Тики фыркнул, закатив глаза, и спустя несколько секунд всё же выдохнул:
— Она просто великолепная, Неа. И все, что я знаю, — сглотнул он словно бы в какой-то неуверенности, каком-то волнении, и прошептал: — то, что я хочу её до одури.
Аллен сердито закусил губу, ужасно злой, и, когда брат повернул голову в сторону Микка, прошмыгнул дальше по коридору в свою комнату, не желая больше слушать этот бред.
Есть больше не хотелось.
Хотелось лишь повалиться на кровать и заснуть. Что Аллен, улыбнувшись Мане с фотографии, и сделал.
***
Тики прикусил губу, дожидаясь Алису у главного входа, и тихо вздохнул, снова вспоминая слова Неа.
На самом деле он не был уверен в том, что говорит правду другу. Что просто хочет ее, потому что… Алиса была великолепной. У нее был шикарный голос, выразительные глаза, ядовитая улыбка, нежная кожа и тонкие запястья. А еще от нее пахло яблоками, и Тики всегда несло, когда удавалось завести разговор по пути к автобусной остановке (потому что девушка по-прежнему отказывалась от того, чтобы он ее подвозил).
Он говорил о том, как потрясающе пародирует джазовых певиц Алиса, как великолепно пели в двадцатом веке, как мало сейчас выпускают стоящей музыки… Говорил — и проклинал свою болтливость, но ничего не мог поделать, потому что молчать не хотел и преследовал цель разговорить как будто бы даже слушающую его девушку.
Алиса вышла из здания кафе, по своему обыкновению смерила его насмешливым взглядом — и кивнула в сторону остановки.
— По-прежнему не хотите, чтобы я вас подвез? — чуть улыбнулся этой ее насмешке Тики.
— По-прежнему надеетесь на то, что вам что-то перепадет? — тонко отозвалась девушка, теребя пальцами лямку своей сумки и легко вскидывая бровь, как будто бросала вызов.
Микк легко усмехнулся в ответ, лукаво прищурившись.
— Я лишь надеюсь, что однажды вы мне улыбнётесь без издёвки, — обольстительно улыбнулся он, внимательно наблюдая за лицом Алисы из-под полуопущенных ресниц.
Девушка дёрнула уголком губ в ироничной ухмылке, хмыкнув, и вновь направила взгляд вперёд, в опускающуюся на город темноту звёздной ночи.
— Я улыбнусь вам на прощание, обещаю, — кокетливо проговорила она, явно намекая на то, чтобы Микк наконец отстал от неё.
А Тики не хотел отставать. Он хотел, чёрт раздери, быть рядом. Хотел слушать, хотел смотреть, хотел говорить. Просто хотел.
И эта жажда буквально съедала его изнутри.
Наверное, впервые он хотел кого-то до дрожи в животе. До идиотской трясучки в ожидании каждой новой встречи.
Неа говорил про дружбу. Но ведь Микк ничего такого не испытывал по отношению, мать его, к Уолкеру!
А если это не желание дружбы (о боже, какая глупость — дружба между мужчиной и женщиной), то только стремление затащить её в постель. Ну просто по-другому быть не может!
Правда, после всего пяти встреч с этой великолепной девушкой образы того, как Тики раздевает её и медленно, растягивая удовольствие, вдавливает в кровать, стали посещать голову намного реже.
Тики хотелось узнать об Алисе больше. Хотелось спросить о вкусах, увлечениях, любимых книгах или художниках, хотелось обсуждать всякую отвлечённую ерунду и любоватьсялюбоватьсялюбоваться.
— Ох, я уверен, что вы улыбнётесь мне раньше, и не придётся прибегать к таким крайним мерам, — смешливо отозвался Микк, на что девушка лишь фыркнула и легко покачала головой.
Она поправила заплетённые в пышную косу рыжие волосы, отряхнула рукав пальто от дождевых капелек и достала из сумки зонтик. Тики удивлённо приподнял бровь: что, неужели пригласит под него? Правда? Вообще-то, он сам взял свой большой чёрный зонт, просмотрев прогноз на вечер, но даже и не надеялся, что вообще получится быть ближе, чем обычно. Потому что Алиса всегда шла в трёх шагах от него, строго соблюдая дистанцию на протяжении всего пути до остановки.
— Ну, чего стоите? — нетерпеливо поинтересовалась девушка, раскрыв цветастый широкий зонт.
Вот так просто?
Тики моргнул, стараясь быть не таким ошеломлённым, каким был на самом деле, и, шагнув ближе к Алисе, перехватил ручку, чтобы держать зонтик повыше (девчонка-то доставала ему до плеча).
— Это романтично, не находите? — улыбнулся Микк спустя несколько минут молчаливой ходьбы, нарушаемой лишь хлопающими об асфальт, об окна, о крыши и о натянутую ткань каплями дождя, и взглянул на невозмутимо улыбавшуюся Алису.
— Нет, не нахожу, — спокойно протянула она, вновь вдребезги разбивая все попытки Тики подступиться к ней.
— Скажите, Алиса, — невесело улыбнулся мужчина, чувствуя себя… пожалуй, разбитым. — А что еще помимо джаза вам нравится?
Девушка вздохнула, как будто думала о том, как же он ей надоел, и сжала в тонкую линию губы.
— Рок, — наконец как-то напряженно (даже странно) повела плечами она. — Мне нравится рок.
Это было… по крайней мере, неожиданно. Просто сама по себе Алиса — тонкая, хрупкая, милая — совершенно не была похожа на человека, который будет слушать такую безумную музыку.
Которая так не нравилась Тики.
Печально.
— Неожиданно, — со смешком протянул мужчина — и понял, что это совершенно его не коробит и не отталкивает. Просто действительно неожиданно.
Однако девушка истолковала его слова по-своему. Хмыкнула и смерила его насмешливым взглядом.
— Вам ведь не нравится такая музыка, верно? — с каким-то странным торжеством предположила она.
— Нет, — честно отозвался Тики. — Я не понимаю её, — он чуть скривил губы и тут же улыбнулся. — Правда, мой лучший друг обожает эту музыку и совершенно ничего не смыслит в джазовых музыкантах, так что… в вас я ищу отраду.
Алиса вдруг глухо рассмеялась в этой своей кокетливой неискренней манере, и Микк поджал губы, чувствуя себя в очередной раз проигравшим.
Каким же комплиментом нужно было одарить эту девушку, чтобы она пала ниц перед ним?
— Рок — это музыка свободы, — внезапно начала Алиса задумчивым голосом, и Тики еле сдержал себя от торжествующей улыбки: она впервые говорила о чём-то по собственной воле, — в то время как джаз… — она отрешённо приподняла брови на мгновение, словно подыскивая нужное слово, — скорее музыка мечтаний, — на её губах проскользнула ядовитая, совершенно мрачная и ироничная усмешка. — А я… — Алиса замялась, сглотнув, и неловко закусила напомаженную алую губу. Микк даже дыхание затаил в ожидании продолжения фразы. — А я не хочу, чтобы свобода была лишь мечтой, — после долгой паузы всё-таки сказала девушка так тихо, что мужчина бы и не расслышал её, не стой он так близко, и сразу же пожала плечами, сбрасывая с себя флёр задумчивости и хрупкой мечтательности. — Может, оттого и люблю рок.
— А вы считаете мечтой именно что-то неосуществимое? — заинтересовался Микк. Он любил такие разговоры, на самом деле, и ему казалось… казалось, он может как-то переубедить Алису. — Почему?
— Потому что то, что мы можем осуществить, является нашей целью, — легко отозвалась девушка, вскидывая на него глаза.
И Тики увидел, как она улыбается.
Совсем слегка, почти незаметно. Но ужасно красиво.
— Не думаю, — мужчина улыбнулся ей в ответ, снова чувствуя этот подъем — как когда она пела — и покачал головой. — Мечта — это ведь наше самое сокровенное. То, что неосуществимо — это греза, прекрасный сон, часто сказочный и фантастический… А мечта… да, нечто как будто высокое, но вместе с тем… Часто ли вы задумывались о том, чего на самом деле хотите, и как это осуществить? Это и есть мечта. Цель — это то, что мы должны делать для чего-то, мне кажется. А мечта… это, пожалуй, смысл, — здесь он чуть качнул головой, даже немного удивляясь своему красноречию, и посмотрел вперед. — Хотя кто знает, конечно… мнения у всех разные. И раз вы считаете рок музыкой свободы… может, споете как-нибудь?
Ему было ужасно стыдно смотреть на примолкшую Алису. Отчего-то ему казалось, что сейчас та его на смех поднимет. Даже было как-то удивительно, что он вообще заговорил об этом.
Удивительно, что он так отвлёкся на это.
Вполне ожидаемо Алиса засмеялась. Но — засмеялась мягко, ласково, легко-легко, правда, ужасно печально и оттого совершенно тихо, хоть и непередаваемо искренне и красиво. Микк заворожённо улыбнулся, чуть скосив взгляд в сторону посмеивающейся (и умилительно прикрывающей рот ладонью) девушки.
— Мне больше в этом плане английский нравится, — поделилась она с лёгкой, той самой еле заметной улыбкой. — Там «мечта» означает «сон», и это прекрасно. А потому, — задорно сверкнула Алиса серыми глазами, подняв лицо к Тики, — я останусь при своём мнении. А что насчёт рока… — протянула девушка, — то через неделю как раз будет вечер, посвящённый року. Если всё окупится, — тут она восторженно облизнулась, как-то сразу же подобравшись и воодушевившись, — то каждый месяц директор будет проводить тематические вечера. И я смогу петь не только J-рок, но и поп-рок, и инди, и кантри, и… и… даже народные, представляете? — словно в экстазе протараторила Алиса, сцепив ладони на груди в замок, и широко улыбнулась, издав несколько весёлых смешков. И тут же вздрогнула, закусив губу, и отвела взгляд в сторону, в каком-то странном напряжении передёрнув плечами.
— Кантри? — совершенно восхищенно выдал Тики. — Скажите, что я вас не придумал, — совершенно растерянно засмеялся он, и взгляд Алисы из напряженного превратился в откровенно удивленный.
И она… впервые проявляла столько эмоций при нем — это потрясающее воодушевление, и печаль, ошеломление…
— Да вроде нет, хотя как сказать, — наконец протянула девушка. — А вы уважаете кантри? — все-таки не удержалась она. — Джонни Кэш?
Микк ошеломлённо хлопнул ресницами, чувствуя, как глупая, совершенно идиотская улыбка сама растягивает его губы. Подумать только — японка, знакомая с кантри-культурой. Подумать только — девушка, в которой его интересуют не женские прелести, а… она сама.
— House Of The Rising Sun? — на выдохе спросил он, и Алиса буквально расцвела, даже подпрыгнув на месте.
— Просто ужасно хочу спеть её когда-нибудь! — воскликнула она, рассмеявшись. По-другому рассмеявшись. Глубоко, задорно, мягко и так, что Тики захотелось рассмеяться следом. Что он и сделал.
Дождь барабанил по зонту, ручьями катился по водостокам, разбивался об асфальт, а мужчина любовался лучистой улыбкой Алисы, выглядевшей сейчас совершенно не такой, как обычно — какой-то близкой, словно бы растаявшей.
— А Вилли Нельсон? — лукаво поинтересовалась девушка, и Тики ответил ей с не менее хитрым выражением лица:
— Искренне считаю, что Whiskey River у него вышла лучшей.
Алиса закатила глаза, весело фыркнув, и покачала головой.
— Алкоголик, — протянула она со смехом и плутовато взметнула бровь вверх. — А говорили, что не любите рок.
— Кантри — это исключение, — доверительно поделился Микк, ощущая в теле небывалую лёгкость.
Они как раз подошли к остановке, и отпускать Алису не хотелось совершенно.
— Так уж и исключение? — прищурилась девушка. — Вы когда-либо вообще слушали J-рок? — она скрестила руки на груди, когда они остановились у остановки, и смотрела с веселым вызовом.
— Когда-то я ограничился довольно поверхностным знакомством с рок-музыкой, — рассеянно улыбнулся Тики. — Может, я слушал что-то не то… Но советчиков не слишком много на самом деле, — вздохнул он, честно передавая Алисе зонт и замечая, как она чуть приподняла брови, но делая вид, что так и собирался сделать с самого начала. Хотя жутко хотелось прикоснуться к ней под этим зонтом… — Неа слушает дикий ор, который величает музыкой, и у меня от этого обычно просто уши закладывает.
Девушка снова засмеялась, уже совершенно не сдерживаясь как будто, живая и яркая.
— Что слушает Малыш, я вообще не представляю, — продолжал Тики, пытаясь продлить это прекрасное мгновение, и Алиса вдруг замерла, в неподдельном удивлении воззрившись на него.
— Малыш? — непонимающе спросила она, бросив взгляд назад, видимо, чтобы посмотреть не приближается ли автобус.
— Ну, Аллен, Малыш, редиска вечно недовольная, — пожал плечами Микк, с одной стороны, понимая её интерес, а с другой — не одобряя.
— Почему именно Малыш? — недоуменно нахмурилась девушка. Мужчина растерянно хохотнул и потер висок подушечкой пальца.
— Не знаю, — снова честно отозвался он. — Само как-то прицепилось. Зато Неа хоть веселеет при этом. Он всегда наоборот как пришибленный становится, когда мы говорим о его брате.
Алиса мотнула головой и фыркнула. Растрепавшаяся от этого движения коса взметнулась вверх — и тут же опустилась на ее грудь.
— Никогда не слышала, чтобы Аллен жаловался на вас в этом плане, — заметила она.
— А я его Малышом и не зову обычно, — Микк улыбнулся и повел плечами. — Да и было бы когда. Мы практически не общаемся, и я даже не понимаю, чем успел насолить конкретно ему.
Алиса неловко хохотнула, прикрыв глаза, и вдруг неожиданно мрачно усмехнулась.
— Вы ничем не насолили, не волнуйтесь и не берите это в голову, — уверенно в своей прежней невозмутимости сказала девушка, и Тики скептически хмыкнул. — Просто поверьте мне, — ласково проговорила она, слегка наклонив голову набок, и мужчина чуть не задохнулся, покорённый этим настоящим мягким взглядом. — Аллен… он… просто не хочет посторонних втягивать, — медленно произнесла Алиса, и Микк недовольно фыркнул.
— И Неа тоже, что ли, посторонний? — не удержался он от шпильки.
Девушка неприязненно скривилась, крепче сжав зонт в руке, и тяжело вздохнула, взглянув на насупившегося Тики пронзительными серыми глазами.
— Это плохая тема, правда. Просто… позволите дать вам совет?
Мужчина неопределённо качнул головой, понимая, что прекрасный разговор в такой романтической атмосфере испортил этот седоволосый мальчишка. Снова. Вечно он всё портит. Если вот сейчас ещё и как чёрт из табакерки выскочит откуда-нибудь, Микк точно смачно приложит его мордой о стену.
Однако Алиса не была Алленом. И Алиса была сейчас перед ним. Необычайно серьёзная, уморительно живая в сегодняшних своих эмоциях, красивая и притягивающая взгляд.
— Конечно, говорите, — выдохнул он наконец.
— Их отношения намного сложнее, чем кажется.
— На самом деле… Это заметно, — Тики ощутил, как настроение неуклонно портится, скатываясь в недовольство и беспокойство. — Просто Неа… Мне ужасно его жаль, — признался он, совершенно не представляя, с чего это начинает откровенничать. — Он не может толком понять, в чем дело, и мне его жаль.
— Почему вы так о нем беспокоитесь? — как будто бы даже сокрушенно вздохнула девушка. — Он же просто… ваш друг. И у него есть свои дела, не имеющие отношения к вам.
— И все же я беспокоюсь, — Микк на мгновенье прикрыл глаза и посмотрел над плечом девушки. Приближался автобус. — Он ведь очень важный человек для меня. Мне кажется, вы можете понять.
Алиса печально улыбнулась и кивнула.
— Могу, кажется…
И — легко скользнула тонкой ладонью по его плечу, тут же отдергивая руку и как-то почти отшатываясь.
Подъехал автобус.
— Спасибо, что проводили, — отстранённо улыбнулась она, кивнув на прощание, и уже направилась к раскрывшейся двери, как вдруг обернулась и благодарно сверкнула нежными серыми глазами. — И спасибо, что находитесь рядом с ними.
И — исчезла за сидениями автобуса.
Тики понял, что потерялся в пространстве и времени, когда промок насквозь и когда тяжелая чёлка чёрным заслоном упала на глаза. А он продолжал смотреть и смотреть вслед уехавшему транспорту сквозь пелену дождя, сизый туман и рассеивающийся свет фонаря.
Смотрел — и вспоминал благодарную улыбку девушки, которая была настолько прекрасна в своей искренности, что у Микка словно земля из-под ног ушла.
Он запоздало вытащил зонт из кожаного портфеля (имидж джентльмена и все дела) и, раскрыв его, глухо хохотнул себе под нос.
Постель?
Он и правда хотел лишь просто затащить её в постель? На одну ночь? Но разве Тики хоть раз чувствовал хоть что-то отдалённо похожее на то, что преследовало его сейчас, по отношению ко всем тем шлюшкам (которых после Алисы и девушками-то звать не хотелось)? Хотел ли он разговаривать с ними? Хотел ли он любоваться ими вот так: на улице, в одежде, под дождём, на дистанции? Хотел ли он завоевать их внимание так отчаянно?