вдали появилась радуга, солнце, оживляясь и выходя из-под туч, снова принимается за свое. Дождь продолжает идти, как и я вместе с ним. Капли дождя отлетают от шиферной крыши, как теннисные мячи, при соприкосновении с кортом, после сильного удара ракеткой. После чего вновь попадая на изгибы шифера, бегут в стек, по нему в какой-нибудь сосуд, образуя маленькую небесную милость в одном объеме.
Пью чай. Отогреваюсь. Сохну. Дождь перестал идти, видимо проводил меня до дома и исчез. Точно так же как и ты когда-то.
Лето пролетело как бумажный самолет перед моими глазами. Я его ощущал, жил в нем, дышал им, лечился в нем от прошлого, зализывал раны. Удалось мне это или нет? Время покажет. Последние августовские дни дают знать о приближении осени. К тому же они дают знать не только о приближении осени, но и о скором наступлении учебы в институте.
Часы пробили без пятнадцати двенадцать. Вещи были собраны. Вот и прошли дни, которые наполнили меня домашней энергией, для того, чтобы я не сломался в столичной суете, в котором мне все – начиная с наших улиц и заканчивая нашей скамейкой в парке, будет напоминать тебя.
Попрощался с родными. К утру я буду в столице, а сейчас я в родных краях, с каждым движением колеса автобуса я отдаляюсь от них. Становится не по себе и что-то внутри замыкает, зажимает, давит… сердце.
Никогда не переставай улыбаться,
даже когда тебе грустно, -
кто-то может влюбиться в твою улыбку.
Габриель Гарсия Маркес
Каждый день птица находила себе укрытие в ветвях сухого дерева, стоявшего посреди огромной необитаемой пустыни.
Однажды налетел ураган и вырвал дерево с корнем. И пришлось бедной птице пролететь сотни миль в поисках укрытия – пока она не прилетела, наконец, в сад, где журчала вода и благоухали увешанные плодами деревья.
Если бы сухое дерево уцелело, никакая сила не заставила бы птицу покинуть насиженное место.
Притча
Глава 8
Мы были счастливы. Из-за неё я потерял свою голову, признаваясь в любви, друг другу каждый день мы не могли насытиться друг другом. Я не мог насытиться всем её существованием, я не успел. Мы ехали по трассе. Шёл сильный ливень. Скорость автомобиля была 80 км/ч. Из-за сильного ливня видимость дороги была очень плохой. Мы ехали отдыхать на курорт, хотели побыть только вдвоём, только наши миры и наши звёзды, незаметно машину заносит в сторону от внешнего удара. Пытаюсь вырулить, но занос слишком крут, не могу контролировать ситуацию, чувствую, что машину переворачивает. Удар. Кровь. Её испуганный крик. Смотрю на неё и успеваю сказать, что все будет хорошо. Она смотрит на меня и говорит, что любит меня.
Просыпаюсь в больнице. Не знаю, сколько я пролежал без сознания, но, по всей видимости, очень много. Врачи суетятся, бегают из стороны в сторону. Кричат от радости и мило улыбаются. Ничего не могу понять. Засыпаю. Не знаю, через сколько проснулся. Медсестра меняет капельницу.
– Вам уже лучше? – спрашивает она.
– Не знаю!
– Так бывает. Вам очень повезло!
– С чем? – спрашиваю я, – со мной была ещё девушка, где она? Что с ней?
Лицо медсестры изменилось.
– Вам повезло, – повторяет она.
– Что с моей любимой? С чем мне повезло? И почему врачи так радовались и кричали "удалось!"? Что удалось?
– Пересадка сердца!
– Кому?
– Вам! У Вас был шанс, у нее нет. Девушка, которая была рядом с Вами, узнав, что у Вас ноль шансов на то, чтобы выжить, дала одобрение на пересадку Вам своего сердца.
Я вырвал иголки из своего тела, пытаясь встать, но тут же упал. Я начал истерить, не веря её словам.
– Вы хоть понимаете, что Вы говорите?
Я не контролировал себя. В палату вбежали пару мужчин в халатах. Схватили меня и уложили на кровать, связав мне руки и ноги. Я орал. Я не контролировал поток своих слез.
Через три часа все успокоилось. Я пришёл в себя, но не мог поверить, что её больше нет, что её сердце во мне. Перед тем, как остаться одному, та самая медсестра обратилась ко мне:
– Она сказала, что безумно любит Вас и чтобы Вы были счастливы. Она всегда рядом с Вами, – не сдержав слез, сказала медсестра, – Вам очень повезло!
Попытки покончить с собой были бесконечны.
Моника…, словно шанс на жизнь.
Глава 9
Инесса! Красивое имя. Высокая девушка, с русыми волосами, голубыми глазами, c пышной грудью третьего размера и пышной, целлюлозной задницей, с родимым коричневым пятном на лбу. Как и многие другие студенты перевелась в наш институт после закрытия Казахстанско-Российского Университета. Многие парни в нашей группе, можно сказать, что абсолютно все обратили на нее внимание. Это было естественно – девушка она видная, симпатичная. Многие парни бегали за ней с нашего института и с КРУ, мне было не до нее. Я был озабочен своим одиночеством.
Я был озабочен тобой.
Вновь началась учеба. 2 курс. Снова начались пары. Сентябрь летел перед моими глазами, словно автомобиль на шоссе. Работа, квартира, учеба – и так изо дня в день, только лишь на выходные я выбирался из всего этого болота и проводил время с друзьями. Не успел приехать в столицу, как она мне сразу осточертела. Так незаметно пролетел сентябрь, я влился в рутину учебы, в группе стало намного интереснее. Новые лица, новые индивиды, но мне они были не интересны, я отсиживал пары и уходил на работу, с работы на квартиру, с квартиры в себя. Словно какая-то традиция в наше время добавлять в свои социальные сети новых знакомых. Почему бы и нет? Добавил пару человек, только лишь для того, чтобы интересоваться учебой, не более того. Первой добавилась Инесса, у нее и решил спросить вопросы по учебе. Узнал нужную мне информацию, поддержал недолгий диалог и вышел из онлайна. Как и мое сердце когда-то.
В квартире как всегда было душно, и я решил выйти на улицу. Немного прогуляться. Подышать ночным осенним воздухом. Ночь была прекрасна. Не было постоянного столичного ветра, не было ни одного человека в округе, одни лишь одинокие столбы, да фонари, что освещали улицы и мигающие неподалеку светофоры, менявшие разноцветием однообразие района.
Глава 10
– У каждого прошлого есть свое будущее.
– Вы снова подались в философию? – спросил я.
– Нет, это философия подалась в меня.
Черноволосый, небольшого роста, с густой аккуратно убранной бородой, в сером пальто старик, лет шестидесяти восьми. Всю ночь я сидел у неугасающего костра, на берегу реки с сигаретой в зубах и все слушал новые истории моего старшего друга. Он прекрасный рассказчик всяких небылиц, но в особенности чудесны его рассказы о Любви: восторженной и несчастной, взаимной и отвергнутой.
– Понимаете, он отдал свою жизнь ради своей возлюбленной. Вот, что значить любить и быть любимым.
– Вы о чем? – с непониманием сказанных слов дедушки Мурата, спросил я.
– Все вы понимаете, только не хотите в этом признаваться. Все мы такие. Люди.
Я сел у костра. Хотелось тишины, и мой старший друг это понимал и поэтому молчал. Я любовался искрами костра, наслаждался треском хвороста и звездами. Немного поник и ушел в себя.
– Не многие вещи стоят того, чтобы о них задумываться, – сказал дедушка Мурат, – и немногие люди стоят того, чтобы тратить на них свое время, чувства и даже мысли. – Вы правы, – согласился я, – жизнь слишком сложная штука, но в то же время так проста. – Мы сами ее усложняем. Главное, не усложняйте себя.
Я не смог сдержать эгоистичную улыбку на лице. Наверняка он был опьянен красным вином и не понимал того, что он говорит. Наступил рассвет. Я направился в сторону квартиры. Город понемногу просыпался. Трафик увеличивался. Начались утренние пробки. Я не успевал на учебу. Сильно тянуло ко сну. Глаза были красными. Я смог отсидеть только три пары из пяти и покинул стены института. В нем ничего не изменилось. Одни и те же лица, одни и те же разговоры о тачках, телефонах, дорогих тряпках. Никакого разнообразия. Вот, что называется студенческой жизнью. О ней я мог только мечтать.
Начались пары. Как оказалось, мы уже прошли несколько тем, которые не были записаны у меня в тетради. Я обнаружил, что у меня одна тетрадь на несколько пар, хотя на моем письменном столе тетрадей столько, что выставляй на прилавок и торгуй ими. В наше время души людей стали, словно мои тетради, исписанные всякой ерундой, которую не каждый поймет, так и лежат на прилавках, либо пылятся, либо продаются.
– Люди исчезают, чтобы снова появится, но только в новом обличии. Ты все такой же. То ли от безысходности, то ли от того, что ты такой, какой есть на самом деле. Именно таким я и люблю тебя, – приветствовал меня один из моих лучших друзей – Ерназар (Ера).
– Ненавижу твою лесть, – ответил я, – люблю твою неприличную жесткость.
На большой перемене мы вышли на курилку. Погода была отличная, ни жара, ни холод, что-то посередине. Курилка постепенно стала наполняться и парнями, и девушками, для меня это уже не удивительно, что большинство девушек нашего института курят.
– Видели, да? – начал разговор один из группашей, имея в виду мимо прошедшую девушку, а точнее нашу группашку – Инессу. – Да, фигура то, что надо, – подхватил второй, – я бы ей вдул.
Мы с Ерназаром стояли и слушали этот никчемный диалог и ждали, пока остальные докурят и зайдут в аудитории. До окончания перемены оставалось еще десять минут. Группаши направились в аудиторию, мы с Ерой решили выкурить еще по сигарете. С ним такое бывает редко. Обычно одной сигареты ему достаточно на целый день.
Пары шли все медленнее и медленнее. В аудиториях становилось душно. На каждой перемене я выходил на улицу. Парни взглядами стреляли девушек, девушки стреляли сигареты у парней. Такова реальность студента.
Наконец-то сегодня я покидаю стены института. Вышел на курилку. На одной из лавочек сидит, по всей видимости «вторашка» и ест малину.
Помню, как мы целыми часами могли лежать в саду твоего дома, и есть малину. Ты ее очень любила, могла съесть в два раза больше, чем я. Больше я не ем малину. Она напоминает мне те счастливые моменты с тобой. Тот вкус Счастья.
"Всему свое время" подумал я…
День прошел, как и многие другие. Без определенной цели, без новшеств в моей жизни. В общем, без изменений.
Глава 11
Недавно проснулся у друга в квартире. В Караганде. Принял душ, пообедал. Беру свой сотовый и захожу Вк. Странно, что в онлайне один человек, моя группашка – Инесса. Решил спросить лекции и самостоятельные работы по предметам, заметил, что она учится хорошо вместе с подругой. Диалог зашел настолько далеко, что в нем я узнал, откуда она, чем увлекается, чем занимается после учебы. Зачем мне надо было знать, откуда она, сам не понимаю. Быть может, зря заострил на этом внимание.
Через минуту Инесса скинула картинку Вк, на которой был изображен Восточный Казахстан, и красной точкой отмечен городок "Достык, Алакальский район".