Сморщившись, будто от выносимой боли, повелитель отвернулся чтобы не смотреть в обвиняющие глаза матери.
— Не разрывайте мне сердце подобными речами! Простите, что задел ваши чувства, валиде. Но сейчас горе владеет мною. Оставьте меня.
Печально нахмурившись, султанша почти покинула террасу, но напоследок обернулась через плечо и ещё раз посмотрела на сына.
— Я знаю, что будет. Всю оставшуюся жизнь ты будешь оплакивать её. Корить себя за то, что поспешил. Ты так похож на отца, Мехмет… И это ранит меня больше всего.
Утро.
Топ Капы. Покои Валиде Султан.
Валиде Султан вяло наблюдала за тем, как Фахрие-калфа шепталась с лекаршей после того, как та провела осмотр. Вернувшись к султанше, Фахрие-калфа поклонилась.
— Султанша. Как вы себя чувствуете?
— Что со мной? — прошептала та и поморщилась от головной боли, пронзившей левую сторону её головы.
— Лекарша не может точно сказать, но она уверена, что это связано с сильными переживаниями и волнениями. Ваше сердце ослабло. Головные боли — следствие зарождающейся мигрени. Отсюда и тошнота, и чувствительность к свету. По настоянию лекарши мы прикроем окна занавесками.
— Хорошо…
Топ Капы. Гарем.
Нурбану-хатун, несмотря на траур, радовалась всему произошедшему. Её самая сильная соперница за сердце повелителя и за власть в гареме пала жертвой его же гнева.
Подробности ей не были известны, да и зачем они?
В других покоях проснулась Михримах Султан, чувствуя себя весьма неплохо. Порез на её шее всё ещё создавал болевые ощущения. Повязка на шее стягивала горло и доставляла неудобства, но это всё — мелочи по сравнению с тем, что она жива и относительно здорова.
Хюмашах Султан была рядом с матерью, чем-то омрачённая или чему-то довольная.
Узнав от дочери о казни Эсмахан Султан, Михримах Султан пришла в потрясение, но вскоре привычно возобладала над своими чувствами.
Эсмахан Султан, которую она всем сердцем ненавидела, пала от своей же любви, которой так хвасталась перед ней, напоминая, что та прожила половину жизни в несчастливом браке.
— Жаль её… — наконец, произнесла она, приподнявшись на ложе.
— Нисколько, — фыркнула Хюмашах Султан, помогая матери взбить подушку. — Вам до сих пор ещё неизвестно, не так ли? Это она устроила покушение на вас. Эсмахан Султан поплатилась жизнью за это.
Нахмурившись, Михримах Султан подумала, что Мехмет не стал бы за это казнить её, даже не смотря на то, что в последнее время их отношения сильно охладились. Что-то другое толкнуло его на это решение… Но что?
— Она сама себе выбрала такой путь, — задумчиво произнесла Михримах Султан. — Всегда мечтала о власти и любви, но была слишком глупа, чтобы всё это удержать… Женщин, выбравших дорогу к титулу Валиде Султан, ожидает два неизменных исхода жизни: падение и смерть из-за неспособности властвовать на султаном и людьми, или же возвышение и слава, как у Хюррем Султан. Лишь тот, кто достоин, пройдёт этот путь до конца…
Согласно кивнув, Хюмашах Султан задала вопрос, который мучил её с самого утра:
— Что теперь будет, валиде?
— Лишь Аллаху известно. Но теперь всё изменилось…
Топ Капы. Султанские покои.
Этим днём повелитель заперся в своих покоях, никого не пускал и отказался от государственных дел, поручив всё своим визирям.
Страдание уже отлегло от его души, и на его место явилась тоскливая апатия, рассеянность.
В тот момент, когда султан Мехмет бездумно рассматривал своё кольцо, подаренное ему покойным отцом, голос за дверьми показался ему знакомым и мучительно искажённом в горе и плаче.
— Пустите! — кричала Шах Султан, толкая Локмана-агу в плечо, так как он преграждал ей путь в султанские покои.
— Султанша, велено никого не пускать! Это приказ повелителя, — осторожно ответил Локман-ага.
Он с сожалением смотрел на неё, заплаканную и с растрепанными волосами.
— Отец! Я хочу поговорить.
Не выдержав криков дочери, султан Мехмет подошёл к дверям и резко распахнул их. Локман-ага и охранники склонились в поклонах, отойдя от дверей, которые до этого преграждали.
— Входи, — безжизненным голосом произнёс повелитель, возвращаясь на свой просторный трон.
Шах Султан медленно вошла в покои и закрыла двери за собой. С какой-то странной улыбкой она подошла к отцу и обратила к нему свои тёмно-карие глаза к его глазам, таким же безжизненным, как и его голос.
— Что вы сделали?!
Султан Мехмет вспыхнул от усиливающегося чувства вины, когда он взглянул на дочь.
— Что за дьявол овладел вами, отец?! — кричала Шах Султан, сотрясаясь дрожью. — Вы убили её!
— Я отдал этот приказ, потому как она того заслуживала.
Хюма Шах Султан едва не задохнулась от возмущения, овладевшего ею.
— Заслуживала?!
Встав со своего трона, султан Мехмет подошёл к дочери и хотел было обнять её.
— Успокойся.
— Не трогайте меня! — отшатнулась та, предупреждающе вскинув перед собой руки. — Вы обречены повторить судьбу своего отца, который казнил половину своей семьи. Убийца!
Не выдержав, султан Мехмет потерял контроль над собой, до этого с трудом сдерживающийся, чтобы ещё больше не расстроить дочь.
— Довольно! Замолчи. И уходи.
Шах Султан истерично рассмеялась, чем ещё больше испугала отца, который не понимал, что творится с девушкой. Родной дочери он в ней больше не видел. Потерял её уже давно, как и Эсмахан Султан.
— Нет! Это с меня довольно. Не желаю видеть вас. Ваши глаза пропитаны ядом. Ядом вашей матери и сестры!
— Я приказываю тебе замолчать. Раз не хочешь видеть меня, ненавидишь свою семью, то не заявляйся в Топ Капы. Отныне тебе запрещено быть во дворце. Потому как и я не желаю видеть тебя. Ты, как и твоя мать, корили валиде и Михримах во всех грехах. Намеревались убить Нурбахар-хатун и шехзаде Селима. Прежде, чем называть кого-то убийцей, взгляни на себя, Шах.
Покачав темноволосой головой в разочаровании и боли, Шах Султан, резко развернувшись, покинула султанские покои, с силой ударив двери о стены.
Топ Капы. Покои Дэфне-хатун.
Сидя на тахте, светловолосая Дэфне-хатун задумчиво поглаживала Айше Султан по плечу, которая сидела рядом. На подушке, около столика, накрытого нетронутым завтраком, сидела Михрумах Султан.
— За что казнили Эсмахан Султан? — спросила последняя, непонимающе хмурясь. — Я не могу поверить в это…
Взглянув на Михрумах Султан, Дэфне-хатун растерянно покачала головой.
— Не знаю, Михрумах. И не стоит тебе об этом думать.
— А повелитель может казнить кого угодно? — осторожно спросила Айше Султан, думая о том, что если Дэфне казнят, то она не переживёт этого.
Женщина содрогнулась от внутренней боли, и в её мыслях возник шехзаде Баязид, ещё улыбающийся и, главное, живой.
— Да, моя красавица. Всё в этом мире подчинено воле повелителя. Но он казнит лишь тех, кто, по его мнению этого заслуживает, пусть это и не так на самом деле.
— Валиде Султан заболела, как я слышала. Верно? Её пошатнули покушение на Михримах Султан и казнь Эсмахан Султан.
— Да, султанша не выдержала всего этого ужаса. Но мы её обязательно навестим, — улыбнулась Дэфне-хатун, пытаясь ободрить своих султанш, встревоженных происходящим в Топ Капы.
Топ Капы. Покои Нурбану-хатун.
Джанфеда-калфа вошла в опочивальню, сжимая в руках небольшое послание, который ей передал верный человек из дворцовой охраны.
— Султанша, — поклонилась она Нурбану-хатун, сидящей на тахте и задумчиво рассматривающей иллюстрации к читаемой книге. — Послание от Хазана Эфенди.
— Аллах! — изумилась та. — Он выжил в ту ночь? Не к добру… Он будет требовать деньги, а я-то думала, что с ним покончено.
Взяв в руки послание, Нурбану-хатун бегло его прочитала и тут же помрачнела.
— Так и есть, Джанфеда. Он требует выплату за то, что рисковал жизнью и едва не погиб.
— Что вы будете делать? — испуганно спросила калфа. — У нас нет столько золота, сколько он требует.
Поразмыслив, Нурбану-хатун приказала дать ей чернильницу и бумагу. Сев за письменный стол, она быстро написала что-то своим красивым почерком.
— Что вы написали?
Скручивая послание и передавая его калфе, Нурбану-хатун слегка поджала губы.
— Я ответила, что он не выполнил поручение, а, значит, не заслуживает вознаграждения. Аванс за риск уже был ему выплачен. Мы в расчёте. Он отстанет, поняв, что денег не получит.
Спустя несколько дней…
Уже свершились похороны Хасеки Эсмахан Султан. Страдания султана Мехмета по ней остыли, но не оставили его. Чтобы отвлечься от чувства вины, тоски и ненависти к самому себе, он окунулся в государственные дела и в подготовку к военному походу.
Известие о беременности Нурбахар Султан достигло его, но повелитель всё равно не желал её возвращения.
Приболевшая Валиде Султан до сих пор не вставала с постели из-за слабости и сильной головной боли.
Михримах Султан полностью оправилась, но вынуждена была скрывать свой заживающий порез на шее за высокими воротниками одеяний.
Хюмашах Султан всё ещё проживала в Топ Капы, всё своё время проводя с матерью и с Валиде Султан, чьим состоянием были обеспокоены все жители Топ Капы.
Дэфне-хатун со своими султаншами часто навещала Валиде Султан и никуда более не выходила из покоев, так как не желала сталкиваться с Нурбану-хатун.
Та же затаилась, опасаясь Михримах Султан, ставшей сильнее, чем прежде со смертью её главной соперницы за власть — Эсмахан Султан.
Шах Султан очень тяжело переживала смерть матери. В глубоких переживаниях она позабыла о детях, погрузилась в тоску и скорбь. Султанша написала шехзаде Орхану в Манису и обо всём сообщила, прося, чтобы тот приехал.
Старый дворец.
Светловолосая Нурбахар Султан, поглаживая свой ещё плоский живот, в тоске разглядывала сквозь решётчатое окно лес, начинающийся сразу за дворцом, и птиц, порхающих по его веткам.
Радость по поводу беременности угасла с осознанием того, что никакого возвращения в Топ Капы это не сулило. Даже Михримах Султан не ответила на её письмо… Быть может, за время её отсутствия её все позабыли? И даже её маленький шехзаде Селим забыл, как выглядит лицо его матери.
Султанша погрузилась в тоску по султану, к которому она успела привязаться душой, и по сыну, которого у неё несправедливо отобрали.
В двери покоев постучали, и вошедшая служанка объявила о приходе лекарши на плановый осмотр. Позволив той войти и приступить к обязанностям, Нурбахар Султан решила улучить момент и разузнать о том, что происходит в Топ Капы.
— Вдали от Топ Капы я вовсе оторвана от жизни семьи… — выдохнула Нурбахар Султан, подчиняясь рукам лекарши. — Какие новости ты можешь мне поведать?
— О, Аллах, султанша, лучше бы вы не спрашивали.
— Что случилось? — насторожилась та. — Что-то с шехзаде Селимом?
— Насколько мне известно, нет. Но Эсмахан Султан, была казнена по его приказу повелителя. Несколько дней назад… Клянусь, весь Стамбул сотрясся от этой новости!
Вздрогнув от неожиданности, Нурбахар Султан жестом остановила осмотр.
— Что ты такое говоришь? Её казнили?!
— Да, госпожа.
Теперь-то всё встало на свои места. Остальным попросту не до неё. Кому есть дело до её беременности, когда умерла будущая Валиде Султан?
К тому же, Михримах Султан, вероятно, занята своими проблемами.
Нурбахар Султан было известно о покушении на неё и и о том, что султанша едва не погибла от рук наёмников. Из уст этой же лекарши, которая ездила к ней из самого Топ Капы по приказу повелителя.
Тайная радость осветила сердце молодой девушки. Её главная соперница в гареме, главная преграда на пути к султанше и Валиде Султан пала от руки самого же повелителя. Путь к власти расстелился перед ней. Осталось только сделать шаг по нему.
Топ Капы. Покои Нурбану-хатун.
Черноволосая женщина беспокойно расхаживала по опочивальне под взглядом Джанфеды-калфы, стоящей у окна.
— И что теперь делать? — негодовала Нурбану-хатун, остановившись и вперив взгляд в калфу. — Как думаешь, Джанфеда? Пойти ли на встречу с Хазаном Эфенди?
—Если он может поведать вам что-то, что произнесла Михримах Султан в ночь покушения на неё, то, думаю, стоит. Тем более, он уверен, что это вас заинтересует. В его послании прямо говорится об этом. А денег он более не требует, как вы и предполагали. Хазан Эфенди уступил, поняв, что вы не собираетесь платить.
— Хорошо. Немедленно отправляемся.
Спустя некоторое время столичный рынок встретил Нурбану-хатун привычным криком торговцев и гамом со стороны покупателей. Джанфеда-калфа следовала за ней, а позади маячили двое охранников.
Когда Нурбану-хатун свернула в узкие проулки, удаляясь от центра Стамбула, то почувствовала липкий страх и какое-то неясное тревожное чувство.
Вскоре они приблизились к месту, о котором говорил Хазан Эфенди в своем письме. Сзади послышались быстрые и множественные шаги.
Испуганно обернувшись, Нурбану-хатун увидела, как несколько наёмников в чёрных накидках настигали их сзади в узком безлюдном переулке.
— Госпожа! — испуганно взвизгнула Джанфеда-калфа, попытавшись прикрыть её собою.
С другой стороны прохода появились другие наёмники, во главе которых был ухмыляющийся Хазан Эфенди. Понимание пронзило Нурбану-хатун. Это было ловушкой… Её двое охранников вступили в борьбу с наёмниками, но вскоре пали, из-за численного перевеса тех.
Испуганную Нурбану-хатун схватили, и на её голову одели серый пыльный мешок, но прежде, чем мир перед её глазами скрылся за тканью, женщина увидела, как кинжал пронзил её Джанфеду-калфу, и и та замертво пала на землю.
Нурбану-хатун отчаянно закричала, но её ударили под рёбра, и женщина, зашипев от боли, замолкла. Её взвалили на чьи-то широкие плечи и поволокли в пугающую неизвестность.
========== Глава 10. ==========
Пыльный серый мешок сняли с головы Нурбану лишь когда связали ей руки. Они находились в каком-то дряблом старом доме, едва не разваливающемся на куски от дуновения ветра.
Женщина была окружена дюжиной наёмников со скрытыми под чёрными тканями лицами. Хазан Эфенди приставил острый кинжал к горлу трепещущей от страха Нурбану-хатун. Она с содроганием взглянула на него, и его тяжелый взгляд с напряжением выдержала.
— Зря отказались платить. И зря связались со мной. Я опасен. Особенно, когда мой труд не оплачивается согласно договоренности. Я рисковал жизнью и ради чего?
Вздрогнув от его крика, черноволосая женщина тяжело сглотнула и прошептала:
— Ты не посмеешь тронуть меня.
Хазан Эфенди нагло ухмыльнулся, и вся её решимость испарилась без следа.
— Вы так думаете? Я убью вас, если не пообещаете заплатить мне!
Лезвие кинжала сильнее впилось в её кожу на шее, и женщина судорожно соображала. Она окружена наёмниками, готовыми её убить. Одна. Охрана убита. Джанфеда-калфа мертва. В заброшенном доме, вдалеке от людей. И к её горлу приставлен острый кинжал.
— Я заплачу.
— Тридцать тысяч золотых.
— Этого много! — тут же возразила Нурбану-хатун, но от взгляда Хазана Эфенди её пыл быстро сошёл на нет.
— Вы так дешево оцениваете собственную жизнь?
— Я заплачу. Заплачу!
Слёзы страха, отчаяния и слабости заструились по её щекам. Хазан Эфенди отпрянул, убрав свой кинжал за пазуху. Нурбану-хатун медленно съехала по деревянной стене и согнулась на пыльном полу. Унижение было единственным, что она сейчас чувствовала так сильно и всеобъемлюще.
— Предупрежу вас заранее, — гаркнул Хазан Эфенди, развязывая ей руки. — Если попробуете избежать выплаты золота, я сообщу повелителю о том, кто действительно покушался на Михримах Султан. Вас казнят также, как Эсмахан Султан, которую вы очернили.
Поднявшись на ноги, Нурбану-хатун была вынуждена снова терпеть на голове пыльный мешок, пока её выводили обратно на улицы Стамбула, чтобы отпустить.
Топ Капы. Покои Валиде Султан.
Хюррем Султан безмятежно спала в своей кровати с балдахином, пока Михримах Султан и Хюмашах Султан тихо переговаривались, сидя на тахте и попивая сладкий шербет.