Султанша сделала вид, что спит.
По звукам, мужчина вошёл в гардеробную и начал переодеваться ко сну. Он достаточно долго шуршал тканью кафтана и копошился.
Это начало раздражать Михримах. Ну, нельзя потише?!
Когда, наконец, Рустем вернулся из гардеробной, Султанша с недовольным выражением лица привстала на локте.
— Я тебя разбудил? — как ни в чём не бывало спросил он, ложась рядом.
— Паша, будто сам не видишь.
— Прости, я старался не шуметь.
— А по-моему, наоборот. Специально шуршал!
Мужчина тихо рассмеялся.
— Зачем мне тебя будить?
Михримах многозначительно взглянула на него.
— Ты прекрасно понял, Рустем, что я имею в виду. И говорю сразу: ничего не будет.
Сказав это, она откинулась на подушки и отвернулась от супруга.
— Мы спали в разных покоях несколько недель… — раздался его тихий голос.
Та упрямо молчала и сделала вид, что не услышала.
Теплая рука пробежалась по её спине. Вздрогнув от его прикосновения, Михримах поджала губы. Послышался шорох — паша хотел придвинуться ближе к супруге, но видимо, неудачно повернулся и боль пронзила его спину.
Мужчина сдавленно зашипел.
Михримах быстро села в кровати.
— Я же предупреждала, паша! Ваша рана еще не до конца зажила.
— Всё в порядке, Султанша. — ответил Рустем, выдохнув.
Видимо, боль отступила.
— Тогда спокойной ночи. Тебе нужно выспаться.
— И тебе.
Султанша вновь отвернулась от мужа и закрыла глаза, в душе облегченно выдохнув.
Проснувшись утром, Султанша привычно не обнаружила рядом супруга.
Проведя утреннею трапезу в одиночестве, она вернулась в свои покои и позвала Измир.
— Султанша, — вошла та в голубые, светлые покои.
— Есть вести от Карима-аги?
— Нет, Султанша.
— Может, его поймали? — беспокоилась Михримах.
— Карим-ага очень осторожен.
— Можешь идти. Если что-то станет известно, сообщи. И принеси мне отвар от болезни, что прописала лекарь.
— Как прикажете.
Легкая слабость всё не проходила. Горло нещадно першило.
Султанша сидела на диване, задумчиво смотря в окно, и периодически читая скучную книгу. Ведь больше заняться не чем. Даже погулять выйти нельзя из-за болезни.
Длинный скучный день закончился. Вечером вернулся с государственной службы Рустем. Настроение его было паршивое. Нахмуренный и серьезный, паша отправился в их покои с супругой.
Та привычно сидела у окна, скучающе созерцая зимний пейзаж за окном.
— Михримах.
Обернувшись на своё имя, Султанша улыбнулась приветственно Рустему.
— Добро пожаловать.
Кивнув, мужчина не ответил ей улыбкой.
Заметив, в каком состоянии супруг, Михримах насторожилась.
— Что с тобой?
— Я в порядке, Султанша, — ответил тот и подошёл к дивану. — А вот ты, я вижу, обеспокоена.
Та нахмурилась.
— С чего ты взял?
— И правильно, что беспокоишься. Потому, что не зря, — ухмыльнулся Рустем, но не весело.
— О чём ты? — раздался взволнованный голос Султанши, сердце которой испуганно затрепетало.
— О Кариме-аге и его обязанностях.
Что?! Как он узнал?
— Не понимаю, о чём ты говоришь. Кто такой Карим-ага и в чём ты вообще меня обвиняешь? — как можно более уверенно возмутилась она.
Паша устало вздохнул.
— Нет смысла отпираться, Михримах. Карим-ага сам всё рассказал, когда его допрашивали. После того, как он попался Малкочоглу.
Султанша почувствовала, как холодеет её кровь и в то же время горит стыдом лицо.
========== Глава 10. ==========
— Как… Как ты узнал об этом?
Рустем-паша сел рядом с женой на диван и снял чалму.
— От Хюррем Султан.
От этих слов Михримах Султан сделалось ещё хуже… Что теперь скажет валиде? Что сделает? Она же обещала ей…
— О Аллах, — пролепетала султанша, проведя рукой по лицу. — Она зла, верно?
— Да. И завтра же собирается приехать в Зимний дворец.
Представляя, что будет, девушка откинулась на спинку дивана.
— Подожди, откуда валиде об этом узнала?
— Сюмбюль-ага ей рассказал. У него везде есть глаза и уши.
А как же иначе? Чертов Сюмбюль! Что теперь будет? Как же стыдно…
— Бали-бей знает, что приказ отдала я? — осторожно спросила султанша.
— Знает, Михримах. И он очень… смущен. От того, что за ним следит дочь падишаха, при том замужняя.
Стыд пронзил девушку насквозь. Малкочоглу знает. И валиде. И сам Рустем… Почему он так спокоен?
— Что… Что ты думаешь?
Мужчина нехотя повернулся лицом к жене.
— Думаю, что ты поступила очень глупо, начав слежку за Бали-беем. Особенно являясь замужней султаншей. Представляешь, если эта весть дойдет до повелителя?
Михримах Султан сглотнула, но быстро сообразив, ответила:
— Валиде не выгодно рассказывать об этом повелителю. Зачем ему знать, что я следила за Малкочоглу? А он сам не станет болтать, слишком благородный.
Паша снова ухмыльнулся.
— Никогда не знаешь, что предпримет Хюррем Султан. Она может это сделать, чтобы пристыдить тебя в глазах повелителя и тем самым закончить все твои действия относительно Малкочоглу Бали-бея. Потому как такого стыда ты больше испытать не захочешь.
Слова мужа всё больше пугали Михримах Султан. Она начинала судорожно думать, что делать.
— Детство закончилось, султанша. Теперь нужно думать о последствиях, прежде чем что-то делать, — тихо проговорил Рустем-паша и медленно встал с тахты.
— Куда ты уходишь?
— А разве тебя это интересует?
Михримах Султан нахмурилась, но ничего не ответила. Паша вышел из покоев, оставив ее наедине с собой.
Девушка не знала, что ей делать… Валиде так с ней не поступит. Повелитель не должен разочароваться в своей единственной дочери. А Малкочоглу… Да, получилось неудобно. Всё равно бей знал о чувствах султанши к нему, и, верно, не особо удивился. Рустем-паша же похоже, полностью разочаровался в своих чувствах…
Почему же Карим-ага всё рассказал? Кругом одни предатели… Довериться нельзя никому.
Только проверенным людям. Таким, как Измир-хатун. Эта служанка рядом с ней несколько лет и ни разу не подвела. Вздохнув, Султанша позвала её и приказала подготовить хамам.
Паша долго оставался в своем кабинете. Сидя над документами, мужчина размышлял над тем, как вести себя с женой. Каким бы заботливым он ни был, какие бы теплые слова ни говорил, в её сердце лишь Малкочоглу. Решив больше не докучать султанше своими безответными чувствами, паша принялся дальше изучать документ. Надежда, что супруга его полюбит, понемногу таяла.
Михримах Султан легла спать одна. На душе у нее было тоскливо. Закрыв глаза, она попыталась отвлечься от всех своих переживаний. Но сон никак не шёл. И паша тоже.
Спустя час девушка так и не заснула. Когда она повернулась лицом к окну, смотря на светящийся полумесяц, двери покоев со скрипом отворились, и внутрь пролился свет.
Михримах Султан замерла. В это раз паша переоделся бесшумно и так же тихо лёг в кровать. Ни слова, ни прикосновения. Но ведь она этого и хотела?
Тихое, умиротворенное дыхание спящего паши успокаивало султаншу. Почти до самого утра она не спала. Думала о Малкочоглу, и о том, что не может быть вместе с ним. И уже никогда не сможет. Она до конца своих дней будет замужем за Рустемом-пашой. Валиде не допустит развода. А Бали-бей её не любит.
Не смотря на то, что уснула под утро, Михримах Султан встала рано. Умывшись после сна, она приказала служанкам подготовить желтое платье, украшенное золотой нитью, и драгоценности. Прическу она вновь выбрала высокую, строгую.
Спустившись в главный холл на утреннею трапезу, султанша застала Рустема-пашу. Увидев жену, мужчина на мгновение перестал жевать и невозмутимо продолжил. Ни улыбки, ни слова. Михримах Султан это слегка задело.
— Доброе утро, паша, — садясь за стол, воскликнула девушка.
— Доброе, султанша, — кивнул мужчина. — Как Вы?
Заметив снова резкий переход на «Вы» что, видимо, означает его желание снова сохранять дистанцию, та слабо улыбнулась.
— Хорошо себя чувствую. Болезнь отступает.
— Я рад, что Вы поправляетесь, — кивнул паша, вставая из-за столика, хотя тарелка осталась практически нетронутой.
— Мне пора отправляться в Топкапы. До вечера.
— Да, паша. До вечера.
Мужчина широкими шагами покинул холл, закрыв за собой двери. Михримах Султан недовольно поджала губы. Неужели тот факт, что она устроила слежку за Бали-беем настолько задел его? Рустем впервые говорил с ней так холодно…
Султанша не успела вернуться в свои покои после завтрака, как пришла Гюльбахар-калфа и возвестила о приезде Хюррем Султан. Сердце Михримах Султан резко ускорило темп. Наверняка валиде очень недовольна. Приказав калфе пригласить ту в свои покои, султанша встала у дивана, чувствуя волнение. Рыжеволосая женщина медленно вошла в покои. На её лице, как всегда, была маска дружелюбия.
— Михримах, — поприветствовала она.
— Валиде, — Михримах Султан поцеловала руку матери. — Добро пожаловать.
— Присядем?
— Конечно.
Женщины сели на тахту лицом друг к другу.
— Я прибыла в твой дворец, чтобы поговорить, — серьёзно начала Хюррем Султан.
— Слушаю Вас, — ответила Михримах Султан, внутренне сжавшись.
— Вчера я узнала, что ты, вопреки моей воле и своему обещанию, устроила ежедневную слежку за Малкочоглу Бали-беем.
— Валиде, я… Простите меня.
Хюррем Султан изогнула бровь.
— И вот ты снова просишь у меня прощения. Сколько это будет продолжаться? Ошибка за ошибкой. И ты не останавливаешься.
— Мне трудно совладать со своими чувствами.
— Зачем тебе знать, что делает Бали-бей, Михримах? Что за глупости?
Султанша сокрушенно покачала головой.
— Я не знаю, валиде.
Хюррем Султан взяла дочь за руку.
— Я всегда думала, что ты станешь мне опорой. Будешь делать то, что я не могу сделать, говорить то, что я не смею сказать… А что ты делаешь на самом деле? Мне приходится лишь выслушивать твои извинения и стыдиться тебя.
— Простите меня, я…
— Больше никаких извинений я слышать не желаю, — жестко перебила её Хюррем Султан. — Тебе нужно сделать выбор. Либо ты прекращаешь предпринимать какие-либо действия относительно Бали-бея и становишься более благоразумной и осмотрительной султаншей, какой и должна быть моя дочь, моя опора в этом змеином логове, либо делаешь, что тебе угодно, остаешься маленькой капризной девочкой, но лишаясь при этом моей благосклонности.
Не выдержав тяжелого взгляда матери, Михримах Султан опустила глаза в пол.
— Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор.
Похлопав дочь по руке, Хюррем Султан встала с тахты и вышла из покоев. Мысль, что дочь пойдёт против неё, не давала ей покоя. Непокорность и своенравие Михримах ее пугали. Пусть даже эти черты характера она унаследовала от неё самой.
После того, как её валиде покинула Зимний дворец, Михримах Султан тоскливо смотрела в окно и думала, что ей делать. Эта любовь к Малкочоглу действительно приносит ей лишь неприятности и печали. Она не видит ничего вокруг. Действует необдуманно и спонтанно. Правильно ли это? Нет. Ей придется принять это трудное, болезненное решение — забыть о Бали-бее и откинуть подальше свои чувства.
Султанша это понимала. И от осознания становилось тоскливо. В её жизни нет большей радости, чем любовь, пусть и безответная. Но и от неё приходится отказаться. Ради валиде и братьев. Она действительно должна быть опорой матери. Милой и дружелюбной со всеми девочки больше нет. Рустем-паша правильно сказал. Пора распрощаться с детством и думать о последствиях своих поступков.
Вновь дни незаметно начали сменять друг друга. Рутина захватила Михримах Султан и не отпускала. Каждый день был близнецом предыдущего. Дорогие наряды и украшения, вечно следующие по пятам служанки, одиночество в огромном дворце, книги и вышивка — это всё, что было в её жизни.
Рустем-паша, как казалось султанше, перестал обращать на неё внимание: почти не разговаривал и ночью не притрагивался. Будто его чувства испарились. И это еще больше ранило Михримах Султан. Что толку быть султаншей великой династии, быть единственной дочерью падишаха, если ты несчастлива?
Апатия и безразличие овладели Михримах Султан. Её ничего не радовало. Даже визиты обеспокоенной состоянием дочери Хюррем Султан. Султанша тосковала по Малкочоглу, по своей отвергнутой любви, но мужественно сдерживала все свои порывы. С каждым днём воля её крепла, а характер становился жёстче. На смену чувствительной, ранимой и капризной девочке пришла сильная духом, получившая уроки жизни султанша, понявшая, наконец, что в этом мире не всё так, как она того хочет.
1540 г.
Наступила теплая, свежая весна. Распахнув этим весенним утром глаза, султанша устало выдохнула. Опять наступил скучный, ничем непримечательный день. Ей совсем не хотелось подниматься с постели, и девушка довольно долгое время лежала, чувствуя себя онемевшей из-за своей апатии и тоски.
Когда, наконец, она нашла в себе силы подняться, в комнату по её приказу вошли Измир, Айше и Хюнерли. Последняя всё же вымолила у своей госпожи прощение и поклялась, что отныне не существует человека, который бы смог заставить её предать султаншу. Михримах Султан в виду своей тоски решила, что пусть хотя бы Хюнерли своими рассказами о других странах скрасит её жизнь. Тем более своё наказание она вынесла. Умывшись с их помощью, султанша вытерла лицо полотенцем.
— Госпожа, какой наряд изволите? — спросила Измир-хатун.
Михримах Султан неопределенно пожала плечами. Какая разница, какой наряд она наденет? Ни муж, ни мужчина, которого она любила, не обратят даже внимания.
— Пусть будет что-нибудь сиреневое. И жемчужные украшения.
— Как Вам будет угодно.
Айше-хатун вышла из покоев, держа в руках полотенце, кувшин и чашу с водой. Хюнерли-хатун, оставшись стоять рядом с султаншей, обеспокоенно осмотрела её лишенное эмоций лицо. Михримах Султан, по её наблюдениям, будто потеряла радость и страсть к жизни. И всё потому, что она несчастна.
— Султанша, — обратилась она к той, что я стояла, сложив руки на груди, ожидая, когда принесут наряд.
— Слушаю.
— Быть может выйдем прогуляться в сад? Теплый весенний ветерок, свежий воздух. Вы так давно не выходили из своих покоев. Или, может, Вы желаете навестить свою семью в Топкапы?
Михримах Султан изогнула бровь. Эта хатун и пригляделась ей, что не была обычной. Она была более смелой, не стеснялась спросить о чём-то личном. Хотя иногда это было и поводом для раздражения. Хюнерли-хатун нередко переходила границу.
— Не знаю, Хюнерли. Я подумаю об этом после трапезы.
Измир-хатун вышла из гардеробной и вынесла аккуратно сложенное сиреневое платье с белыми оборками и жемчужные украшения с диадемой, как приказывала её госпожа. Приведя себя в порядок, Михримах Султан привычно спустилась в главный холл. Её встретила Гюльбахар-калфа, улыбнувшись.
— Доброе утро, султанша. Стол уже накрыт для Вас.
— Прекрасно, — воскликнула та. — Рустем-паша уже отбыл на государственную службу?
— Да, султанша. Совсем недавно.
Грустно улыбнувшись, девушка вошла в холл и села на свою подушку. Как всегда. Складывалось ощущение, что он просто не желает видеться с супругой.
Такие смены в его поведении Михримах настораживали и расстраивали. Единственный мужчина, который любил её, и тот остыл. Даже красота и молодость, а так же титул султанши не говорят о том, что всё её будут любить.
Аппетит отсутствовал у Михримах Султан давно, и девушка очень сильно похудела. Платья, что она носила в Топкапы и незадолго после свадьбы, стали ей большими. И султанше пришлось заказать у швеи новые наряды.
Отпив несколько глотков шербета из своего стакана, она немного пощипала виноград. Еда её не прельщала. Теперь ее вообще ничего не прельщало. Султанша скатилась в пучину уныния. И все, кто её окружал, понимали это, но сделать ничего не могли. Даже Рустем-паша, который с головой окунулся в работу.
Решив все-таки прогуляться, Михримах Султан с Хюнерли вышла в свой оттаявший сад.